юнул бы ты, Малахов, не рисковал лишний раз. Дались тебе эти фугасы.
     Вот так отговариваюсь, отговариваюсь, сам себе мозги пудрю и все равно понимаю - доем сейчас, встану и пойду. Потому что надо. Потому что эту работу никто за меня не сделает. Как в разведке, Малахов, - умри, но сделай. Точнее, как говорит капитан: ?Сделай и не умирай?.
     Но настроение у меня заделалось совсем похоронное. Подчистил я миску больше по привычке - раз дали, надо съесть, а то когда еще удастся. Потом подумал, что зря я вообще ел - перед боем-то нельзя, а после сообразил, что какой там живот - если рванет, никаких кишок не соберешь.
     Ладно. Спустился, забрал у кузнеца ключ - успел-таки сделать, как и обещал, - форму заодно у него оприходовал, чтобы было куда готовый продукт разливать, как раз подходящие бруски получатся. Подогнал ?Додж? к полуторке и перегрузил два ящика фугасов.
     Пока, думаю, хватит. Хоть бы эти вытопить.
     Осмотрелся - рыжей не видно. Первый раз за все время. Интересно, куда она делась? Обиделась? Или котел отправилась дочищать? Да какая разница, думаю, нет - и на том спасибо.
     Поехал. Остановился у ямы, выгрузил все, а ?Додж? в сторону отогнал, метров на сто. Машине-то зачем пропадать? А я туда буду готовую продукцию оттаскивать, по мере изготовления.
     Черт, но до чего на душе муторно.
     Запалил огонь под котлом, вскрыл первый ящик, вытащил снаряд и начал ему потихоньку голову отворачивать. Эх, тисков, жаль, нет. Страшно неудобно без тисков. И как этот кузнец только без них обходится?
     Кое-как три взрывателя вытащил, отнес за яму, а снаряды в котел определил. Ну, думаю, поваритесь, безголовые, только, чур, не подгорать. Если все нормально пройдет, из вас такое замечательное кушанье получится - просто крем-брюле.
     - А что ты тут делаешь?
     В этот раз я очень медленно повернулся.
     - Рыжая, - шепчу, - я же из-за тебя чуть взрыватель не выронил. Что ты тут делаешь, а?
     -Я...
     - Вот что, рыжая, - говорю, причем так спокойно - капитан бы удивился, - ради всех твоих богов, исчезни отсюда как можно скорее. И если ты... я тебя очень прошу.
     - Тут опасно?
     - Уйди прочь!
     Подействовало. Я лицо пилоткой вытер, вывинтил до конца головку, вытащил взрыватель, гляжу - а из первого снаряда уже тол закапал.
     Эх, градусник бы сюда, температуру засечь!
     Вытопил первую троицу до дна, отбросил клещами - а не так уж страшно, думаю, как казалось. Да разве проход в минном поле проще делать? Или безопаснее?
     И пошло дело. На третьей тройке даже осмелел - огонь немного прибавил - и ничего, сошло. Одну порцию к ?Доджу? отволок, вторая поспевает.
     Ну, думаю, если и дальше так хорошо пойдет, надо будет еще снарядов подвезти, побольше за один раз вытопить. Взрывчатка, она ведь в хозяйстве всегда пригодится, ее много не бывает. Подхватил второй ящичек с готовым толом и только на два десятка шагов отошел - зашипело позади яростно, со свистом. А потом земля из-под ног выдернулась - и грохнуло.

Глава 6

     Плюхнулся я прямо на ящик. Черт, думаю, если сдетонирует - аминь. Останется от старшего сержанта Малахова две воронки плюс сизый дымок. С второго-то разу. Ха, вот хохма будет, если меня еще в один мир перебросит или обратно в мой. А что, чем не прямое попадание. Прямей уж некуда.
     Все это, конечно, весело, но лежать на этом ящике еще хуже, чем на автомате, очень уж больно края в живот врезаются. Да и сыпаться сверху, похоже, перестало. Даже песок.
     Приподнялся, смотрю - накрылась моя полевая лаборатория в самом прямом смысле этого слова. Только дым к небу поднимается.
     Встал, отряхнулся - нет, чувствую, рано мне еще вставать. Вроде контузия не сильная, а ноги не держат. Хорошо еще, остальные держатели работают. Сел обратно на ящик, по карманам зачем-то начал хлопать. Черт, думаю, да что ж это я, какие еще сигареты, если я и курить-то никогда не пробовал? А жаль.
