домик. Деревянный. Хороший, видать, хозяин его ладил - бревна одно к одному.
     Эх, думаю, врезать бы по этому домику калибра так из стапятидесяти, чтобы бревна во все стороны, как спички, брызнули - и нет вопросов. А так опять придется самодеятельностью заниматься.
     Ладно. Решил поближе к окошку пристроиться. Чем черт не шутит, окна большие, широкие, вдруг покажется эта лысая рожа.
     Эх, думаю, оптику бы мне!
     И только я стал переползать - тут-то все и началось! Сразу из двух стволов стрекотать начали. ?Шмайссеры?, я этот звук и через сто лет опознаю. Хотя с отвычки кажется, что над самой головой стригут так, что гильзы на шиворот должны сыпаться.
     Черт! Я в сторону перекатился, упал за бугорок, брюхом землю рыть пытаюсь, как всегда, когда на открытой местности застигают. Ох, и хреновое же ощущение. Лежишь, словно родимое пятно на заднице, и ждешь, пока тебе эту самую задницу напрочь отстрелят.
     Пальба эта длилась очень долго - секунд десять, никак не меньше, - а потом оборвалась. У меня аж в ушах звенеть начало.
     Оборвалась, я так прикинул, вовсе не потому, что на спуски жать перестали - они, кто бы они там ни были, еще бы полчаса этим занимались. Просто патроны имеют свойство заканчиваться, а автоматные стволы - перегреваться и заклинивать.
     Ну, думаю, а пока они там будут с рожками возиться, самое время для моей родимой задницы какое-нибудь более надежное укрытие подыскать.
     Приподнял голову и огляделся.
     Черт! Местность как стол у особиста - муравей и тот не укроется. Зато я другую вещь выяснил. Оказывается, изничтожали-то вовсе не меня! И вообще не в мою сторону стреляли!
     Занятно. Но кто бы там по кому ни стрелял, пальба-то велась из двух автоматов. И переться с моей трехлинеечкой против трещоток как-то неохота. Опять же неизвестно - кто там, сколько и, главное, с чем еще?
     Все эти, сил нет, какие мудрые, мысли у меня в голове пронеслись, а ноги меж тем сами по себе остальное тело приподняли и потащили вперед, к домику. Стремительным зигзагом. Донесли и с размаху спиной об стену бросили.
     Отдышался, прислушался - тишина. Ни звука изнутри. А дверь-то, между прочим, приоткрытая.
     Черт, думаю, но не самоубийством же он там занимался из двух автоматов одновременно. Или он там дуэль на ?шмайссерах? с кем-то затеял, со счетом один- один в нашу пользу.
     А-а, думаю, была не была. Перехватил поудобнее винтовку, снял ?лимонку? с пояса, чеку вытащил - и метнулся в дверь.
     В первой комнате вообще никого не было.
     То, точнее, тот, кого я искал, во второй комнате обнаружился. Арик Гор-Амон, черный маг, злой колдун и тэ-дэ и тэ-пэ. Лежал он под стеной, точнее, частично он лежал под стеной, а по большей части продолжал с нее стекать. Уж не знаю, кто его так хорошо взялся изничтожать, но подошли ребята к этому делу основательно, можно даже сказать - творчески. Отработали по нему два полных рожка - весь пол гильзами засыпали - и размазали Охламона по стенке в самом прямом смысле этого слова.
     Ладно. Посмотрел я на это дело, да и вставил, от греха подальше, кольцо обратно в ?лимонку?. Кто бы его ни размазал, но даже если это и друзья-союзники, то потолковать с ними стоит.
     Повесил гранату на ремень и шагнул в следующую комнату.
     И уже когда через порог переступил, успел краем глаза заметить, как что-то черное мне на голову падает. И упал одновременно с ударом.
     Только вот уж очень хороший удар был. Хоть и вскользь пришелся, а все равно вырубил меня на пару секунд.
     - Rolf, du... (Рольф, ты...)
     Лежу и слышу - что-то надо мной говорят. Что-то знакомое, но понять не могу. Хотя говорят громко, четко.
     И вдруг сообразил - да это же по-немецки говорят.
     А потом скрип услышал.
     Приоткрыл глаза, смотрю - прямо перед лицом ботинки стоят. Хорошие ботинки, да что там хорошие - шикарные ботинки. Высокое голенище, натуральная кожа, поверх шнуровки ремешок с пряжкой, подошва каучуковая, толстенная. Да и нарезка на той подошве - как на протекторе у ?студера?. Не ботинки, а просто произведение искусства - закачаешься. Интересно, думаю, кто же это у нас тут такой храбрый,
     что не боится такие роскошные ботинки носить? Их бы уже давно с кого угодно сняли.
