е.
   - До сегодняшнего разговора с мадам Ляфарб это были толь-
ко предположения.
   - Ты когда-нибудь перестанешь говорить загадками?
   - Перестану.  - Симмонс машинально сдвинул манжету с  за-
пястья и досадливо поморщился. - Который час?
   - Начало пятого.
   Он допил свой мартини и, потянувшись через столик, потре-
пал ее по щеке.
   - Я ненадолго. Вернусь и все тебе объясню.
   Симмонс позвал официанта,  заплатил по счету, заказал бу-
тылку "Кабернэ" и решительным шагом направился к выходу.
   Мужчина, читавший потрепанную книгу за прилавком  ювелир-
ного магазина, был тот же: зализанные виски, гладкий, словно
полированный лоб,  нос в красных прожилках и водянистые, ни-
чего не выражающие глаза.  Глаза,  а не глаз. И, разумеется,
никакой повязки.
   Симмонс поздоровался  и  молча  выложил на стойку деньги.
Француз пересчитал монеты,  вернул сдачу и,  достав из сейфа
часы, протянул их владельцу. Ощущая на себе его взгляд, Сим-
монс защелкнул браслет и  только  тогда  поднял  голову.  Их
взгляды встретились. У ювелира по-тигриному сузились зрачки.
   "Ну, - сказали глаза Симмонса,  - скажи что-нибудь,  сво-
лочь!" - "Что например?" - поинтересовались глаза ювелира. -
"Ну хотя бы,  куда вы дели беднягу Жюльена?" - "Ты  лучше  о
себе побеспокойся". - "А я и беспокоюсь". - "Непохоже. Сидел
бы себе дома.  И тебе спокойнее,  и нам хлопот меньше". - "А
ты?"  -  "Что я?" - "Дома не сидишь?" - "Приходится.  Работа
такая". - "Сволочная работа!" - "Ну, ты, потише! А не то..."
- "Что, а не то?" - "Живо успокоим!" - "Я вот сейчас вмажу в
тебя, гад, из бластера!"
   Правая рука  Симмонса сама собой скользнула в карман пла-
ща,  и в то же мгновенье ювелир с кошачьей ловкостью  нырнул
под прилавок.  Симмонс отпрянул назад и,  не вынимая руки из
кармана,  спустил предохранитель. В магазине стояла тишина -
ни звука,  ни шороха.  Беззвучно покачивался брелок ключа на
дверце сейфа.  Симмонс осторожно обошел прилавок и заглянул:
никого. Какие-то пустые коробки, смятая газета. Ювелир слов-
но в воду канул. Не сводя глаз с прилавка, Симмонс попятился
к выходу, не оглядываясь, нащупал дверь левой рукой и ступил
на тротуар.
   - Я бы мог вызвать полицию... - прозвучало у него над са-
мым ухом.  Симмонс стремительно обернулся и чуть не разрядил
бластер в  стоящего перед ним ювелира.  Тот и ухом не повел.
Красный двухэтажный автобус зашипел тормозами и выпустил  на
тротуар целое стадо туристов.
   - ...но решил,  что это ни к чему. Вы ведь не собираетесь
меня ограбить, мсье?
   - Где Жюльен? - хрипло выдавил из себя Симмонс.
   - Жюльен? - поразился француз. - Вы знаете Жюльена? Отку-
да?
   - Это неважно. Где он?
   - Отдыхает на Ривьере.  - Ювелир пожал плечами.  -  Может
человек позволить себе отдохнуть хотя бы раз в году?
   Опасения оборачивались фарсом.  Тигр стремительно  линял,
превращаясь в добродушно-хитроватого домашнего кота.
   - Ладно.  - Симмонс взвел предохранитель и вынул руку  из
кармана. - Простите меня, мсье. Ошибся. С кем не случается.
   - Это верно,  - охотно согласился  француз.  -  Двадцатый
век, знаете ли. Нервы... Что-нибудь передать Жюльену?
   - Пусть навестит кузину.
   - Непременно передам, мсье.
