из пяти,  желающие  отправиться  в  новое  путешествие  пока  не
переводились.
   Крестьяне. Поскольку купеческие караваны посещали только  более-менее
крупные поселения, жители остальных были вынуждены изредка выбираться за
пределы родной ограды в гости к своим более  удачливым  соседям.  Делали
они это, естественно, большими, хорошо вооруженными группами.
   Чудовища. Перечислять всех встречающихся в Запустенье  чудовищ  можно
долго, тем более что многие из них не известны за его пределами, а кроме
того, продолжают появляться новые. Правда, не  стоит  обвинять  во  всем
богов - немалую долю ответственности за это несут также  маги.  Наиболее
часто на дорогах Запустенья встречаются тролли. В  принципе  можно  даже
признать, что их деятельность  в  какой-то  степени  полезна,  поскольку
тролли строят мосты, под которыми и  живут.  Однако  в  последнее  время
мест, нуждающихся в наличии  моста,  стало  значительно  меньше,  нежели
троллей, поэтому молодой тролль обычно начинает  строительство  моста  с
того, что выкапывает на дороге яму.
   Нельзя сказать, что по дорогам Запустенья не перемещался  в  одиночку
вообще никто. Кроме героев, к слову, весьма многочисленных,  в  одиночку
иногда ходили маги, которые по тем или иным причинам не  воспользовались
более  удобными,  а  главное,  безопасными  способами   передвижения   -
телепортацией или, например, ковром-самолетом. Кроме магов и героев,  по
дорогам Запустенья в одиночку могли рискнуть пройти только самоубийцы  -
до первого поворота, за которым их,  как  правило,  поджидал  кто-нибудь
изголодавшийся. Увиденный Шоном паренек явно не был  магом,  чуть  менее
явно - героем, а вот насколько он походил на самоубийцу, Шон сказать  не
мог, так как ни разу в жизни не встречал самоубийцу. Наоборот, все,  кто
попадался на дороге ему, как правило, старались убить именно его,  а  не
себя.
   Некоторое время Шон просто наблюдал за  зигзагообразным  перемещением
Шаха. А затем ему в голову, очевидно по  ошибке,  пришла  одна  забавная
мысль, от которой он сначала беззвучно расхохотался, затем нахмурился, а
после пожал плечами.
   - В конце концов, - сказал Шон, обращаясь к развешанным для  просушки
останкам вурдалака, - я все равно не знаю, чем мне теперь заняться.

Глава 2
КАК СОВЕРШАЮТСЯ ПОДВИГИ

   По меркам Запустенья,  Хамилог  считался  вполне  приличным  городом.
Конечно, по сравнению с городами Королевств или  Забугорья  назвать  его
настоящим городом, не покривив  при  этом  душой,  было  сложно.  Однако
следует учесть тот факт, что и в Королевствах, и  в  Забугорной  Империи
даже те  поселения,  которые,  безусловно,  могли  именоваться  городом,
старались как можно дольше сохранить статус деревни.
   Связано это было с тем, что звание города в этих высокоцивилизованных
краях,  кроме  сомнительного  повода  для  гордости,  приносило  еще   и
множество дополнительных налогов, а их и без  того  было  немало.  Но  о
налогах,  податях  и  прочих   изобретениях   человеческой   цивилизации
постоянные жители Запустенья знали  только  понаслышке  -  от  купцов  и
прочих странников. Хотя формально они и считались подданными Королевств,
ни одно из них  еще  не  управлялось  настолько  спятившим  властителем,
который бы попытался собрать налоги с Запустенья.
   Дело в том, что для самого сбора и последующей охраны собранных денег
в местности, кишащей всякими и всяческими чудовищами,  потребовалась  бы
столь большая армия, что расходы на ее содержание намного  перекрыли  бы
любую ожидаемую прибыль. Не  говоря  уж  о  том,  что  для  такой  армии
немедленно бы нашлось  куда  более  нужное  и  выгодное  дельце  гораздо
поближе.
   Что же касается настоящих  повелителей  Запустенья  -  многочисленных
драконов, колдунов, великанов и прочих страшилищ, то они вопреки  слухам
о своей неразумности управляли своими подданными весьма здраво и никогда
не драли с них трех и более шкур. Возможно, это было связано с тем,  что
королям,  императорам  и  прочим  властителям  в   большинстве   случаев
абсолютно безразлично, что достанется  их  преемникам  после  их  скорой
кончины, а чудовищ, которые отличаются весьма большой продолжительностью
жизни и вообще умирают крайне редко и неохотно,  весьма  заботит  вопрос
своего пропитания в ближайшую тысячу-другую лет.
