ой взвод. И глядим друг на друга поверх стволов.
     - А ну, - говорю, - хенде хох, фриц.
     - Сначала ты, русский.
     Черт! Хорошенький выходит расклад!
     На таком расстоянии очередь - верная смерть. Но не сразу. Тот, другой, тоже на спуск нажать успеет.
     Интересно, думаю, так и будем тут сидеть?
     И тут немец пропал. Только что сидел и вдруг, ни с того ни с сего, взял да и растаял в воздухе. Растворился, как сахаринка в кипятке.
     Черт! И автомат пропал!
     Куда ж это он, думаю, деться мог? Неужто назад? Эх, надо было мне все-таки его располовинить. Нашим бы на одного СС работы меньше.
     Ладно. Счет два-один в нашу пользу - жить можно.

Часть II

ГЕРОЙСКИ ПАВШИЙ

Глава 14

     Денек этот приятный выдался. Солнечный. А то я уже начал было думать, что солнце здесь только по самым главным церковным праздникам бывает, а в остальные дни - по карточкам. Полчаса на рыло, получи и распишись. Понятно, конечно, что граница и все такое, но тоскливо от этого ничуть не меньше.
     Я как раз пристроился трофейному ?шмайссеру? техобслуживание производить. Постелил кусок брезента, разобрал и начал каждую детальку вдумчиво и обстоятельно изучать. Раз уж, думаю, мне с ним воевать, то и знать свое оружие я должен, как говорится, от и до. В том числе - каких пакостей от него ожидать.
     Ну, пока что пакостей особенных не предвиделось. Автомат сравнительно новый, всего полгода как выпущен, да и содержал его покойный эсман в порядке. Жаль только, с патронами напряженка, всего три магазина, из них один наполовину пустой - пришлось с рыжей поделиться. ?Вальтер?-то хаупта я ей отдал.
     Даже обидно немного. С одной стороны - полный ящик патронов, но вот только вставлять эти патроны можно исключительно в тэтэшник. А с другой... Тем более что из ?шмайса? одиночными не очень-то постреляешь, а очередями в бою начнешь полосовать, так и к ?ППШ? диски один за другим пролетают - только успевай менять.
     Ладно. В конце-то концов, думаю, оборону держать - трофимовский ?максим? имеется и ?березины? с ?пешки? - к ним, правда, тоже патронов не горы. А ?шмайссер? мы побережем для настоящего дела - небось не залежится.
     И - как в воду глядел.
     Слышу - по мосту кто-то пронесся на полном скаку. Я даже от автомата отвлекся - интересно стало. Наша-то замковая кавалерия в стойлах овес хрумкает, только Аулей опять с утра куда-то подался, и потом, несется этот товарищ, словно призрак дважды покойного Охламона увидал.
     Не иначе, думаю, связной от командования. Кто еще так гнать будет? А связники всегда как намыленные носятся, даже если в сумке всех приказов - от корпусного интендантства: ?Срочно, в трехдневный срок, произвести инвентаризацию подштанников и телогреек во вверенном...? и так далее. Ей-богу, не сочиняю, был такой приказ.
     Влетел этот курьер на двор - лошадь взмыленная, пена с нее клочьями летит, - соскочил, поводья, не глядя, какому-то гаврику бросил и бегом ко входу в башню. А я гляжу: вроде одет-то он по местной моде - плащ, кафтан и прочие ботфорты, да вот только на голове у этого фельдъегеря берет набекрень, а на груди чего-то угловатое и железное болтается, со стволом, что характерно, и рукояткой - ну очень на автомат похоже, правда, незнакомой системы. Но то, что автомат, а не скребок для подковы, - руку на отрез даю.
     Я аж подскочил.
     - Эй, - кричу, - мусью! А не парле ли вы дю Франсе?
     Курьер тоже подскочил - у него это еще лучше получилось, - приземлился и головой завращал.
     - Que... Где меня звать?
     - Здесь тебя звать.
     Тут он наконец меня увидел - и снова подпрыгнул.
     - О, боги... mais c'est impossible!... Ты есть советский, русский?
     - Был, есть и буду есть, - киваю. - А ты - vive la France?
     - Oui, la France un... - и затарахтел секунд на сорок.
     - Стоп, стоп, стоп, - машу. - Крути назад, мусье.
     Все мои французские слова ты уже слышал.
     - О, pardon moi... Я хотел говорить, что я сильно рад человека из одного с мой мир, храбрый солдат союзный армии. Очень, очень сильно рад. Ах, да, позвольте представиться: Жиль де Ланн, я здесь курьер, имею важное письмо к барону Аулею, но, сразу как отдам мой друг, я бы хотел...
