- Тебе бы только позубоскалить...
   - Смотри-смотри!  - расхохотался Симмонс. Зрелище и в са-
мом деле было забавное:  пыхтя и отдуваясь, Дюммель неуклюже
скакал вокруг экипажа, пытаясь схватить мальчишку-кучера.
   - Стой!  Стой,  тебе говорят!  Нихт зо шнель! - барон как
всегда  в  минуты сильного волнения путал русские и немецкие
слова.
   - Ты  только  взгляни,  как он чешет!  - вслух восхитился
Симмонс.  - Это в его-то годы!  Ай да барон!  Откуда  только
прыть взялась!  Шире шаг, Дюммель! Еще немного и вы его сца-
паете.
   Немец свирепо повел взглядом в их сторону и прибавил ско-
рости.
   - Ну,  что я говорил? Прирожденный спринтер. Рысак прусс-
ких кровей!
   - По-моему,  тебе пора вмешаться, Эрнст, - сказала Эльси-
нора.
   - Ни за что! Когда еще такое увидишь?
   - Тогда я вмешаюсь сама.
   - Умоляю тебя! Мальчишку ему все равно не поймать, а про-
менад только на пользу, - сгонит фунт-другой сала.
   Казалось, Дюммель  вот-вот  схватит  кучера,  но тот ужом
скользнул между колес и оказался по другую сторону  экипажа.
Барон  полез  следом  и  застрял,  тяжело дыша и всхрапывая.
Мальчишка вскочил на козлы,  хлестнул по лошадям,  и  экипаж
тяжело,  словно через ухаб,  перевалил через Дюммеля, въехал
во двор.
   - Какого  компаньона  потеряли!  - весело сокрушался Сим-
монс. - Готовь некролог, Люси. Гражданская панихида, похоро-
ны по первому разряду. Сам венок понесу перед гробом.
   - Как ты можешь,  Эрнст!  - упрекнула  Эльсинора,  но  не
удержалась и прыснула.
   Барон между тем,  кряхтя, встал на четвереньки, с третьей
попытки принял вертикальное положение и, держась за поясницу
и изрыгая проклятия, заковылял к дому.
   - Пропал твой кучеренок! Слопает его теперь Дюммель!
   - Ну это мы еще посмотрим!  -  воинственно  встрепенулась
Эльсинора. - Герр Дюммель!
   - Что?  - плаксиво откликнулся барон,  тщетно  пытавшийся
взойти на крыльцо.
   - Как это прикажете понимать?
   - Что? - всхлипнул немец.
   - Ваше поведение,  что же еще?  - вмешался Симмонс, высу-
нувшись  из  окна.  - Связался черт с младенцем!  Не стыдно?
Глава акционерного общества гоняется с кулаками  за  арбаке-
шем! Да вас уже за одно это разжаловать следует!
   - Но вы же ничего не знаете!  - взмолился  Дюммель,  бес-
сильно опускаясь на ступеньку. - Этот негодяй оскорбил меня!
   - Когда он только успел? - поразился Симмонс.
   - В прошлом году. Я его с тех пор разыскиваю.
   - Ай-яй-яй,  барон!  А я-то понять не мог, чем вы_заняты,
почему все дела забросили. Сатисфакции, стало быть, жаждете.
Уж не на дуэль ли вы этого сопляка хотите вызвать?
   - Какая дуэль?! - застонал немец. - Морду набить хочу!
   - А вот это уже ни в какие ворота,  барон.  Вы  подумали,
что  про вас в деловых кругах говорить начнуг?  Да про вас -
полбеды, что про акционерное общество скажут? Хулиганы, мор-
добоем занимаются!  Право,  Дюмель, я был о вас лучшего мне-
ния.
   Не слезая с коляски, Джума с опаской прислушивался к раз-
говору.  Он не понимал ни слова,  но по тому,  как улыбалась
пэри, чувствовал, что чаша весов склоняется в его сторону.
   - Что же делать? - окончательно сник немец.
   - Для таких случаев существует туземная администрация.
