е в  листья  кувшинок,  опустил  на  землю,  медленно
развернул  -  и  взорам  столпившихся  вокруг  селян  предстало  большое
зеленоватое яйцо.
   - Вот. -  Шах  разогнулся  и  осторожно  подтолкнул  яйцо  в  сторону
опешившего старосты. - Держите. Можете играть, можете поджарить. Мне оно
теперь без надобности, а если что - там, где я его  взял,  осталось  еще
две дюжины.
   - Ч-ч-его это? - враз охрипшим голосом осведомился Лиллем.
   - Это, - голос Шаха можно было намазывать на  хлеб  вместо  масла,  -
яйцо черепахера. Почти высиженное. Недельки через две,  -  Шах  нарочито
медленно вдел ногу в стремя, подтянулся и, оказавшись в седле, закончил,
- из него появится новый маленький черепахер.
   - Дык он... - выдохнул один  из  крестьян,  молодой  еще  парень  лет
двадцати с небольшим, делая шаг вперед и занося над головой косу.
   Шах небрежно тронул поводья. Лисонька недовольно  мотнула  головой  и
издала низкое, пробирающее до костей рычание, одновременно  демонстрируя
всем желающим два ряда острейших клыков.
   Крестьян, перегораживавших улицу, словно ветром сдуло - кроме парня с
косой, который с размаху шлепнулся на зад и, не сводя глаз с  оскаленной
морды адской кобылы, быстро пополз вдоль улицы.
   - Господин герой!
   - Что еще, уважаемый?
   - Ваша  взяла,  господин  герой.  -  Лиллем  испустил  тяжкий  вздох,
стоивший ему не меньше трети объема пуза. - Заплачу я  вам  ваши  три  с
половиной томаса... последнее наше достояние.
   - Лучше бы оно, уважаемый, было не последнее, -  посоветовал  Шах.  -
Вам ведь еще героя нанимать, чтобы он кладку разорил.
   - Ды... - у старосты перехватило дыханье, и он обессиленно привалился
к стене хижины.
   - Дело ведь ой как непростое, -  продолжал  рассуждать  Шах.  -  Яйца
черепахеры откладывают в нору и  хорошо  маскируют.  А  болото  ваше  на
редкость гнусное даже для Запустенья - ну, да вы и сами знаете.  Меньше,
чем за десять томасов, навряд ли  кто  за  такое  возьмется.  Разве  что
совсем добрый герой попадется... вроде меня.
   - Ты... - прохрипел Крин. - Это... чего хочешь?
   - Дать вам бесплатный, - слово  "бесплатный"  Шах  выделил  особо,  с
явным удовольствием, - совет. Наймите меня. Я уже тут, посылать за  мной
никого не нужно. И работу свою, как вы  уже  могли  убедиться,  -  герой
кивнул на голову черепахера, - выполняю. За  пять  томасов,  выплаченных
вперед, я, наверное, возьмусь найти эту кладку... еще раз. - Разумеется,
- добавил он, - нанять меня вы сможете только после того, как уладим все
наши...
   - Имущественные разногласия,  -  подсказал  Шон,  сидевший  на  крыше
соседней хижины и прямо-таки лучившийся довольством.
   - Имущественные разногласия, - повторил Шах. - Именно так.
   - Браво, малыш! - выкрикнул Шон. - Мои поздравления. Растешь прямо на
глазах.
   Шах отвесил в его сторону шутовской поклон.

***

   - Тридцать два... тридцать три... - Оба героя внимательно следили  за
растущей стопкой сверкающих кругляшей. -  Тридцать  четыре.  И,  -  гном
убрал кошель из черной замши  за  пазуху  и  отвязал  от  пояса  другой,
побольше и из простой кожи, - двенадцать сребреников.
   За шесть панцирей болотного черепахера, из коих  два  пробитых.  Все,
как и было договорено.