   - До свидания.  - Симмонс протянул руку.  - И  ради  бога
простите меня за бестактность.
   - Чего уж там,  - миролюбиво промурлыкал ювелир,  пожимая
его руку.  Ладонь у него была холодная и скользкая,  как ле-
дышка. И на указательном пальце поблескивал перстень.
   На ужин мадам Ляфарб подала им утку с печеными яблоками.
   - Какая прелесть!  - захлопала в ладоши Эльсинора  и,  не
удержавшись,  чмокнула хозяйку в щеку. Старушка ужасно раст-
рогалась и, сбегав в подвал, вернулась с полным графином яб-
лочного сидра.
   - Ты ее потрясла,  - заметил Симмонс, наблюдая эту сценку
из глубокого кожаного кресла,  куда он забрался, чтобы выку-
рить сигарету перед ужином.  - Старушенция прямо-таки рехну-
лась.
   - Вот погоди,  - возбужденно  блестя  глазами,  пообещала
Эльсинора. - Выучу французский...
   - И прости-прощай мужская половина Парижа! - расхохотался
Симмонс.
   - И твой ювелир-сыщик!
   - Видела  бы ты,  как он улепетывал под прилавок,  бедня-
га!..
   Не понимая ни слова,  хозяйка умиленными глазами смотрела
на молодую парочку. "Большие дети, - говорила себе мадам Ля-
фарб.  - Не то, что мы, французы. Видать, они там у себя за-
бот не знают!"
   - Я уже было совсем его к стенке припер, - со смехом про-
должал Симмонс,  - перепугал до полусмерти.  Пришлось  изви-
няться. На прощанье даже ручки друг другу пожали.
   Какая-то смутная догадка серебристой рыбешкой сверкнула в
его сознании и скрылась, оставив щемящее чувство тревоги. Он
досадливо поморщился.  Рыбешка  мелькнула  снова  и,  описав
стремительный пируэт, скрылась в сумрачных глубинах памяти.
   - Чуть не забыла! - добродушное лицо мадам Ляфарб озарила
благодарная улыбка. - Спасибо вам за Жюльена.
   - Что? - не понял Симмонс.
   - Жюльен, говорю, приходил сегодня.
   - Жюльен?!.
   - А  что  в этом удивительного?  Вы передали мою просьбу,
вот он и пришел меня навестить.
   - Вы...  - Симмонс поперхнулся сигаретным дымом. - Он сам
вам это сказал?
   - Нет. Но это же само собой разумеется. Разве не так?
   - Так, мадам Ляфарб. Все так...
   У Симмонса тоскливо защемило под ложечкой. Он уже не сом-
невался.  Он с пронзительной отчетливостью вспомнил перстень
на указательном пальце ювелира.  Перстень с печаткой в форме
трилистника.  Точно такой же,  как у технического  директора
Смита.
   Конец ужина прошел в общем молчании. К сидру они так и не
притронулись.
   - Кто-нибудь поднимался в наши комнаты?  -  спросил  Сим-
монс,  вставая из-за стола.  Мадам Ляфарб удивленно вскинула
брови.
   - Я  прибиралась  в спальне...  Вы имеете в виду Жюльена?
Нет,  он даже в гостиную не входил. Мы поболтали в моей ком-
нате,  и он ушел.  Правда, он показался мне немного встрево-
женным. Зато был при деньгах и даже подарил мне соверен.
   Она вынула  из  кошелька  золотую  монету и,  держа двумя
пальцами, показала Симмонсу.
   - Очень мило с его стороны, не правда ли, мсье Симмонс?
   - Очень мило,  - повторил Симмонс. Он мог поклясться, что
не далее,  как сегодня утром этот соверен был щепоткой мусо-
ра.
   - Я был прав,  - сказал он жене, убедившись, что чемоданы
никто не открывал. - Пора уносить ноги. И чем быстрее мы это
сделаем,  тем лучше. Как видишь, те ребята не теряют времени
даром.
   Эльсинора взглянула  на  мужа,  словно хотела что-то ска-
зать, но промолчала.