     - Beschauen Sie ihn.( Обыщите его.)
     Это ботинки командуют. Не сами, понятно, а тот, кто внутри них сидит.
     Винтовку я выронил, когда падал. Сейчас они с меня гранаты сняли. Еще немного пошарили - неплохо пошарили, был бы пистолет - точно бы нашли. А вот нож не заметили.
     Прямо заколдованный какой-то этот нож, думаю, второй раз его пропускают.
     Ладно.
     Кончили щупать - взяли с двух сторон под мышки и поставили.
     Черт! Это ж эсэсовцы!
     Я аж моргнул от удивления. Нет, точно, три натуральных эсмана, самых, что называется, реальных. Таких реальных, что уж дальше некуда. Причем даже не простые эсманы, а все в чинах. По бокам - обершар-фюрер и трупп, тоже фюрер, оба в камуфляже, а ботинки - это, оказывается, штурмхауптфюрер, белокурая бестия в черном мундире.
     Черт! Вот только их тут и не хватало! На голову мою бедную.
     Покосился - у обера и труппа ?шмайссеры? болтаются, видать, те самые, из которых Гарика Охламона по стенке размазали. У штурмхаупта пистолет в напузной кобуре. А трехлинеечка моя в углу стоит, тоскует.
     - Wer du solcher? (Кто ты такой?)
     Это хаупт интересуется. Черт, что бы ему ответить такого? Как там по-испански ?не понимаю? было?
     - No competente, - говорю. Штурмхаупт усмехнулся.
     - Может, ты, старший сержант, - на петлицы мои кивает, - скажешь, что ты и русский не понимаешь?
     Черт! Он-то его хорошо понимает. И говорит почти правильно, только запинается перед словами.
     - Вот по-русски, - говорю, - очень даже понимаю.
     - Я же говорил, герр штурмхауптфюрер, - вмешивается трупп, - что все это очередная хитрая выдумка большевиков.
     - Помолчи, Рольф.
     Я в это время мысленно обстановку прокачиваю. Обстановка, конечно, складывается не совсем благоприятная. Обершарфюрер, тот, что справа, мужик здоровенный, метра под два вымахал, и в ширину у него габариты соответствующие. Трупп слева малость поменьше, но до него я тоже не дотягиваю. И врезал он мне хорошо, интересно вот, чем? Прикладом ?шмайссера?, не иначе. Неправильное это вообще-то дело - таким прикладом по башке лупить, потому как он для этого не предназначен, расшатывается. А это на точности стрельбы потом сказывается.
     Ладно. Это его проблемы.
     Но все равно, думаю, неприятный расклад. Голыми ручонками тут ничего хорошего не нарисуешь, против таких-то шкафчиков. Придется ждать, пока они настолько разозлятся, что кто-нибудь из них мне врежет, лучше в живот. Тогда можно будет попытаться нож из голенища незаметно достать, и на обера. Загородится его тушей - и веером.
     - Понимаешь, значит, - оскалился штурмхаупт, - это есть отшень неплохо. А скажи-ка ты...
     И тут у меня из-за спины такой рев раздался - я чуть потолок макушкой не пробил.
     Гляжу - ворочается посреди соседней комнаты какая-то туша горбатая, на небольшого медведя смахивает. И рычит, да так, что от рыка того кровь в жилах леденеет.
     - Den da?.. ( Что это?!)
     У меня уже мысль одна начала появляться по поводу того, что это может быть. И так мне эта мысль не понравилась, что я один шаг сделал назад, а второй вбок - поближе к окну.
     Трупп автомат на изготовку взял и шагнул через порог.
     И тут эта тварь распрямилась.
     Росту в ней полного было даже чуть поменьше, чем в труппе. Безобразная жирная туша, непонятно, чем покрыта - местами кожа лоснящаяся, местами шерсть, но не как у зверя, а словно мушиная, мне так, по крайней мере, показалось. Рожа - то ли обезьянья, то ли свиная, но сплющенная до полного безобразия. Лапы у этой твари были длиннющие, до пола, но висят такими лентами, словно костей в них отродясь не бывало. Зато когтей - полный набор, сантиметров по двадцать, и синевой отливают, будто стальные. Но самое неприятное - глаза. Два фонарика на полморды, желтые, в решетку, так и сверлят насквозь.
     - Halt! - это труппфюрер командует.