     - Эге. А барона, - говорю, - нет. Еще с утра уехал.
     - Как?!
     - Да вот так. Сел на коня и ускакал.
     На француза словно ведро воды плеснули. Увял, съежился, бедняга, весь какой-то поблекший стал.
     - Но как мне быть? - бормочет. - У меня приказ... Срочно, в собственные руки... Я спешил...
     - А священник наш не подойдет? - спрашиваю. - Отец Иллирии. Он при Аулее вроде замполита. Тоже штабной офицер. Как бы.
     - Нет, письмо может вскрыть один сам барон. Боги, как же мне быть... Мне был сказано - быстро, как только можно.
     - Ну, раз как только можно, - говорю, - тогда айн момент обожди. Автомат только соберу - и пойдем.
     - Куда?
     - К Иллирию, куда же еще.
     Должен, думаю, быть у них какой-то сигнал для таких случаев. Не поверю, чтобы Аулей из замка мог уехать, о чем-нибудь этаком не позаботившись. А если есть тут три зеленых свистка вверх, то Иллирии о них наверняка знает.
     Собрал быстро ?шмайссер? - француз от нетерпения вокруг уже тарантеллу пляшет - закинул на плечо; собрался было идти и вдруг ?Трех мушкетеров? вспомнил.
     - Слушай, - говорю. - Как ты там сказал тебя звать? Жиль де Ланн?
     -Да.
     - Так ты что, из дворян будешь?
     - Что? Ах да, я дворянин, только... как по-русски... небольшой, всего лишь шевалье.
     - Как д'Артаньян, что ли?
     - О да, как д'Артаньян! А ты читал Дюма?
     - Ну, еще бы, - говорю. - В детстве под подушкой держал.
     Правда, когда я первый раз прочел, мне из всей их компании больше всего Атос понравился. Хоть и граф. Ну а когда второй раз начал читать, там уже другие выводы пошли. Идеологически грамотные.
     Ладно.
     Вломились мы с этим мушкетером к попу - он, по-моему, как раз над картами, только не топографическими, а игральными, засыпать собирался - растолковали, чего нам от него требуется. Точнее, я растолковывал, а Жиль меня перебивал. Но кое-как объяснились.
     Иллирии нас выслушал и удивленно так спрашивает:
     - И для чего же вы пришли ко мне? Вот те раз!
     - А к кому же? - спрашиваю. - Не к Каре же.
     Поп на меня посмотрел, ничего не сказал, вылез из-за стола, подошел к двери, распахнул и как заорет:
     - На башне! Сигналь господину барону: ?Срочно в замок!?
     Я в окошко глянул - на башне полыхнуло и вверх здоровенная красная ракета ушла.
     Повернулся, посмотрел на француза... Ну и он на меня.
     - А что я, - говорю. - Ну, не знал. Бывает.
     - Аулей, я думаю, скоро появится, - говорит поп. - А пока...
     - Понял, - киваю, - не дурак, - и француза за плечо тяну. - Ком, - говорю, - мусье Жиль. Пройдемте-ка.
     - Куда?
     - Как куда? - удивляюсь. - В столовку для личного состава. Будем тебя на убой откармливать.
     Повара замковые со времен Кариного кухонного наряда меня очень сильно зауважали. И то сказать - статус мой для самого загадка, а уж для них и подавно. Плюс к тому - подвигов за мной уже накопилось на три наградные, сами считайте: ?языка? приволок, да непростого - верная медаль, дракона сбил - это, правда, пополам с рыжей. Ну и, главное, черного колдуна завалил - тоже, правда, не в одиночку, но это уже местных не касается, с кем я там шашни разводил, важно, что Иллирии сей факт подтвердил - пришибли и именно того, кого надо было, - а это уже и на орден тянет.
     Кстати, думаю, а в самом деле интересно - есть у местных какие такие наградные знаки? По идее, должны быть. Но, с другой стороны, кто его знает, как у этих феодалов мозги повернуты, что они за награду посчитают? Хорошо, если просто на шею блюдце повесят - ходи, мол, красуйся, или к ручке королевской приложиться допустят, как у того же Дюма. А вот если железяку какую на бок прицепят и в приказном порядке таскать заставят?
     А еще, помнится, был такой орден - Подвязки, - тут уж и вовсе сраму не оберешься.