   В  этом  вопросе  Хамилогу  также  крупно  посчастливилось.   О   его
владельце, черном маге Гаргидрурге, не было  никаких  известий  уже  лет
тридцать, однако перед этим он оставил о себе столь недобрую память, что
ее, по прикидкам хамилогцев, должно было хватить  еще  на  полсотни  лет
безбедного житья. Мало кто из окружающих охотников до чужого добра верил
в то, что такой мерзкий, злобный и подлый тип, каким был Гаргидрург, мог
окочуриться сам по себе, без активной помощи  со  стороны.  А  поскольку
никто  из  героев  или  конкурентов  черного  мага  не  взял   на   себя
ответственности  за  его  убийство,   следовательно,   Гаргидрург   либо
просто-напросто дрыхнет очередным летаргическим  сном,  либо  с  головой
ушел в какие-то  очень  черные  магические  опыты  и  временно  перестал
интересоваться окружающим его миром.
   Впрочем, последний вариант жителей Хамилога также  вполне  устраивал.
Видимых последствий магических опытов они не замечали, а на невидимые им
было, мягко говоря, наплевать.
   За тридцать лет спокойной жизни Хамилог разросся и  по  числу  домов,
если считать таковыми  ВСЕ  его  домишки,  мог  посоперничать  с  такими
уважаемыми городами Запустенья, как Плешийград или  Чертзадерий.  В  тот
исторический момент, когда Шах удостоил его своим посещением, в нем было
даже на два городских атрибута больше, чем обычно.
   А именно:
   Базар, раскинувшийся на Базарной Площади, точнее, на Базарном Выгоне,
поскольку большую часть года это  поле  служило  хамилогцам  для  выпаса
скота.
   Заведение мадам Ляфорели,  расположившееся  в  шатре  неподалеку.  По
мнению большинства хамилогцев, как приехавших на Базар, так и  обитавших
в нем постоянно, это заведение придавало Хамилогу тот налет  порочности,
который они считали неотъемлемой частью каждого уважающего себя города.
   Что касается постоянных достопримечательностей Хамилога, то главным и
самым заметным из них являлась городская  башня.  Не  заметить  ее  было
действительно трудно - сложенная из серого камня башня  возвышалась  над
Хамилогом на добрых  двадцать  саженей  и  за  прошедшие  с  момента  ее
постройки три сотни лет ничуть не покосилась. Хамилогцы очень  гордились
этим фактом, хотя, если разобраться,  гордиться  должны  были  строившие
башню гномы. Башня соединяла в себе функции сторожевой, пожарной -  хоть
хамилогцы так и не удосужились учредить у себя пожарную команду, но  все
время собирались это сделать, - ратуши, тюрьмы, казармы городской стражи
и прочих как действующих, так и будущих  служб,  без  которых  немыслимо
существование  никакого  города.  Правда,  некоторые  города  умудряются
обходиться  без  них,  но  остальные  считают  это  исключением,  только
подтверждающим правило.
   Второй,    куда     менее     заметной     постоянной     хамилогской
достопримечательностью был трактир.
   Шах  осторожно  обошел  громадную  лужу,  посреди  которой   блаженно
развалилась не менее огромная свинья, и,  задрав  голову,  уставился  на
вывеску трактира. Идущий за ним Шон осторожно попробовал ступить на воду
и, убедившись, что в его нынешнем состоянии поверхность  воды  ничем  не
отличается от толстого льда, тоже обошел лужу вокруг.
   Шах умел читать. Этому сложному и для  многих  загадочному  искусству
его обучил бродячий жрец, и до недавнего времени это было  единственное,
чем Шах мог заслуженно гордиться.
   Как ни странно, Шон тоже умел читать. Правда, он получил  это  умение
благодаря искусству  играть  в  кости,  находясь  при  этом  в  изрядном
подпитии. Волшебник, у которого он  выиграл,  был  куда  менее  стоек  в
обращении со спиртными напитками, но заклинание он составил на  редкость
удачно, и оно сохранило действие даже после смерти своего носителя.  Как
бы то ни было, именно Шон первым прочел трактирную вывеску, гласящую:
   "Чертова печенка. Трактир Старого Тромба"
   С немалым трудом осилив эту надпись, Шах некоторое время стоял  перед
дверью, задумчиво почесывая затылок. Наконец, когда Шон уже начал терять
терпение (что вообще с ним происходило довольно быстро), Шах решился  и,
протянув руку, осторожно коснулся двери.