   - Воистину так, - согласился Шах, сгребая монеты  со  стола.  -  Было
приятно иметь с вами дело, достопочтенный Кирутлик. Не желаете ли вина?
   - Благодарю, - степенно кивнул гном. - Мне также было приятно иметь с
вами дело, господин Шах. Вы проявили себя с наилучшей стороны.  Точно  в
срок и обговоренное - качества, достойные гнома. К  сожалению,  вынужден
отказаться от вашего любезного приглашения. Дела-с.
   - Жаль, - вздохнул Шах, пододвигая к себе кубок старого фалернского.
   - Мне тоже. Надеюсь, однако, нам еще представится такая  возможность.
Да, господин Шах, если вам вновь потребуются подобные услуги...
   - Я непременно обращусь к вам, - заверил гнома Шах.
   - Равно, - сказал гном, - если вам потребуются  услуги  кого-либо  из
моих собратьев... с  удовольствием  рекомендую  вас  им.  Желаю  приятно
провести время.
   - Подумать только, какой вежливый гном, - пробормотал Шах, заглядывая
в кувшин.
   - Профессия обязывает, - пояснил Шон. - Что, по-твоему, можно сделать
из черепахера? Всякие гребни... заколки...  женскую  дребедень.  Но  это
дорогая дребедень, а, значит, нашему другу Кируглику приходится общаться
далеко не с последними дамами, и не только по эту сторону Бугра.
   - Видимо, его общение протекает успешно. - Шах задумчиво  взвесил  на
ладони заметно потяжелевший кошель. - А от его успеха кое-что перепало и
нам.
   - Так сколько мы всего заработали на этом деле, малыш?
   - Щас сочту. Десять томасов от Малых Халок...
   - ...чтоб им вовек не похмеляться!
   - ...и тридцать четыре томаса двенадцать сребреников от гнома. Что  в
сумме составляет сорок четыре двенадцать. Это в плюс.
   - Неплохо, правда, - осклабился Шон. - А ведь вначале  дело  казалось
таким...
   - В минусе же, - продолжил Шах, - два томаса  пятнадцать  сребреников
за шесть бочонков вина с учетом оптовой скидки и  некоторой  прокислости
продукта, сорок семь сребреников за найм тягловых волкобыков,  потребных
для вывоза панцирей, их возчики, каждый по восемьдесят гвеллеров и...
   - Случайность!
   - Девяносто три  сребреника  пятьдесят  гвеллеров  на  новую  вьючную
лошадь,  -  торжествующе  закончил  Шах.  -   Причем   последняя   трата
потребовалась исключительно потому, что какому-то...
   - Просто невезение! Мне и так пришлось из-за него  провести  сутки  в
обществе этого болотного философа. Кто же мог знать?..
   - Господин герой!
   - Клянусь орком, - удивленно сказал Шон, отодвигаясь. - Вот у кого не
чаял...
   - Господин герой! - Лиллем Крин наконец сумел  протиснуть  свое  пузо
через толпу и с облегчением плюхнулся на лавку напротив  Шаха.  -  Какая
удача. Удача, что мне посчастливилось увидеть вас.
   - Признаться, - пробормотал Шах, - я-то не ожидал увидеть  вас...  по
крайней мере так скоро.
   - Я тоже, - враз помрачнев, выдохнул Крин, - но, увы. Случилось...  Я
не помешаю вам? Мне показалось, вы с кем-то беседуете.
   - С кувшином вина, - поспешно сказал Шах, опрокидывая  себе  в  горло
остатки фалернского. - Пустым. А что стряслось-то?
   - Беда, - сокрушенно произнес староста. - Кара богов. Бедствие.  Чума
на наши головы.
   - Неужто остался еще один черепахер?
   - Что? Нет, их вы перебили подчистую, - пробормотал Лиллем. - Их и  в
самом деле было шесть... вы уж, господин герой, не гневайтесь...
   - Забудьте, - махнул рукой Шах. - Я же говорил, не вы первые... да и,
наверняка, не последние.