     Повезло мне. Хорошо упал. Как раз в мертвой зоне. Большую часть осколков яма на себя приняла, а остальное в воздух поднялось, аккуратно через меня
     перелетело и метрах в десяти перед моим носом посыпалось. Осколков, кстати, не так уж много и было.
     Сижу, жду, пока руки трястись перестанут.
     Ну, Малахов, думаю, похоже, раз уж ты один раз официально погиб, то теперь тебя никакая зараза не возьмет. До ста лет доживешь и дальше жить будешь, пока от скуки не скиснешь.
     Черт, но как мне за руль в таком состоянии садиться? И ящик этот тоже как-то доволочь надо.
     И тут рыжая подбегает. Черт, думаю, явно она где-то неподалеку пряталась. Ну не могла она от самого замка успеть добежать.
     - Эй, феодалочка, - говорю, - как проверить, я живой или мне все снится?
     Ой, я ж ее обещал буржуинкой не обзывать. Ну, думаю, сейчас так врежет - сразу почувствую на каком я свете.
     Нет, не врезала. Пожалела, наверное, контуженого.
     - Что это было?
     - Несчастный случай на производстве, - шучу. - ЧП, можно сказать. Die grobste Nichtbefolgung der Technik des arbeitsschutzes bei dem Umlauf mit den ex-plosiven Stoffen(1).
     1 Грубейшее несоблюдение техники безопасности при обращении со взрывчатыми веществами
     - И... и ты поэтому меня прогнал?
     - Именно, - отвечаю и чувствую, что сейчас засну прямо на столе. Спать почему-то хочется, как от потери крови.
     - Слушай, - бормочу, - фео... тьфу, рыжая. Срочно организуй кого-нибудь на переноску этого ящика в ?Аризону?. И...
     - Встань.
     - Зачем?
     - Ты на нем сидишь.
     Встал. А рыжая за этот ящик уцепилась - и подняла.
     - Стой, - кричу. - А ну поставь. Надорваться хочешь?
     - Так он же легкий.
     - Знаю я, какой он легкий, А ну давай сюда. Забрал - действительно легкий. Вот только нести его отчего-то страшно неудобно. Руки не держат и ноги заплетаются.
     - Отдай ящик, - это рыжая сбоку пристает.
     - Не мешай, - бормочу. - И без тебя тяжко.
     - Дай хоть помогу.
     - Без таких помощников обойдемся. Ты почему приказ не... - Тут я в какую-то ямку сапогом угодил и чуть кубарем не полетел. Хорошо, Кара меня сбоку подхватила.
     Кое-как доковыляли до ?Доджа? - я тол несу, а рыжая - меня. Сел за руль, завел - нет, чувствую, точно с моста в ров слечу.
     - Садись за руль.
     - А можно?
     - Теперь все можно. Главное - в ворота впишись.
     И доехали. Вылез, головой потряс - вроде полегчало, но все равно - надо пойти отлежаться. А то я им тут такого понакомандую. А уж о том, чтобы в таком состоянии с взрывчаткой работать, и вовсе думать нечего.
     Ладно, думаю, проверю только, как там у Арчета дела, и спать завалюсь. Тем более что у меня, пока я на ящике куковал, одна мысль возникла, и довольно правильная.
     Выволокли мы с Карой оба ящика, запихнули их поглубже под полуторку. Гляжу - а гаврика гарнизонного нет.
     - Эй, - говорю, - а часовой-то куда делся? Я его с поста не снимал.
     - Так обед же был.
     - Какой еще обед? В той яме десять кило тола рвануло, а тут - полторы тонны.
     Ох и работнички.
     - Значит, так, - говорю, - стой здесь, никого к машине не подпускай. Первых двух с мечами, кто будет мимо проходить, мобилизуешь на охрану, а сама найдешь вашего начальника караулов, ну, кто у вас там дежурства на башнях распределяет, и скажешь ему, чтобы составил на этот пост круглосуточное расписание. Задача ясна?
     - Нет, - улыбается, - но все будет сделано.
     - Ну, смотри, - говорю, - а то ведь котел так и стоит недочищенный.
     Поехал проверить, как там у Арчета дела. Подъезжаю - а они как раз лестницу наверх затаскивают.
     Белобрысый меня увидел, рукой помахал, веревку подхватил - ну, думаю, и ловок же он по камням скакать. Никогда горных козлов не видел, но так, как Арчет, не всякий козел, наверное, сумеет. Эх, и как я только вчера не сообразил веревку захватить?
     - Ну как работа?
     - Так ведь, - говорю, - работу я не здесь принимать буду. Сможете меня наверх затащить, неподвижным грузом?