   - Пояса, - вдруг спохватился Симмонс. - Где наши пояса?!
   - Мадам Ляфарб повесила в платяной шкаф.
   Он распахнул дверцы шкафа и чертыхнулся.
   - Нервы...
   Эльсинора опять промолчала.
   Симмонс запер входную дверь на два оборота,  положил ключ
на  ночной столик.  Потом вынес чемодан на середину комнаты,
опустил шторы на  окнах  и  зажег  люстру.  Щелкнули  замки.
Снммонс  достал сложенный вчетверо коврик из толстого пеноп-
ласта,  расстелил на полу и поставил на него чемодан. Черные
изолированные провода по углам коврика заканчивались тройча-
тыми вилками.  Симмонс поочередно включил их в  розетки  под
панелью,   смонтированной  в  крышке  чемодана.  Пробеж.плся
взглядом по комнате,  проверяя, не забыто ли что, заглянул в
ванную, в платяной шкаф.
   - Пояса, - напомнила Эльсинора.
   - Теперь они нам ни к чему.  - Он пристально посмотрел на
жену,  стараясь встретиться с ней взглядом,  но она стояла к
нему вполоборота, теребя застежку платья. Он подошел к ней и
взял за руки.
   - Эльсинора.
   - Да, Эрнст, - откликнулась она, не поднимая глаз.
   - Я понимаю, тебе трудно решиться. И вообще...
   Симмонс помолчал, стараясь протолкнуть подкативший к гор-
лу жесткий комок.
   - Словом... Ты можешь вернуться, если хочешь. Надень пояс
и нажми красную кнопку.
   Она еще ниже наклонила голову.
   - Мне страшно, Эрнст.
   - Ты уже говорила. Мне - тоже, но это ровным счетом ниче-
го не меняет.  Мосты сожжены,  Эльсинора. Не знаю, плохо это
или хорошо, но они сожжены!
   Он отпустил  ее руки и нервно прошелся по комнате.  Потом
решительно распахнул дверцу шкафа и выволок второй чемодан.
   - Решайся! - В одной руке он держал пояса, другой ткнул в
направлении времятрона.  - Карета подана, мадам Симмонс. Ла-
кеи на запятках,  кучер - на козлах. Кони кромсают землю ко-
пытами.
   Он виновато кашлянул.
   - Вы сделали свой выбор, мадам?
   Эльсинора улыбнулась сквозь слезы и чмокнула его в щеку.
   - Давно бы так,  - пробурчал Симмонс.  - Куда же в  самом
деле девать эти чертовы набедренники?  Стоп! Кажется, приду-
мал. Подожди-ка меня.
   - Опять ждать? - возмутилась Эльсинора.
   - Я мигом,  - пообещал Симмонс,  отпирая входную дверь. -
Только бы мадам Ляфарб была дома!
   Он вернулся через несколько минут,  оживленно потирая ла-
дони.
   - Как себя чувствует  мадам  Ляфарб?  -  поинтересовалась
Эльсинора.
   - А пес ее знает,  - ухмыльнулся он.  - Слоняется, навер-
ное, где-нибудь.
   - А пояса?
   - Я оставил их у нее в комнате вместе с запиской.
   - И что же ты ей написал?
   - Что мы срочно уезжаем и просим сохранить пояса до наше-
го возвращения.
   - И,  конечно  же,  передал  от меня привет?  - Эльсинора
опять была на коне.  Что же до  Симмонса,  то  стремительные
смены  ее  настроений,  как всегда,  напрочь вышибали его из
седла.  Впрочем, на этот раз он постарался остаться на высо-
те.
   - Разумеется, передал. И даже приписал кое-что насчет до-
черних чувств.
   - Ну, это ты зря, - заключила Эльсинора. - Она мне в пра-
бабки годится.
   - Не уверен, что она разделит твое мнение.
   - Тебе,  конечно,  виднее. Ты у нас крупный специалист по
девяностолетним красавицам,  - не  удержалась  она.  Симмонс
рассмеялся  и,  наклонившись над пультом,  набрал комбинацию
цифр.