   - А горе наше такое... - Голос старосты звучал все  тише  и  тише.  -
После вашего отъезда... дня через два...
   - Кажется, - задумчиво пробормотал Шон. - Я  догадываюсь...  я  знаю,
что случилось.
   - ...к нашей деревне вышел великан.
   - Дальше можете не продолжать. - Шах яростно потряс кувшин. - Я и так
знаю, что он... что обычно говорят в подобных случаях.  -  И  теперь  вы
хотите, чтобы я его...
   - Скажу прямо, господин герой, нам ох как нелегко  было  решиться  на
это, - вздохнул Крин. - Но его требования... а вы все ж, как бы  там  ни
было, хорошо поработали на нас...
   - К сожалению, - выдавил Шах, косясь на сползающего под стол Шона,  -
в этот раз я не смогу  вам  помочь.  Я...  меня  уже  наняли,  и  завтра
утром... то есть сегодня вечером я... мне надо бежать.
   Он вскочил и, слегка  покачиваясь,  начал  продираться  к  выходу  из
трактира.

Глава 5
СВЯЩЕННОЕ ЧИСЛО

   Все началось с найденной Шоном карты.
   Точнее, началось все с того, что на муходольском постоялом дворе, где
вознамерились заночевать герои, не нашлось  свободной  комнаты.  Нашлась
лишь  комната  с  гномом-полукровкой,  который   за   десять   гвеллеров
согласился предоставить в полное распоряжение Шаха две сажени пола вкупе
с имеющейся на них подгнившей соломой.
   К  сожалению,  как  очень  скоро  убедились  оба  героя,   в   список
предоставленных гномом услуг входил  также  и  звучный  храп.  А  еще  -
посвистывание, хрипение, порыкивание, причмокивание и пускание ветров.
   Первой инстинктивной реакцией героев было дружное хватание за  нож  -
один и тот же, на поясе у Шаха, -  дабы  свести  издаваемые  полукровкой
звуки  к  непродолжительному  бульканью.  Но,  поразмыслив,   от   столь
радикальных мер было решено воздержаться.
   Спустя какое-то время Шах все же сумел заснуть - его молодой организм
оказался  менее  восприимчив  к  неблагоприятным  местным  условиям,   а
мающийся от нечего делать Шон решил заняться досмотром вещей  -  сначала
соседа по комнатушке, а после - пожитков у  полукровки  было  немного  -
остальных постояльцев.
   Карта обнаружилась на грязном дорожном мешке, подложенном под  голову
мирно - если не считать всегдашнего злобного оскала - спящего в соседней
комнате гоблина. "На" - потому, что карта была выполнена на  полотне  и,
будучи  пришитой  лицевой  стороной,  изображала  собой  самую   обычную
заплату. Если бы  Шон  не  просунул  руку  прямо  сквозь  нее,  вряд  ли
кто-нибудь  узнал  в  ближайшее   время   о   существовании   не   самой
незначительной в Муходоле тайны.  Гоблин  по  крайней  мере  практически
наверняка не подозревал об этом - многочисленные  пятна  крови,  еще  не
успевшие до конца побуреть, указывали на  то,  что  предыдущий  владелец
мешка имел очень мало желания расставаться как с  самим  мешком,  так  и
прилагающейся к нему историей.
   Подумав,  Шон  вернулся  в  предыдущую   комнату,   позаимствовал   у
свернувшегося  в  уголке  уличного  воришки  двухгвеллерную  монетку   с
заточенными краями и, не торопясь, начал отделять карту от мешка.
   Завершив сей нелегкий труд, он  вернулся  к  Шаху,  осторожно  сложил
добычу во внутренний карман  куртки  юного  героя  и,  обзаведясь  таким
образом чувством выполненного долга, быстро заснул.
   Спал же покойный  герой  крепко,  а  посему  проснувшийся  Шах  успел
чихнуть целых три  раза  и  только  потом  с  удивлением  уставиться  на
непонятный лоскут, в который он только что...