   Шон тяжело вздохнул. Когда в  трактиры  входил  он,  это  происходило
следующим образом: сначала внутрь влетала дверь. Следом за дверью влетал
кто-нибудь из прохожих, если таковые имели несчастье  подвернуться  Шону
под руку. А затем на пороге показывался он,  Рыжая  Погибель,  и,  издав
свой знаменитый клич, бросался  в  уже  поджидающую  его  свалку.  И  уж
никогда, сколько Шон себя помнил, он не пробовал ОСТОРОЖНО открыть дверь
в трактир.
   Дверь тоже  явно  не  привыкла  к  подобному  обращению.  Она  сильно
отличалась от всего  здания,  больше  всего  напоминавшего  приземистый,
прочный  пенек,  под  которыми  так  любят  селиться  древесные   гномы.
Собственно, именно древесными гномами оно  и  было  построено.  Основным
пожеланием заказчика при строительстве была максимальная устойчивость  и
прочность конструкции снаружи, а главное - изнутри. Наоборот, дверь была
задумана, спроектирована и сделана так,  чтобы  ее  вынос  сопровождался
минимальным ущербом  для  всего  остального  здания  и,  как  следствие,
минимальными усилиями  для  выносящего.  Поэтому  дверь  даже  не  сразу
поняла, чего, собственно, от нее хотят.  А  поняв,  начала  двигаться  -
медленно и сопровождая каждый дюйм пути ужасающим скрипом.
   Когда  дверь  отворилась  настолько,  что  Шах  смог  протиснуться  в
образовавшийся проем, на вход были направлены не только взгляды тех, кто
к моменту его появления еще оставался на ногах, но  и  большинства  тех,
кто уже успел сползти под столы  и  проснулся  именно  от  этого,  столь
непривычного и неприятного звука.
   Зрелище, представшее их затуманенным взорам, вызвало в трактире тихую
и нездоровую сенсацию. Даже сам старый  Тромб  оторвался  от  протирания
грязной кружки  куда  более  грязной  тряпкой  и  озадаченно  глянул  на
протиснувшегося в дверь паренька.
   Согласно большинству ходивших о нем сплетен и слухов,  до  того,  как
стать трактирщиком, Тромб был  весьма  известным  воином,  а  по  мнению
некоторых,  даже  героем.  И  действительно,  ловкость,  с  которой   он
управлялся в своем  трактире,  в  частности,  с  проблемой  освобождения
карманов и кошельков посетителей от  мало-мальски  ценного  содержимого,
наводила на мысли если уж не о  бывалом  вояке,  то  уж  о  многоопытном
мародере наверняка. Однако забредавшие иногда в Хамилог герои не  смогли
ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи, а сам Тромб на вопросы о  его
прошлом отмалчивался, причем  таким  образом,  что  у  спрашивающего  не
только пропадала всякая охота задавать новый вопрос, а  вообще  узнавать
что-либо о прошлом Тромба, даже если  ему  об  этом  будут  рассказывать
насильно.
   Одно было ясно  -  повидал  Тромб  ой  как  немало.  Однако  зрелище,
представшее его глазам  -  как  левому,  простому,  так  и  правому,  из
магического стекла, удивило даже его.
   На первый взгляд, вошедший был самым обычным  деревенским  пареньком.
Это  было  удивительно  само  по  себе,  поскольку  обычные  деревенские
пареньки не заходили в трактир Тромба НИКОГДА, а другие крестьяне если и
отваживались на это, то толпой  не  меньше  десяти  душ.  При  этом  они
старательно выбирали то время, когда в трактире было  как  можно  меньше
народу - желательно, вообще никого.  Поздним  вечером  базарного  дня  в
трактир не осмелились бы войти не то, что крестьяне, а и  большая  часть
городских обывателей.