   - Верно!  - спохватился барон и даже попытался встать, но
тут  же  со стоном плюхнулся обратно.  - Завтра же миршаба *
вызову.
   - Ну уж нет!  - решительно запротестовала Эльсинора.  - С
сегодняшнего дня этот мальчик служит у меня кучером. Джума!
   - Ляббай! ** - встрепенулся новоиспеченный кучер.
   - Помоги встать господину Дюммелю.
   - Хоп болади! ***
   Но барон отпихнул подбежавшего было Джуму,  кое-как  под-
нялся сам и, бормоча под нос, пошел к двери.
   - Что вы там бубните,  барон? - окликнул его Симмонс. Не-
мец пропустил вопрос мимо ушей.
   - Попомните мои слова,  - игнорируя шефа,  обратился он к
Эльсиноре.  - Филантропия до добра не доводит.  Вам она тоже
выйдет боком.
   - Типун вам на язык,  Дюммель!  - рассмеялся Симмонс,  но
немец уже захлопнул за собой дверь. - Пророк нашелся!

   Худакь-буа вонзил  лопату в землю и,  не спеша,  развязал
бельбог - широкий поясной платок,  в  который  за  неимением
карманов были завернуты два куска черствой лепешки.  Рассте-
лил платок на поросшем травой берегу  арыка  и,  приложив  к
бровям заскорузлую, в буграх мозолей ладонь, поглядел на до-
рогу.  Пустынная,  она  просматривалась  до  самого  кишлака
Кыркъяб,  утопавшего в лучах знойного полуденного солнца.  В
прозрачном золотистом мареве мерно колыхались плоские  крыши
глинобитных домиков,  кроны вековых карагачей, ярко отсвечи-
вал облицованный голубыми изразцами купол мечети.

     * Полицейский.
     ** Чего изволите?
     *** Будет сделано.

   - Не  торопится  Якыт,  - вздохнул Худакь-буа.  - Видать,
что-то ее задержало.
   Он опустился  на траву,  вытянув ревматически хрустнувшие
ноги,  обмакнул лепешку в мутную, кофейного цвета воду арыка
и стал медленно жевать беззубыми челюстями.  Укоренившаяся с
годами привычка думать вслух оставляла его  лишь  когда  рот
был  занят  едой,  или под языком покоилась очередная порция
жгучего ядовитого насвая *.
   "Совсем из ума выжила старуха, - размышлял он, вяло пере-
катывая во рту неподатливо жесткий кусок.  - Вроде бы и  лет
немного,  сорока еще нет, а уже память теряет. И то сказать:
семерых детей похоронила.  Один Джума и выжил. Любая женщина
голову потеряет. Якыт еще молодчина - и по дому управляется,
и коровенку содержит,  и к сыну в Ургенч нет-нет да выберет-
ся. А от Кыркъяба до Ургенча три таша ** идти, не меньше, Да
еще не с пустыми руками: загара *** напечет, гекберекь ****.
Балует парня. Не сладко Джуме живется. Жаббарбий - зверь лю-
тый,  даром,  что из нашего кишлака родом. Еле упросил я его
Джуму на службу принять. Взять-то взял, зато три шкуры дерет
с бедняги.  Едва на хлеб себе зарабатывает парень.  Уйти бы,
да некуда".
   Лепешка наконец поддалась.  Старик разжевал  ее  деснами,
проглотил. Окунул в воду второй кусок. От него в разные сто-
роны прыснули мелкие рыбешки.
   - Кишь!  - запоздало цыкнул на них Худакь-буа. Ишь, обра-
довались, божьи созданья!
   Поколебавшись, отломил кусочек хлеба и,  размельчив, бро-
сил в воду.  Мутная поверхность забурлила крохотными водово-
ротами:  сотни рыбешек тотчас вступили в сраженье за хлебные
крошки.  Старик некоторое  время  наблюдал  за  ними,  потом
вздохнул и покачал головой:
   - Ну чем не люди?  Так и норовят друг у друга  кусок  изо
рта вырвать!
