ристани. В приб-
режных зарослях тальника, держа в поводу коней, их ждал чет-
вертый. Пятый, толстый, коротконогий. стоял чуть поодаль.
   - Сколько? - голос коновода звучал приглушенно в хрипло.
   - Сорок три.
   - Фьюить-фьиу!
   - Тише ты!  - шикнул на коновода коротконогий.  - Соловей
нашелся! Подите сюда все.
   Он наклонился и пошарил в кустах. Звякнуло стекло.
   - Водка, что ли? - вполголоса предположил один из пришед-
ших.
   - Я тебе покажу  водка,  пропойца!  -  шепотом  пригрозил
толстяк. - Держите.
   Он дал каждому по увесистому свертку.
   - Тут в каждом десять бутылок. По бутылке на каюк, понят-
но? Переведи.
   Коновод перевел. Трое согласно качнули лохматыми чугурма-
ми.
   - А теперь на лошадей и - что есть духу по берегу.  Поки-
даете бутылки - и кто куда, врассыпную. Утром в конторе уви-
димся. Понятно?
   Чугурмы снова дружно качнулись.
   Спустя минуту-другую  бешеный конский топот взорвал тиши-
ну.  Зазвенело, разлетаясь вдребезги, стекло, и смерч сизого
пламени  взметнулся  в небо.  Второй,  третий,  четвертый...
Всадники вихрем неслись вдоль причалов,  и  огненные  столбы
вставали по их следам.
   Не трогаясь с места,  толстяк методично  считал  вспышки,
досчитал до двадцати четырех,  сбился,  плюнул и стал просто
наблюдать за происходящим.  По обрюзгшему,  гладко выбритому
лицу скакали алые всполохи.
   Пламя охватило каюки, перекинулось на досчатые причалы.
   Трещали, лолаясь,  рассыпая  фонтаны  искр,  кипы хлопка.
Вдоль всего берега высоко в небо  поднялась  сплошная  стена
огня. На ее фоне метались черные силуэты людей. С каждой ми-
нутой становилось все жарче и жарче. Ночь, на глазах превра-
щаясь в день,  опаляла лицо нестерпимым зноем. Где-то запоз-
дало ударил пожарный колокол.
   Коротконогий удовлетворенно хмыкнул, пригнулся и с неожи-
данным проворством юркнул в заросли.
   На следующее  утро в Ново-Ургенче только и разговоров бы-
ло, что о ночном пожаре. Слухи один невероятнее другого рои-
лись, как комары над рисовым полем. Вину за поджог валили то
на непокорных туркмен-йомудов,  то,  на кара-кипчаков, то на
беглых  каторжан,  неведомо  как  очутившихся  на территории
ханства.  Промышленники ходили как в воду опущенные: сорок с
лишним груженных прессованным волокном каюков сгорели дотла.
А тут еще поступили сообщения из Кипчака,  Шарлаука  и  Дар-
ган-Ата, что той же ночью вспыхнули готовые к отправке баржи
и каюки с хлопком,  пшеницей и рисом.  Кое-что, правда, уда-
лось спасти, но о том, чтобы сбыть попорченный огнем и водой
товар, не могло быть и речи.
   - Лихо поработали, Дюммель! - похвалил Симмонс. - Призна-
юсь,  не ожидал такой прыти.  Ей-богу,  из вас  бы  неплохой
Стенька Разин получился. Или Робин Гуд. Петля по вас плачет.
   У немца густо побагровели отвислые щеки.
   - Ну что вы зарделись?  Привыкайте к комплимено там,  ба-
рон, не век же мне на вас собак вешать.
   Глава акционерного  общества  одарил патрона испепеляющим
взглядом. Тот ухмыльнулся.
   - Право,  Зигфрид,  я  вас  иногда даже побаиваюсь,  Есть
что-то в вас инквизиторское.  А ну как во вкус войдете?  Так
ведь  вы и меня с Эльсинорой в один прекрасный день подожже-
те, а?
   - Оставьте неуместные шутки,  герр Симмонс! - вспылил не-
мец.