     - Запросто.
     - Вот и давайте.
     Арчет мне другой канат подал, я за него покрепче уцепился, он за соседний. Р-раз - и втащили нас на этот склон - еле ноги успевал переставлять.
     - Ну так как работа?
     - Хорошо, - говорю. - На спасибо будет. А скажи-ка, дядя, каменщика среди твоих горнострелков не найдется?
     - Ученик есть. Бывший, правда.
     - А он еще не все позабыл? - спрашиваю.
     - Спросим. Тарви, подь сюда.
     Смотрю - один из парней бросил веревки натягивать и подходит к нам. Спокойно так подходит, вразвалочку, даром что идет по самому краю без всякой страховки. Мне он сразу понравился. Плотный такой крепыш, вроде нашего Степанова из второго взвода.
     - Что надо?
     - Сможешь, - спрашиваю, - стенку каменную сложить?
     - Где?
     - Да вот прямо здесь, - говорю. - По краю, где ты шел.
     - А чего, - отвечает, - запросто. Камней здесь много.
     - Вот и отлично.
     Объяснил ему,, где, что и как - ну, думаю, если он все это нормально сложит, такой дот получится - не подступишься. Разве что самоходку на прямую наводку выдвинуть. Ничего, для самоходочки мы другой сюрприз приготовим.
     Собрался слезать, глянул вниз - и тут так голова закружилась, чуть не свалился. Нет, думаю, надо обязательно пойти отлежаться. А то и в самом деле делов наворочаю. Вон мысли - и те заплетаются: ?деле - делов?.
     Ладно, думаю, а спуститься-то как?
     И тут уж меня злость разобрала. Да что ты, думаю, Малахов, тяжелораненого из себя корчишь. Подумаешь, рвануло рядом. Что, первый раз под обстрелом? Ближе, бывало, рвалось, и что? Дождался, пока осколки сыпаться перестанут, - и вперед.
     Схватился за веревку и вниз. Не хуже Арчета.
     Вернулся обратно в замок, гляжу - у полуторки двое часовых стоят, в полной чешуе, с мечами наголо, а рыжая поодаль прохаживается.
     - Твой приказ выполнен, - рапортует.
     - Отлично, - говорю, - а теперь слушай новый. Твоя боевая задача на сегодняшний вечер - залечь пораньше спать и получше выспаться. Ясно?
     - Нет, - отвечает. - А ты что будешь делать?
     - То же самое, - говорю. - А завтра с утра быть в полной боевой готовности.
     - А зачем?
     - В разведку мы с тобой пойдем.
     Это я, тогда, сидя на ящике, додумался. Встряска, наверное, помогла. Я ведь разведчик, а не сапер, значит, и заниматься надо своим прямым делом. А то вон взялся за чужое - и результат. Да и оборону налаживать - мысль, конечно, хорошая, но что за оборона без сведений о противнике? А местным сведеньям я что-то слабо верю - примерно как слухам, курсирующим среди местного населения. Тоже источник информации, но веры ему маловато - все по десять раз перепроверять нужно. Тем более - для дезинформации чаще всего используется.
     А потом можно будет и взрывчаткой заняться. Когда уже буду знать, против чего готовить.
     Так что оставил я Кару во дворе - осознавать и проникаться, а сам пошел к себе наверх и завалился спать. А что, первое дело - выспаться перед выходом. На задании-то не до сна.
     На этот раз мне никто не снился. Даже немного жалко стало. Так бы, глядишь, посоветовался с капитаном или хотя бы со старшиной Раткевичем, может, и подсказали бы чего. Я ж все-таки приказы больше привык выполнять, чем отдавать. Понятно, что разведчик должен быть инициативный боец и все такое, но только инициатива эта самая, она ведь тоже всякая бывает. Иногда так завести может - не отплюешься.
     Только под утро мне наконец сон приснился. И то - не отцы-командиры и даже не зануда Светлов, а тот лысый тип, который меня в черном замке вербовать пытался. Интересно, думаю, на кого ж он меня вербовал? Зайти, что ли, спросить?
     Лысый опять целое представление устроил. Стоит на фоне пламени, халат свой черный словно крылья растопырил, пальцы крючками согнул и бормочет:
     - Ты мой. Ты мой. Ты все равно придешь ко мне. Поздно или рано, но ты все равно вернешься ко мне.
     - Никаких проблем, дядя, - говорю. - Буду в ваших краях - обязательно зайду с визитом.
     Тип аж подскочил.
     - Где ты? Где ты?! Где ты?!
     Вот заладил. Что за сон дурацкий.
