ны, выглядит преотвратно, а с другой... в поиске, бывало, и не такое жрали, да еще как! В пасть поскорее запихивали, пока не сбежало. А что - капитан говорил, что там одного белка...
     Решился все же. Выбрал ежовую иглу потоньше, отломил, пожевал немного - печенье! Хрустит и на крошки рассыпается.
     Да уж, думаю, если здесь такое печенье подают, то какие же у местных пироги? Надо будет заранее разведать, а то подадут на стол десерт, а у меня от его вида весь предыдущий обед наружу запросится.
     - Давно у нас, русский?
     - Не очень.
     - И как?
     Хороший вопрос. Вот только отвечать на него как-то не хочется. В смысле, врать не хочется, а правду-матку резануть - так ведь обидится. Николаев бы точно обиделся.
     Сижу, молчу.
     - Ясно, - кивает Леммит, так ответа и не дождавшись. - Мне другие ваши примерно то же самое говорили... в тех же выражениях. Думаете, это у вас там война, а здесь - шалости ребяческие. Так, что ли?! - взревел и ка-ак шарахнет кубком о столик. Виноградины аж до потолка подбросило. Как сам столик стоять остался - не знаю. Тоже видать, магия.
     - Не совсем так, - говорю. - Война - это всегда война, сколько бы в ней народу глотку друг дружке не резали, человек десять или миллионы. Там мы со своим Злом насмерть схватились, вы здесь - с вашим. И я... да и остальные наши... с вашим Злом будем теперь драться так же, как там дрались.
     - Да я ведь, - вздыхает Леммит, - не о том. Деретесь вы здорово, об этом речи нет. Ты мне лучше, русский, другое скажи. Вы ведь там такие могучие... оружие у вас неслыханное... как же вы допустили, что у вас Зло такую силу набрало?
     Горазд господин граф на вопросы. Ну вот что ему отвечать? Это ж, считай, всю теорию излагать надо от Маркса с Энгельсом и далее... а из меня комиссар известно какой. Все больше финкой да автоматом агитирую. Опять же... сболтну чего не того.
     - Ваша светлость, - говорю. - Честно - у меня на такие вопросы отвечать ни знаний в голове, ни полномочий на погонах.
     - Да я, знаешь ли, догадываюсь, - говорит Леммит и на пустой кубок так обиженно смотрит... чашка маленькая у дитяти. - Но все равно спрашиваю. Вдруг кто да знает.
     - Если бы кто знал, - говорю, - по крайней мере, из наших... то сей же миг эти проклятые войны прекратил.
     - Может, так. А может, и нет.
     Нет, думаю, ему определенно замполит хороший нужен. Для поднятия боевого духа. Раз с этим одна Лера не справляется, то случай серьезный. Клинический, можно сказать. Уж не знаю, с чего это господина графа в такую меланхолию потянуло... разве что это у него похмелье такое?
     - По второй?
     - Ага, - киваю, а сам лихорадочно соображаю - литр во мне уже есть плюс утреннее. От части, правда, по дороге избавился, но... правда, у них тут с этим делом проще некуда. Я, пока по лагерю шел, не только парней за этим занятием наблюдал, но и... противоположный пол.
     Повезло. Только Лера снова кубки наполнила, как на горизонте мой старый друг Яго нарисовался. А с ним еще один - парень лет под тридцать, а может, и меньше - война-то старит, - высокий, на правой щеке шрам ветвится, и на правую же ногу прихрамывает.
     Прохромал он так два шага от входа, вытянулся.
     - Десятник Шаркун прибыл, ваша светлость.

Глава 19

     Отошли мы от графского шатра шагов с полсотни, и тут я как раз закуток между палатками подходящий приметил. Везде вокруг народ суетится на манер мурашей всполошенных - кроме этого местечка. И причина тому есть, вполне уважительная - запашок оттуда шибает... хороший такой, густой. Это с учетом того, что в остальном лагере тоже далеко не благоухает. Ну да запах, думаю, не пули, пригибаться не надо.
     - Давай-ка, - киваю Шаркуну, - отойдем.
     Десятник на меня искоса так глянул.
     - Как прикажете.
     Нравился он мне чем дальше, тем больше. Уверенностью своей спокойной. Другой бы на его месте вокруг нового командира такие фигуры высшего пилотажа выписывал - не всякий истребитель уследит.