   - Ну, полно, полно! - Симмонс похлопал барона по упругому
брюшку. - Уж и пошутить нельзя. Мы с вами цивилизованные лю-
ди,  должны понимать юмор.  Сядьте, дорогуша. Потолкуем, что
дальше делать. С поджигателями, кстати, рассчитались?
   Дюммель угрюмо кивнул.
   - Что-то вас угнетает, барон. Открылись бы, а? Как на ду-
ху. И вообще мой вам добрый совет: не держать от меня секре-
тов.  Боком выйдет. Так что выкладывай все без лишней скром-
ности.
   - Не учли... - Немец вздохнул.
   - Чего же это? - полюбопытствовал шеф.
   - Мнение общества.
   - Вот как? Да телитесь вы, Дюммель. Что мне - каждое сло-
во из вас клещами вытягивать?
   Немец пожевал губами, собираясь с духом.
   - Вы умный человек, шеф...
   - Благодарю. Поближе к делу нельзя?
   - ...  а допустили оплошность. - Дюммель сделал многозна-
чительную  паузу.  В поросячьих глазках засветилось злорадс-
тво.
   - Любопытно. Какую же?
   - Нельзя было поджигать каюки всех конкурентен сразу.
   - Что  же вы меня раньше не надоумили?  Составили бы гра-
фик: сегодня Петров погорелец, завтра - Юсупи, послезавтра -
Тер-Григорян.
   - Напрасно смеетесь.  Люди не дураки. Поймут, что к чему,
когда обнаружится,  что единственный, кто не пострадал - это
наше акционерное общество.
   - Браво, браво! - похлопал в ладоши Симмонс. - Только кто
вам сказал, что "Дюммель и Компания" не пострадали?
   - А разве не так? - насторожился барон.
   - Пострадали, - скорбно вздохнул патрон. - Мы с вами, го-
лубчик, потеряли "Диану".
   - "Диану"? - ахнул немец. - Лучший наш пароход!
   - Увы! - страдальчески покивал Симмонс. - С пятью баржами
отборной пшеницы.
   - Вы шутите, repp Симмонс! - взмолился барон.
   - Какие уж тут шутки. Сгорели дотла.
   Дюммель ошалело выпучил глаза,  откинулся на спинку крес-
ла. Шеф наблюдал за ним с нескрываемым любопытством.
   - Не получится из вас деловой человек, Дюммель. Хватка не
та.  Мелко плаваете,  барон.  Беру свои комплименты обратно.
Никакой вы не Робин Гуд. И Стенька Разин из вас не выйдет. У
тех размах был,  удаль молодецкая.  А вам только  бы  медяки
считать. Вот в Гобсеки вы,  пожалуй,  подошли бы.  Из-за ка-
кой-то паршивой лохани этакую истерику закатить!  К тому  же
она ведь застрахована, эта ваша посудина?
   - Вы... - Дюммель задохнулся. - Страшный вы человек, герр
Симмонс!
   - Так уж и страшный,  - Симмонс  взял  со  стола  бутылку
французского коньяка,  поглядел на свет.  Одобрчтельно хмык-
нул. - Умеют фильтровать, шельмецы! О чем, бишь, мы толкова-
ли?  А,  да! Так вот, зарубите себе на носу, Дюммель: хотите
преуспевать в делах,  - не скупитесь, рискуйте! "Без копейки
рупь не рупь!", "Береженого бог бережет", - все эти заповеди
для мелких лавочников.  Настоящий делец обязан рисковать.  С
умом, разумеется.  Масштабно. Ваши тевтонские предки это еще
когда поняли.  На всю Русь замахнулись разом. А уж они, уве-
ряю вас,  сами мелочью не довольствовались. Это вам не тата-
ро-монголом быть голу!
   - Оставьте моих предков в покое! - взвился барон.
   - Эк вас за живое задело! - Симмонс смерил его откровенно
любопытствующим взглядом, словно увидел впервые.
   - А ведь вы,  батенька, до мозга костей реваншист. Неужто
это еще от тевтонов повелось?.. Послушайте, барон, а что ес-
ли нам с вами на Ледовое побоище махнуть?  Подсобим  малость
крестоносцам.   Глядишь,  для  ваших  земляков-современников
что-то к лучшему переменится. Дойчланд юбер аллее! А? Как вы
на это смотрите?