     - Да здесь я, - говорю, - сзади. Под халатом.
     От этих слов лысый так завизжал, словно у него под халатом действительно скорпион сидел и как раз сейчас его в задницу ужалил. Сорвал халат и топтать принялся.
     Мне даже смешно стало. Ладно, думаю, раз указаний от начальства получить не удалось, так хоть комедию посмотрю. А то ведь когда еще кинопередвижка в этот замок заедет.
     - Ладно, - говорю, - дядя, не порть материю. Пошутил я. На самом деле я у тебя на голове сижу, в волосах прячусь.
     Тут уж лысый взвыл, как будто ему ножом брюхо распороли.
     - Где ты?! Как ты укрылся от моей Силы?! Кто ты есть?!
     - Я же тебе уже один раз говорил, дядя. Старший сержант 134-й стрелковой дивизии. Что, так трудно запомнить?
     - Я доберусь до тебя, - шипит.
     - Ага, - говорю. - Вот давай посмотрим, кто до кого раньше доберется?
     - Ты бросаешь мне вызов?! - орет. - Ты смеешь?!
     - Какой вызов, дядя, - усмехаюсь. - Я тебе даже гранату без чеки бросить пожалею.
     - Я... Я...
     - Ну ты, а дальше что? Знаешь что, - говорю, - дядя. Надоел ты мне со своими воплями. Шел бы ты в ад к приятелям-чертям, а я дальше спать буду.
     Лысый еще громче взвыл, пламя его охватило - и пропал. А я проснулся.
     Выглянул из-под покрывала - рыжей не видать, - потянулся за одеждой. Черт, думаю, в таком рванье не то что на задание идти - до ветра сбегать неудобно.
     Оделся все-таки пока в эту рвань, скатился к колодцу, умылся - с бородой, думаю, срочно что-то делать, надо, - и только к грузовику шагнул, как оба караульных, новые, я их еще не видал, стеной передо мной выстроились.
     - Нельзя.
     - Вы чего, - спрашиваю, - совсем очумели? Это ж мои грузовики.
     - Велено никому не подходить.
     - Правильно, - говорю. - Мной же и велено.
     - Нам приказали никого не подпускать.
     - Кто приказал-то?
     - Старший ратник.
     - А он где?
     - В караулке отсыпается после ночной стражи. Черт, думаю, если этот старший ратник не Арчет, а, скорее всего, это не Арчет, то, если я его подыму, он меня так покроет - в точности как я бы на его месте. Ну а что делать? Аулея будить? Совсем не хочется.
     Ладно, думаю, сейчас я вам проверку бдительности устрою.
     - Вам к какой машине приказали никого не подпускать?
     - Чего?
     - К какому ящику на колесах не подпускать велено?
     - К этому, - и на полуторку показывает.
     - Ну, вот и стойте себе, - говорю. - А мне второй гроб нужен.
     И, пока они в своих немытых головах эту мысль прокручивали, я себе спокойненько в кузов ?студера? влез.
     Порылся, подобрал себе комплект формы - гимнастерка, правда, офицерская, ну да нашивки потом перешью. А вообще можно было бы и с лейтенантскими погонами пофорсить - местным-то все равно, хоть штаны полосатые нацепи.
     Нижнее белье тоже переодел, только сапоги и ремни свои оставил. Хром - это, конечно, вещь, но скрипу от него...
     Жаль, камуфляжа никакого нет.
     Прицепил кобуру, выскочил - эти двое все еще стоят, пялятся. Тоже мне, охраннички, ППС. Некому вас в чувство привести, в божеский-то вид.
     Ладно, думаю, черт с вами, стойте. Не до вас.
     Пошел Кару искать. Хоть и очень сильно не хотелось мне с ней связываться, но про нее я хотя бы твердо знал, что минимум один раз она на территорию противника проникла, да еще с конем и даже ?языка? обратно приволокла. ?Язык?, ей, правда, тот еще попался.
     Поднялся в левое крыло, где Аулей с семьей квартировал, и как раз на Матику наткнулся.
     - А где, - спрашиваю, - Кара?
     - Вон по той лестнице вверх, - показывает. - Только она, наверно, спит еще.
     - А что, будить ее раньше времени нельзя?
     - Нужно, - вздыхает. - Решился бы кто на это.
     - Ну, один герой, считайте, нашелся.
     Взлетел я по этой лестнице, постучал - тишина. Постучал сильнее - а дверь возьми, да отворись. Тут-то я глаза и вытаращил.