     Подошли к закутку. Я один раз носом повел - нет, чувствую, переоценил свои силы. Не выйдет тут постоять... долго. Не знаю уж, как в соседних фургонах это амбре переносят, но мне без противогаза совсем неуютно стало.
     - Извини, - говорю. - Еще чуть пройдем.
     А вот тут он улыбнулся. Первый раз за все время.
     - Как прикажете.
     - Орлы-то твои, - спрашиваю, - то есть наши, где?
     - Их с самого рассвета на учебу погнали. Десяток лиг туда, десяток обратно, да поединки учебные. К вечеру приползут.
     Я бы тоже с ними отправился, - продолжает Шаркун, - да нога от этой сырости разошлась.
     - А что, - спрашиваю, - лошадь по штату не положена?
     - Не знаю, как ?по штату?, - отвечает он, - а простым десятникам не положена.
     - Ясно.
     Вообще-то я думал с пряником подождать. Приглядеться поближе для начала... прокачать... а с другой стороны, кто мне, если что, помешает его обратно разжаловать, как не оправдавшего доверия.
     - Вопрос, - говорю. - Как у вас тут присвоение очередного звания обставляется? Непременно церемония с мечами и фанфарами или просто свиток с печатями в канцелярии сварганить?
     - От случая зависит. Тонкий...
     - Тогда, - говорю, - будем считать, что вам, товарищ старший десятник, как раз такой случай выпал.
     А вот этим его проняло. Остановился, шрам зачем-то потрогал.
     - Позвольте спросить, господин граф?
     - Спрашивай. И... давай без этого графа. Непривычен я к нему. Товарищ старший сержант, а лучше просто - Сергей. И на ?ты?.
     - Как прикаже... прикажешь, Сергей.
     - Ну а тебя, товарищ старший десятник, как величать? - спрашиваю. - Шаркуном все время... неудобно как-то.
     - Иногда, - улыбается товарищ старший десятник, - я отзываюсь на имя Ралль.
     Ралль, значит. Забавно, почти как Ральф звучит. Не запутаться бы.
     - Так что за вопрос-то?
     - Может, господин непривычный граф недостаточно осведомлен... в королевской армии трудно стать десятником, а старшим десятником еще труднее.
     - И?
     - Следом за старшим десятником идет сотник, - продолжает Ралль. - Чин, дающий право на герб... на родовое имя.
     - Дворянство, в смысле? - уточняю. -Да.
     Ну да, припоминаю, у нас тоже что-то подобное было. Петр Первый ввел. Как там эта штука называлась - Табель о рангах? Только там сначала личное дворянство давалось, а до потомственного дослужиться - это если крупно повезет. У нас на улице жил один... аккурат перед Октябрем прапорщика получил. Напился он однажды до синих чертиков, так что поперек улицы на четвереньках полз и все орал, чтобы его ?их благородием? называли. Хорошо, мужики душевные попались - сволокли их благородие в сторонку, под забор
     - Так что за вопрос-то?
     - Это ж какого дракона, - тихим таким, напряженным тоном спрашивает Ралль, - какого черного магистра угробить нужно, если за это заранее чины под ноги швыряют?
     - Хороший вопрос. А ответ - не знаю. Только, - говорю, - драконом да магом дело вряд ли ограничится. С такими делами я и один хорошо справлялся.
     Ралль на меня глянул... даже не знаю, как назвать... с ужасом, но веселым.
     - Так это ты тот самый красмер?
     - Как-как ты меня назвал?
     - Красмер. Так мы называем пришельцев из вашего мира.
     Да это же они, соображаю, над словом ?красноармеец? поиздевались.
     - Не знаю, тот или нет, - говорю, - но с драконом мне уже познакомиться довелось, да и черным магом тоже. Результат, что называется, налицо.
     - Ты хочешь сказать, - медленно произносит Шаркун, - что раз ты здесь и не похож на привидение, умереть пришлось им?
     - Ага. Именно.
     - Не уверен, - задумчиво говорит Ралль, - что бывший имперский центурион подойдет такому великому герою, как ты.
     - А ты, - с ехидцей легкой интересуюсь, - значит, героем себя не ощущаешь?
     - Нет.
     - И даже представить не можешь?
     - Нет.
     - А ведь, - вздыхаю, - придется.
