жаночка выглядела не менее
аппетитно, чем содержимое подноса.
   Во-вторых, несмотря на все попытки, Шону не  удалось  привить  своему
ученику любовь к великому искусству трактирной драки. Конечно, он  сумел
вколотить в  Шаха  определенное  количество  необходимых  для  успешного
выживания  навыков,  но  дальше  пробивания  пути  наружу  обучение   не
продвинулось. Причиной - как с сожалением  вынужден  был  констатировать
Шон - послужила полная потеря интереса к изучаемому предмету.
   В-третьих, слава Шаха как героя уже достигла того уровня, при котором
ему не требовалось протирать штаны в  ожидании  потенциальных  клиентов.
Теперь о наличии таковых обычно докладывал  хозяин  постоялого  двора  -
после очень  осторожного  постукивания  в  дверь  избранной  героем  для
поселения комнаты.
   Случившееся в таверне "Бурый мамонт" как нельзя более укрепляло  Шаха
в его выводах. Поданная ему курица  была  недожарена  с  одного  бока  и
обуглена с другого, морковь -  настоятельно  рекомендованная  Шоном  для
улучшения зрения - отсутствовала как  таковая,  а  вино,  выдаваемое  за
молодое тарабское, на поверку оказалось обычным  яблочным.  Кроме  того,
сидевшая за соседним столом банда  охотников  за  дриадами,  обсуждавшая
тонкости своего ремесла вперемежку с воспоминаниями о визите в  бордель,
хоть и выдавала порой  весьма  занимательные  описания,  но  спокойному,
сосредоточенному поглощению пищи также не способствовала.
   Ну а не входившая  в  первоначальное  меню  драка  и  вовсе  ухудшила
настроение юного героя до состояния отвращения - ведь теперь он  не  мог
радоваться даже тому,  что  Шон  -  в  кои-то  веки  -  выразил  желание
"пошляться  по  окрестностям",   предоставив   таким   образом   ученику
возможность спокойно позавтракать.
   В этом состоянии  Шах  не  стал  дожидаться,  пока  начавшаяся  драка
доберется до него, - он резко развернулся и с размаху обрушил на  головы
двух охотников бутыль вина - на того, что был  слева,  -  и  недоеденную
половинку курицы - на охотника справа. Освободив таким образом руки, Шах
рубанул типа прямо перед собой по шее - ударом "клешни краба", никак  не
удававшимся ему на тренировках, -  и,  не  дожидаясь,  пока  вся  троица
закончит валиться с лавки, опрокинул стол на их начавших  было  вставать
собратьев по ремеслу.
   В следующий миг в него врезался прилетевший откуда-то из центра  зала
орк, и Шаху  пришлось  потратить  целую  дюжину  вздохов  на  то,  чтобы
придушить нежданный подарок и  выбраться  из-под  получившейся  в  итоге
вонючей туши.
   Распрямившись,  юный  герой  огляделся  по  сторонам   и   пришел   к
неутешительному выводу, что выбраться из таверны тем же  путем,  которым
он в нее проник, в данный момент не представляется возможным. Даже  если
бы ему удалось миновать поле сражения в середине зала, то штурм  наскоро
сооруженного у самых  дверей  бастиона,  обороняемого  семеркой  угрюмых
горных гномов и несколькими заандарцами в характерных тюрбанах,  являлся
достаточно невыполнимой задачей для одинокого смельчака.
   Выход через кухню также не выглядел особо  перспективным  -  судя  по
отблескам молний, облаку вкусно пахнущего пара и отчаянным воплям, там в
ход шли боевая магия и кипящие котлы.
   Оставалась еще лестница, ведущая на второй  этаж,  и  именно  ее  Шах
решил избрать путем своего спасения.
   Шах подобрал выроненный одним из охотников  двузубец,  неодобрительно
нахмурившись  при  виде  жутко  зазубренных  лезвий,  вытянул   меч   и,
примерившись, разрубил древко в полувершке от оголовника. Затем  спрятал
меч обратно в ножны и, махнув пару раз  получившейся  дубинкой,  ринулся
вперед.
   К лестнице он прорвался сравнительно легко,  отделавшись  всего  лишь
разорванным рукавом куртки и ушибленным о чью-то редкостно твердую башку
коленом. Шаху даже удалось подняться примерно до середины -  и  на  этом
его везение закончилось.  Вывалившаяся  ему  навстречу  пятерка  Рыцарей
Храма - их предводитель, чье одеяние составляла одна лишь напяленная  на
голое тело кольчуга, представлял собой весьма комичное зрелище -  желала
немедленно принять участие  во  всеобщем  веселье,  и  осуществлять  это
желание они начали именно с Шаха.
