ет "к полицейским в лапы", это ты загнул. Мы и без
линкоров всю полицию зажарим в пять минут. Не паникуй. Не станет полиция с
нами связываться ни в коем случае, ты же их знаешь, они профессионалы. А
насчет того, что нас боятся, это я с тобой согласен, да. Ну что, Фил?
Кончается военный флот? Чувствуешь?

- Я не думал, что это будет так сразу, - признался Эссекс.

- И нам действительно не дали времени подготовиться, - вздохнул Рашен. - Ну
ладно. До Собрания Акционеров мы все равно не вернемся, топлива для
бустеров нам больше никто не даст. А там, глядишь, и оставят нас летать,
пусть и в урезанном составе.

- Оптимист! - сказал Эссекс. Как выругался.

- На себя посмотри. Ладно, что дальше? Мы выходим к Марсу очень удобно, как
раз по касательной к отрабатываемой точке. Но вот тебе, старина, придется
сделать небольшой крючок.

Эссекс судорожно зевнул. Его штаб на "Гордоне" в любом случае должен был
корректировать заход группы на цель и управлять огнем. Так что в
изменившихся обстоятельствах "Гордону", чтобы сделать "небольшой крючок",
предстоял маневр на самых больших в группе ускорениях, как положительных,
так и отрицательных, а потом еще и лишний разгон. Жилистый Эссекс ускорения
не боялся. Он просто заранее предвидел, какие нагрузки лягут на ходовую
часть корабля, и уже привычно нервничал.

- Значит, все лишние пусть встают на разворот и дуют обратно, - резюмировал
адмирал. - Торжественного прощания не будет. Во-первых, нечего их раньше
времени расстраивать, во-вторых, приказ все-таки секретный. А остальные -
сам знаешь, полный вперед.

- Сейчас посчитаем, - кивнул Эссекс.

- Погоди минутку, - усмехнулся Рашен. - Спорим, мои охламоны уже посчитали
все возможные маневры? Включая и штурмовой заход?

- Даже спорить не буду. Ладно, разбирайся, мне же работы меньше.

- И не психуй, Фил.

- На себя посмотри.

- Отправляй пока ребят.

- Догадался, господин адмирал, сэр...

Рашен с усилием оттянул воротник и поворочал шеей.

- Пожалуйста, Фил, не переживай так, - очень мягко попросил он.

Эссекс что-то недовольно буркнул и отключился.

Рашен встал и был вынужден схватиться за кресло, потому что его вдруг
повело вбок. Если кто и не был готов, что у него вдруг отгрызут половину
группы, так это ее командир. Вернуться с победой на Землю, собрать волю в
кулак и одним махом сдать дела он мог. А вот терять самое дорогое по
частям... Внезапная утрата самых мощных кораблей и всего москитного флота в
придачу страшно ударила по его самолюбию. Унизила, как никогда в жизни.
Видимо, в Адмиралтействе действительно хотели сделать все для того, чтобы
пришел адмирал Рашен домой, как он сам выразился, тихий и послушный,
знающий свое место.

Только на самом деле его разозлили.

Русский парень Олег Успенский с детства привык к унижениям, дискриминации,
угрозам и всяческим плевкам в душу. И уже годам к двадцати напугать его,
заставить плясать под чужую дудку, короче говоря, согнуть было совершенно
невозможно. А сам он пугать, заставлять и гнуть так и не научился, видимо,
это шло вразрез с русской ментальностью. Но зато приобрел редкую
способность вербовать сторонников и уговаривать противников. Выбился в люди
исключительно за счет ошеломляющей честности и прямоты. От него не ждали
подвоха даже самые прожженные лжецы, готовые всех и вся подозревать в
обмане.

И каждый раз, сталкиваясь с подлостью и интригами, Рашен хватался за
голову, чтобы не потерять ее.

Он уже предчувствовал, что выход группы F к Поясу на соединение с
полицейскими силами задуман Адмиралтейством неспроста. Против группы уже
была совершена какая-то вопиющая подлость, только непонятно, в чем именно
она заключалась. И Адмиралтейство боялось, что, когда мерзость всплывет,
Рашен двинется к Земле искать справедливости. Тогда полиция возьмет
"Тушканчик" на абордаж и схватит взбунтовавшегося русского. А Эссекс
покорно отведет группу на верфи под реконструкцию. Вполне разумный план.

