ание,  из   чего   паренек
заключил, что всех  действительно  можно  распустить  по  домам.  Юноша  уже
собирался уходить, как Барквентин с неожиданной для его  возраста  ловкостью
схватил его за рукав:
   - Слушай, дурень, кто твой хозяин?
   - Вообще-то у меня нет хозяина... в прямом смысле слова, - заметил юноша,
- я так... сам по себе. Стараюсь поспеть повсюду и помочь всем, кому можно.
   - Повсюду, значит, прохвост? Ничего, я обеспечу тебя работой, коли  своей
не хватает. Конечно, ты хитер, но меня на мякине не проведешь. Отныне ты  не
будешь бегать повсюду. Ты поступаешь в  мое  распоряжение.  -  И  архивариус
победно стукнул клюкой по полу, давая понять, что его решение окончательно и
бесповоротно.
   - А сколько я буду зарабатывать под вашим началом,  позвольте  узнать?  -
осведомился Стирпайк, с независимым видом засовывая руки в карманы.
   - Попридержи язык, нахал. Думаю, что  я  сумею  обеспечить  тебе  хорошие
условия. Разумеется, только в том случае, если ты  будешь  хорошо  исполнять
свои обязанности. Итак:  стол,  кров,  постель...  И  великая  привилегия  -
изучать под моим началом все ритуалы дома Гроунов. Представляешь, все  тайны
древнего рода будут доступны тебе! А ты торгуешься, словно  баба  на  рынке.
Думаю, что ты самая подходящая кандидатура. Потому что сына у меня все равно
нет. Ну так, что скажешь? Готов?
   - Как всегда, - пожал плечами юноша.

У ОЗЕРА ГОРМЕНГАСТ

   Издалека озеро было похоже на большое серебряное блюдо с зеленым  ободком
по краю. Это потому, что на берегу озера росли раскидистые деревья. В  особо
теплые вечера над поверхностью озера стлалась легкая  дымка,  придавая  воде
оттенок загадочности.
   Когда дул ветер, на  водяную  гладь  летели  сорванные  листья.  Поплавав
немного, они или приставали к берегу, или опускались в конце концов на дно.
   На южном берегу озера деревья были более наклонными  и  росли  над  водой
отвесно. Если встать лицом к воде и смотреть на одно из этих деревьев, можно
различить юркого зимородка, что притаился в ожидании неосторожной рыбешки. А
над кронами деревьев величественно возвышался замок.
   Издали   воды   озера   казались    торжественно-спокойными.    Настолько
торжественными, что даже не верилось, что в них есть какая-то жизнь. Но  при
ближайшем рассмотрении оказывалось, что озеро и в самом деле дало  прибежище
очень  многим  живым  существам.  Зимородки  таскали  из  воды  зазевавшихся
рыбешек, по берегам грелись на солнце лягушки,  а  на  мелководье  резвились
мальки и головастики.
   Озеро протянулось громадным не правильным эллипсом с  севера  на  юг.  На
южном берегу росли высокие стройные сосны. Северный же берег был  мрачным  и
угрюмым - в непроходимых зарослях ольхи гнездились разные  птицы  и  обитали
звери.
   Юный Титус Гроун сделал шаг вперед и остановился, вопросительно глядя  на
госпожу Слэгг.
   Сделав еще несколько  неверных  шагов,  ребенок  опустился  на  небольшой
коричневый коврик, предусмотрительно расстеленный старой нянькой. После чего
принялся сосредоточенно изучать золоченую пряжку туфли на ноге старухи.
   - Ах  ты,  моя  умница,  -  восхищенно  закудахтала  нянька,  -  почитай,
восемнадцатый месяц пошел, а смышленый-то какой. И в кого только?
   Фуксия, лежа на разогретом полуденном солнцем песке,  задумчиво  смотрела
на верхушки сосен. Глаза ее были совершенно  невыразительными  -  в  них  не
сквозила радость от общения с природой, но не было и  горечи.  Впрочем,  это
можно было понять -  после  исчезновения  отца  девочка  постоянно  плакала,
особенно по ночам. Но, как видно,  запас  слез  истощился  в  ее  организме.
Словно спохватившись, она встрепенулась и посмотрела на няньку:
   - Няня, ты что-то сказала?
   - Ну вот, как всегда, - воскликнула старуха недовольно. - Ну  никогда  не
хочешь слушать. Впрочем,  в  самом  деле:  зачем  слушать  выжившую  из  ума
старуху, которой осталось всего несколько лет жизни на этом свете...
   - Я просто не расслышала,  что  ты  сказала,  -  принялась  оправдываться
Фуксия.
   - Ну да, ну да, - старуха с сомнением  покачала  головой,  -  будешь  мне
говорить. А то я не знаю, слушаешь ты меня, или нет. Что поделаешь -  такова
моя доля.
