- Из повестки на призывной пункт,  мистер Симмонс.  Она у
вас в боковом кармане пиджака,  рядом с бумажником.  Кстати,
сдачу я положила туда же.
   На этот  раз она играла роль добропорядочной хозяйки дома
и, надо сказать, играла безупречно.
   Час спустя,  усталые  и  разомлевшие после горячего душа,
они, сидя за столом, с аппетитом уписывали импровизированный
ужин, - ни дать, ни взять счастливая супружеская пара.
   Опустошив свою тарелку,  Симмонс налил в  стаканы  виски,
разбавил тоником и через стол потянулся за сигаретами.
   Он прикурил от ее  миниатюрной  электронной  зажигалки  и
пустил к потолку синеватую струйку дыма. Сытный ужин, виски,
красивая женщина - все это вместе взятое настраивало на бла-
годушный лад.
   - Послушай,  золотко,  - Симмонс легонько похлопал ее  по
округлому колену.  - Почему бы тебе не отправиться со мной в
путешествие?
   "В самом деле,  почему?  - подумал он. - Если все пойдет,
как задумано, мне будет там чертовски скучно одному".
   - Далеко? - поинтересовалась Эльсинора.
   - По крайней мере, надолго.
   - Жаль. - Она, казалось, была искренне огорчена.
   - Почему?
   - Я вам скоро надоем, мистер Симмонс. Вы человек настрое-
ния, а я, увы, так привязчива.
   В этой роли он ее еще не видел.
   - К тому же,  вы меня совсем не знаете, мистер Симмонс, -
продолжала она, стыдливо потупившись.
   - Перестань паясничать, - он затянулся сигаретой и разда-
вил окурок в тарелке. - Я говорю вполне серьезно.
   - Вы хотели сказать,  "не корчи из себя дурочку",  мистер
Симмонс. - Она встряхнула головой, и волосы взметнулись вок-
руг ее лица золотистым ореолом. В упор взглянула на собесед-
ника. - А если серьезно, - голос прозвучал как-то по-новому,
глубокий,  печальный.  - Ты ведь и в самом деле меня не зна-
ешь, Эрнст.
   - Расскажи о себе.
   - Зачем?
   - Просто так.
   - Когда-нибудь расскажу. А пока... - Она помолчала, слов-
но собираясь с мыслями.  - Пока я тебе одно скажу, Эрнст. Не
знаю, почему, но я за тобой готова идти хоть на край света.
   - А если дальше? - усмехнулся Симмонс.
   - Дальше тоже.
   - Прикажете понимать это как согласие?
   Она опять  взглянула  на  него испытующе,  недоверчив во,
молча.  И он вдруг с пронзительной  ясностью  понял,  откуда
пришло к нему решение позвать ее с собой: она так же одинока
и беззащитна, как и он, так же бьется в поисках выхода, мол-
ча,  одними  глазами умоляет о помощи,  сама толком не зная,
кого.  А все остальное в ней - всего лишь мимикрия, защитная
реакция, маска, игра.
   Словно читая его мысли, Эльсинора резко толкнула пальцами
и,  подражая жаргону обитателей трущоб, процедила сквозь зу-
бы:
   - Заметано!
   ...Лежа в темноте,  Сяммонс курил сигарету за  сигаретой,
перелистывая  в  памяти страницы прожитой жизни.  Эльсинора,
казалось, дремала, но всякий раз, когда он прикуривал, отра-
жение трепетного огонька зажигалки металось в ее широко отк-
рытых глазах.  Неожиданно для самого себя Симмонс понял, что
думает  о  женщине  рядом с необъяснимой,  неизвестно откуда
взявшейся нежностью.
   Они расстались в половине седьмого, когда заря уже начала
высвечивать восточное окно, уговорившись ветретиться к обеду
в ресторане "Наварра".
   После ее ухода Симмонс еще некоторое  время  оставался  в
постели,  тщетно стараясь вспомнить, где и при каких обстоя-
тельствах встретил Эльсинору.  Он помнил, как, выйдя из зда-
ния Первого Национального Банка, свернул в фешенебельный бар
на Главной авеню.  Помнил, что народу в этот час в баре было
немного,  а  возле стойки он устроился в полном одиночестве.
Как бармен с подбритыми в ниточку усиками подал ему  двойную
порцию  неразведенного  виски,  но дальше все расплывалось в
тумане.  Пил он натощак, выпил, по-видимому, много к не муд-
рено,  что его так развезло. Алкогольный дурман, словно лас-
тик,  стер из его памяти все события вплоть до того момента,
когда  он безуспешно пытался попасть ключом в замочную сква-
жину собственной квартиры,  но тогда Эльсинора была уже  ря-
дом,  она-то, собственно, и помогла ему в конце концов отпе-
реть дверь.