   - С кем ты разговариваешь, ата?
   Старик вздрогнул  и  с неожиданным проворством вскочил на
ноги.
   - Я пир им! *****

     * Смесь табака с известью.
     ** Мера длины, около 8 км.
     *** Колобок из муки сорго.
     **** Пирожки с зеленью.
     ***** О покровитель!

   Перед ним, весело улыбаясь, стоял Джума.
   - Как ты меня испугал,  сынок.  Думал,  сердце лопнет  от
страха.
   Только теперь Худакь-буа обратил внимание на то, как одет
его  сын.  На Джуме красовалась нарядная чустская тюбетейка,
под новеньким шелковым халатом была надета  белоснежная  ба-
тистовая рубашка,  просторные темно-синие шаровары ниспадали
на голенища начищенных до блеска хромовых сапог.
   Мысли одна невероятнее другой метались в его голове, бро-
сали то в жар,  то в холод. Что могло произойти с сыном? От-
куда у него эта дорогая одежда?  Одни сапогв - целое состоя-
ние. Это у нищего-то фаэтошцика?..
   - Сынок, - почему-то шепотом позвал Худакь-буа.
   - Да, ата?
   - Что с тобой стряслось?
   - Со мной? - удивился Джума. - Ничего, а что?
   - У тебя такая одежда...  - Старый дехканин с трудом под-
бирал слова. - У Жаббарбия и то такой нет.
   - А-а...  - Джума рассеянно оглядел себя и пожал плечами.
- Одежда как одежда.
   - Подумай,  что  ты говоришь,  сынок!  - встревожился Ху-
дакь-буа. - Откуда она у тебя?
   - Купил.
   - Где? На какие деньги?
   Некоторое время  Джума недоуменно смотрел на отца и вдруг
хлопнул себя по лбу и расхохотался.
   - Как же я сразу не сообразил?.. Ты же ничего не знаешь!
   - Откуда у тебя столько денег,  Джума?  - строго  спросил
старик.
   - Успокойся, ата, - Джума взял отца за руку. - Я тебе все
расскажу. А сейчас давай поедем домой.
   - Поедем? - поразился Худакь-буа. - На чем?
   - На нашем фаэтоне. Вон он стоит на дороге.
   У придорожного тополя действительно  виднелся  щегольской
фаэтон.  Конь гнедой масти, то и дело встряхивая головой,щи-
пал траву.
   Не веря своим глазам, Худакь-буа подошел к экипажу, недо-
верчиво провел ладонью по конской гриве.
   - Садись, ата! - Джума похлопал по сиденью.
   - Скажи, Джума, - спросил старик, когда они уже подъезжа-
ли к кишлаку. - Ты нашел клад?
   - Еще какой!  - Джума улыбнулся  и  легонько  подхлестнул
иноходца. - Я судьбу свою встретил.
   Час от часу не легче!  Старик чуть не вывалился из фаэто-
на.
   - Встретил судьбу?
   - Да, ата.

   - Как поживает твой грум?
   - По-моему, нормально. А что?
   Они стояли  на вершине невысокой горы,  глядя вниз на ги-
гантскую излучину реки, стремительно катившей мутные воды на
север,  к Аральскому морю. Противоположный берег едва угады-
вался в голубоватой дымке расплывчатыми очертаниями  Султан-
ваисдага.  Там, дальше на восток начиналась пустыня Кызылкум
- раскаленные солнцем барханы,  белесые пустоши  солончаков,
похожие на лунный пейзаж,  мертвые горные кряжи.  Оттуда,  с
востока, дул горячий ветер, и даже необъятная гладь Амударьи
не смягчала его обжигающего дыхания.
   - Слишком много времени ты уделяешь ему последнее  время.
Пожалуй, даже больше, чем мне. Разве не так?
   - Так.  - Она встряхнула головой,  отбросила с глаз золо-
тистую прядь.  - Ты как всегда прав. Мне доставляет удоволь-
ствие лепить из него человека.
