- небрежно так, словно от мухи занудливой отмахивалась, и р-раз - гимнастерка уже на мне оказалась. Даже застегнутая на все пуговицы. Одно плохо - наизнанку.
     В самом деле, думаю, пойду я отсюда... пока еще что-нибудь к чему-нибудь не приклеилось. Подметки сапог, например, или там штаны на заду. Елика эта, опять же... и с обычным-то человеком договориться непросто, когда он выпивши, а уж с магами этими... пошлет он тебя лесом и пойдешь... лесом. Все триста кэмэ до ближайшего населенного.
     Ладно.
     Минут десять я проплутал, пока во двор выбрался. Потом еще столько же потратил, пока выяснил, где мой комбриг квартирует. Он-то мне никаких ориентиров не указал - ищи, мол, разведка, ищущий, как говорил старшина Раткевич, да обрящет.
     Я бы и дольше плутал, да повезло - наткнулся на Вельта, австрийца этого... недобитого. Он как раз ствол от ?эрликона? куда-то тащил. Увидел меня, остановился, заулыбался.
     - О, камрад Сергей. А где ты потерял моего друга Николая?
     - Как же, - отзываюсь, - потеряешь его. Этот Сусанин сам кого хочешь потеряет.
     - О да, я понимаю, - кивает Рудольф. - У местных жителей не было слова ?загул?... пока не появился Николай.
     Да уж, думаю, наших по этому делу даже в аду, наверное, разыскать можно. Если таковой существует - а у меня последнее время представления о невозможном сильно поколебались, - то, зуб даю, наверняка нашлись какие-нибудь славяне, что с чертями стака-нулись, из котлов аппарат наладили и пошли из смолы пойло гнать соответствующего качества.
     - Слушай, - спрашиваю, - а ты, часом, не в курсе, где товарищ комбриг расквартировался?
     - Оберет Клименко? - уточняет Вельт. - У него кабинет в западном крыле. Во-он по той лестнице на третий этаж и направо. Четвертая дверь.
     - Зер гут и дашке шен.
     За что люблю немцев - так это за точность с аккуратностью. Исключительно приятное качество для ?языков?, доложу я вам. Того же нашего рядового Ваньку - душу из его выйми, ничего путного не добьешься, и не потому, что он весь из себя такой стойкий, а просто не знает он ни черта. А возьмешь, бывало, какого-нибудь гренадера, да поговоришь с ним - прямо песня, только на схему наносить успевай. Даже мер воспитательных принимать иногда не приходится, сама же ихняя дисциплинированность помогает. Они же как размышляют - раз в плен попал, значит, больше не солдат доблестного вермахта, а военнопленный, и мы - его новое командование. Вывод - на наши вопросы надо отвечать... чтобы не убили здесь и сейчас. Эсманы, и те ломаются.
     Да и вообще... фриц нынче, на третий год-то, далеко уж не такой отборный, что в 41-м.
     Попадаются, конечно... отпетые, но редко.
     Вот и этот... Рудольф. Такое целеуказание выдал - любо-дорого.
     Поднялся я по лестнице этой на третий этаж. Точнее - вскарабкался, потому как лестница для подъема по ней была приспособлена неважно - узенькая, винтовая, ступеньки высокие, так что колени чуть ли не к подбородку задирать приходится. Зато, думаю, оборонять ее, должно быть, сплошное удовольствие - сиди себе наверху да знай гранаты на головы скатывай.
     Нашел нужную дверь - хорошая такая дверь, дубовая, с ходу на ура не вынесешь, разве что гранатой, прислушался - тишина - и осторожно постучал... сапогом.
     - Заходи. Я и зашел.
     Честно сказать - кое-какой тремор у меня наблюдался. Не люблю я вот такие визиты к вышестоящему командованию... и ничего хорошего от них не жду. Когда все идет как должно, командование не нами интересуется, а результатами нашей работы. Зато вот когда результатов нет... тогда... Во-оздух!
     У нас был наш капитан - и он для нас был всем. Отцом родным, матерью заботливой... господом богом и сатаной в одном лице. Он посылал нас на смерть - и вытаскивал с того света, а мы верили в него беззаветно. И Генка Пряхин тогда, зимой, приполз с пятью пулями в теле именно потому, что боялся подвести капитана... подвести нас.