     Ладно, думаю, в случае чего... И вообще, размечтался ты, старший сержант. Подумаешь, колдуна шлепнул. Тут этих колдунов черных, похоже, как комаров. Нерезаных.
     - Не будешь ли ты любезен, дорогой... - начинает Жиль.
     - Сергей, - говорю. - И... Ты сначала суп дохлебай, а потом и говори.
     - Серж?! Замечательно. Да, и я желал спросить, Серж, у тебя. Ты давно здесь?
     - Совсем недавно, - отвечаю. - Без году неделя.
     - Как?! А-а, понял. И, понимаешь, я очень-очень сильно хотел знать, что есть нового в мой, наш мир?
     - А ты-то сам, - спрашиваю, - давно здесь?
     - Де.. да, дев-ятый месяц, с ноября 43-го.
     - Черт, - говорю. - Так ты, наверно, самого главного не знаешь. Союзники в твоей Франции высадились.
     Зря я это сказал. То есть не зря, но надо было все-таки дать ему суп доесть. А так он, бедолага, суп расплескал, побледнел, закашлялся.
     Я через стол перегнулся, хлопнул его по спине - он так кашлянул, что галушка, или чем он там подавился, через всю столовку в угол улетела, - выпрыгнул из-за стола, подскочил ко мне и давай трясти:
     - Повтори! Повтори, что ты сказал!
     - Да успокойся ты! - ору. - Вот уж... темпераментная нация. 6 июня 1944 года союзные войска высадились во Франции, в Нормандии. Второй фронт открыли. А у нас Белоруссию освободили и Украину почти всю. К Польше вышли.
     - Й-йе.. Ура... Vive la France!
     Француз меня выронил и начал по столовой носиться. Правой рукой беретом размахивает, левой - автоматом. Ну, думаю, только бы он от радости палить не начал. А то камень же кругом, как пойдут рикошеты лупить - хватай мешки, вокзал отходит!
     Обошлось. Петь зато начал. Я сначала не узнал, слова-то незнакомые, зато мотив... Встал по стойке ?смирно?, ?шмайссер? к груди прижал и подпеваю:
     Aliens enfants de la patrie!..
     Гимн, как-никак.
     И тут Арчет заходит. Как увидел нас с французом - замер на пороге, чуть меч не выронил.
     - А-а... Что случилось-то? - выдавливает. Я ему рукой машу - не мешай, мол. Потом.
     - В чем...
     Тут Жиль его увидал, подскочил, облапил, перетащил на пару метров - и все это, не переставая петь, - и дальше кружиться пошел.
     Арчет от неожиданности аж заморгал.
     - А... Что с ним?
     Я куплет допел, выпал в команду ?вольно?, дух перевел.
     - Не обращай внимания, - говорю. - Радость у человека.
     - О да! - кричит француз. - Я рад. Я очень-очень сильно рад. Друзья... За это...
     - Эй, - говорю. - Ты ж при исполнении.
     - За свободу Франции...
     - Ну, раз за свободу Франции... Арчет, где б нам шнапсика немного, в смысле... этого...
     Белобрысый усмехнулся понимающе так.
     - Будет, - пообещал и испарился. Где-то в районе кухни.
     Я и глазом моргнуть не успел, а он назад с бутылью плетеной и тремя кружками глиняными.
     - Вот, - говорит. - Вазольское красное. Пятилетней выдержки. Лучше только у барона есть.
     - Ах, - вздыхает Жиль. - За это надо было бы пить мое лучшее ?бордо?, которое еще дедушка...
     - Ничего, - говорю. - Выпьем еще и за Бордо, и за Шампань с Провансом. А пока и это сойдет.
     Помню, под этот Новый год мы немецкую праздничную посылку раздобыли, и там, среди прочего, бутылка шампанского была. Все честь по чести - ?Франсе Шампань?. Ну и Витя Шершень его открывать полез. А он же - деревня, полтора класса образования, хоть немецкие мины курочит лучше любого академика. Короче, шампанского он до этого в глаза не видел, а потому откупоривать начал, как поллитру. И откупорил. А оттуда ка-ак шибанет!
     Витя завизжал, бутылку отбросил - решил, как потом выяснилось, что это не бутылка, а граната такая у немцев появилась, нового образца. В общем, полземлянки в пене, а в бутылке осталось только что по донышкам разлить. Может, конечно, поэтому оно мне не показалось, просто не распробовал, но только на вкус - кислятина с пузырьками.
     Арчет бутыль откупорил, разлил по кружкам. Встали, сдвинули - Жиль слезы беретом утирает.