   - Лепить? - усмехнулся Симмонс.
   - Ну,  назови это как-нибудь по-другому.  Кстати, знаешь,
чем  он сейчас занят?  Изучает двойную итальянскую бухгалте-
рию.
   - Даже так?
   Она кивнула, продолжая смотреть куда-то вдаль.
   - На кой черт она ему?
   - Не скажи! Скоро у него будет свое дело.
   - Дело? - Симмонс присвистнул. - Какое, если не секрет?
   - Фаэтонхона. Я решила помочь ему стать на ноги.
   - А этот, как его? Жаббарбий?
   - Пойдет работать к Джуме.
   - Ты уверена?
   - А что ему останется? Пятница его на корню купит.
   - Какая еще пятница?
   - Не какая, а какой. Джума. Я правильно перевела это сло-
во?
   - Правильнее некуда.  Только учти,  Жаббарбий его  в  два
счета сожрет, твоего Пятницу. Это тебе не Робинзон Крузо.
   - Поживем, увидим, - пожала плечами Эльсинора.
   Симмонс испытующе посмотрел на нее, но промолчал.
   - Интересная это штука быть богом, - продолжала она.
   - Кем-кем? - переспросил Симмонс.
   - Богом.
   - Так уж и богом, - усомнился он.
   Увлеченная своими мыслями, она его не услышала.
   - Всего  несколько дней назад Джума был обыкновенным фаэ-
тонщиком. Представления не имел о грамоте. Пальцы на руке не
мог сосчитать. А теперь...
   - ...изучает итальянскую бухгалтерию,  - ехидно подсказал
Симмонс.
   - ...прочел сотни книг...
   - ...обзавелся собственным мировоззрением.
   - Не смейся,  Эрнст. Он действительно стал другим челове-
ком.
   - И все за какую-то неделю.
   - Напрасно иронизируешь. Я перенесла его в будущее, наня-
ла репетиторов,  определила в школу для умственно  отсталых.
Можешь  смеяться  сколько тебе угодно,  но спустя три месяца
ему там уже нечего было делать,  и я перевела его в экономи-
ческий колледж.
   - Ты рисковала, Люси. Парень запросто мог свихнуться.
   - Он не свихнулся, Эрнст. Знаешь, что ему помогло?
   - Что?
   - Он поверил в легенду.  В легенду о пэри, которая прино-
сит счастье.
   - Пэри, конечно же, ты? - усмехнулся Симмонс.
   - Да. И это, если хочешь, ответ на твой вопрос о том, по-
чему  я  уделяю ему столько внимания.  Он так самоотверженно
зерит в свою легенду,  так отчаянно за нее ухватился,  что я
просто не могу поступить иначе.
   - И ты действительно веришь, что он будет счастлив?
   Эльсинора обернулась к мужу, взяла его за руку.
   - Он уже счастлив,  Эрнст. У него есть собственный фаэтон
с лошадью,  он одет-обут, хорошо зарабатывает, видел и знает
гораздо больше, чем любой из его соплеменников...
   - Стоп!  -  Симмонс мягко похлопал ее по запястью.  - Как
раз последнее-то его и погубит. Соплеменники, как ты вырази-
лась, не простят ему этого. Они его сожгут на костре, живьем
зароют в землю,  забросают камнями.  А потом,  спустя  годы,
возможно,  причислят к лику святых.  Так уж устроено челове-
чество.
   - Ты говоришь страшные вещи, Эрнст.
   - Это не я,  Люси.  Это история.  Вспомни Иисуса  Христа,
Джордано Бруно.  Джума, конечно, не Иисус, но разница только
в масштабах. И Джуме от этого, поверь, не легче.
   - Не пугай меня,  Эрнст. Давай лучше не говорить об этом.
- Она помолчала, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. - Зачем
мы сюда приехали?  Не просто же так,  подышать свежим возду-
хом?
   - Нет, конечно. Надо определить место для каменного карь-
ера.
   - Ты задумал построить город?
   Симмонс сделал вид, будто не понял иронии.
   - Здесь...