     Шаркун на меня недоуменно воззрился - а у меня рожа каменная... вулканического камня, потому как краснеет изнутри постепенно. С минуту друг дружку взглядами мерили, а потом как расхохотались одновременно - лошади у соседней коновязи забеспокоились.
     - Знаешь, - заявляет Ралль, отсмеявшись, - много у меня командиров было... глупых и не очень, храбрых и трусов... герои тоже попадались. Разные были. Но, сдается мне, такого, как ты, - не было.
     - Ну, что ж, - говорю, - все когда-нибудь в первый раз случается. Посмотрим. Не знаю, как насчет глупости и храбрости, но одно могу уже сейчас твердо обещать - скучно тебе со мной не будет.
     - О да, - кивает Шаркун, - в это я верю!
     Ладно.
     Изложил я ему свой план действий на завтра - с рассвета смотр личному составу, ознакомление и тэ дэ, поговорили еще чуток, ну и разошлись. Он в свою сторону, ну а я к замку.
     Далеко, правда, не ушел.
     На полпути от лагеря гляжу - несется мне навстречу что-то до боли в ушах знакомое. Пригляделся - ну точно, рыжая.
     Быстро же, думаю, она оклемалась. Тоже небось без магии дело не обошлось.
     - Куда ты пропал? Мы тебя по всему замку ищем.
     Вот так. Ни здрасте, ни до свиданья. Ищут они меня, видите ли.
     - Ходил.
     -Где?
     - Где надо, - говорю, - там и ходил. А в чем, собственно, дело? И кто ?мы?? Я пока одну тебя вижу.
     - Мы - это я и... твой друг. Который, между прочим, должен тебя сопроводить и все показать... а не ждать, пока ты ходишь неизвестно где.
     - Ну и где же, - интересуюсь, - этот самый друг? Хотя... вопрос снимается. Сам вижу.
     Я уж было заопасался, что мне в проводники Рязань подкинут. А он парень, конечно, хороший, но Сусанин при этом еще тот. Пригляделся внимательнее - нет, не похоже, идет более размашисто, а на голове... ну да, берет набекрень. Дальше можно и не смотреть.
     Подождал, пока он поближе подойдет...
     - Ну, - говорю, - наше вам здравствуйте, мсье Жиль де Ланн.
     - Я тоже очень рад тебя видеть, Серж, - улыбается француз. - Хоть нам с мадемуазель Карален и пришлось за тобой побегать.
     - Звиняйте, не знал.
     - Дело в том, что мсье Клименко приказал мне сопроводить тебя... устроить что-то вроде экскурсии...
     - Сначала, - вмешивается рыжая, - он пойдет смотреть комнату, которую для него нашла я.
     Интересно, с чего б это такая заботливость? Даже подозрительно как-то.
     - Ты-то хоть себе крышу над головой нашла? - интересуюсь.
     - Я, - вздергивает носик Кара, - буду жить в комнате Елики, в другом конце замка.
     - А-а, понял. Это ты специально мне комнату подыскала, чтобы я, часом, где поближе не поселился.
     -Ты...
     - Друзья, друзья... - Жиль так руками на нас замахал, что хоть парус поднимай. - Прошу вас, не ссорьтесь. Серж, я думаю, тебе следует извиниться перед мадемуазель Карален - ведь одна действовала из самых благородных побуждений.
     - К твоему сведению, - выпаливает мадемуазель, - из комнаты для гостей тебя бы вечером выставили вон.
     Страшно, аж жуть. Ну, переночевал бы в ?Аризоне?, под брезентом. По сравнению с болотом просто отель класса ?люкс?.
     Вслух я этого, понятно, говорить не стал, даже наоборот - ?хенде хох? сделал.
     - Извиняюсь, - говорю, - благородная мадемуазель Карален, и благодарю за заботу. Гроссе данке унд мерси.
     - О, так намного лучше. - Жиль, галантная душа, от моих слов прямо расцвел. Зато рыжая на меня крайне подозрительно уставилась. Она-то меня лучше знает и кое-какие издевки выявлять уже научилась.
     - Если ты... - начинает. -Что?
     Рожа у меня в тот момент была как раз для картины маслом - полное раскаянье пополам с удивлением. Глаза распахнуты, брови подняты, рот скривлен соответствующе... на дождевом черве не подкопаешься.
     - Ничего. Пойдем, пока эту комнату другому не отдали.