   Однако куда больше Тромба поразил меч. Меч висел за спиной  паренька,
на  потертой  кожаной  портупее,  в  добротных   ножнах   с   бронзовыми
заклепками. Двуручная рукоять, на пол сажени возвышавшаяся над  макушкой
паренька, была сделана из чьей-то там кости и  надежно  обшита  кожей  -
судя по цвету, драконьей. Обшить рукоять настоящей драконьей  кожей  мог
позволить себе далеко не всякий воин и даже не каждый герой.  Но  мечтал
об этом каждый. Стоила же такая рукоять, как мгновенно  прикинул  Тромб,
примерно столько, сколько весь его трактир, включая  посетителей.  Одним
словом, при первом же взгляде на этот меч  любому  понимающему  человеку
становилось ясно, что на совести у меча не один десяток много кого и  он
этим ничуть не тяготится, а  наоборот,  в  любой  момент  готов  молнией
вылететь из своих удобных  ножен  и  разить.  Насмерть.  Эта  парочка  -
паренек и меч - настолько не гармонировали между  собой,  что  несколько
наиболее опытных завсегдатаев трактира начали потихоньку  пробираться  к
выходу. Они еще не знали, в  чем  дело,  но  жизненный  опыт  Запустенья
подсказывал, что от любых странностей, непонятностей, несообразностей  и
тому подобных вещей нельзя ожидать ничего, кроме неприятностей.
   Тромб моргнул и озадаченно протер магический глаз.  На  долю  секунды
ему показалось, что  стоящий  в  дверях  парнишка  словно  раздвоился  -
какое-то неясное шевеление возникло у него за спиной. Но когда  протирка
закончилась, никакого шевеления уже не было.
   Тромб моргнул еще раз.
   Старею, тоскливо подумал он. Вот  и  глаз  барахлить  начал.  Видать,
из-за погоды.
   Он тяжело вздохнул. Что ж, драка началась бы с  минуты  на  минуту  в
любом случае, а паренек... Ну, паренек, может быть, даже успеет дойти до
стойки и заказать  миску  похлебки.  Может  быть,  даже  успеет  за  нее
заплатить, если очень повезет.
   Шах  собрался  с  духом  и  двинулся  к  стойке,  стараясь   обходить
посетителей как можно дальше  и,  упаси  боги,  никого  не  задеть.  Шон
ухмыльнулся и двинулся следом за ним,  жалея  только  об  одном  -  что,
будучи призраком, он не может мимоходом сграбастать со  стола  кувшин  с
вином.
   Стойка, в начале пути казавшаяся  Шаху  столь  же  недосягаемой,  как
Большой Бугор, с каждым шагом становилась все ближе и ближе. Наконец Шах
почти уперся в нее носом. С трудом оторвав  глаза  от  пола,  он  поднял
голову - и  натолкнулся  на  крайне  недружелюбный  взгляд  стоящего  за
стойкой человека, который, по-видимому, и являлся самим Старым  Тромбом.
Глаза у Тромба были разноцветные.
   - Чего желаете? - осведомился трактирщик тоном, явственно намекающим,
что лично он желает сегодня на ужин какого-нибудь деревенского  паренька
поупитаннее.
   - М-миску похлебки, - выдавил Шах. - П-пожа-луйста.
   При слове "пожалуйста" трактирщик непроизвольно поморщился.
   - Два гвеллера.
   Стоящий рядом с Шахом Шон также поморщился. За спиной у Шаха раздался
какой-то неясный, но  весьма  недовольный  гул.  Однако  его  немедленно
перекрыл рев с одного из ближайших столиков:
   - Поставь ему миску молока, Тромб. Пусть полакает.
   Шах медленно обернулся и в наступившей тишине с ужасом  услышал,  как
его собственный голос произносит:
   - Заткни свои слова в свою поганую пасть и вытри ее бородой!
   "Но ведь я не хотел говорить этого! - пронеслось у него в голове. - Я
вообще не хотел ничего говорить. А уж тем более  такое.  Я  так  никогда
раньше не разговаривал!"
   Услыхав ответ, здоровенный верзила, из которого запросто  можно  было
наделать минимум  четырех  Шахов,  взревел  не  хуже  мамонта,  вскочил,
придавив при  этом  столом  своих  недавних  собутыльников,  и  двинулся
вперед. Увидев надвигающуюся на него гору, Шах отступил назад  и  оперся
об стойку.
   А Шон, увидев столь большую мишень для пинков, радостно ухмыльнулся.
   Когда до верзилы оставалось не больше двух шагов,  правая  рука  Шаха
сама по себе рванулась вперед и вверх, увлекая  все  остальное  тело  за
собой.
   Раздался короткий, сухой треск.