     - Я... Мы... За свободную Францию.
     - И за победу, - дополняю. - Во всех мирах. Приняли. Арчет по новой налил. Я на него, было, покосился, а потом думаю - да что, в самом деле, в этой плетенке ладно если полтора литра наберется. На троих, считай, по пятьсот на рыло, причем хорошего красного вина - градусы абсолютно не чувствуются.
     Хотя... Помню, нас в мае одна селяночка тоже так приветила - наливку на стол поставила. Тоже - в пасть льется, словно вода из родника, и голова как стеклышко. А захотел встать из-за стола - оп-па, ноги-то и не держат. И напарничек чего-то в уголке свернулся.
     - А теперь, - начинает Жиль. - Я хочу...
     - Я тоже хочу, - встрял Арчет. - Мне, парни, очень по душе этот ваш обычай - пожелания произносить. И я тоже хочу пожелать, чтобы мы... чтобы у нас...
     - В общем, - говорю. - Будем жить! Пей, лучше все равно не скажешь.
     Выпили.
     - А сейчас, - снова начинает француз.
     - А сейчас, - объясняю, - третий тост. Молча. За тех... За тех, кого с нами нет и никогда уже не будет.
     Приняли. Арчет последний раз по полкружки нацедил.
     - Ну... а это...
     - Это, - перебивает Жиль, - мы наконец поднимем за то, что даже под этим небом, под этим солнцем бывают такие встречи. И пусть же их будет еще много у каждого из тех, кто сидит сейчас за этим столом.
     - Зер гут. Допили.
     - Ну вот, - говорю. - Отметили.
     - Ви? - удивляется Жиль. - Это не есть праздник. У нас, в шато, когда мы празднуем, мы ставим большой, на всю улицу стол, ставим еду, вино, играет оркестр, и мы...
     И снова какую-то песню затянул.
     - Так, - говорю. - Товарищ старший стражник. Гостю больше не наливай.
     Арчет бутылку перевернул, потряс.
     - Так ведь, - отвечает, - и нечего больше.
     - И хорошо.
     Но все равно, думаю, надо что-то с французом делать. А то явится сейчас Аулей, а мы тут сидим с пьяным штабным курьером - прямо два шпиона какие-то.
     - Эй, шевалье, - тормошу. - Кончай спиваты. Расскажи лучше, как ты сюда попал.
     - Сюда? - удивляется Жиль. - Серж, сюда меня привел ты.
     - Да нет. Сюда, в смысле, в этот мир.
     - О-о, это есть очень долгая и очень интересный и захватывающий история...
     - Ничего, - говорю. - Послушаем. Тем более если она такой ?интересный и захватывающий?.
     Выяснилось, что был шевалье членом тамошнего подполья, этого... движения Сопротивления. Ну и замели их. Помариновали в местном гестапо, потом в вагоны - и нах Остланд. То ли в Польшу, то ли в Восточную Пруссию.
     До места они, правда, не доехали - угодили под авианалет. Ну и в вагон их, судя по всему, прямое. Что с другими стало - неизвестно, а сам Жиль здесь очутился.
     - Сначала я решил, - говорит, - что это все - последний сон. Предсмертная сказка. Все эти маги, рыцари - просто бред умирающего человека.
     - Ну... а потом, что? Переубедили?
     - О да. Очень убедительно переубедили. Ну-ну.
     - И вот я стал рыцарем при дворе принцессы Дарсоланы, - продолжает француз. - И знаешь, что самое удивительное, Серж? Я здесь счастлив. Да-да, не удивляйся. Особенно теперь, когда ты сообщил мне эту прекрасную новость про мою Францию.
     - Так-таки ни о чем не жалеешь?
     - Нет, Серж. Очень-очень редко... Вам, русским, знакомо это чувство - нос-таль-жи, тоска по дому. Пройтись по полям, по берегам Луары, зайти к старому Рене. Услышать колокольчик... Первое время мне постоянно казалось, что я слышу колокольчик. Представляешь, Серж, я десять лет прожил на втором этаже в пансионе мадам Сен-Симон и почти каждое утро просыпался оттого, что внизу, в лавке, кто-то из посетителей звякал колокольчиком. Да. Чаще всего это был дядюшка Жорж, который приходил за табаком для своей трубки.
     - Слышь, шевалье, а кем ты до войны был?
     - О, до того, как пришли боши, я был очень-очень тихий, скромный буржуа. Маленькая мастерская, на паях... Теперь Жан будет в ней полным хозяином...