   Три секунды спустя о чете Симмонсов напоминала лишь поча-
тая пачка сигарет "Честерфилд",  забытая на туалетном столи-
ке.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

                         Год тигра


   Избавление буквально  свалилось Зигфриду Дюммелю на голо-
ву, когда он, стоя на крыльце собственной гостиницы, с угрю-
мой безнадежностью раздумывал о том, как от нее избавиться.
   Наслушавшись россказней о хивинском Эльдорадо,  он, обра-
тив сдуру все свое состояние в звонкую монету, ринулся вмес-
те с потоком купцов,  предпринимателей и авантюристов  туда,
где,  если верить слухам, деньги гребли лопатами и у обтяну-
тых зеленым сукном столов наскоро сколоченных казино удачли-
вые игроки за ночь становились миллионерами.
    Был герр Дюммель ленив от природы, толст, простодушен, и
буквально  на  второй  день  после приезда в Ново-Ургенч ка-
кой-то интендантишка,  не дав опомниться, напоил его до умо-
помрачения смирновской водкой,  которая здесь при сорокагра-
дусной жаре валила с ног куда быстрее, чем в сумрачной прох-
ладной Прибалтике,  и за сумасшедшие деньги сплавил ему свою
гостиницу, а точнее говоря, бывшее офицерское общежитие.
    Восстав ото  сна  уже  в  роли владельца и единственного
постояльца гостиницы,  Зигфрид Дюммель долго не мог  сообра-
зить,  что к чему,  а когда,  сообразив, кинулся разыскивать
ловкача-интенданта, - того уже и след простыл.
   Для тех, кто умел изворачиваться, край этот действительно
был золотым Эльдорадо:  как грибы после  дождя  вырастали  и
множились на глазах бессчетные акционерные общества,  компа-
нии,  торговые дома,  банки,  казино и питейные заведения. С
утра до позднего вечера кипела страстями биржа.  Духовой ор-
кестр играл вальсы Штрауса в зале Офицерского собрания.
   Взад и  вперед сновали пролетки.  Господа офицеры в белых
кителях и фуражках катали кисейных барышень на лодках по ка-
налу  Шахабад,  по  берегам которого тянулись многочисленные
действующие и строящиеся хлопкоочистительные цеха и заводы.
   Словом, предприимчивому   человеку   было  где  приложить
уменье и сметку.  Но для этого нужен был капитал, а его-то у
Зигфрида Дюммеля, увы, теперь уже не было.
   Шел май 1878 года - года тигра по  местному  летоисчисле-
нию. Каждый толковал это по-своему. "Год тигра, - усмехались
в бороды купцы,  нагрянувшие со всех концов Российской импе-
рии,  - обгладывай дочиста!". "Год тигра, - попыхивали сига-
рами заводчики-предприниматели,  - выжимай все до  последней
капли!".  "Год тигра,  - шутили игроки за обтянутыми зеленым
сукном столами, - не зевай, не то глотку перегрызут!"
   Дехкане в  лохматых  папахах-чугурмах  рассуждали  иначе:
"Год тигра,  - быть беде",  - боязливо перешептывались одни.
"Год тигра - наш год!" - возражали другие.  И добавляли мно-
гозначительно:  "Тигр еще проснется!" От таких разговорчиков
кое у кого холодные мурашки бегали по спине.
   Только военные предпочитали отмалчиваться. Год Хивинского
похода  -  1873 - был годом курицы,  однако свежи еще были в
памяти бои у переправ через Амударью и под Хазараспом.
   Дюммелю год тигра,  судя по всему,  ничего доброго не су-
лил.  Поскорее бы сплавить кому-то проклятую  гостниицу,  да
унести ноги подобру-поздорову!
   За две недели,  прошедшие после злополучной сделки,  герр
Дюммель  заметно  сдал:  сизые  щеки обвисли,  в окаймленных
бесцветными ресницами серых глазах появилось  собачье-скорб-
ное выражение и коротенькая глиняная трубка-носогрейка попы-
хивала далеко не так воинственно, как прежде, а скорее тоск-
ливо.