     Идиот. Послушалось оно его, как же. Мигнуло своими прожекторами и ка-ак махнет лапой - я даже уследить не успел, - только кровь фонтаном плеснула.
     - А-а-а
     Это обершарфюрер из автомата начал садить и орет при этом так, что пальбу заглушает.
     Я еще успел заметить, как у твари на груди кожа от пуль лопается, оттолкнулся - и рыбкой в окно. Перекатился, вскочил - и бежать что есть духу.
     Сзади из окна всхрип донесся - и сразу же очередь оборвалась.
     Обернулся я аж на середине поля - посмотреть, вдруг эта тварь за мной в погоню ломанулась. Гляжу - бежит и даже догоняет. Но только не тварь, а штурмхауптфюрер. Так ботиночками своими роскошными перебирает - не уследишь.
     Ну и я на всякий случай еще наддал.
     Добежал до деревьев, чувствую - все. Или я здесь сам сяду - или еще через сто метров свалюсь и больше не встану. Тем более домик отсюда как на ладони, и окна и двери.
     Через пару секунд хаупт подбегает и тоже рядом падает. Полминуты мы с ним только хрипели на два голоса. Потом фриц голову попытался повернуть.
     - Was... Что это есть было?
     - Ихь нихт кенне, то есть, виссе дас, - бормочу. - Без малейшего понятия.
     - Русский. Мы где находиться?
     Понятливый немец. Сообразительный.
     - В другом мире, - отвечаю. - За углом от нашего.
     - Вроде рай и ад?
     - Примерно. Только это не рай и не ад, а самая настоящая господня задница.
     - .... - А немец-то хорошо по-нашему ругается. - А кто был это...
     - Лысый? В черном халате?
     - Ja. Он... Это быть внезапно, прямо из бой.
     - Вот вы его и нашинковали, - киваю. - А это был один из местных гауляйтеров, Гарик Гор-Амрон. Черный маг, колдун и так далее.
     - Черный маг? Was ist...!
     - Вот-вот, - говорю. - Не к ночи будь помянут. Фриц задумался. Глубоко задумался.
     - Ч... Чюудовище. Woher (Откуда) оно есть взялось?
     - Вот с этого Во... и так далее, - говорю. - Сказал же - нихт кенне. Хотя мысль одна есть.
     -Ja?
     - А ты не якай, не на допросе. Думается мне, что эта зараза вполне могла из трупа колдуна вылупиться. Такой гад, как Гарик, как раз мог чего-нибудь в этом роде наколдовать в виде посмертного привета. Я тут, - говорю, - с местной нечистью уже немного пообщался и вынес из этого общения одно ценное наблюдение - очень неохотно эти твари дохнут.
     Говорю и сам на себя удивляюсь. Это ж эсэсовец передо мной, самый что ни на есть отборный фашист. А дело, похоже, таким боком оборачивается, что мы с ним вроде как союзники.
     И фриц, наверно, тоже что-то такое подумал.
     - Как тебе имя, русски? - спрашивает.
     - Сергей. Сергей Малахов. Старший сержант.
     - Эрвин Тауберг. Штурмхауптфюрер.
     - Ферштейн, - усмехаюсь.
     Вроде как перемирие заключили. Ежу, конечно, понятно, что Эрвин этот, голубятник, при первой же возможности мне в глотку вцепится. Как и я в его. Но пока у нас на повестке дня другая проблема - как бы к колдуновской твари на обед не попасть.
     - До темноты далеко? - хаупт спрашивает.
     - Пару часов, - говорю. - Только не очень-то я бы на эту темноту надеялся. Есть у меня сильное подозрение, что эта тварь, как и большинство здешней живности, ночью еще лучше, чем днем, видит.
     - Ja, вероятно есть. Еще минуту помолчали.
     Быстро, кстати, думаю, фриц оклемался. Я об эсэсовцах мало чего могу без мата сказать, но то, что противник они серьезный, - это уж что есть, то есть. Крепкий противник.
     - Что оно там делайт?
     - Жрет.
     Хаупта аж передернуло.
     - Чем его можно убивать?
     - Серебром, - говорю. - Это если он устроен так же, как и другая здешняя нечисть. У тебя, случаем, серебряного кинжальчика за голенищем не водится?
     - Nein. И наш кинжал не серебро.
     - Плохо. А как насчет огнемета? - интересуюсь. - В кармане, случаем, не завалялся? Или хотя бы пузырька с ?молотовским коктейлем??
     - Я не есть фойеркоманда, - обиженно так отвечает фриц.