   Часы просигналили восемь. Обычно в это время он уже мчал-
ся,  сломя голову,  чтобы, трижды пересев с поезда на поезд,
без четверти  девять выплеснуться с людским потоком из жерла
подземки у небоскреба Генеральной Дирекции Научных  Исследо-
ваний. Сегодня ему некуда было торопиться.
   Он не спеша побрился,  принял душ, надел темный в полоску
выходной костюм,  тщательно подобрал галстук.  В девять рос-
кошно позавтракал в старомодном кафе "Ватерлоо".  В половине
десятого  ступил  на экскалатор метрополитена,  с сожалением
отметив про себя, что не может припомнить, когда в последний
раз так приятно проводил время,  и что, начиная с этой мину-
ты,  противиться ритму города будет чистейшим  безумием.  И,
очертя голову, ринулся вниз по экскалатору, отчаянно работал
локтями, втискиваясь в вагоны поездов, сжав зубы, продирался
сквозь  толпы  людей на пересадочных станциях,  и в четверть
одиннадцатого,  одергивая на ходу костюм,  вошел в вестибюль
Генеральной Дирекции.
   Час спустя,  закончив все формальности,  Симмонс вышел из
парадного,  унося в нагрудном кармане послужной список, кон-
верт с выходным пособием и тщетно стараясь отделаться от все
еще звучавшего в ушах навязчивого голоса шефа,  который изъ-
явил желание лично пожать ему руку на  прощание  и  пожелать
"достойной службы в доблестных Вооруженных Силах". Те же по-
желания,  слово в слово, были отпечатаны типографским спосо-
бом на фирменной открытке Генеральной Дирекции,  вложенной в
его послужной список.
   Два часа он праздно слонялся по городу, стараясь выбирать
начменее оживленные улицы, заглянул в рыжий от осенней лист-
вы муниципальный парк,  поглазел на черных лебедей, невозму-
тимо плавающих по загаженному пруду,  скормил несколько цен-
тов игорному автомату,  получив взамен жевательную резинку и
пачку дешевых сигарет,  которые тут же выкинул  в  урну,  и,
взглянув на часы, отправился на встречу с Эльсинорой.
   Ресторан "Наварра" встретил их  оглушительными  синкопами
джаза.
   - Отдельный кабинет, - бросил Симмонс метрдотелю. - И ни-
какой музыки. Разве что Брамс. У вас есть записи Брамса?
   - У нас есть все,  - многозначительно заверил метрдотель,
стилизованный под кастильского гранда.
   - Это будет стоить бешеных денег, - шепнула Эльсинора.
   - Ну и что?  - Симмонс похлопал себя по нагрудному карма-
ну. - Здесь выходное пособие за пять лет безупречной службы.
И мне не терпится просадить его до последнего цента.
   Выражение глаз его спутницы в эту минуту можно  было  ис-
толковать по-разному.
   В шестом часу вечера, слегка осоловелые от стары к мароч-
ных вин,  изысканных кушаний и хорошей музыки, они добрались
наконец до берлоги Симмонса,  не  сговариваясь,  улеглись  в
постель и уже через несколько минут спали сном праведников.
   Пробуждение было ужасным: какофония свиста и воющего гро-
хота беспеременно ворвалась в сознание, хлестнула по нервам,
смяла в комок волю и смолкла, выбросив перепуганного Симмон-
са на позванивающий иллюзорной тишиной берег.
   Придя в себя,  он обнаружил,  что сидит на кровати, судо-
рожно прижимая к груди Эльсинору.
   - Что это было? - испуганно спросила она.
   - Ничего  особенного,  -  он ласково провел ладонью по ее
голому дрожащему плечу,  изо всех сил стараясь говорить спо-
койно. - Сверхсветовые бомбардировщики. Где-то началась вой-
на.
   - А как же?..  - она не договорила, пытливо вглядываясь в
его лицо. В расширенных зрачках ее бился ужас.
   - О чем ты?
   - Эта повестка... Тебя, наверное, уже ищут?..
   - Обойдутся. - Он встал с кровати, узкобедрый, широкопле-
чий, в синих плавках. - У меня еще по крайней мере сутки фо-
ры.
   Часы показывали половину третьего ночи.  Симмонс прошел в
ванную, принял ледяной душ, докрасна растерся старинным мах-
ровым полотенцем и, надев пижаму, вернулся в комнату. Эльси-
нора,  по-видимому,  успокоилась  и с интересом разглядывала
"атташе".