   Потомок рыцарей Ливонского  ордена  потерянно  бродил  по
единственной улице Ново-Ургенча, заглядывал от нечего делать
на биржу, в кабак, не ощущая вкуса, выпивал по привычке нес-
колько  кружек  прокисшего пива,  возвращался в гостиницу и,
заперев дверь на ключ, хотя красть в ней было решительно не-
чего,  с  горя заваливался спать,  изнывая от духоты,  мух и
москитов.
   В этот день он, как обычно, проснулся в шестом часу, спо-
лоснул лицо теплой водой из рукомойника,  вытерся полотенцем
не первой свежести, сменил рубаху и вышел на крыльцо, лениво
позевывая и прикидывая,  где ему убить  оставшееся  до  ночи
время.
   Ничего путного на ум не шло, да и не могло прийти: знако-
мых  - почти никого,  казино Дюммель с некоторых пор обходил
стороной,  о публичном доме и думать не хотелось, - какие уж
тут бабы, того и гляди по миру с протянутой рукой пойдешь! -
а больше в Ново-Ургенче идти ему было попросту некуда.
   - Хо-хо-о-о-о!  -  сладко  зажмурившись,  протяжно зевнул
герр Дюммель,  открыл глаза и остолбенел: прямо перед крыль-
цом  на  каком-то дурацком коврике стояли мужчина и женщина.
Он - поджарый, широкоплечий, с резкими чертами лица и корот-
ко остриженными черными волосами,  она - вылитая курляндская
баронесса, белолицая, золотоволосая. Позади незнакомцев мед-
ленно  оседало  белесое облачко пыли.  Герр Дюммель мог пок-
лясться всеми святыми, что еще минуту назад на улице не было
ни души.
   Мужчина наклонился к стоявшему у ног чемодану, отсоединил
какие-то провода и захлопнул крышку.
   "Кто бы это мог быть?  - медленно шевеля мозга* ми, сооб-
ражал Дюммель. - Одеты, как иностранцы".
   - Добрый вечер!  - произнес  он  неуверенным,  сиплым  от
удивления голосом. - Гутен абенд.
   Мужчина бросил на Дюммеля насмешливый (как  тому  показа-
лось)  взгляд и тронул женщину за руку.  Женщина вздрогнула,
поспешно шагнула с коврика. Мужчина аккуратно стряхнул с не-
го пыль,  сунул под мышку и произнес, наконец, на плохом не-
мецком (у Дюммеля от души отлегло) языке:
   - Добрый вечер,  сударь. Помогите, пожалуйста, внести че-
модан.
   "Вот это да!  - Дюммель чуть не подпрыгнул от радости.  -
Постояльцы!  Наконец-то!".  Он с неожиданным для самого себя
проворством сбежал с крыльца и схватился за ручку чемодана.
   Оставив приезжих в зальце, середину которого занимал бил-
лиард в сером полотняном чехле,  а вдоль стен стояли кожаные
кресла, герр Дюммель извинился и сбегал за Реей - жившей не-
подалеку  одноглазой уральской казачкой лет сорока с хвости-
ком. Сунул ей сгоряча двугривенный и, дыша пивным перегаром,
зашептал на ухо, хотя поблизости никого не было:
   - Генеральские апартаменты убирать...  Мигом!  Чтобы  все
блестело! Иностранцы приехали!
   - Бона че?!  - изумилась казачка.  - Чичас,  батюшка, чи-
час-чичас...
   "Апартаментами" именовались комнаты,  в которых якобы ос-
танавливался  когда-то  проездом генерал Кауфман.  Через час
они были приведены в порядок,  а пока Рея, косясь единствен-
ным глазом на необычных гостей, наводила в них чистоту, Дюм-
мель развлекал приезжих разговорами:  описал местное общест-
во,  не скупясь на едкие эпитеты, обрисовал картину делового
мирка, прошелся по адресу интендантов от инфантерии, с горь-
кой иронией упомянул о пресловутом "годе тигра".