     Даже когда его не было рядом... даже сейчас мне все равно иногда казалось, что он наблюдает за мной. Я чувствовал... такой знакомый... усталый внимательный взгляд.
     Откуда вы смотрите за мной, товарищ капитан?
     И под этим взглядом я почувствовал, как сами собой распрямляются плечи, и ноги словно сами по себе делают четкий шаг и, звонко щелкнув каблуками, замирают, а рука идет к виску...
     - Товарищ комбриг, старший сержант Малахов по вашему приказанию прибыл.
     ТЗтол у товарища комбрига хороший. Массивный такой, темного дерева... одна столешница сантиметров пять в толщину - ?шмайссер? не возьмет. А стоит он аккурат около окна - тоже большого, широкого, особенно для столь небольшого помещения - так, что любой, кто заходит сюда, в первые секунды видит только смутный силуэт на фоне слепящих лучей, зато сам - как на ладони.
     - Вольно, - командует силуэт и делает какое-то неясное движение головой. На стул кивает, догадываюсь я, но продолжаю стоять - команды не было. Секунда, другая...
     - Да ты садись, Малахов, - добродушно говорит комбриг. - Разговор у меня к тебе будет долгий.
     Где-то я уже такое начало слышал. Недавно совсем.
     - Слушаю, товарищ комбриг.
     Точно! Вспомнил - именно так ко мне Аулей обратился, когда они с Иллирием меня на покойного Гарика ориентировали. Ну да, почти что слово в слово.
     - Нет, - говорит комбриг. - Для начала это я тебя послушаю, старший сержант. Расскажи про себя. Что такое автобиография, знаешь?
     - Так точно.
     - Ну вот и изложи мне свою автобиографию, - усмехается. - Устно.
     Вот те раз, думаю. Приехали. Автобиографию ему, значит. Устно. Спасибо большое, только вот мне на бумаге как раз сподручнее - с грамматикой-то у меня проблем нет, зато обдумать можно-все спокойно, не торопясь. А то ведь слово - оно, как известно, не воробей.
     - А как излагать? - интересуюсь. - Полностью, со всеми подробностями или сразу с призыва начать?
     - Подробности, - говорит комбриг - можешь опустить... по своему усмотрению. Что нужным посчитаешь, то и рассказывай.
     Влип. Ладно, думаю, что уж тут. Скрывать-то мне от своих нечего, и потом... как он, если что, мой рассказ проверять собирается? Запрос посылать по месту службы? А из документов у меня - финка да шрамы, на которые девчонки давеча пялились.
     - Значит, так, - начинаю. - Малахов Сергей Александрович, двадцать третьего года рождения, комсомолец. На фронте с июля 41-го... доброволец. Шел от Днепра до самой Волги... 6 октября 42-го ранен, осколочное, шесть месяцев в госпитале.
     Как раз всю Сталинградскую битву провалялся. Обидно было - до слез. Там же, у Чуйкова, как раз моя бывшая дивизия сражалась... то, что от нее осталось.
     - Второй раз ранен в июле 43-го, пулеметная навылет, два месяца. С ноября - в дивизионной развед-роте. Имею награды - три медали ?За отвагу?, два ордена ?Славы? и ?Красную Звезду?. Все, товарищ комбриг.
     - Больше ничего не хочешь добавить?
     Я подумал с полминуты.
     - Никак нет, - отвечаю.
     - Награды все уже в разведке заработал?
     - Одну медаль в госпитале получил, - говорю. - После ранения, первого. А остальные - там.
     - А первая за что?
     Вот ведь... въедливый. Товарищ комбриг Клименко. Я аж взмокать потихоньку начал.
     - ?...За личное мужество и отвагу, проявленные в боях за Советскую родину? - цитирую. - Как и положено согласно статусу. Мы высотку держали. От взвода двое осталось - я и рядовой один. Пять атак отбили. Между атаками нас минометами обрабатывали, тогда-то я осколок и поймал. Вечером подкрепление подошло...
     Большое такое подкрепление... шестеро солдат, одно ?ПТР?, да лейтенант, младший. А что - наш взвод тоже ведь... остатки роты, что осталась от полка.
     - ...меня в тыл. Ну и представление вслед.
     Не знаю, кто это тогда умудрился время найти - наградной лист заполнить.
     Тогда тяжело было. Днем и ночью пыль да дым. Вымотались так, что, когда сели на эту высотку, я прямо обрадовался - позиция важная, хорошая - значит, будет приказ держать. Думал, хоть ноги отойдут немного...