     Можно подумать, на нем написано.
     - Еще хуже. Ну, тогда придется на куски его разносить. На мелкие.
     Ага. И при этом позаботиться, чтобы тварюка нас самих своими крючьями на кусочки не почикала. На очень мелкие.
     - Гранат?
     - Не. С одной гранаты его на клочки не разнесет, тут связка противотанковых нужна.
     - Может, бомба, русский?
     - Ага. Ты еще скажи ?штука? лапчатая. Оно, конечно, было бы здорово, взять да и уронить на эту халупу фугаску кило в пятьсот. Но ее у нас тоже нет.
     Что-то у меня мысли в башке совсем затекли. Ничего путного не наклевывается. А пора бы. Потому что, на трояк спорю, как только эта зараза обедать закончит, то немедленно отправится ужин себе искать.
     - Русский.
     - Чего, фриц?
     - Ich entschuldige mich  - Сер-гей, ja? У нас, у Отто в сумке, есть быть сигналфойер, светящийся ракета. Может, им мочь поджечь эта тварь?
     - Дельная мысль, Эрвин, - говорю. - Вот только одна проблема остается - а вдруг эта тварь из негорючего материала сделана? Вот если бы бензинчику из канистры на него плеснуть или бутылкой с КС по голове.
     Немец снова заглох. А я за последнюю свою фразу уцепился и начал ее по извилинам прокачивать.
     - Слышь, хаупт, - спрашиваю, - у вас спиртного с собой ни у кого не было? Спирт, ну, шнапс, а?
     - Я не есть уверен... В zwei комнате, в углу за стол, были две большие стеклянный бутилки.
     Черт. Что, спрашивается, может быть в больших стеклянных бутылках? Навряд ли вода. Кислота какая-нибудь? Бутылкой с кислотой тоже неплохо эту тварь по голове огреть. Но лучше бы все-таки чего-нибудь горючее. Легковоспламеняющееся.
     - Как думаешь, хаупт, при скольких градусах вино горит?
     -Was?
     Не понял. Ну и леший с ним. Коньяк, точно знаю, горит. По-моему, все, что за тридцать, уже полыхать должно. Будем надеяться, что колдун покойный в такую даль не нарзанчик волок.
     Ладно. Осталась на повестке дня одна задача - как эту тварь из домика выманить? Желательно, через окно.
     Думать-то, в общем, особо нечего. Один из нас должен эту заразу на себя отвлечь, пока второй будет в домике копошится. И вопрос о добровольцах не рассматривается - я не знаю, где ракета лежит. Два минус один - равно один.
     - Слушай, Эрвин, - спрашиваю, - бегаешь ты хорошо?
     - От такой чудовища, - усмехается, - очень быстро.
     - Тогда, - говорю, - действуем так. Я подхожу к халупе со стороны окна и попытаюсь эту заразу как-нибудь разозлить. А ты заходишь с двери.
     - Поньятно.
     - И как только она за мной ломанется - влетаешь внутрь и раскапываешь этот ваш сигналфойер. Только от двери держись, подальше, потому как если ей вдруг расхочется через окно прыгать, расписание ролей меняется. Ясно?
     - Аи.
     - Отлично. Тогда давай пистолет. Фриц насторожился.
     - Зачьем?
     - Затем, - говорю. - Чем я, по-твоему, его выманивать должен? Кис-кис-кис звать?
     Немец пару секунд подумал, кивнул, расстегнул кобуру и пистолет мне протянул.
     Я взял, взглянул - ?вальтер-П38?, неплохая, в общем, машинка, знакомая, хотя с ?парабеллумом? по кучности и рядом не валялась, глянул на указатель - патрон в стволе был - и за ремень сунул.
     - Ну, что, - говорю, - пошли, с богом.
     - Ja, - согласился немец. - Без помощи господа мы не обойтись.
     Пошли. Подошел я к этому окошку метров на сорок, попытался заглянуть - нет, ни черта не видно. И потом, сорок метров для ?вальтера?, да еще и незнакомого, это, пожалуй, многовато. Вот двадцать пять - в самый раз.
     Глянул, где немец - тот уже позицию напротив двери занял, - подошел еще на десяток метров поближе, и тут снова рык этот леденящий услышал. Низкий такой рык, клокочущий, дико неприятный на слух. У меня опять мурашки по загривку забегали.
     Ладно. Встал боком, прицелился - то, что надо - и спокойно так, нормальным голосом позвал:
     - Ау. Есть кто в теремке живой?