Это если не предполагать, что Рашен бросит у Марса один скаут и заставит
его прослушивать эфир. И, если удастся, нащупать контакт с Сетью. А значит,
оторванная в секретном походе от информации группа F обретет уши. И быстро
разберется, что против нее задумали.

И если не знать, что с виду лояльный Эссекс увяз в антиправительственном
заговоре по самое никуда. Причем с огромным удовольствием.

А также если не учитывать взрывоопасное настроение рядовых астронавтов,
готовых скорее обстрелять Землю, чем спуститься на нее.

И значительно переоценивать желание полицейских конфликтовать с элитной
ударной бригадой, во главе с человеком, у которого они всю жизнь учились
воевать. За исключением разве что полицейского адмирала, который учился
вместе с Рашеном.

Только вот одна загвоздка. Как, зная все это, выдержать напряжение
предстоящих дней? Уберечься от мучительных раздумий о том, как именно тебя
подставили? Сохранить выдержку, когда беда нагрянет? И не сорваться в
истерику, найти выход с трезвой головой?

Лучший выход. А может, и единственный.

Рашен нащупал рычажок интеркома.

- Старпом коммандер Боровский, - сказал он. - Ко мне!

* * *

В унитазе тихо журчало и хлюпало. Скаут "Рипли" осторожно выдвинулся из
тени, ощупывая поверхность Цербера оптическими сканерами.

- Вот он, наш маячок... - проворковал Файн, вглядываясь в монитор. -
Целенький. Что же ты молчишь, зараза, а? Так. Мужики, а это что?

- В радарном диапазоне не виден. В инфра не виден. Шеф, можно СВЧ?

- Даже и не думай. Ну, мужики, смотрите, пока живые.

На поверхности по обе стороны от маяка сидели два удивительных аппарата.
Странные кривые загогулины совершенно нечеловеческой формы, больше всего
похожие на засохшие ветки деревьев. Никакой симметрии. И никакой привычной
земному глазу маскировки. Серебристая обшивка, мягко светящаяся изнутри.
Иногда по телам кораблей пробегала едва заметная дрожь.

- Очень большие, - заметил второй навигатор. - Размером с бэттлшип. Даже не
верится...

Файн отстегнул от стены и подтянул к себе терминал дальней связи, набрал
команду, и рука его повисла над контактной доской. Теперь одно движение, и
информация о том, что чужак обнаружен, уйдет в глубь Солнечной, туда, где
ее перехватят антенны "Гордона". Но, подав сигнал, "Рипли" обнаружит себя.
До этого момента засечь скаут известными земной науке методами было крайне
трудно. Судя по индифферентному поведению чужих, их наука тоже в этом плане
недалеко ушла.

Только направленный луч СВЧ-сканера мог бы нащупать "Рипли", но для этого
нужно было как минимум догадаться, что микроскопическая железная блоха
подгребла к тебе с тыла, не изнутри планетной системы, а от периферии. И
все равно луч узкий, скаут маленький...

Но вот сейчас "Рипли" подаст голос. Один-единственный импульс, а как
страшно...

Файн пихнул терминал за спину, в корму, туда, где сидел и обмирал с
перепугу молодой техник.

- Эй, малыш, - позвал Файн, не оборачиваясь. - По моей команде нажмешь
ввод. Приготовились, сейчас будет полная тяга и кувырок. Джонни, управление
на меня. Папаша Эйб намерен порулить.

- Ты хоть скажи, чего задумал, шеф, - попросил второй навигатор.

- Как обычно - спасти наши хитрые задницы. Малыш, готов?

- Да, сэр, - через силу выдавил техник.

- Молодец. Господа, сейчас мы развернемся и покажем им корму. Отвалим в
тень, насколько успеем, потом встанем к этим уродам носом и полный ход.
Ясно?

Экипаж молчал. Файн не предлагал ничего революционного, он просто собирался
опробовать на чужих, буде те вздумают броситься в погоню, стандартную
земную тактику. Боевые корабли, произведенные в Солнечной, имели один
радикально демаскирующий недостаток - выхлоп отражателей. Поэтому в бою они
старались держаться к противнику носом или бортом, но только не кормой.
Если тебе зашли в хвост, ты отнюдь не обречен, ведь между отражателями
стоят мощные лазеры. Начинается артиллерийская дуэль. Но все равно
противник тебя отлично видит, а ты его - так себе.