     Немцы еще какие-то скаженные попались. Вроде бы не эсэс, а перли так... ладно еще, что у них брони не было, а то бы они живо нас на гусеницы намотали. У нас-то всей ПТО - две гранаты, три бутылки.
     Патронов они зато не жалели. И мин.
     Нам еще повезло - прямо за высоткой полуторка разбитая стояла. Я после второй атаки фляги пособирал, сходил и наполнил из радиатора. Иначе бы ?максим? уже на следующей атаке накрылся, а так они его только перед последней, пятой, умудрились прямым попаданием на дне окопа достать.
     Сколько же их на нас тогда лезло? Рота, не меньше. Считай, половина под той высоткой и осталась.
     А второй раз я даже испугаться толком не успел. Поднялись в атаку, и тут дзот ожил. Понятно, после первой же очереди все попадали - вот только я ту самую очередь и поймал.
     Клименко тем временем в стол полез, достал оттуда пачку ?Казбека? - хорошо, думаю, что я некурящий, а то бы точно сейчас глаза на лоб полезли - достал папиросу и мне протягивает.
     Я только головой мотнул. Тогда он плечами пожал, пачку обратно в стол спрятал, закурил, клуб дыма в потолок выпустил и мечтательно так на него уставился.
     Эге, думаю, а ведь он этот цирк специально для меня устроил. Было б у него бесперебойное снабжение табаком - фиг бы он так на это облако пялился.
     Самое смешное, что у меня свой табак был. Только слегка того... не пригодный к обычному употреблению. ?Кайенская смесь? - махорка пополам с перцем.
     Первое дело против собак. Опять же, часового снять - сыпанул в мешок и на голову. Да и просто в рукопашке в глаза противнику швырнуть - никому мало не покажется. У меня в кармане полный мешочек лежал. Я его еще в брезент завернул для надежности, а то мало ли что - болото или там особо заснеженные миры.
     - А как, - интересуется комбриг, - в разведку попал?
     Как-как... как все.
     - Дивизионная разведрота потери понесла, - слова какие-то чужие, казенные, едва-едва на языке ворочаются, - в ходе разведки боем. Приказали восполнить некомплект.
     Это был серый ноябрьский день. Солнца не было, а был снег, совсем мелкий, крохотные белые пылинки медленно кружились в воздухе и тихо хрустели под ногами. Капитан шел вдоль застывшего серого строя, останавливался, вглядывался в лица... и шел дальше. На нем был новенький офицерский полушубок, расстегнутый, и из-под него тускло поблескивала Звезда Героя. И когда он стал напротив меня... я еще подумал, что такие глаза называют выжженными... сказал ?ты? и пошел дальше. Дошел до конца строя, повернулся и негромко скомандовал: ?Разведчики, два шага вперед?. И я сделал эти два шага, и сразу вся прошлая жизнь осталась там, позади.
     Черт, думаю, как давно это было. А ведь меньше года прошло. Только... вместилось в эти месяцы столько, что другому и за триста лет не испытать. И не рассказать... слов таких нет, не придумали еще. Может, потом, после войны придумают... те, кто останется...
     Из тех двенадцати, что капитан в тот день отобрал, двое осталось. Севка Тележкин, ну и я, грешный. Остальные... кто по госпиталям, кто в земле, а кто и вовсе... без вести.
     мы целого майора приволокли, нас корреспондент из фронтовой газеты щелкнул, всю нашу роту и капитана перед строем. В газету, правда, снимок не взяли, только статью напечатали, но корреспондент тот фото капитану с оказией передал. Аппарат у него хороший был, трофейный, и снимок получился удачный.
     Тут я вдруг сообразил, что уже с минуту стою и стеклянными глазами в никуда пялюсь. А комбриг молчит, будто так и надо... или и в самом деле так надо?
     - Вот что, Малахов, - говорит он наконец, - будем считать, что личное дело твое, - усмехается, - я изучил. И есть у меня должность, для которой ты, как мне сдается, подходишь... более чем. Да и еще...
     Достал из стола какой-то свиток и небрежно так ко мне подвинул.
     - На, - говорит, - держи. Да не шарахайся так, не кусается.
     Ну, я взял, осторожно так. Бумага хорошая, толстая - или это даже не бумага, а... как бишь его... пергамент? Перевит этот свиток двумя лентами, синей и красной, и печатей на них штук пять болтается.