   - Послушай, Эрнст, объясни мне, пожалуйста, одну вещь.
   - С удовольствием, Люси.
   - Зачем тебе вся эта предпринимательская возня?  Ради де-
нег?  Но  их  на твоем синтезаторе можно начеканить столько,
что хоть дороги мости.
   - Это ты здорово придумала! - расхохотался Симмонс. - До-
роги из чистого золота!
   - Тогда зачем?
   - Понимаешь, Люси, богатый человек всегда в центре внима-
ния. Когда источник его доходов известен, - это еще полбеды:
завидуют,  но мирятся.  А вот когда он богат  неизвестно  за
счет чего, - это вызывает подозрения. Я уже не говорю о том,
что синтезировать можно только монеты, но не купюры.
   - Почему?
   - На купюрах есть номера.
   - А, ну да.
   - Во-вторых,  надо же хоть чем-то объяснить  цель  нашего
тут пребывания.
   - А в-третьих?
   - В-третьих... - он прикусил нижнюю губу и задумался. - В
третьих,  без моего вмешательства события развивались бы тут
своим чередом.
   - Хочешь проверить на практике теоретическое положение  о
роли личности в истории?  - Эльсинора саркастически усмехну-
лась, но он пропустил шпильку мимо ушей.
   - Теория меня не волнует.  А вот практика...  - Он озорно
сощурился и прищелкнул пальцами.  - Там я был бессилен, зато
тут такое наворочаю, черт ногу сломит!
   - Зачем?
   - А пес его знает! Хочу и все тут. Интуиция. Ну вот поду-
май сама: Хивинское ханство, забытый богом и людьми медвежий
угол, и вдруг - Аппиевы дороги! Шоссе! Автострады! Без авто-
мобилей,  правда,  но магистрали на все сто!  Представляешь,
как историки взвоют лет эдак через двести?  Каких только ги-
потез не выдумают, каких только теорий не сочинят! А всю эту
кашу заварим мы с тобой. Сегодня. Вот здесь.
   - Почему именно здесь?
   - Ближе ничего подходящего нет.
   - Ты советовался со специалистами?
   - Зачем?  - улыбнулся Симмонс. - Я сделал проще: заглянул
на столетие вперед.
   - И что же?..
   - Вон там, - он указал рукой в ложбину, где у костра рас-
положился  казачий  конвой,  -  через сто лет будет построен
гравийно-щебеночный комбинат.  А  уж  они-то  наверняка  все
рассчитали и учли.
   - И ты все еще не хочешь признать себя богом?  - рассмея-
лась Эльсинора.
   - Бог всемогущ,  - скромно потупился он.  - А мои возмож-
ности, увы, ограничены. Пойдем?
   Она кивнула. Некоторое время они молча спускались по кру-
тому каменистому склону.  Потом началась пологая осыпь и под
ногами зашуршали камешки.
   - Готовый  щебень,  -  буркнул  Симмонс.  Она промолчала.
Стремительно разбегались в разные стороны серые  длиннохвос-
тые ящерицы.  До ложбины, где жгли костер казаки, оставалось
не больше километра,  когда Эльсинора опустилась на огромный
валун и виновато взглянула на Симмонса.
   - Не могу больше. Устала.
   - Давай отдохнем,  - предложил он и присел рядом.  - Спе-
шить некуда.
   Ветер изменил направление и дул теперь вдоль ложбины, до-
нося до них дразнящий запах жарящегося мяса: один из конвой-
ных  подстрелил в пути дикого кабана и теперь казаки явно не
теряли времени даром.
   - Из головы не идут твои слова,  - вздохнула Эльсинора. -
И зачем только ты мне все это сказал?
   Симмонс нагнулся, набрал пригоршню мелких камешков, высы-
пал на гладкую поверхность валуна рядом с собой.  Они  почти
не отличались один от другого,  серые, неприметные, примерно
одинакового размера и формы. Симмонс взял один камешек и ки-
нул в куст йилгына,  покрытый малиновыми метелками соцветий.