     Это верно. Хоть этот замок и предполагался как королевская резиденция, такого наплыва, они, похоже, не планировали. А я, хоть и свежеиспеченный граф свиты Ее Высочества, но при этом все же личность, плановым регламентом не предусмотренная.
     Ладно.
     Следующие минут десять мы втроем ловили крыльевого, в смысле, управителя того замкового крыла, в котором мне угол выделили. Неуловимый... прямо как этот... из ?Золотого теленка?... тут он только что был, отсюда уже ушел. Два раза вообще на двор посылали - там какое-то строительство в разгаре, я мельком глянул - то ли бараки строят, то ли трибуны.
     Еле-еле на третьем этаже зажали. Типчик, доложу, еще тот, судя по объему пуза - либо он в свободное время от пивной бочки не отлипает, либо не ладно что-то в королевстве датском. Но нас троих массой он бы точно задавил. Я, конечно, честных толстяков встречал, только не на хлебной должности. Впрочем, худые не меньше тащат, а, порой, и больше.
     Зажали мы его в угол, навалились дружно организованной толпой. Говорила, точнее стращала, в основном, рыжая, свитком моим графским размахивая. Ну и Жилю удавалось иногда слово-другое вставить. Я, соответственно, обеспечивал общую моральную поддержку, а заодно и с тылу охранял, на случай, если стража на вопли сбежится, потому как вопили они здорово, особенно управитель. Орал, словно с него скальп снимают, до пяток включительно. Хорошо, слуги местные к этим воплям привычные оказались - хоть и шныряли мимо, но стражу никто так и не вызвал.
     Втроем додавили. Толстопуз еще пару раз взревел напоследок, слезы со щеки смахнул, прошелся до лестницы на этаж и нормальным уже тоном велел тамошнему лакею комнату мою показать. Пожелал напоследок чего-то от местных богов - я так и не понял, проклятье это было или наоборот - и умчался.
     Лакей зато никуда мчаться не стал. Да он, по-моему, и не сумел бы, даже если бы до такой мысли додумался. Прямой, словно на штык уселся, ливрея сверкает, аж глазам больно, и вообще не ходит он по земле, как простые смертные, а вышагивает. А уж важности в нем... на четверых баронов хватит и еще на виконта останется.
     Повел он нас по коридору. Идем, двери рассматриваем. А они, что занятно, чем дальше от лестницы, тем меньше и уже. В первые ?фердинанд? мог проехать, не особо напрягаясь, а вот дальше... а мы все идем и идем.
     Сейчас, думаю, запихнут в каморку для швабр и буду там на полочке калачиком сворачиваться.
     - Далеко еще?
     Ливрейный на меня даже не покосился. Прошествовал еще шагов десять, наклонился и распахнул... ну, называется это, наверное, дверцей, только у сундука с казной, что я давеча тягал, крышка не намного меньше.
     - Прошу вас, - выгибается, - взглянуть на отведенные вам покои.
     Зашел я внутрь, огляделся... однако действительно покои. Тридцатьчетверке разве что тесновато будет - мало пространства для маневра. А взвод запросто разместится. Причем половина - на кровати. Кровать эта три на три метра, да еще с этим... ну, палатка сверху... балдахином.
     Интересно, думаю, а что ж тогда за теми, первыми, дверями? Степи украинские?
     - Ну, что ж, - говорю. - Комнатушка неплохая. Вот только роспись на стенках больно унылая. Обоями, что ли, ее обклеить?
     Тип в ливрее аж задохнулся.
     - Но, милорд, - сипит. - Это же фрески работы самого Эльехо!
     - А что, - спрашиваю, - отставать будут? Подошел к кровати, рукой провел - здорово! На такой кровати я последний раз спал... да никогда в жизни я на такой кровати не спал! А вообще на нормальной постели с нормальный бельем - в госпитале.
     - Ух ты. А как этот матерьял называется?
     - Это, - почтительно так отвечает ливрейный, - белый аксамит. Ткань, чрезвычайно ценимая особами королевской крови за ее способность сочетаться с бриллиантами.
     - Ага, - говорю. - На маскхалат, значит, тоже сгодится.
     Тут тип и вовсе лицом стал на этот самый аксамит похож. Ладно.