     - Это теперь твое, - спокойно так сообщает мне комбриг. - ?За спасение жизни Ее Высочества...?, ну и прочие твои подвиги там перечислены. Так что теперь ты не простой дворянин, а целый граф.
     Вот тут он меня достал. Хорошо так, конкретно, не хуже, чем стапядитесяти-... Я и граф?! Приехали, называется. Хватай мешки - вокзал отходит!
     - Т-товарищ комбриг, - бормочу. - Это как же. Что значит ?из дворян в графы??
     - А, ты же не знаешь, - морщится комбриг. - Всем нашим дворянство сразу по прибытии присваивается. Автоматически. Раньше местные благородные сильно нос задирали - как это, мол, человек неблагородного происхождения будет их лордства по грязи гонять? Довозмущались... здешний канцлер, хвала богам, мужик понимающий. Взял да шлепнул указ. Визгу, конечно, было. Ничего, попривыкли.
     - И что, все наши теперь - благородные господа?
     - Точно, - кивает комбриг. - Рязанцев твой, например, простой рыцарь... не удостоился. А меня сразу герцогским титулом припечатали.
     Черт, думаю, чтоб я еще в этой феодальной системе разбирался. Сам, конечно, виноват - нет чтобы у рыжей расспросить! А так всех знаний - из тех же ?Трех мушкетеров?. Кем там они были? Сам д'Арта-ньян вроде простым шевалье - тот же рыцарь, только по-французски, Портос, помнится, все мечтал бароном заделаться. Арамис - этот по церковной линии продвигался, а Атос - граф... как и я теперь. Не, точно съехать можно от таких сюрпризов.
     - Оклемался... граф? - с легкой такой ехидцей спрашивает комбриг. - Или ты теперь только на ваше сиятельство откликаться будешь?
     - Товарищ комбриг! - Это у меня прямо стон души вырвался. - А без этого... никак нельзя? Ну какой из меня, в самом деле, граф? Это же... форменное издевательство над человеком.
     - Форменное издевательство, - говорит комбриг, - было бы, если б я им разрешил посвящение по всем правилам устроить, с принесением вассальной присяги и прочими... прелестями. Они же еще и орден на тебя собирались навесить, в дополнение к твоим. Орден Святого Риса, один из высших, между прочим... тарелка в полпуда плюс цепь золотая к нему.
     - Да я, - у меня аж дыханье перехватило, - я на этой цепи повешусь!
     А комбриг только знай себе в усы усмехается.
     - Сел бы ты, - говорит, - что ли, граф старший сержант. А то маячишь тут.
     Я от всех этих... новостей прямо расстроился вконец. Откозырял коротко:
     - Слушаюсь, - выволок из угла стул - здоровый, зараза, под стать столу, и плюхнулся.
     - Ты только учти, разведка, - добавляет комбриг, - что ты не простой граф, а из свиты Ее Высочества. Это, с одной стороны, почетнее, а с другой - поместья тебе соответствующего титулу не полагается.
     Ну хоть на том спасибо. Только поместья на шею мне сейчас для полноты ощущений не хватало. Оно, конечно, правильно, ведь если всем свалившимся ино-мирянам уделы раздавать, никакого королевства не напасешься.
     Интересно, думаю, а Трофим, приятель мой бородатый, тоже титулом щеголяет? Как-то не похоже. Впрочем, ему хоть принца присвой - как старым пнем был, так и останется. Пережиток прошлого ходячий или... как же капитан говорил... а, вспомнил, реликт.
     Клименко ?Казбек? свой докурил, на бычок тоскливо полюбовался, затушил его о бронзовую чернильницу - красивая такая чернильница, в виде черепа, только не человеческого, а кого-то... с вытянутой мордой и зубами, - вздохнул и снова в стол полез.
     У меня прямо сердце екнуло. Ну как он мне еще какую гадость добудет? Орден Святого Овса... с поднос размером.
     Обошлось. Вытащил он рулон холста потрепанный, расстелил на столе.
     - Вот, - говорит, - любуйся, разведчик.
     Я сперва было подумал, что это он мне картину показывает. В самом деле - по краям виньеточки узорные, а в середине чего только нет - и замки крохотные с флажками, рыцари конные, в правом верхнем углу дракон - очень похоже! - летит, крылья растопырив. А еще - чудища какие-то горбатые с дубинами, зеленые фигурки с луками, башня вроде маяка и рядом - фигурка в синей рясе. Ни дать ни взять - произведение средневековой живописи.