   - Гениально!  - Дюммель просиял.  - Дойчланд юбер  аллее!
Это вы сами придумали, шеф?
   - Где уж мне,  - отмахнулся Симмонс. - Ваш потомок Адольф
Шикльгрубер. В двадцатом веке. Мировую войну, сукин сын, за-
теял под этим девизом.
   - Да? - загорелся Дюммель. - И мы победили?
   Симмонс отрицательно качнул головой.
   - Нет,  Зигфрид.  Полное фиаско.  Германию разгромили,  а
Гитлер, то бишь Адольф Шикльгрубер, отравился крысиным ядом.
   На немца  страшно  было смотреть:  вытаращенные,  налитые
кровью глаза,  казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит, в угол-
ках трясущихся губ проступила пена. Он рухнул лицом в ладони
и глухо зарычал.
   - Бедная Германия!  - прорвалось сквозь зубовный скрежет.
- Несчастная Германия!
   Внезапно барон  рывком вскинул голову.  Яростно сверкнули
глаза.
   - Пусть так!  - громовые раскаты голоса оглушительно гре-
мели в комнате.  - Йа!  Пусть поражение!  Все равно Дойчланд
юбер аллее! Придет и наш звездный час!
   Симмонс зябко передернул плечами.
   - А теперь к делу. Наставлений я вам больше делать не на-
мерен.  По крайней мере пока. Общее направление, надеюсь, вы
себе усвоили.  А дальше шевелите мозгами сами.  У меня своих
дел невпроворот..
   Он встал  и прошелся по кабинету,  ощущая на себе затрав-
ленный взгляд Дюммеля. "Черт меня дернул про Ледовое побоищо
ляпнуть, - с досадой подумал Симмонс. - Не отстанет ведь те-
перь, немчура проклятый".
   - Герр Симмонс!  - Дюммель стоял рядом с креслом, вытянув
руки по швам. "Началось!" Симмонс резко оглянулся.
   - Ну, что еще?
   - В ваших руках судьба великой немецкой нации,  герр Сим-
монс.
   - Ну это вы бросьте! Нашли фюрера!
   - Само провидение...
   - Бросьте,  вам говорят!  - жестко оборвал Симмонс. Немец
замолк, но продолжал есть шефа глазами. - Знаю, куда вы гне-
те.  Так вот: не родился еще на свет человек, который заста-
вил бы меня сделать что-то против моей воли.
   - Но я...
   - Молчать!  - рявкнул Симмонс. - И не смейте ставить меня
в один ряд с вашим плюгавым ефрейтором!
   - К-к-каким ефрейтором? - оторопел Дюммель.
   -Прекрасно знаете,  каким!  - забылся Симмонс. - С Гитле-
ром!  Великая нация,  видишь ли! Стадо безмозглых баранов, с
которым психопат Шикльгрубер развязал мировую войну!
   - В-вы несп-п-праведливы, герр...
   - Молчать, вам говорят! Тоже мне, Зигфрид-завоеватель!
   "Все в одну кучу! - Симмонс мысленно усмехнулся. - Предс-
тавляю,  какой у него сейчас ералаш в башке. Осталось еще по
самолюбию пройтись и, пожалуй, хватит".
   - Вы,  барон,  в бухгалтерские книги почаще заглядывайте.
Отрезвляет, знаете ли. А еще лучше принесите-ка их сюда.
   - Все? - вытаращил глаза немец.
   - За последние полгода.  И ступайте гулять. Поостыньте да
поразмыслите на досуге, пока я тут вас ревизовать буду.
   Симмонс знал,  что  наносит Дюммелю смертельную обиду:  в
чем угодно можно было обвинить пунктуального  немца,  только
не в отсутствии скрупулезности,  и уж что-что, а бухгалтерс-
кий учет был в идеальном порядке.  Но знал он и  другое:  из
головы  барона надо во что бы то ни стало выбить мысль о Ле-
довом побоище, пока она не переросла в навязчивую идею.