   Под  напором  храмовников  Шах  отпрянул  на  три  ступеньки  вниз  и
почувствовал, что упирается спиной в... чью-то спину.
   - Я наверх! - сообщил ее обладатель.
   - Да я как  бы,  -  отозвался  Шах,  с  размаху  опуская  дубинку  на
неосторожно выставленную ступню храмовника, - тоже.
   Дико  взвыв,  Рыцарь  Храма  выронил  эспадрон  и,   схватившись   за
размозженные пальцы, попытался было скатиться по лестнице, но бдительный
Шах пресек эту попытку в зародыше, указав храмовнику более короткий путь
вниз - через перила!
   Примененная им  тактика  несколько  озадачила  храмовников,  которые,
лишившись командира,  ретировались  на  пять  ступенек  вверх  и  начали
перегруппировку.
   Выигранную передышку Шах использовал для того,  чтобы  бросить  через
плечо взгляд на своего неожиданного союзника.
   Им оказался молодой - едва ли старше самого Шаха - паренек,  который,
небезуспешно  пытаясь  сохранить  приличествующее  имперскому  дворянину
скучающе-утомленное выражение лица, отмахивался шпагой от  пяти...  нет,
уже семи наседавших  на  него  завсегдатаев.  У  шпаги  был  затейливый,
эльфийской работы эфес и обагренный на две трети клинок, с которого  при
резком взмахе срывались капли крови.
   - Брось! - заорал Шах.
   - Что? - недоуменно отозвался имперец.
   - Вертел свой! - удачным выпадом Шах заставил еще  одного  храмовника
сверзиться вниз, на этот раз сквозь перила.
   - Простите, - начал было паренек, - достопочтенный, но...
   - А-а, ктрегуруп трехнедельный! - простонал Шах, выдирая подпорку  из
уцелевшей части перил. - Смотри!
   Он шагнул назад, разворачиваясь в полете, и два туманных веера в  его
руках простучали  четкое  -  т-т-тр-ам!  -  по  головам  трех  ближайших
атакующих.
   - Держи, - скомандовал Шах, протягивая подпорку озадаченному имперцу.
- И прикрывай мой зад!
   - Па-азвольте, - снова завел свою песню имперец,  но  в  этот  момент
трое оставшихся Рыцарей Храма пошли в атаку, и Шаху стало не до него.
   Храмовники атаковали по всем правилам классической  военной  науки  -
один,  самый  массивный  из  оставшейся  троицы,   вооруженный   длинным
"пламенным" двуручником,  наступал  по  лестнице,  а  его  более  мелкие
товарищи, повиснув на перилах, пытались осуществить фланговый охват.
   Подобная тактика частенько приводила Орден к победе, но  случались  и
поражения. Например, в битве при Мишле, в год 21-й Командорства Арейкуса
Пятого, узурпатор Обрин не стал дожидаться, пока его наскоро  слепленное
из  мобилизованных  крестьян  и  мелких  наемных  отрядов   и   вдобавок
уступающее силам Ордена по численности  войско  стиснут  железные  клещи
тяжелой кавалерии. Воспользовавшись тем, что Арейкус и его  приближенные
не сумели правильно оценить значение расположенного посреди  поля  холма
Трех Костей, а также прошедшего накануне дождя, Обрин  -  что  полностью
противоречило всем канонам орденской  военной  мысли  -  сам  перешел  в
атаку. Воодушевленная нехитрой магией и  столь  же  нехитрой  демагогией
узурпатора толпа крестьян заставила потесниться орденский центр, а затем
со склонов холма на увязающую в раскисшей земле рыцарскую конницу начали
сыпаться арбалетные болты наемников-гномов... Довершила же  разгром,  от
которого Орден оправлялся на протяжении последующих пяти  десятков  лет,
атака стаи каменных горгулий.
   Видимо, не все уроки идут впрок. Точно  так  же,  как  и  их  далекие
предшественники, троица храмовников оказалась совсем не готова  к  тому,
что Шах вместо того,  чтобы  покорно  дожидаться  своей  участи  -  быть
проткнутым тремя мечами одновременно, - упадет на ступеньки, вытянув при
этом руку с дубинкой как можно дальше вперед.
   Наступавший по лестнице Рыцарь Храма был облачен в форменную  накидку
и шелковые панталоны, которые при всех присущих им  удобствах  оказались
не совсем соответствующими сложившимся обстоятельствам - у  них  напрочь
отсутствовало бронирование даже жизненно важных  мест.  А  именно  такое
место  задел,  опускаясь,  наконечник  шаховой   дубинки,   враз   сузив
воспринимаемый храмовником мир до области чуть ниже живота.