     Рыжая себе спит вовсю, раскинулась на кровати - покрывало с одной стороны, подушка с другой, волосы рыжие до пола свисают. А ночнушка на ней - мне б через такую ночнушку на план немецкого наступления полюбоваться, живо бы Героя получил, хотя там вид куда менее замечательный - и вдобавок задралась.
     И улыбается во сне.
     Пару секунд я на нее смотрел, потом пулей оттуда выскочил, дверь захлопнул, спиной к ней привалился. Ну, Кара, думаю, ну, рыжая, ну шпринг-мина. Если кто меня в гроб обратно загонит - то только она.
     Ладно. Спокойно, начинаем считать... на четыре вдохнул, на шесть выдохнул, дрожь унял, развернулся - и в дверь сапогом. Сейчас, думаю, ты у меня проснешься.
     Пять раз ударил. На шестой только ногу занес - дверь распахивается, а за ней рыжая, в той самой ночнушке.
     Нет, думаю, врешь, не отвернусь. Но покраснеть покраснел.
     - И долго еще, - спрашиваю, - спать собиралась?
     Прежде чем ответить, Кара потянулась так томно, зевнула и только после этого ответила:
     - Пока не разбудят.
     - Ну вот, - говорю, - я тебя не просто бужу, а, считай, по тревоге поднимаю. Живо одевайся, и чтоб через пять минут внизу была.
     Скомандовал, поворачиваюсь и только ногу над первой ступенькой занес, как рыжая от двери:
     - А что это ты на меня так странно уставился?
     Спросила, как в спину выстрелила.
     Я медленно развернулся, посмотрел на нее - странно.
     - А что это ты, - спрашиваю, - полегче одеться не могла?
     - А зачем?
     - Да так, - говорю, - прохладно ведь.
     - А мне, - улыбается, - вовсе не холодно. Даже жарко.
     И прежде чем я успел хоть глазом моргнуть, подняла руку - и р-раз - упало это воздушное одеяние невесомой кучкой вокруг ее замечательнейших ножек.
     Еле отвернуться успел.
     - А что это ты, Ма-алахов, на меня взглянуть боишься? Я что, не нравлюсь тебе?
     - Нравишься, - сквозь зубы цежу, - очень даже нравишься.
     - Тогда зачем ты отвернулся? Слышу, ближе подходит.
     - Мне очень приятно, - шепчет, - когда мной, моим телом восхищаются.
     Я на всякий случай зажмурился и еще руками глаза зажал, для надежности.
     - Ну а что будет, - выцеживаю, - если я тебя сейчас об стенку размажу?
     - А тогда, - и голос у нее сразу заледенел, - мой отец вздернет тебя на самой высокой башне замка Кроханек.
     - Этого ты добиваешься?
     - Да!
     Тут уж я развернулся и в глаза ее желтые уставился. И ни на что, кроме тех глаз, уже внимания не обращаю. А они огнем полыхают.
     - Ах ты... ты... тьфу!
     Крутанулся и посыпался вниз по лестнице. Даже не оглянулся ни разу.
     - Чтоб через пять минут, - снизу ору, - была внизу. Одетая.
     Ну, думаю, послал же бог напарницу.
     Спустился во двор, привалился к стене - черт, думаю, нервы ни к черту, тьфу, опять заговариваться начал. Выматериться, что ли? Я вообще-то после второго ранения зарок дал - ни слова. И пока держал. Ну уж очень хочется. Черт, какая все-таки жалость, что не курю. И выпить, как назло, нечего. Хлопнул бы сто грамм, глядишь, и полегчало.
     Да уж, полегчает после такого. Да и какие сто грамм церед делом?
     Ладно, думаю, зато теперь все точки и запятые расставлены. Она меня ненавидит, я ее... тоже люблю. Да так, что взял бы и пристрелил на месте, стерву рыжую.
     Ничего. Зато спину мою она в бою беречь будет больше, чем свою собственную. Я уже один раз такое видел - двое солдат у нас в роте, что характерно - земляки, не то что видеть, слышать один другого не могли, глотку были готовы перегрызть из-за взгляда косого. А потом одного ранили, причем так, что не видел никто, кроме второго. И этот второй его из-под обстрела выволок. А когда его спрашивают: ?Ша...?, короче, ты чего, ты ж его больше фрицев ненавидел, он глазами сверкнул и отвечает: ?Мой враг - никому его не отдам?.
     И у рыжей, чувствую, так же. Удовольствия мне глотку перегрызть она никому не уступит.
     Ладно. Всю эту лирику - скатать и запихнуть поглубже. О деле предстоящем думать надо.