ГЛАВА ШЕСТАЯ

              "Золотое колечко у пэри во рту"


   "Извош" Джума сгорбился на  передке  фаэтона,  машинально
подергивая  поводья.  Лошаденка,  лениво  покачивая головой,
плелась по улице,  безразличная ко всему и вся. День выдался
хуже некуда:  с утра Джума торчал возле базара,  но желающих
нанять фаэтон было немного,  да и те, окинув взглядом старую
с  облупившейся краской и продавленными рессорами колымагу с
убогой клячей в оглоблях,  решительно проходили мимо: пешком
скорее доберешься, чем на такой развалине. Наконец в воротах
базара показался тучный офицер с обвислыми  бурыми  усами  и
бордовым носом в помятом неопрятном мундире и, сжимая в руке
вяленого, леща, огляделся по сторонам. Джума живо сорвался с
места, приглашающим жестом указал на фаэтон.
   - Ассалому-алейкум, таксыр! Куда едем?
   - В штаб,  - буркнул офицер, забираясь в фаэтон, но когда
проезжали мимо шапкинского  питейного  заведения,  раздумал,
ткнул Джуму в спину лещом.  - Останови,  малайка.  Подождешь
меня тут.
   - Хоп, таксыр.
   Ждать пришлось долго.  Наконец офицер вышел из кабака без
фуражки, в распахнутом мундире и, пошатываясь, побрел мимо.
   - Таксыр!  - взмолился Джума.  Офицер окинул его взглядом
мутных глаз, не узнавая. Рыгнул.
   - Чего тебе, киргизское мурло?
   - Дальше чатай едем?
   - Куда дальше?
   - Куда надо.
   - Некуда мне ехать.  Приехал. - Офицер покачнулся, мотнул
головой. Предложил неожиданно: - Хочешь, озолочу?
   "Шайтан их разберет,  этих русских,  - с тревогой подумал
Джума, - то за медяк удушить готовы, то - "озолочу". А вдруг
и правда расщедрится? С пьяными - чего не бывает?".
   Решил испытать судьбу.
   - Хочу!
   Офицер выгреб из кармана пригоршню монет,  кивнул фаэтон-
щику:
   - Держи.
   Предвкушая удачу, Джума подал сложенные в лодочку ладони.
Офицер  коротко  размахнулся  и ударил его в лицо.  Брызнула
кровь из разбитого носа, покатился по земле малахай.
   - Еще?  - злорадно ухмыльнулся офицер. Джума молча подоб-
рал малахай и, не оглядываясь, побрел к фаэтону.
   - Стыдно,  ваше благородие!  - прозвучал за спиной чей-то
возмущенный голос. - За что человека обидели?
   - "Человека!" - заржал офицер. - Нашел человека! Иди пох-
ристосуйся!
   Зажимая ладонью кровоточащий нос, Джума подошел к фаэтону
и стал отвязывать поводья.
   - Постой, малый!
   Фаэтонщик оглянулся.  Доставая на ходу платок из  кармана
просторной  куртки,  к  нему  шел русский парень лет двадца-
ти-двадцати пяти. "Тронет, головой ударю! - с решимостью от-
чаянья подумал Джума. - Будь что будет!" - Он снял малахай и
набычился, глядя на приближающегося налитыми кровью глазами.
Тот понял его состояние, улыбнулся обезоруживающе:
   - Не бойся.
   Голос звучал виновато и ласково.  Джума почувствовал, что
вот-вот заплачет, хлюпнул носом и взобрался в фаэтон.
   - Постой,  куда же ты?  - окликнул его русский,  но Джума
упрямо мотнул головой и хлестнул лошадь вожжами. Та, всхрап-
нув, присела на круп, рванула с места размашистой рысью.
   - Лови-держи-догоняй!  - от души веселился офицер.  - Ату
его! Ату-ту!