     Рык прекратился, и в глубине комнаты черная туша распрямилась. А наверху у туши - глаза-фонарики желтым полыхают.
     Вот по этим фонарикам я и выстрелил.
     Три раза успел на спуск нажать, а затем такой рев раздался, что я чуть ?вальтер? не выронил. Уж не знаю, как у домика стены устояли. Ноги от этого рева в студень превратились и к земле приросли. Черт!
     Чудовище вперед ринулось. Только через окно оно вылезать не стало - оно просто через него прошло. Было окно - стала дверь широкая.
     У меня от этого зрелища к ногам сразу вся прыть вернулась. И еще столько же добавилось. Подпрыгнул я в воздух и бросился наутек даже раньше, чем приземлился.
     На бегу оглядываюсь, а тварь за мной ломится, словно паровоз на полном ходу. Так же прожектором сияет - одним, левый моргальник я ей все-таки выставил - и так же неотвратимо настигает. Черт!
     Еле-еле успел в дверь влететь. Захлопнул, хотя, думаю, что ему дверь, если оно сквозь стены, как сквозь бумагу папиросную, ходит, рванулся вперед, гляжу - посреди комнаты бутылки выставлены. Ну, спасибо тебе, фриц, догадался выставить, а то, пока бы я в том углу копошился - тут-то и настал бы нам обоим полный и окончательный аминь. И голубой туман.
     Схватил бутылки, слышу - дверь за спиной отлетела, развернулся и как заору:
     - Получи, зараза! - И швырнул обе бутылки, одну задругой, словно гранаты под ?тигра?.
     Одну бутылку тварь в воздухе когтищами разнесла, но большая часть содержимого все равно на нее попала. А вторая вообще отлично попала - об грудь разбилась. Тварь даже замерла на миг - ну, еще бы, так по дыхалке получить.
     - Абзейт! В сторону, русский!
     Я вбок метнулся, на колени упал, и тут над моей головой ракета пролетела.
     Черт! Она ж сигнальная! То есть осветительная! Я ж ослепну к чертям свинячим от такого фейерверка!
     Все же кое-что разглядел.
     Ракета угодила твари точно в грудь, аккурат в то же место, что и вторая бутылка. И зажгла. Уж не знаю, чего там в этих бутылках было, но полыхнуло - будь здоров!
     Тварь взвыла и попыталась ракету лапой прихлопнуть. И прихлопнула. А то, из чего ракета состояла, по ней же и размазалось.
     По-моему, в ракеты эти фосфор намешивают. Или магний?
     Я к порогу третьей комнаты перекатился, попытался на ноги вскочить, поскользнулся на кишках каких-то, углядел рядом автомат, схватил - черт, все в кровище! - развернулся и.
     - Nein.
     Штурмхауптфюрер тоже автомат схватил. Только автоматы нам уже без надобности были. Тварь нас уже не видела, не слышала, а и вообще она занята сильно была - подыхала. Пару раз подергалась и затихла.
     Я автомат опустил и огляделся.
     Ну и ну. Весь пол кусками, даже не кусками, ошметками какими-то усеян. Словно осколочный разорвался. И везде - на полу, на стенах, даже на потолке - кровь. А в воздухе дым висит ядовитый и мясом паленым воняет.
     - Ыгх.
     Хаупта прямо на пол вырвало. Я малость покрепче оказался - прошел кое-как через пролом на месте окна, который чудище проделало, и только снаружи от завтрака избавился. А заодно от вчерашнего ужина и обеда.
     Черт! Мало того, что чуть кишки наизнанку не вывернул, так еще и голова на осколки раскалывается. Не иначе, фосфорным дымом потравился.
     Хаупт, похоже, тоже проблевался. Выполз наружу, лицом под местную травку камуфлируется - точь-в-точь такой же серо-зеленый оттенок. Но ?шмайссер? на ремне за собой волочет.
     Пару минут молча посидели. Я на всякий случай еще прислушивался - черт, думаю, этого колдуна знает, что у него в загашнике было. Вдруг эту заразу огонь не берет или, еще хуже, из нее опять чего-нибудь новое вылупляется, похлеще предыдущей. Но вроде тихо, только огонь потрескивает.
     Наконец хаупт тоже оклемался маленько.
     - Ну, - бормочет, - чито теперь делать с тобой будем, русский?
     - Неправильно ты, - говорю, - вопрос формулируешь Что с тобой, фриц, делать будем?
     И автомат к себе подтаскиваю.
     Гляжу - а он тоже за автомат схватился. Я на боевой взвод - и он на боев