   - Что это за штука, Эрнст?
   - Сейчас узнаешь.
   Он усадил ее в кресло, присел напротив так, что их колени
сопрокасались.
   - Выслушай  меня  внимательно  и не перебивай.  Вчерашний
разговор не в счет. Считай, что его не было. И учти, - я те-
бя не уговариваю. Сама решай, как тебе поступить.
   Он посвятил ее в свой план,  показал времятрон - компакт-
ный аппарат, размером и формой напоминающий средней величины
чемодан,- и попытался в общих чертах обрисовать их  будущее,
невероятнейшим образом переплетающееся с прошлым.
   - Ну,  а теперь хорошенько поразмысли, прежде чем сказать
да или нет.
   Симмонс встал, закурил. За окном занимался рассвет. Отсю-
да,  с высоты восьмидесятого этажа, город напоминал огромный
рождественский пирог,  там и сям утыканный свечами небоскре-
бов. Ночью выпал снежок, и это еще более усиливало сходство.
"Идиллия", - усмехнулся Симмонс.
   Не оборачиваясь, он услышал, как зашелестела перелистыва-
емая страница.  "Читает проспект", - машинально отметил Сим-
монс и задумался, глядя на открывающуюся внизу панораму.
   Если пойдет,  как задумано, через несколько часов все бу-
дет далеко позади.  Симмонс поймал себя на мысли, что ему не
жаль расставаться с городом. Это скопище домов, улиц, площа-
дей,  скверов  всегда  было для него чужим.  Даже в детстве,
когда там, где теперь построили огромное противоядерное убе-
жище,  стоял их дом - розовый двухэтажный коттедж с палисад-
ником, окруженным чугунной оградой. Тогда мирок Эрнста огра-
ничивался  тенистым  зеленым  пригородом,  где  обитали люди
среднего достатка. За чертой пригорода начинались сверкающие
стеклом  и сталью улицы с нескончаемым потоком автомобилей и
пешеходов, слепящей, оглушающей рекламой магазинов, рестора-
нов, кинотеатров, игорных домов.
   Улицы таили в себе угрозу.  Он чувствовал это и  инстинк-
тивно  старался избегать всего,  что было связано с городом.
Туда по утрам отправлялись на работу его родители и  возвра-
щались  вечером обессиленные,  словно выжатые,  будто город,
как гигантский спрут, высасывал из них за день жизненные со-
ки,  оставляя самую малость, чтобы они могли доползти домой,
отдохнуть,  набраться сил и утром снова принести ему очеред-
ную лепту.
   Во время учебы в Техническом Колледже Симмонс узнал город
ближе.  Впервые увидел трущобы, разъедаемые тайными и явными
пороками. Человеческая жизнь не стоила здесь ломаного гроша.
   Позднее, делая первые шаги в мире бизнеса, он с ужасающей
безысходностью понял,  что и в респектабельных особняках  на
Нейшнл-стрит, и роскошных виллах Голд-Лейк-Виллидж процвета-
ют те же нравы,  правит все тот же  подлый  закон  джунглей.
Здесь не было публичных домов,  не грабили и не убивали отк-
рыто,  зато стены комфортабельных вилл скрывали такой  изощ-
ренный  разврат,  какой обитателям трущоб и не снился,  а уж
если здесь грабили кого, то разоряли дотла, до петли, до пу-
ли  в  лоб  или таблетки стрихнина на сон грядущий,  который
оборачивался вечным покоем.
   И над  всем этим витала ханжеская мораль,  опирающаяся на
десять библейских заповедей.
   Растерянный и одинокий,  он,  как утопающий за соломинку,
ухватился за прописную, как ему тогда казалось, истину: "Хо-
чешь выжить - делай монету".  Поступил на службу в Генераль-
ную Дирекцию Научных Исследований и не без содействия своего
бывшего  однокурсника  женился  на Кэтрин - дочери одного из
членов правления ГДНИ,  рыжеволосой неврастенической особе с
крикливо накрашенными губами и развинченной походкой певички
из кабаре.
   В качестве свадебного подарка тесть преподнес молодоженам
роскошную квартиру в центре города,  виллу в  Голд-Лейк-Вил-
лидж  и  только начинавший тогда входить в моду "Кадиллак" с
квантовым двигателем.
   Отец Кэтрин - один из биржевых воротил, отчаявшись воспи-
тать деловую хватку у своего зятя,  в приливе  благодушия  и
родственных чувств, вызвал Симмонса на откровенность и, ког-
да узнал,  что тот всерьез намерен заняться наукой, приобрел
для него квартиру в западном секторе города и оборудовал от-
личную лабораторию.