     Потом только увидел розу ветров - и дошло.
     - Карта?
     - Она, родимая, - говорит комбриг. - Вот и прикинь, ваше сиятельство разведчик, как по такой вот карте воевать. Они ж ее составляют... ладно еще, расстояния в днях пути, это еще хоть как-то пересчитать можно... так ведь достоверных данных, особенно по Загранице, - раз и обчелся! Даже без ?два?! Здесь, по слухам, драконы водятся, тут болотная нечисть город основала... источник информации - астрологи! Представляешь?!
     - Странно, - говорю. - В замке Лико меня очень даже неплохо по той стороне ориентировали. Да и поп тамошний, отец Иллирии... не знаю, по звездам он гадал или на кофейной гуще, но наводку на черного колдуна дал - любо-дорого, хоть штурмовую авиадивизию наводи.
     - Это тебе, - морщится Клименко, - повезло. С попом. Вообще гадания эти через раз полным бредом оборачиваются, а каждый третий - еще и вражеской дезой на поверку оказывается. В таких условиях войну планировать, - комбриг руку поднял и себя по горлу ребром ладони чикнул, - хуже некуда.
     Я уж начал понимать, к чему он клонит.
     - А посему, - заявляет комбриг, - назначаю я тебя, граф старший сержант Малахов, командиром отдельной разведывательной Ее Высочества роты.
     Ну что тут скажешь?!
     Вообще-то я собирался заявление на курсы комсо-ставские подавать. Мне и старший лейтенант Светлов советовал, и старшина Раткевич подсобить обещал. Да так и не собрался. Все тянул - еще раз, еще на этот выход схожу, а после точно подам... если живыми вернемся.
     Неправильно это, конечно, было. Не по-комсомольски. У меня и образование, и опыт... командирский в том числе. Пусть всего две недели, но ведь вывел я тогда, в 41-м, взвод из окружения! Вывел! А двое лейтенантов из нашего батальона людей положили, и сами легли... даром что кадровые были. Встал, руку к виску кинул:
     - Слушаюсь.
     - Да сядь ты... - сморщился комбриг, - вот ведь... неугомонный.
     Сел. Молчим. Клименко было к пачке потянулся. Опомнился, руку отдернул.
     - С людьми здесь, сам понимаешь, напряженка, - говорит он наконец. - Война-то идет черт-те сколько, да еще дворяне эти со своим вассалитетом замучили. Чтобы нужного человека из чьей-нибудь дружины выдернуть, целое представление устраивать приходится. К канцлеру идти, а то и к Самой на поклон. В Приграничье с этим попроще, тут дворянство, в основном, служивое, вроде твоего Лико, гербы себе потом и кровью заработали, эти с пониманием, так ведь у них тоже каждый на счету. А из центральных провинций прут, родовитые да знатные... крысы тыловые, за каждым обоз с прислугой на полверсты.
     Видно, что человеку давно уже выговориться было не перед кем. Ладно, думаю, мне-то что, меня меньше не станет, пусть плачется. Главное, чтобы дело было. Он же понимает, что в разведку абы кого не сунешь.
     - Это я говорю, чтобы ты особо рот не разевал.
     - Да я, товарищ комбриг, понимаю, - говорю.
     - На егерей Виртис лапу наложил. - Комбриг принялся будто бы сам с собой вслух рассуждать. - Кардинал Кладо, преосвященство чертово, опять же... шустрит, сволочь. Так под себя гребет - палец дай, руку по локоть заглотает. Да и другие господа не дремлют. Прошлое пополнение за день растащили так, что любо-дорого.
     - Мне бы, товарищ комбриг, - говорю, - желательно старшину толкового. Чтобы всякие хозяйственные вопросы с местными мог на себя взять.
     Я бы, конечно, с превеликим удовольствием Арчета на эту должность затребовал, но после того, как комбриг речугу свою задвинул, неудобно как-то было. Тем более что и в самом деле - грех такого бойца на тыловой должности держать.
     - Эльфы хороши, - продолжает рассуждать комбриг. - Видел я их в деле, довелось. Впечатляет Но столковаться с ними - мозоль на языке натрешь, да и потом... понятие о дисциплине