   В самый разгар его монолога женщина что-то сказала  спут-
нику. Тот кивнул и положил ладонь ей на руку.
   - Фрау чего-то изволят?  - галантно осведомился герр Дюм-
мель.
   - Фрау спрашивает, не найдется ли у вас бутылки минераль-
ной воды.
   - Ми...  - захлопал глазами хозяин.  - Никак нет-с, мине-
ральной не держим-с.
   - Тогда просто воды из холодильника.
   - Холодильника? - еще больше удивился хозяин. - Из ледни-
ка, вы хотели сказать? Это другое дело. Рэйя! - обернулся он
к  казачке,  которая,  закончив уборку,  выжимала над ведром
тряпку у порога. - Сбегай, голубчик, принеси куфшин холодной
воды с этот, ну как его, лет, лет!
   - Со льдом штоль?
   - Й-а, со льдом. И пифа, пифа! На, фосьми деньги.
   Как всегда, волнуясь, он начинал путать русские обороты с
немецкими и говорить с диким акцентом.
   Немного погодя гостям понадобилась ванная.  Дюммель  чуть
не  взвыл  от отчаянья.  К счастью,  все уладилось и супруги
Симмонс обошлись сколоченной из  досок  душевой  кабиной  во
дворе,  куда Дюммель, чертыхаясь и охая, натаскал из колодца
сорок ведер воды.
   Деловая часть разговора состоялась поздно вечером,  когда
после ужина при свечах фрау Симмонс ушла наконец в свою ком-
нату,  а мужчины закурили, удобно развалившись в широких ко-
жаных креслах.  Герр Дюммель  курил  неизменную  носогрейку,
господин  Симмонс - странную папиросу с коротеньким коричне-
вым мундштучком. "Европа", - вздохнул Зигфрид Дюммель.
   - Послушайте,  герр Дюммель, - спросил вдруг ни с того ни
с сего приезжий.  - Надеюсь, вы умеете держать язык за зуба-
ми?
   "Вот оно! - пронеслось в голове немца. - Начинается! Чуя-
ло мое сердце:  что-то тут нечисто!".  Однако вида не подал,
ответил, важно кивнув:
   - О да. На Зигфрида Дюммеля можно положиться.
   - Я так и думал. И излишним любопытством вы тоже не стра-
даете?
   - Зигфрид Дюммель уважает суверенитет.
   - Похвально. Так вот, герр Дюммель, мне предстоят сегодня
кое-какие деловые встречи. Не могли бы вы ссудить мне немно-
го  денег?  Русских,  разумеется.  Иностранная валюта у меня
есть. Завтра я обменяю в банке и верну вам долг.
   Видя, что Дюммель колеблется,  господин Симмонс достал из
кармана два золотых соверена и положил на стол перед немцем:
   - Хотите залог?
   Герр Дюммель взял монету,  поднес близко к свече, даже на
зуб попробовал, настоящая ли. Осклабился.
   - Дело есть дело,  а,  господин Симмонс? Сколько вам надо
денег?
   - Рублей двадцать. Золотом. А эти, - он кивнул на стол, -
можете взять себе. В задаток.
   Дюммель кивнул,  сгреб со стола монета  и  отправился  за
деньгами.  Возвратившись, выложил на скатерть двадцать золо-
тых рублей, столбиком, как в казино. Подмигнул, ухмыляясь:
   - Хотите попытать счастья?
   - Там видно будет, - беззаботно ответил гость, ссыпая мо-
неты в портмоне.
   Час спустя,  когда уже совсем стемнело,  Дюммель из своей
комнаты слышал,  как он, весело насвистывая, прошел по кори-
дору к выходу.  "Обдерут, как липку, беднягу", - подумал не-
мец.  Но  постоялец  вернулся неожиданно скоро и потом долго
плескался в душевой, фыркая и напевая вполголоса.
   Утром Дюммеля ожидал сюрприз:  улыбаясь,  как ни в чем не
бывало,  Симмонс высыпал ему на ладонь двадцат