   - Спрячь! - прошипел Шон. - Спрячь немедленно!
   - А что...
   - Спрячь!
   Шах, пожав  плечами,  вытер  лоскут  о  солому  и,  свернув,  спрятал
обратно.
   - Собирайся живее, -  скомандовал  Шон.  -  Пойдем  выберем  местечко
поспокойнее...
   - А завтрак?
   - Подождет.
   - Тебе-то легко говорить, - пробормотал Шах, потягиваясь. - А у меня,
знаешь ли, на пустой желудок голова думать отказывается.
   - У нее и на полный  не  очень-то  получается,  -  отозвался  Шон.  -
Шевелись давай... ученичок.
   Укромное местечко отыскалось  на  задворках  постоялого  двора.  Куча
разнообразного мусора надежно заслоняла приглянувшийся героям закуток со
стороны   улицы,   а   наличие   поблизости    выгребной    ямы    также
благоприятствовало их замыслам - струившийся из нее  аромат  более-менее
гарантировал отсутствие любознательных прохожих. Шах даже сумел  выбрать
из мусорного завала два относительно целых бочонка, на одном из  которых
он расстелил карту, а на втором примостился сам.
   - Ну и?
   - Что?
   - И что это?
   - Карта, малыш, карта.
   - Надо же, - медленно процедил Шах. - Кто бы мог  подумать?  Я-то  уж
точно бы сам не догадался. Может, ты  сумеешь  поведать  об  этом  мятом
лоскутике еще что-нибудь интересное, о учитель?
   - Это определенно Запустенье, - вцепившийся, как это иногда бывало  с
ним в минуту  глубокой  задумчивости,  в  собственную  шевелюру  Шон  не
обратил внимания на  иронию  юного  героя.  -  Смотри...  вот  это  явно
верховья Обжоры... Буйная гряда... а вот и сам Муходол.
   - Ты уверен, что это не раздавленная муха?
   - Я видел по меньшей мере сотню карт, на которых  он  обозначен  этой
пик... закорючкой. Сам гляди - вот переправа, вот  Людоедское  Поле,  за
ним...
   - Ну хорошо, - согласился Шах. - Допустим, это и в самом деле  карта.
Я даже готов согласиться, что на и впрямь намалевана  часть  Запустенья.
И? Что в этой карте такого, из-за чего я должен был  лишаться  завтрака?
Место, обозначенное непонятной красной загогулиной? Которое находится  у
орка на затылке?
   - Не нуди. - Шон склонился над  картой,  старательно  изучая  блеклые
закорючки. - Где-то я их видел, эти руны... определенно, не  гномский...
и не страроэльфийский...
   -  Можно  подумать,  ты  владеешь  староэльфийской  письменностью,  -
съязвил Шах.
   - Не владею, - согласился Шон. - Но как их руны выглядят, я знаю.  Да
и ты знаешь, если хоть раз смотрел на пряжку собственного пояса.  А  эти
значки...
   - Почему бы тебе не обратиться  к  кому-нибудь  более  грамотному?  -
предложил Шах, пробуя поддеть ногтем бронзовые  заклепки  на  упомянутой
Шоном пряжке. - Знаешь, как говорили в таких случаях у нас, в  Дудинках?
Если хочешь что-то узнать - спроси эльфа. Нет эльфа, спроси  жреца.  Нет
жреца...
   - Точно! - выдохнул Шон. - Вспомнил. Храмовая тайнопись, вот что  это
за закорючки!
   - Час от часу не легче.
   - Пойдем. - Шон разогнулся и настороженно огляделся по сторонам. -  У
нас мало времени.
   - И куда же мы пойдем? - осведомился Шах, сматывая карту.
   - На ярмарку, - ответил Шон. - Вчера я видел там лавку каллиграфа.
   - А он-то нам на кой орк?
   - Не нам, - покачал головой Шон. -  Тебе.  Ты  купишь  у  него  тушь,
тонкую кисточку и дюжину шелковых лоскутков. А потом займешься изучением
храмовой тайнописи.