   Продолжая свой полет, дубинка стукнулась о ступеньки ровно  посредине
между сапогами рыцаря. Затем Шах, подтянувшись на свободной руке,  резко
дернул дубинкой  вбок...  и  согнувшийся  Рыцарь  Храма  рухнул  поперек
лестницы.
   Ноги его при этом смели очередной участок  многострадальных  перил  -
вместе с цеплявшимся за них правофланговым. Перила же  слева  устояли  -
удар по ним был нанесен сверху  вниз,  лбом,  а  главное,  на  его  пути
оказались пальцы рыцаря, обходившего Шаха слева.
   Этот храмовник оказался самым упорным - дико  взвизгнув,  он  выронил
меч, освободив таким образом вторую  -  пока  еще  здоровую  -  руку,  и
попытался зацепиться ею. Однако Шах уже  успел  подняться...  и  поднять
дубинку.
   -  Пожалуй,  -  сказал  юный  герой,  заботливо  проводя   рукой   по
шероховатому дереву, - я нареку тебя Пальцедробилкой!
   Тупой звон позади заставил героя обернуться. Его  случайный  напарник
медленно откидывался назад, с блаженной улыбкой прижимая к  груди  левой
рукой - правой он продолжал хвататься за шпагу  -  здоровенную  чугунную
сковородку.
   - Грушш Маррум! - припомнив Шоновы уроки Старой Речи, выругался  Шах,
ударом сапога отправляя  на  головы  наступавших  не  в  меру  прыгучего
карлика в фиолетовой мантии. - Арабакурак!
   Следом за карликом  отправилась  в  обратный  путь  и  сковородка.  В
следующий миг чуткие уши юного героя уловили  в  общей  какофонии  драки
близкий треск...
   Впоследствии  Шах  неоднократно  пытался  найти  в  своих  дальнейших
действиях  хоть  сколь-нибудь  рациональное  зерно  -   и   каждый   раз
безуспешно.
   Самым естественным поступком в данной  ситуации  был  бы  немедленный
прыжок - благо от спасительной галерейки его отделяло  всего  лишь  пять
ступеней - расстояние, вполне преодолимое  хорошим  героическим  прыгом.
Вместо  этого   Шах   отбросил   Пальцедробилку,   наклонился,   схватил
незадачливого имперца за воротник камзола и только после этого  бросился
вверх по лестнице.
   Это его деяние настолько  озадачило  штурмующих,  что  они  бросились
вдогонку лишь три вздоха спустя - срок весьма малый, но в данном  случае
оказавшийся решающим - именно столько времени ушло  у  лестницы  на  то,
чтобы сломаться.
   Прозвучавший при этом вопль ужаса привел имперца в чувство.
   - А-а... что это было?
   - Твоя погибель, - мрачно пошутил Шах, оглядываясь по сторонам.  Пока
что ничего из  происходящего  вокруг  не  угрожало  им  непосредственно.
Упавшая лестница отрезала путь для сражавшихся внизу, а из  находившихся
к моменту начала на втором этаже, похоже, в драке пожелали поучаствовать
лишь давешние храмовники.
   - Пошли, - скомандовал Шах, рывком приподнимая  имперца  с  досок.  -
Будем выбираться отсюда.
   - Постойте, - слабо запротестовал спасаемый. - Я должен найти Хюлла.
   - Кому ты должен?
   - Хюлл, мой слуга. Он, - паренек взглянул на кипящую  внизу  битву  и
упавшим голосом добавил:
   - где-то там. Я должен помочь ему.
   - Ты сначала себе-то толком помоги, - сказал Шах. - Значит, так... по
моему сигналу бросаемся к двери. Пригнувшись и так  быстро,  как  только
сможешь, - ждать не буду!
   - Но...
   - Пошли!
   Как выяснилось, выполнять приказы имперец все же умел. Он даже  успел
проскочить в дверь, прежде чем Шах захлопнул  ее  и  задвинул  засов.  В
следующее мгновение дверь содрогнулась от страшного удара снаружи.
   - Гоблин! - с  видом  знатока  прокомментировал  Шах,  прислушался  к
доносящимся из-за двери звукам и, подумав, добавил:
   - Или кусок стойки.
   - И что, - имперец, похоже, начал приходить в себя, -  вы  планируете
предпринять в дальнейшем?
   - Не надо, - поморщился Шах, - употреблять при мне это слово.
   - Какое?
   - План. Кстати, меня зовут Шах из Дудинок.