   Медленно, величественно туша верзилы взмыла в  воздух,  проплыла  над
рядами столов и с жутким чавкающим звуком врезалась в  стену  под  самым
потолком.
   Долю секунды туша повисела там, а затем со страшным грохотом  рухнула
на пол.
   В зале раздалось дружное "ох". Тромб снова протер глаза и  озабоченно
посмотрел на стену - гномы строили прочно, но на такие удары даже они не
рассчитывали. К его облегчению, мореные дубовые доски  выглядели  вполне
целыми.
   Шах пораженно уставился на свою правую руку. Он был готов  поклясться
чем угодно, что даже не коснулся верзилы - тот взлетел,  словно  сам  по
себе.
   Внезапно что-то с силой толкнуло его в правый бок.  От  этого  толчка
Шах потерял равновесие и растянулся на полу, больно ушибив себе при этом
локоть.
   Двум наступавшим на него приятелям верзилы пришлось значительно хуже.
Их союзник, приготовившийся напасть на Шаха сзади, не  успел  остановить
удар и обрушил свой стол прямо на их  головы.  Хотя  Тромб  старался  не
делать мебель, которую  должны  были  разнести  в  любом  случае,  особо
массивной, определенный запас прочности у стола был.  Во  всяком  случае
выбраться из-под груды обломков не пытался никто.
   Шон пнул опешившего столометателя в крестец, отправив  его  на  самый
верх созданной им же кучи, и, издав свой  знаменитый  клич,  который,  к
сожалению, услышали только окрестные кошки и собаки, с восторгом ринулся
вперед.
   Когда полминуты спустя трактирщик  рискнул  выглянуть  из-за  стойки,
драка была в самом разгаре. Большинство находящихся в трактире предметов
и существ внезапно разучились ходить и дружно пришли к выводу, что полет
является единственным достойным способом передвижения.
   Но больше всего поразил Тромба тот факт, что  паренек  не  только  не
лежал пластом на полу, а даже ухитрялся проводить на ногах большую часть
времени.  Хотя  сам  Шах  был  уверен,  что  он  всего-навсего  пытается
уклониться от летающих повсюду тел, наметанный  глаз  трактирщика  мигом
определил, что именно он является центром и,  судя  по  всему,  основной
движущей силой бушевавшей в трактире бойни.
   Тромб тяжело вздохнул.  Хотя  появившееся  за  годы  спокойной  жизни
брюшко и врожденный инстинкт  самосохранения  всячески  умоляли  его  не
покидать надежного укрытия под стойкой, он все же решил попытаться  хоть
ненамного приуменьшить список потерь.
   Перехватив поудобнее увесистую ясеневую  дубинку,  на  счету  которой
было  немало  разбитых  черепов,  трактирщик   пригнулся   и   короткими
перебежками двинулся вдоль стены.  Однако  ему  удалось  сделать  только
несколько шагов. Пол его собственного  трактира  внезапно  взбрыкнул  и,
крутанувшись, выдернулся из-под ног.  В  последний  момент  Тромб  успел
увидеть, что падает он лицом как раз на собственную дубинку, а  затем  у
него  в  голове  беззвучно  взорвалась  расцвеченная  редкими   звездами
темнота.

***

   Весть о том, что в трактире Старого  Тромба  идет  невиданная  доселе
потасовка, преодолела неполные две сотни шагов,  отделявших  трактир  от
башни, всего за каких-то восемь минут, что по меркам Хамилога было самым
настоящим чудом.
   Услышав эту весть,  командир  дежурного  отряда  стражников  десятник
Кроллер Свон тяжело вздохнул.
   Больше всего на свете десятник Кроллер Свон не любил куда-то спешить.
В юности он, бывало, страдал из-за  этого  качества,  поскольку  к  тому
моменту, когда он  прибывал  на  пожар,  от  горевшего  строения  обычно
оставалась только груда дымящихся головешек. Однако, повзрослев, Кроллер
пришел к выводу, что вообще-то любой пожар - это просто большой  костер.
А раз так, то и огорчаться не из-за чего.
   Но на этот раз проблема  была  куда  более  серьезной.  Ведь  трактир
Тромба помимо всего прочего был единственным в городе местом, где  можно
было разжиться более-менее качественной выпивкой. Следующим по  значению
источником была местная ведьма матушка Мюрриваль, а одна только мысль  о
том, что за каждой каплей живительной  влаги  придется  тащиться  аж