***

     Зачем комбриг мне эту экскурсию устроил - я, честно говоря, так и не понял. Может, потому, что я теперь сам какое-никакое, но командование, а командование обязано представлять возможности местного отечественного производства. Хотя... Во-первых, представил-то я по большей части невозможности этого самого производства, а во-вторых, мне ж за линию фронта идти! На кой же, спрашивается, ежкин кот, мне мозги секретной научно-технической информацией забивать?!
     Для начала нас в лабораторию повели. Алхимическую. Выглядело это точь-в-точь как наш школьный химкабинет, только более мрачновато, и стекляшек всяких поменьше - видно, порох тут уже получили. Да, и вытяжного шкафа у них тоже нет - я об этом еще в коридоре догадался. Не знаю, как там постоянный персонал выживает, а вот для посетителей стоило бы противогазы предусмотреть. К ним, конечно, не экскурсии ежедневные, но заходят иногда со стороны. Мы вот с рыжей, например, зашли.
     Алхимичили в лаборатории двое. В халатах типа сутана, первоначальный цвет неопределим ввиду полного исчезновения под... наслоениями мелового периода. А также известкового и множества других. Один седой, грива вокруг головы топорщится - короче, точь-в-точь как на портретах всяких первооткрывателей изображают. Менделеева или, например, Миклухо-Маклая. Второй чуть постарше меня: волосы ежиком, глаза огнем горят не хуже горелки, и худосочный - одни кости в обтяжку, мяса и на полпайка не наберется. В нашу сторону он в самом начале один раз покосился, сморщился досадливо - мол, ходят тут всякие, от работы отрывают - и все. Целеустремленный... молодой человек.
     Зато старший перед нами прямо-таки соловьем разливался. Особенно передо мной. Уж я-то, человек, только что прибывший - это он так хорошо выразился - из мира, где науку ценят и поднимают на должный уровень... ведь наука уже по сути своей имеет громадное преимущество по сравнению с магией... что великий Лаэрто доказал еще...
     В общем, уши у меня начали в трубочку сворачиваться уже через минуту, а когда он начал свои ?разработки? демонстрировать и терминами сыпать, я и вовсе заскучал. И внимание рассеялось. Как выяснилось - зря.
     - А вот, - говорит этот... алхимик в маскхалате, - наше самое последнее достижение.
     Налил он из чашки на стол маленькую такую лужицу, чашку спрятал подальше и достал с полки крохотный синий пузырек.
     - Вот, - говорит, - смотрите внимательно, что сейчас будет, - и капнул из пузырька на лужицу.
     Хлопнуло. Хорошо так хлопнуло. На взрыв не потянуло, но склянки все и прочие колбочки со стола смело. Вместе с алхимиком. Я-то к таким штукам привычен, и то еле на ногах удержался.
     - Ну, - говорю, - ну...
     Алхимики... Знаем мы таких алхимиков. Руки бы им поотрывать... если до сих пор сами себе не поотрывали... А еще лучше - головы поскручивать, потихоньку так, незаметно. А если кто хватится - сказать, что так и было!
     Следующим пунктом программы местный арсенал был. Мне-то всякое колюще-рубяще-шинкующее и прочий металлолом без особой надобности, зато Кара еще от входа так головой извертелась - прямо пропеллер. То меч схватит, примерится, отложит с тяжким вздохом и тут же за копье хватается, хоть оно с виду уже раза в три неподъемней. Благо железяк этих - рядами до потолка и вглубь, три лагеря новобранцев вооружить хватит и еще столько же останется. Пустили, называется... дите в кондитерскую лавку. Экскурсовод наш, местный смотритель, на нее с таким умилением глядел - только что не сюсюкал. Даром что не мужик, похоже, половину его арсенала опробовала.
     Я тем временем вперед прошел, смотрю - лежат на полке рядами... честно говоря, походили они больше всего на детские куличи, те, что из песка лепят, но что-то в них было... характерное.
     - Это, - спрашиваю, - что такое? Каптерщик неохотно так от созерцания рыжей отвлекся, подошел.
     - А-а, - ворчит, - новомодное изобретение. По примеру оружия из вашего мира. Гранаты называется.
     Я чуть на пол не сел. Это - гранаты?!
     - Так, - говорю, - а можно чуть поподробнее? Гранаты эти, оказывается, гномы делали. Ну, те коротышки с бородами. То еще, доложу, чудо средневековой технологии. Весят они почти как противотанковые, запал сильно хитроумный, кислотный, семь раз черта помянешь, пока нажмешь правильно. А взрывчатка в них хилая и, главно