   - Что-о-о? - взвыл Шах. - Их же не меньше трех тысяч видов!
   - На самом деле меньше,  -  "успокоил"  его  Шон.  -  Основных  сотни
четыре... наберется... я думаю.
   - Угу, - кивнул Шах. - И на каждый по десять лет в храмовой  школе...
Я что, так похож на дракона?
   - Спокойно, малыш, - примиряюще сказал Шон. - У меня уже есть план.
   - Не-е-ет! - простонал Шах.

***

   - И что теперь? - осведомился  Шах,  тоскливо  глядя  на  исчерканные
дрожащей рукой бродячего жреца Бивиса лоскутики.  -  Ты  считаешь,  этот
пьяный бред стоил трех сребреников?
   - Мне показалось, он был трезв,  -  озадаченно  произнес  Шон,  глядя
вслед удаляющемуся жрецу. - Идет ровно, не качается...
   - Он был трезв... в том смысле, что в его жилах было меньше вина, чем
обычно. Ты лучше сюда посмотри.
   Шон мельком взглянул на лоскутки и нахмурился.
   - Ты уверен, что правильно перерисовал наши закорючки, малыш?
   - Уверен! - огрызнулся Шах. - Так же как в  том,  что  я  с  утра  не
держал во рту ничего похожего на жратву! Подумать только! Битый  час  я,
высунув язык, горбатился над этими...
   - Потише!
   - ...орком деланными лоскутиками, а теперь ты спрашиваешь: уверен  ли
я? Да я... - Шах вскочил из-за стола, одним движением  сгреб  с  него  в
мешок все, что лежало на столе, и направился к выходу из шатра.
   - Эй, малыш, - озабоченно нахмурился Шон. - Далеко собрался?
   - К ближайшей обжорке, - не оборачиваясь, отозвался юный герой.
   - Ну-ну, - неуверенно сказал Шон. - Давай. Я пока подумаю.
   Шах, также не  оборачиваясь,  продемонстрировал  ему  общепринятый  в
Запустенье  жест,  рекомендующий  собеседнику  немедленно  удалиться   в
ближайшее укромное место, дабы предаться  четырем  извращенным  занятиям
одновременно. Стоящий позади Шона  орк,  к  несчастью  для  себя,  также
глядевший в сторону выхода, немедленно воспринял его  на  свой  счет  и,
дико  взревев,  бросился  вперед...   лишь   затем,   чтобы   немедленно
растянуться на  земле,  напоровшись  на  удачно  подставленную  покойным
героем подножку.
   - Становлюсь мастером, - проворчал Шон, утихомиривая  начавшего  было
подниматься орка ударом кулака по макушке. -  Раньше,  бывало,  подсечки
мне не удавались...
   Он нагнулся было к поясу поверженного орка, но его опередил  какой-то
оборванец, рванувший кошель и тут же скрывшийся в проходе между шатрами.
Следом за ним устремились  двое  соплеменников  упавшего,  зацепив  -  и
оборвав - по дороге три из четырех возможных веревок. Затем до  привычно
навострившего уши покойного героя донеслось звучное "бумм", рев  тролля,
ослиное ржание, треск файербола... и примерно три минуты  спустя,  когда
насытившаяся зрелищем толпа начала разбредаться,  оживленно  комментируя
увиденное, - вопли стражников.
   За эти минуты Шах успел насытиться  до  такой  степени,  что,  увидев
проходящего сквозь полог обжирального шатра Шона, ограничился всего лишь
недружелюбным "а, приперся!".
   - Дай-ка мне еще раз все эти тряпки.
   - Ыди трят, - просипел Шах, не отрывая зубов от куриной ножки.
   - Ты сидишь в углу, один за столом и спиной к остальным, - усмехнулся
Шон. - Давай, выкладывай.
   - Ым змы.