   На окраине Ново-Ургенча Джума остановил лошадь возле  не-
широкого канала Киргиз-яб,  привязал поводья к стволу старой
корявой яблони и огляделся. Неподалеку за решетчатой оградой
белело высокое здание под зеленой железной крышей.  На воро-
тах поблескивала черная с золотом  прямоугольная  доска.  За
воротами  радужно  переливался цветник с фонтаном посредине.
Вокруг кудрявились молоденькие фруктовые деревья.
   Фонтан был в диковинку, но Джуме было не до него. Убедив-
шись,  что вокруг никого нет, он снял запачканную кровью ру-
баху,  сполоснул ее в канале, повесил сушиться на сук яблони
и вошел в воду.  Вода была теплая,  коричневая от  ила,  но,
окунувшись  несколько раз,  фаэтонщик почувствовал себя бод-
рее.  Выжал в кустах портки, натянул на влажное тело и завя-
зал ишкыр *.
   "Хоть бы пару ездоков аллах послал, - подумал он, выбира-
ясь из зарослей.  - Вернусь ни с чем,  Жаббарбий шкуру спус-
тит".  Жаббарбий был владельцем фаэтонхоны. Джума представил
себе  его  разъяренную рожу и невольно прибавил шагу.  Почти
бегом выскочил из кустов и замер, ошеломленный: возле фаэто-
на стояла пэри.
   Она ничуть не была похожа на пэри из сказок,  которые  он
знал с детства.  И все-таки это была пэри, потому что только
пэри могла стоять так у всех на виду без паранджи,  только у
пэри могли быть такие прекрасные золотые волосы, такое осле-
пительно красивое белоснежное лицо,  такие огромные,  синие,
как  небо,  глаза.  На  пэри  было воздушное розовое платье,
красные туфельки на высоких каблуках.  Пэри держала  в  руке
розовый зонтик. Пэри улыбалась.
   Джума оробело попятился и вдруг почувствовал жгучий  стыд
за то,  что стоит перед ней без рубахи, в мокрых, облепивших
ноги штанах.
   - Подойди сюда,  - позвала пэри, и голос ее зазвенел, как
серебряный колокольчик.  Джума напрягся всем телом,  не смея
шевельнуться.  Пэри говорила по-узбекски, как-то чудно выго-
варивая слова.
   - Иди-иди, - пэри поманила его рукой. - Не надо бояться.

           "Золотое колечко у пэри во рту,
            Завладей им, - и станет рабою твоей",

- вспомнил Джума слова из песни,  которую, отчаянно гнусавя,
пел на базаре слепой нищий сказитель. Легко

     * Увдур, - шнурок, заменяющий пояс.

сказать, завладей! Подойти и то боязно. Мулла говорил, - пэ-
ри молодых йигитов заманивают,  а потом в животных превраща-
ют.  Джума решился и,  зажмурив глаза, шагнул вперед. Ощупью
отыскал рубаху,  стал торопливо натягивать. Рядом зазвенели,
засмеялись колокольчики.
   - Ну успокойся,  успокойся.  Рубашку задом наперед надел,
бедняга.
   На фаэтонщика пахнуло чем-то сладким,  дурманящим. "Вот и
началось", - подумал он, чувствуя, как кружится голова и но-
ги словно врастают в землю.  Страха не было,  только  покор-
ность и повиновение. Джума открыл глаза и, отвернувшись, пе-
реодел рубаху.
   - Отвези меня в город, - сказала пэри.
   Фаэтонщик кивнул, так же не глядя.
   - Да посмотри ты на меня наконец, - пэри засмеялась. - Ты
всегда такой робкий?
   Джума пересилил  себя и поднял голову.  Глаза у пэри были
удивительные:  от их влекущей голубой  бездонности  мешались
мысли и сердце подскакивало к самому горлу.
   - Где же ты так расшибся, мальчик?
   Джума продолжал молча смотреть на пэри, не в силах отвес-
ти глаз.
   - Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.
   Он завороженно смотрел, как она легко и стремительно идет
мимо цветника к дому,  как развевается тдол ее легкого розо-
вого платья,  как кружатся над кирпичной дорожкой вспугнутые
ею бабочки. Бесшумно отворилась и захлопнулась высокая вход-
ная дверь за белоснежными колоннами.