   Однако вскоре акулы покрупнее в клочья растерзали чадолю-
бивого тестя,  и Кэтрин,  убедившись, что ее супруг звезд (а
тем более денег) с неба не хватает,  подала на развод.  Судя
по всему,  она вела далеко не затворнический образ жизни. Не
раз, проезжая вечером мимо своего бывшего гнездышка, Симмонс
видел в окнах силуэты извивающихся в эротических танцах.
   Голос Эльсиноры вернул его к действительности.
   - Не возражаешь, если я включу эту штуку?
   - Да.  То есть нет, - спохватился Симмонс и махнул рукой.
- Включай, конечно.
   Он снова отвернулся к окну. Город заволакивало сизой дым-
кой смога.  С тех пор, как он остался один, минуло пять лет.
И все эти годы он, не покладая рук, трудился над своим дети-
щем. Из смутной догадки, казалось бы, неосуществимых предпо-
ложений родился аппарат,  позволяющий шагнуть за пределы су-
ществующей реальности.
   Аппарат в двух вариантах:  более мощный - величиной с че-
модан и портативный - совсем крохотный,  размерами и  формой
напоминающий обычные карманные часы-луковицу.  Прибор позво-
лял перемещаться во времени и в пространстве,  правда, огра-
ниченном силовым барьером, которым Страны Всеобщей Конвенции
отгородились от коммунистического мира.
   Изобретение не принесло ему ни денег, ни славы. В патент-
ном бюро, куда он обратился, чтобы зарегистрировать его, от-
неслись весьма скептически.  Патент,  правда, выдали, огово-
рившись, что практического значения для промышленности изоб-
ретение не имеет,  и посоветовав, уже в частном порядке, об-
ратиться в Военное Ведомство.
   Симмонс в  Военное  Ведомство не пошел,  но из патентного
бюро туда,  по-видимому,  все-таки сообщили,  и он,  правда,
чисто интуитивно, видел прямую связь между своим изобретени-
ем,  и повесткой на призывной пункт.  Больше того, он в этом
уже почти не сомневался.  И все же, несмотря ни на что, пять
лет не были потрачены зря:  времятрон теперь стал единствен-
ным шансом, единственной надеждой на спасение.
   Он без сожаления покидал этот  город,  хищно  раскинувший
там, внизу, сеть улиц и переулков, город, ежедневно, ежечас-
но калечащий миллионы человеческих душ, злокачественную опу-
холь, нарыв на теле земли, выделяющий вместе с гноем мириады
бактерий разврата,  преступности,  наркомании,  которым одни
предаются,  не  видя  другого пути удовлетворить несбывшиеся
желания,  другие - напротив - от полного  пресыщения  самыми
изощренными благами цивилизации.
   Симмонс вздохнул и бросил окурок в утилизатор.  Эльсинора
по-прежнему сидела в кресле и,  не мигая, смотрела на выклю-
ченный "атташе". Она не заметила, как Эрнст подошел к ней, и
очнулась лишь тогда, когда он ласково коснулся ее затылка.
   - Мне страшно,  Эрнст, - сказала она, и в голосе ее проз-
вучало отчаяние. Он усмехнулся:
   - Мне тоже. Но у меня нет выбора.
   Она продолжала выжидающе смотреть на него снизу вверх, но
он молчал, и она заговорила снова:
   - Я пойду с тобой, Эрнст. Не знаю, что нас ждет там, но в
одном можешь не сомневаться: в тягость я тебе не буду.
   Симмонс внезапно  почувствовал  резь  в глазах и поспешно
отвернулся к окну.
   - Ладно,  -  произнес он некоторое время спустя.  - Будем
считать, договорились. Оставляю тебе список и деньги. Поста-
райся управиться с покупками до четырех.  Второй ключ в ван-
ной комнате.
   - Я видела.
   Он сел к столу и,  не спеша, набросал список. Сложил лис-
ток вдвое и накрыл пачкой кредиток.  Потом надел плащ и взял
шляпу.
   - Мне пора. Позавтракаешь одна.
   Она молча кивнула, не вставая с кресла.
   На улице не по-осеннему теплый ветер слизывал с тротуаров
остатки ночного снега. Грязные ручейки бежали по сточным ка-
навам и исчезали за решетками канализационных люков. В насы-
щенном влагой воздухе носился запах мокрого асфальта, резины
и дешевой косметики.  Серая пелена скрывала верхушки небоск-
ребов,  и они казались опорами,  на которых  держится  небо.