   - Я вот что подумал, - сказал Шон, осторожно разворачивая лежащий  на
столе мешок горловиной к себе. - А что, если мы давали старому  пьянчуге
лоскутки не в том порядке? Вдруг значение слова зависит и от его места?
   - Ышк сжно.
   - Что-что?
   - Слишком сложно, - повторил Шах, отставляя кубок. - Ты сам  говорил,
что это не живой язык, а всего лишь дурацкая  аб..  аберко...  троллиное
дерьмо, выдуманное жрецами орк знает какого свихнутого  божка.  Думаешь,
они стали бы рвать пупок лишний раз?
   - Почему  бы  и  нет,  -  пожал  плечами  Шон,  раскладывая  шелковые
лоскутики вдоль края стола. - У жрецов не так  уж  много  насущных  дел.
Если они вбили себе в тупые бритые  башки,  что  таким  способом  сумеют
восславить своего повелителя...
   - Смотри, - продолжил он, разворачивая карту. - Самая первая надпись.
Четыре закорючки. Эта... эта... эта... и вот эта. Что получается?
   - Хрень! - твердо сказал Шах.  -  Большой  вес...  правлен...  делать
сильнее... шевелящий конечностями. Бред пьяного муравья!
   - Погоди-погоди... - Шон  второй  раз  за  утро  запустил  пятерню  в
собственные рыжие патлы. -  Ведь  у  закорючки  может  быть  и  не  одно
значение. Вес, большой вес... тяжесть...  тяжело...  тяжелый...  тяжелое
направление?
   - По-моему, эту карту рисовал безумец, - настороженно заметил Шах.  -
И это безумие заразно!
   - Тяжелый путь! - выкрикнул Шон. - Тяжелый, путь осилит идущий!
   - Бред! - покачал  головой  Шах.  -  По-твоему,  стало  хоть  немного
понятнее?
   - Нет, - признал  Шон.  -  Но  так  это  больше  похоже  на  то,  как
изъясняются жрецы.
   - Ну-ну, - скептически прищурился  Шах.  -  У  тебя  еще  есть  целых
двадцать девять надписей.
   - Найти бы местечко поспокойнее, - вздохнул  Шон.  -  Да  где  ж  его
возьмешь, во время ярмарки... хотя...
   - Только не план!
   - Спокойно, малыш. - Шон принялся  собирать  лоскутики  в  аккуратную
стопку. - В двух шатрах справа стоит маленькая желто-зеленая палатка. На
вывеске перед ней написано "Экзотические танцы Зарины", но, сдается мне,
танцует эта Зарина исключительно лежа. Дашь ей пару сребреников...
   - Нет! - взвизгнул Шах.
   - Тише, - прошипел Шон, - на тебя полшатра обернулось. Так вот,  дашь
ей пару сребреников и прикажешь, чтобы она... занялась чем-нибудь.
   - А если она спросит, что я собираюсь делать?
   - Скажи, что ты собрался заняться тем, что давеча посоветовал мне,  -
хмыкнул Шон. - Или нет, скажи лучше, что ты должен исполнить обряд своей
веры.
   - А если она попытается подсмотреть?
   - Сколько угодно, - отозвался Шон. - Она увидит, что ты раскладываешь
обрывки с непонятными надписями и при этом  чего-то  бормочешь.  Поверь,
малыш, это будет далеко не самый странный обряд, который мне приходилось
видеть.
   - А если...
   - Заткнись и иди.
   Обитательница желто-зеленой палатки  оказалась  черноволосой  смуглой
девушкой, всю одежду которой составляли  жемчужное  ожерелье  на  шее  и
тоненькая  цепочка  с  дюжиной  амулетиков  -  от  дурных   болезней   и
нежелательной беременности, со знанием дела пояснил Шон, - вокруг бедер.
Изложенную  запинающимся  Шахом  просьбу  она  выслушала   без   всякого
удивления.
   - Очень кстати, - заметила она, когда покрасневший  до  корней  волос
юный геро