   Джума вздохнул,  достал из фаэтона облезлый малахай, нах-
лобучил на голову. "Вот и все, - тупо подумал он. - Кончился
сон. Надо ехать". Отвязал поводья, взобрался в фаэтон.
   - Я же сказала, подожди!
   Оказывается, колокольчики могут звенеть и сердито.  Джума
оглянулся: она уже выходила из ворот и в руках у нее поблес-
кивала небольшая металлическая шкачулка.
   - Нагнись.
   Он послушно  наклонился  к  ней  и  опять зажмурид глава.
Что-то холодное коснулось его носа,  резкий освежающий запах
защекотал ноздри,  потом кольнуло в щеку.  Джума вздрогнул и
открыл глаза.
   - Вот и все.  - Пэри провела по его лицу комочком смочен-
ной чем-то ваты и закрыла шкатулку.  Джума осторожно  втянул
носом  воздух:  дышалось легко и свободно.  Тронул пальцами,
нос не болел.
   - Рея, - позвала пэри.
   - Иду!  - из-за дома показалась опрятно одетая миловидная
женщина.
   - Отнеси аптечку на место. Скажешь Симмонсу, что я поеха-
ла в город. Пусть не беспокоится.
   - Дык чаво ж беспокоицца? Не в лес чай.
   Этого даже пэри не поняла.  Пожала плечами и, обернувшись
к Джуме, спросила коротко:
   - Едем?
   Тот молча кивнул и полез на передок. Теперь фаэтонщик уже
нисколько  не сомневался в том,  что ему неслыханно повезло:
он встретил пэри-волшебницу.
   На закате  к  зданию акционерного общества "Дюммель и Кo"
подкатил сверкающий лаком экипаж,  запряженный парой орловс-
ких  рысаков.  Кучер,  одетый  и постриженный в кружок "а ля
русский Ваня",  лихо осадил жеребцов возле ворот и, спрыгнув
на землю, помог сойти даме.
   - Лопни мои глаза, если это не ваши штучки, Дюммель, ста-
рый плут!  - расхохотался Симмонс,  глядя на подъезжавших из
окна кабинета. - Грехи замаливаете, а?
   Барон подошел к окну и озадаченно поскреб в затылке.
   - Полно скромничать,  - Симмонс искоса глянул на немца. -
Монет  пятьсот отвалили небось?  Рысаки-то породистые,  да и
коляска хоть куда.
   - Я... - начал было барон и вдруг насторожился. - Мне на-
до отлучиться, шеф.
   - Куда вы, Зигфрид? - удивился тот.
   - Выясню кое-что,  - буркнул немец, торопливо направляясь
к выходу.
   - К ужину не опоздайте! - крикнул вдогонку Симмонс.
   На улице Дюммель дважды обошел вокруг экипажа и,  остано-
вившись возле кучера, принялся внимательно его разглядывать.
   - Вы  знакомы,  герр  Дюммель?  -  поинтересовалась уже с
крыльца Эльсинора. Немец вздрогнул и попытался изобразить на
лице галантную улыбку.
   - Не извольте беспокоиться, мадам. Возможно, я где-то ви-
дел, но это не имеет значения.
   Услышав голос Дюммеля,  Джума метнул в него быстрый испу-
ганный взгляд и на всякий случай попятился за лошадей.
   - Любопытно,  - хохотнул Симмонс из  кабинета.  Эльсинора
подошла к окну, тронула супруга за руку.
   - Эрнст.
   - Да? - откликнулся он, не поворачивая головы.
   - Я купила этот экипаж.
   - Ты?! - поразился Симмонс. - На кой черт он тебе нужен?
   - Сама не знаю. Купила и все. Наверное, стало жалко этого
мальчишку. Ты не сердишься на меня?
   - С какой стати? А я, признаться, решил, что это проделка
Дюммеля.
   - Думаешь, он способен на такие жесты?
   - Это-то меня и поразило.
   - Эрнст.
   - Да, Люси?
   - Можно, я возьму этого мальчика к себе в кучера?
   - Почему бы и нет? Хоть в грумы.