Симмонс перешел улицу и спустился в подземку.
   В толчее  переполненного  вагона  кое-кто  из  пассажиров
умудрялся просматривать газету. Через плечо низкорослого со-
седа Симмонс пробежал заголовки на первой  полосе  "Дженерал
трибюн":  "Боевые действия в Индокитае",  "Мятежники получат
по заслугам", "Пит Снайдерс - гордость морской пехоты".
   Значит, он не ошибся, война действительно началась.
   Что ж, для него лично это могло означать только одно: на-
до спешить.
   И он не стал терять времени зря.  Без пяти двенадцать  он
уже  оформил  бумаги на продажу квартиры,  лаборатории и ос-
тальной недвижимости.  В половине первого предъявил  чек  на
довольно  внушительную сумму в одном из отделений Националь-
ного Банка. Не будь у него с собой повестки, вряд ли удалось
бы  провернуть  все так быстро.  Пластикатовый прямоугольник
срабатывал без осечки.
   - Какой  разговор?  -  развел  руками владелец конторы по
купле-продаже недвижимости. - Вы - наш почетный клиент!
   Симмонса обслужили вне очереди. То же самое повторилось в
отделении банка.  Управляющий лично проследил за тем,  чтобы
Симонсу  оплатили чек,  а прощаясь,  крепко пожал ему руку и
одарил дюжиной сигар в силиколовом ящичке.
   "Нет худа без добра, - с усмешкой подумал Симмонс, выходя
из здания банка.  - Но каковы стервецы?  Все заодно.  Систе-
ма..."
   Ему вдруг стало не по себе при мысли о том,  что он, Сим-
монс,  волей-неволей противопоставляет себя этой системе, но
он тотчас загнал эту мысль на самые задворки  сознания,  пе-
рехватил такси на одной из центральных улиц и,  сверившись с
проспектом, назвал адрес. Накрапывал мелкий моросящий дождь.
   Как и следовало ожидать,  "Сафари во все времена" явно не
принадлежала к категории государственных.  Неказистое пятиэ-
тажное  здание в южном секторе города могло сойти за все что
угодно,  только не за экскурсионное бюро, хотя это и утверж-
дала  крикливая  вывеска на явно пристроенном позднее парад-
ном.
   В скудно освещенном вестибюле у стойки,  облицованной под
красное дерево, толстяк в модном до пят плаще и зеленой шля-
пе  препирался со служащим фирмы,  - судя по деформированным
ушам и носу,  - бывшим боксером. Боксер нехотя шевелил губа-
ми:
   - При несоблюдении правил фирма не  гарантирует  безопас-
ности.
   - Хотел бы я знать,  какого дьявола  она  гарантирует!  -
взвился толстяк.  - Позапрошлый раз меня чуть не сожрал саб-
лезубый тигр!
   - Выбирайте  эпоху,  - служащий явно хотел сказать "выби-
райте выражения". - Кто вас просил соваться к саблезубым?
   - Допустим. - Толстяк побагровел. - Допустим, вы правы. А
в прошлый раз?
   Верзила зевнул, прикрывая пасть пятерней.
   - А что было в прошлый?
   - Меня высадили на рельсы перед экспрессом!
   Крохотные глазки на мясистом лице сверкнули любопытством.
   - Экспресс стоял?
   - Черта с два! Несся на всех парах!
   - Понятно.  - Верзила почесал под мышкой. - Тебе повезло,
приятель.  Тут одного телепортировали прямо в сопло реактив-
ного лайнера.
   Толстяк застонал.  Боксер опять зевнул и  смачно  сплюцул
куда-то за стойку.
   - Пришлось фирме раскошелиться на компенсацию.
   - Хорошенькое дело!  - возмутился толстяк. - Угробили че-
ловека!
   - Что делать,  - равнодушно пожал плечами служащий. - Бы-
вают неполадки. Дело-то новое.
   - Неполадки! - казалось, толстяка вот-вот хватит апоплек-
сический удар.  - Это ваша паршивая контора - сплошное дерь-
мо! Да, да! Дерьмо! И гоните обратно мои денежки!
   - Полегче,  приятель.  Мы тут не терпим,  когда  задевают
честь фирмы.
   - Плевал я на вашу фирму!
   - Ты вот что,  - верзила поднялся и вышел из-за стойки. -
Я тебя по-всякому урезонивал. А ты все свое да свое. Не сог-
ласен, - иди объясняйся с администрацией. А будешь безобраз-
ничать, - в два счета на улицу выкину!
   "Дай толстяку  вместо  глаз спаренные пулеметы,  - лежать
боксеру изр