А на скауте пушек нет вообще, если не считать штатный пистолет командира,
предназначенный для разрешения возможных конфликтов на борту. Поэтому
разведчик скорее бросится на врага, чем от него. Проскочит в опасной
близости, вырубит тягу и уйдет по инерции, крошечный и совершенно
невидимый. Если поблизости найдутся планеты, он еще и их гравитационные
поля задействует так, чтобы заложить дугу и умотать в любом направлении,
кроме того, которое могут рассчитать компьютеры преследователя.

- Может, еще не засекут... - предположил Джонни.

- Ну, это мы сейчас посмотрим, да?

- Надо же - чужие... - пробормотал техник, как будто до него только сейчас
это дошло.

- Жми на кнопку, малыш, - усмехнулся Файн. - И да пребудет с тобой Шворц.

Техник не оценил шутки, вздохнул и стукнул пальцем по доске.

Несколько секунд прошли в абсолютной тишине и неподвижности. Потом кто-то
нервно скрипнул зубами.

И, словно услышав этот скрип, чужие пошевелились. По телам кораблей прошла
волна мелкой вибрации. А потом обе засохшие ветки с неожиданной легкостью
отлипли от поверхности и неспешно пошли вверх. На какой тяге это делалось,
было совершенно непонятно.

- Малыш, жми снова! - рявкнул Файн.

Техник послушно ткнул контакт, и второй импульс ушел домой, передавая
информацию о том, как именно движутся чужие.

- Готово! - доложил техник.

- Зашибись! - сказал Файн и рванул скаут немыслимым кувырком через голову.

Чужие вдруг наддали и очень резво бросились вдогон.

- Идиоты, - прорычал Файн. - Сразу видно - не евреи. Зачем вдвоем-то?

"Рипли" на половинной тяге уходил в тень. Чужие не отставали.

- Ща как стрельнут... - заметил Джонни.

- Не-а, - помотал головой Файн. - Им "язык" нужен.

Он чуть подкорректировал движение, маневровыми двигателями загибая
траекторию к поверхности Цербера. Чужие немного разошлись, явно намереваясь
прижать скаут к планете.

- Чистые марсиане, - сказал Джонни. - Дураки. Шеф, реактор готов к полной
тяге. Все системы ОК.

Файн убрал энергию с отражателя, и суденышко пошло по инерции. Чужие вдруг
заметались, их полет стал волнообразным.

- Не видят... - обалдело прошептал Джонни. - Не может быть... Вот же мы!

И в тот же миг корпус "Рипли" содрогнулся, как от попадания. Корабль
затрясло. От тошнотворной мелкой вибрации перед глазами у астронавтов все
поплыло. Казалось, люди и механизмы сейчас распадутся на части. Кто-то из
экипажа громко застонал.

- Держись! - крикнул Файн. Скаут перевернулся, нацелившись в промежуток
между кораблями чужих. Вздрогнул, уже по собственной воле, и с пушечным
ускорением рванул вперед.

Тряска прекратилась - видимо, скаут миновал границу наведенного чужими
поля. "Рипли" наискосок проскочил между врагами, отвесно рухнул к
поверхности Цербера и на бреющем, как заправский истребитель, почесал
вокруг планетки, лихо маневрируя среди остроконечных скал. Прыгнул вверх
уже на освещенной стороне, оттолкнулся полной тягой, развернулся к
опасности носом и задом наперед по инерционной траектории полетел внутрь
системы.

Чужие медленно выплыли из-за Цербера и остановились будто в
нерешительности.

Файн поморгал, стряхивая воду с ресниц. С трудом разглядел индикатор
времени среди прочих данных, проецируемых на внутреннюю сторону забрала. С
момента начала движения прошло двадцать пять минут. Несмотря на яростную
работу систем обдува и дегидрации, внутри скафандра можно было утонуть в
собственном поту. Так крутиться, как в этот раз, коммандеру Файну даже на
войне случалось редко. От соплеменников можно было оторваться на куда
меньших ускорениях. Впрочем, у страха глаза велики. Чужие оказались не
больно-то проворными. Если только не хотели показаться таковыми.

Файн отстегнул ремни и осторожно, чтобы не взлететь, потянулся всем телом.