Камень упал, не долетев.
   - Понимаешь,  - Симмонс взял второй камешек.  прикинул на
глазок расстояние,  бросил.  - Мы с тобой - случайные люди в
этой реальности. Персоны нон грата, если угодно.
   - Можно подумать,  где-то мы желанные гости,  - вздохнула
Эльсинора.
   - Верно. - Симмонс метнул еще один камешек. - Мы скиталь-
цы. И именно поэтому не имеем права на привязанность.
   Четвертый камень полетел в сторону куста и опять мимо.
   - Я и сейчас не уверен, что поступил правильно, взяв тебя
с собой. Что касается меня, то тут не было выбора. А ты...
   - Я сама этого пожелала, - напомнила она.
   - Ты пожелала сама, - задумчиво повторил он.
   Некоторое время  оба  молчали.  Казаки  у костра затянули
песню.
   - Что же ты не продолжаешь? - спросила Эльсинора.
   - Собственно, я уже почти все сказал.
   - Ты не сказал главного.
   - Да?  - он обернулся и посмотрел ей  в  глаза.  Она,  не
моргнув, выдержала взгляд.
   - Да!  Ты не сказал,  почему я не имею права на привязан-
ность. Потому, что я твоя жена?
   Симмонс вздохнул и отвел глаза.
   - Нет, Люси. - У него дрогнул голос, и он поспешно закаш-
лялся. - С этим ты можешь не считаться.
   - Тогда я тебя не понимаю, Эрнст.
   - Сейчас поймешь.  - Симмонс собрал оставшиеся камешки  и
стал машинально пересыпать их из ладони в ладонь. - Люди, на
которых так или иначе распространяются наши симпатии, перес-
тают быть самими собой.
   - Не говори загадками!
   Казалось, Симмонс ее не слышит.
   - ...Мы отрицательно влияем на них,  - продолжал он, сос-
редоточенно  наблюдая за сплющимися камешками.  - Почувство-
вав,  что могут достичь большего,  чем те,  кто их окружает,
они утрачивают чувство меры...
   - А попроще нельзя? - раздраженно перебила его Эльсинора,
но он опять не услышал.
   - ...теряют  осторожность,  поступают  вопреки   здравому
смыслу.  И это их в конце концов губит. Пытаясь сделать доб-
ро, мы творим зло. Отсюда раздвоенность нашего с тобой поло-
жения.  Казалось бы, мы можем сделать для людей очень многое
и в то же время мы не можем себе это позволить.  Вот и  все,
что я хотел сказать.
   - Ты считаешь, я принесу ему несчастье?
   - Ты уже принесла ему несчастье, Люси. Просто он не пони-
мает этого...
   - Вздор! - перебила его Эльсинора. - Джума счастлив!
   - Пусть будет по-твоему.  - Симмонс поднялся с  валуна  и
швырнул в куст всю пригоршню камешков. - Пойдем?
   - Погоди. - Эльсинора тоже встала и отряхнула платье. - В
том,  что ты говоришь, есть большая доля правды. Но ведь мо-
гут быть исключения?
   - К  сожалению,  нет.  - Симмонс достал сигарету.  - Наше
вмешательство неизбежно приводит к тому,  что человек опере-
жает свое время.  Он начинает по-иному воспринимать окружаю-
щее, мыслить другими категориями. И, как бы он ни был осмот-
рителен,  это  отражается  на его поведении.  Он выпадает из
обоймы,  становится белой вороной. Вначале ему завидуют, по-
том начинают бояться.  В конце концов его возненавидят.  Это
неизбежно.
   - Ты пессимист, Эрнст.
   - Нет. Просто реально смотрю на вещи.
   - Что же мне делать с Пятницей?
   - Ничего.  Оставь все как есть.  Может быть, и обойдется.
Он ведь убежден, что все это сказка?
   - Да.

   - Остановите здесь,  пожалуйста,  - по-английски  сказала
Эльсинора.
   Джума оглянулся на хозяйку и потянул вожжи.
   - Мне надо купить