   - Хорин Лагорио, сенье Дома Пенных Волн, - имперец  попытался  пожать
протянутую Шахом руку и с удивлением обнаружил, что все  еще  продолжает
судорожно сжимать рукоять  шпаги.  К  рукояти  прилагался  полувершковый
обломок клинка.
   - Светлые Боги... моя шпага... моя Белая Молния...
   - Эльфийская работа? - участливо осведомился Шах.
   - Д-да.
   - Тады понятно. На будущее, - заметил герой,  -  можешь  учесть,  что
эльфийское оружие хорошо для парадов...  ну  и  девкам  голову  кружить.
Слишком много красоты - узор и все такое. Для честной рубки, - Шах ткнул
пальцем за плечо, над которым маячила рукоять его собственного  меча,  -
нет ничего лучше хорошей гномьей стали.  Она  хоть  и  выглядит  не  так
здорово, но зато ей не в пример сподручнее пластать напополам.
   - Это был подарок отца, - пробормотал паренек, - фамильная реликвия.
   - Значит, идиотом был не ты, - сказал Шах, - а тот из твоих почтенных
предков, кто отвалил за эту троллью зубочистку ее тройной вес в золоте.
   - Может, еще удастся что-то сделать...
   - Ты и этим огрызком, Хурин Сенье, - фыркнул Шах, - можешь наворотить
немало. Спрятать в ножны, вогнать в потолок или себе в зад - и при  этом
не стоять столбом!
   - Хорин, - поправил  Шаха  имперец,  следуя  первому  из  высказанных
героем советов. - А сенье - это титул.
   - Не силен я в этих  ваших  имперских  тонкостях,  -  отозвался  Шах,
приглядываясь к замку ближайшей двери. Замок выглядел  хлипко...  что  и
подтвердилось, когда сапог героя распахнул дверь.
   - Ближайшей аналогией, - начал Хорин, следуя  за  Шахом,  -  является
титул наследного при...  прошу  прощения  за  причиненное  беспокойство,
досточтимая госпожа, - эта фраза  адресовалось  пытавшейся  -  не  очень
успешно - прикрыться простыней девчушке на кровати. При виде  вышибаемой
двери она, видимо, приготовилась завопить,  но,  разглядев  вломившихся,
отчего-то изменила  свое  решение  и,  призывно  улыбнувшись,  позволила
простыне окончательно сползти вниз.
   - Имя у тебя,  наверное,  такое  красивое,  как  и  ты,  -  задумчиво
произнес Шах, поднимая с пола рыцарский шлем.
   - ...наследного принца. А имя свое я тебе только что на...
   -  Отзываюсь  на  Жасмин,  -  одновременно  с  Хорином   промурлыкала
девчушка. - А тебя, красавчик?
   - Потом скажу, - пообещал Шах, с размаху  запуская  шлем  в  узенькое
оконце. - Когда вернусь.
   - Все вы так, - разочарованно вздохнула Жасмин, - обещаете.
   - У нас, героев, - гордо произнес Шах, протискиваясь в окно, -  слова
с делами не расходятся. Мы... а-а, ктрегуруп! -  Последние  слова  героя
растворились в грохоте срывающейся черепицы.
   - Клянусь, уважаемая, я ни в коей мере... - срывающимся голосом начал
было говорить Хорин, но его слова были прерваны воплем с улицы:
   - Ползи сюда, пока сено не уехало!

***

   Шах и спасенный им имперец были очень похожи  внешне.  Оба  они  были
примерно  одного  роста,  возраста  и   телосложения,   темноволосые   и
синеглазые. Отдаленно схожими были даже черты лица - и  на  этом  всякое
сходство между юношами заканчивалось.
   Даже в своем нынешнем, слегка  потрепанном  состоянии  каждая  деталь
костюма Хорина  не  просто  свидетельствовала,  а  прямо-таки  вопила  о
высоком имперском статусе своего обладателя. Черный бархатный  камзол  с
алыми отворотами,  тремя  рядами  сверкающих  пуговиц  и  шестью  рядами
серебряных заклепок отлично сочетался с черной же рубашкой из тончайшего
"паучьего"  шелка  и  белым  шейным  платком,   старательно   вывязанным
затейливым бантом. Костюму вторили тонкие пальцы рук, унизанные тяжелыми
перстнями,  аристократическая  бледность,  манера  изгибать  подведенную
тушью бровь и периодическое -  особенно  при  волнении  -  проглатывание
окончаний. Одним словом, Хорин Лагорио  был  наиподлиннейшим  дворянином
Забугорной Империи от приглаженных воском волос на макушке до начищенных
до блеска модных, с квадратными носками ботфортов.