- Если уйдем, - сказал он, - нужно будет как-то тормознуть этот дурацкий
ремонтник. Сцапают они его и препарируют за милую душу. Как только будет
подтверждение от Задницы, попросим его...

Он не успел договорить. Увеличенное оптикой изображение чужих на обзорном
экране вдруг покрылось зыбкой пеленой. Задрожало. Расплылось.

Вспыхнуло ослепительно белым теплым светом.

Рефлекторно Файн закрыл глаза. И понял, что это уже не имеет значения. Он
не в силах был пошевелиться. Его словно взяли за шкирку и подняли в воздух,
беспомощного и жалкого. Думать еще получалось, а двигаться - нет.

Он приоткрыл один глаз. Вокруг все было залито пульсирующим белым теплом.
Разглядеть что-либо внутри рубки не представлялось возможным - только
плотный яркий туман.

Возникло ускорение, небольшое, но вполне ощутимое. Чужие каким-то образом
подтягивали "Рипли" к себе. Безвольно висевшая рука Файна, обретя вес,
легла рядом с контактной доской. Файн с тоской отметил, что остался шанс -
стоит прижать контакт, и реактор даст тягу, плавно увеличивая значение до
максимума. Скаут рванет навстречу чужим, и удастся ли им поймать его, это
еще большой вопрос. А почему бы не... Только вот как? Двигательные функции
блокированы полностью. И волной накатился страх. Парализовав тело, чужие
собирались вдобавок подавить и волю, используя для этого естественные
реакции человеческого мозга. "Страх убивает мысль". Кто это написал?
Беспричинный и от этого еще более навязчивый ужас рождался где-то в груди и
заполнял всю душу.

В наушниках раздавались неразборчивые стоны, и от этого становилось еще
жутче. Файн снова закрыл глаза, попытался найти какой-то выход из
сложившейся безумной ситуации и понял, что уже ничего не соображает. Он
только хотел, чтобы пытка кончилась поскорее. Кончилась... Кончилась... Как
заставить чужих прекратить это? А почему, собственно, их? Можно заставить
себя отключиться. И тогда плевать, что вокруг. И тогда...

У Файна не хватило сил даже обрадоваться. Для этого ему было чересчур
страшно. Во рту плавала слюна. Чудовищным усилием воли Файн заставил себя
глотнуть, чтобы потом ненароком не захлебнуться. Сильно выдохнул. И не
вдохнул.

И принялся ждать.

Для Файна этот выкрутас был не внове. Он частенько закладывал за воротник,
в пьяном виде легко терял человеческий облик, пил жадно, обливаясь и
захлебываясь, и сталкивался в результате с мучительной икотой. А боролся он
с ней просто - задерживал дыхание почти до обморока. Здесь главным было
умение себя обмануть, заставить организм поверить, что ему без воздуха
только лучше.

Горло сдавила болезненная судорога. Перед глазами поплыли круги. Еще
немножко продержаться. Еще. И все будет ОК. И все по... лу... чит...

Файн потерял сознание. Его тело, не удерживаемое ремнями, завалилось
вперед. Прямо тяжеленным шлемом на ждущую распоряжений контактную доску.

Бац!

Реактор послушно выплюнул энергию на отражатель. В точке сгорания плазмы
вспыхнуло маленькое солнце. "Рипли", как ужаленный, прыгнул вперед. Наддал
еще. Потом добавил. Выдал полную тягу. И стало темно.

* * *

Как и многие другие изобретения, доставшиеся человечеству в наследство от
талантливого, но своеобразного племени русских - вроде матерной ругани,
пирогов и танца вприсядку, - дальняя космическая связь отличалась простотой
замысла и ограниченным характером применения. Кванты электромагнитного
излучения в оптическом диапазоне несли информацию в световом темпе, не зная
помех и без затухания сигнала. Маломощный передатчик того же "Рипли"
позволял без проблем отправить нежный привет хоть в Туманность Андромеды.
Все бы ничего, но сложность дешифровки низводила многие достоинства такой
связи до вполне прозаического уровня. Радио было настолько дешевле, что ДС
так и осталась сугубо дальней связью, окупающейся только на больших
дистанциях, когда во главе угла стояла надежность и четкость передачи. В
этом отношении ДС была совершенно безупречна.