     Забавно, а я уж подумал, что у него и в нашем мире какой-никакой замок был. Дворянин все-таки. Хотя, с другой стороны... и д'Артаньян тоже в юности каждому лишнему су радовался.
     - А мы делали в ней автоматы, - продолжает француз, - у нас был английский чертеж... ?Стэн?... Боже, из чего мы их только делали!
     - Вот это оно? - уточняю.
     - Да, этот я собрал уже здесь. Вот, посмотри.
     Слышать я про эти ?стэны? уже слышал, а вот в руках держать пока не доводилось. Говорили, что прицельность у них ни к черту - пули как из шланга хлещут, дальше тридцати метров уже и в танк не попадешь, да и ненадежный. Хотя технологичность, конечно... Если этот Жиль даже в местных условиях сумел производство наладить.
     - А ты его, - спрашиваю, - один такой свинтил или как?
     - Всего пятнад... нет, шестнадцать. Есть детали, нет самой важной - пружины.
     - Ага. Кстати, - говорю, - автомеханик. Глянешь потом на наш автопарк. У нас тут два грузовика стоят, пропадают - полуторка и ?Студебеккер?. Может, с них чего натрясешь.
     - О, авто... - Жиль, похоже, опять в эту свою нос-таль-жи ударился. - После войны мы собирались построить новый гараж, для грузовиков. И купить новые станки. Да. После войны.
     Надо же, думаю, интересные люди. Кто что на после войны планирует, а они - новый гараж.
     Я тоже, помню, как-то, когда ящик с гранатами открывали, письмо от упаковщицы нашел. И там ?в шесть часов вечера после войны?. А где? Даже город не указан.
     Черт, думаю, а и в самом деле, Малахов, что ты после войны делать будешь? Даже здесь.
     У меня ведь за плечами - десять классов, да три года окопов. И все, что знаю, - война научила. Сначала выживать, потом воевать, ну а затем уж и побеждать.
     А в мирной жизни... Ну что толку, что стреляю я из всего, что стреляет, рву все, что взрывается, и мины на ощупь разминирую. Понадобится-то другое. Взрывчатку, например, вытопить, это я додумался, а вот приспособить мотор от грузовика, чтоб электричество на замок давал - нет. Мысли все не в ту сторону повернуты. Да и физику всю школьную уже, наверно, десять раз позабыть успел.
     Да уж.
     Ладно, думаю, в конце-то концов, пока и те умения, что есть, очень даже к месту. А там посмотрим.
     Тут дверь столовки в сторону отлетела - Аулей заходит. Ну, мы из-за стола повыскакивали, вытянулись ?смирно?.
     - Эй, - шепчу, - это и есть господин барон.
     Жиль вперед вышел, отсалютовал на свой, французский, манер и свиток протягивает:
     - Барону Лико от герцога.
     Аулей свиток взял, печать сорвал, развернул, глазами сверху вниз пробежал - а я и не думал как-то, что он так ловко читать умеет, - замер на секунду и начал аккуратно так обратно скатывать.
     - Передайте герцогу, что все будет исполнено.
     Эге, думаю, чую знакомый запах паленого. Похоже, все ж таки не подштанники будем пересчитывать - больше на боевой приказ смахивает.
     - Позвольте отправляться?
     Аулей кивнул. Жиль снова береткой махнул и вылетел наружу.
     Ну вот, думаю, встретил, называется, земляка. Ни поговорить толком не успели, ни попрощаться по-человечески...
     - Арчет, - командует Аулей. - Срочно найди отца Иллирия. И...
     Только бы не рыжую, думаю! Вот только ее мне и не хватало.
     Похоже, Аулей так же подумал.
     - ...Сюда его.
     - Слуш... - Арчета опять ветром сдуло. А я остался.
     Аулей по столовке взад-вперед прошелся. Остановился, искоса так на меня глянул, снова прошелся.
     Да уж, думаю, задание, похоже, еще то. Когда командир вот так на тебя поглядывать начинает - мол, и хочется ему, и колется, и спиртику хлебнуть, и под трибунал не угодить, - значит, дело такое, что либо ты об него зубы обломаешь, либо оно об тебя. И никак иначе.
     А Аулею-то еще сложнее. Подчинять меня ему никто не подчинял, формально, в смысле, по уставу, с приказом об откомандировании, и тэпэ - ага, подсунули бы нашим штабным писарям такой приказ, тут-то бы им, бедолагам, и настал бы полный и окончательный... Да и местную эту присягу вассальную я приносить пока не соб