   В  противоположность  ему  главным  достоинством  куртки  Шаха   была
практичность и умение сливаться цветом с окружающей местностью -  обычно
таковой являлась дорожная пыль. Этому способствовали  имеющиеся  на  ней
многочисленные пятна, как темные - от крови и вина, так и светлые  -  от
самых разнообразных причин. Руки у юного героя  могли  похвалиться  лишь
расплющенными   костяшками   пальцев   да   многочисленными    мозолями,
обветренное лицо наискось перечеркивал свежий шрам. Шах получил его  две
недели  назад,  отражая  -  вместе  с  шестью  другими  охранниками   и,
разумеется,  Шоном  -  разбойничье  нападение  на  купеческий   караван.
Нападавшая  банда  насчитывала  в  своем  составе  две  дюжины   рыл   -
преимущественно людей и  гоблинов  -  и  именно  гоблина  Шах  попытался
догнать, когда уцелевшие разбойники бросились наутек. В ходе  погони  он
споткнулся о корень, падая, напоролся на сучок - и теперь никак  не  мог
найти время сходить к Целителю.
   Однако же чудо свершилось, и сотворили его  всего  лишь  три  бутылки
старого фалернского, названные Шахом в ответ на вопрос:  "Чем  я  обязан
вам... уважаемый?"
   Будучи заданным в Забугорной,  этот  вопрос  предполагал  -  и  Хорин
отлично знал об этом, - что простолюдин,  милостью  богов  удостоившийся
чести поспособствовать  какому-либо  начинанию  благородного  господина,
должен  немедленно  рассыпаться   в   извинениях   за   столь   вопиющую
бестактность.
   Чего Хорин не знал и даже не  предполагал,  так  это  того,  что  его
спасителю неведомо само понятие "такт".
   Сотворенное же вином чудо заключалось  в  том,  что  спустя  час  оба
юноши, сидя за столом в питейне "Старая пчелка",  уже  давно  обращались
друг к другу исключительно на "ты", глядя при этом - немного помутненным
взором - на собутыльника, словно на внезапно обретенного брата.
   - И тогда я, ик, выхватил свой меч и разрубил этого нетопыря.  -  Шах
попытался   наглядно   проиллюстрировать    свои    слова    посредством
указательного  пальца  и  кружившей  над  столом  мухи,  но  сумел  лишь
опрокинуть стакан. Стакан был пустой.
   - А остальные? - осведомился Хорин, в  очередной  раз  роняя  страшно
потяжелевшую за последний час голову на локоть.
   - Какие, ик, остальные? - искренне удивился Шах.
   - Т-ты говорил, - промычал имперец,  -  что  на  тебя  нападало  пять
зомби,  три  пещерных  нетопыря,  один  брюхач  и  один  крабокрыл.   Ты
рассказал, как расправился с четырьмя зомби, тремя пещерными  нетопырями
и одним крабокрылом. Один зомби и один брюхач должны были остаться. Вот.
Я с-считал. Оч-чень внимательно с-считал.
   - Неужели? - озадаченно отозвался Шах. - Странно. Куда же они делись?
Я помню... или не помню. Не, брюхача я, ик, точно убил.  Подождал,  пока
он замахнется дубиной, всадил меч ему в брюхо и повернул. Три раза.
   - А зомби?
   - Не помню, - честно сознался герой. - Наверно, тоже убил. Что-то  же
с ним должно было статься? Верно? Ну а раз я здесь, значит, они... того.
   - Логично, - булькнул Хорин и закрыл глаза.
   - Эй, - потряс его Шах. - Ты чего? Не вздумай заснуть! Я тебя  никуда
тащить не собираюсь... мне бы самому уйти.
   - Оставь меня, Хюлл, - вяло отмахнулся имперец. - Не зуди над ухом. Я
прошел испытание в Саду Лепестков и теперь могу  невозбранно  ходить  по
вечерам за пределами замка.
   - Да броди ты, ик, хоть всю ночь напролет. Тока не засыпай.
   - Хюлл, уйди.
   - Хюлла здесь нет! - перегнувшись  через  стол,  проорал  Шах  в  ухо
имперцу. - Здесь только я!
   - А ты, - Хорин сумел разлепить один глаз и теперь  отчаянно  пытался
сфокусировать его на чем-нибудь, кроме стоящей перед ним бутылки, -  кто
такой? А-а, это ты, Шах. А где Хюлл? Где мой старый добрый Хюлл?
   - Понятия не имею.
   - Как же... Хюлл! - Сонливость внезапно покинула имперца, прихва