Поэтому информационный бакен-накопитель группы F, предусмотрительно
сброшенный там, где ему быть не полагалось, а значит, почти недоступный для
не в меру любопытного Адмиралтейства, получил с "Рипли" отменную картинку.
Эбрахам Файн, приказав технику давить на кнопку, мог после этого, как он
сам любил поговаривать, "загибаться уже сколько влезет и с чистой
совестью".

А остатки ударных крыльев группы F в виде семи круизеров и четырех звеньев
дестроеров перестраивались в атакующий ордер. Вырвавшийся далеко вперед на
"Гордоне" Эссекс притормаживал над зоной поражения и, в нарушение
адмиралтейских инструкций готовился бросить вниз скауты. Приданный группе
ремонтник ковылял в безопасном отдалении, по уши загруженный ремонтом себя.
На "Тушканчике" вовсю сифонили злополучные прокладки. У "Фон Рея Третьего"
опасно грелся реактор. "Роканнон-2" вообще, как оказалось, не мог стрелять
из-за фатального сбоя в телеметрии, но доложить об этом по команде мешало
уставное радиомолчание.

Первым его нарушил Эссекс, когда черные тени земных судов уже заходили в
атаку. И нарушил не как-нибудь, а по открытому голосовому каналу. Сказал
два слова на межпланетной аварийной волне.

- Фокстрот виски! - проскрипел он своим знаменитым на всю Солнечную
голосом, от которого бдительные марсианские связисты внизу сначала
окаменели, а потом дружно полезли на стенку. "FW" - группе F
предупреждение.

Позже за этот выкрутас Заднице приписывали высокий гуманизм в истинно
европейских традициях. Называли благородным рыцарем и тому подобное.

А он всего-навсего получил со скаутов недостающую информацию, рассмотрел
внимательно полную теперь панорамную картинку поверхности и заметил
неладное. Быстро просчитал варианты и принял решение на всякий случай
поднять шухер. Дабы избежать возможных неприятностей.


Боевая рубка круизера серии 100 упирается в полусферический обзорный экран.
Посты офицеров стоят на небольшом возвышении и расположены ступенчато,
будто кресла в театре. Впереди и внизу, основанием на кромке экрана -
пульты старшего навигатора и бомбардира. У них за спиной большой
контрольный пост командира. Дальше располагаются двое связистов. Имеется
еще пара резервных универсальных пультов на случай, если понадобится
усадить посредника или высокое начальство. Но обычно в "боевой" работает
только пять человек. Весь прочий необходимый старшим офицерам персонал
разбросан по круизеру на первый взгляд совершенно бессистемно. Многие из
подчиненных в бою вообще не ведают, что творят. Их дело - быстро выполнять
приказы.

Во время атаки все, что происходит вокруг судна, видно только из "боевой".
Хорошая картинка на мониторах огневой группы, сидящей прямо в
геометрическом центре корабля. Неплохой обзор еще и у резерва - младших
навигаторов, которые занимают на время боя ходовую рубку. Вообще,
непосредственных участников событий набирается не больше пятидесяти
человек. Отдыхающая вахта лежит по каютам, застегнув маски спецкостюмов, и
давит храпака. Если нужно будет кого-то подменить или вообще покинуть
терпящий бедствие корабль, их разбудят.

Принцип "меньше знаешь - лучше спишь" не распространяется в боевой
обстановке только на командира, старпома и бригаду техников. Их подменять
некому. Пост Рашена в боевой рубке, Боровского - в ходовой, Вернеру с
командой положено сидеть у переборки реакторного отсека. Еще на идущем в
бой "Тушканчике" обязаны бодрствовать доктор Эпштейн и ассистирующая ему в
трудных случаях Линда. Чем и занимаются беспробудно. У этой парочки все
поперек Устава - в походе работы невпроворот, а в бою как раз можно и
отоспаться. Пока на корабле спокойно, обязательно кто-нибудь либо ногу
подвернет, либо ударится в депрессию. А едва начинается война, тут все как
на подбор абсолютно здоровые люди, некуда печать ставить. Вот и лежи себе,
отдыхай, пока родной "Тушканчик" паче чаяния не заработает сквозную дырку в
рабочей зоне. Чего на круизерах практически не бывает, а если вдруг и
случится, так мертвецам терапия все равно ни к чему.

Поэтому к моменту выступления контр-адмирала Эссекса в прямом эфире жизнь
на круизере "Пол Атридес" шла своим привычным чередом. Флагман идеально
держал позицию в центре атакующей группы и, б