   Фуксии надоели причитания няньки. Она медленно перевела взгляд с верхушек
деревьев на брата, который в этот момент как раз отчаянно старался  оторвать
от туфли старухи так приглянувшуюся  ему  пряжку.  Чтобы  нарушить  неловкую
тишину, девочка протянула:
   - Приятный ветерок, да? Такой мягкий...
   Госпожа Слэгг моментально забыла, что минуту  назад  пыталась  отчитывать
воспитанницу. Взгляд ее тут же стал озабоченным:
   - О чем ты, деточка? Что? Смотри, не простудись.
   - Да я не о том, - разочарованно возразила Фуксия. - Просто сказала,  что
ветер теплый. Какая тут может быть простуда?
   Вместо ответа нянька слегка хлопнула юную герцогиню по руке. Отпрыгнув  в
сторону, Фуксия вскочила на ноги и расхохоталась.
   - Так о чем ты говорила, деточка? - снова поинтересовалась нянька. -  Про
ветер говорила? Наверное, какую-то ерунду, которую и слушать нечего. Верно?
   - Я просто сказала, что ветер приятный.
   - Да, ветер и в самом деле теплый, - протянула  женщина  после  минутного
замешательства, - да, да... Только, деточка, если бы он помог  мне  сбросить
десяток другой годочков. А то, подумаешь, обдувает. Мне вовсе не жарко.
   - И все-таки ветер приятный, - упрямо  проговорила  Фуксия.  -  Без  него
сегодня что-то жарковато.
   - Что ты, моя ласточка, что ты! Мы ведь у воды сидим  -  жарко  не  может
быть. Эх, годы, годы... Вс„ против меня. И все. Вот и мама твоя  взъелась  -
волком на меня смотрит. Ну что я такого ей сделала? Ладно бы,  если  помогла
твоему папе убежать, или шеф-повару. Я не виновата, что дела в кухне  теперь
идут вкривь и вкось.
   При упоминании об отце Фуксия прикрыла глаза.
   Девочка принимала в поисках герцога самое активное участие. За  несколько
недель, прошедших с момента исчезновения лорда Сепулкрейва, его дочь  сильно
повзрослела духовно. Ей уже пришлось пережить  страшные  минуты,  когда  она
поняла, что отец лишился  рассудка.  И  это  несмотря  на  уверения  доктора
Прунскваллера, что у герцога просто  произошел  нервный  срыв  после  пожара
библиотеки.  "Запоздалая  реакция  на  шок",  -  объяснял   доктор.   Фуксия
соглашалась, но в душе была уверена, что медик и сам отлично  понимает  суть
происходящего и говорит только для ее  успокоения.  Во  всяком  случае,  все
верили в объяснения доктора или делали вид, что верят.
   Когда лорд Сепулкрейв исчез, Фуксия заподозрила, что  здесь  не  обошлось
без  чьего-то  вмешательства.  Ну  куда,  в  самом  деле,  мог  уйти   отец?
Инстинктивно девочка понимала, что любой безумец всегда держится у источника
своей мании. Для герцога таким источником были обгорелые  руины  библиотеки.
Юной аристократке очень хотелось доискаться, кому было выгодно  исчезновение
отца. Но она решила не подавать виду, что сомневается в объяснениях доктора.
   С пропажей герцога Фуксия лишилась не только отца.  Лорд  Сепулкрейв  был
для Фуксии чем-то бoльшим. Не сразу поняла она, что  отец  олицетворяет  для
нее детство. Теперь он исчез - ушло и детство. Да, думала Фуксия, теперь она
взрослая...
   Неожиданно для самой себя Фуксия осознала и еще нечто новое - что она  не
просто девочка, теперь девушка, не просто дочь Гроунов, а  представительница
этого рода, и представительница полноправная. Со  всеми  вытекающими  отсюда
правами. Но  обладание  правами  несет  в  себе  одновременно  и  выполнение
определенных обязанностей. Это правило, вычитанное в какой-то книжке, крепко
врезалось в память юной герцогини. В ее случае под обязанностями  понимался,
безусловно, контроль над своими словами и поступками. Она уже не могла,  как
раньше, мчаться вприпрыжку по двору перед обсуждающими что-то  конюхами  или
звучно хлебать суп из тарелки с фамильным гербом под неодобрительным  взором
вышколенного лакея. Конечно, в голове девушки до сих пор оставалось  сколько
угодно путаницы и присущей этому возрасту  чепухи,  но  ее  становилось  все
меньше и меньше. И сейчас, рассеянно глядя на поблескивавшую  водную  гладь,
Фуксия думала: "Как хорошо было бы уметь решать все проблемы, которые мучают
людей. Наверное, зла в мире стало куда меньше...".
   - ...Вот и говорит, что недовольна.  А  что  я  могу  поделать?  Разве  я
виновата в пропаже его сиятельства?..
   Фуксия вздрогнула - она, оказывается,  настолько  глубоко  погрузилась  в
размышления, что не слышала слов няни. Впрочем, нянька наверняка не  сказала
ничего нового.
   - Конечно, - сказала Фуксия, делая заинтересованное и участливое лицо,  -
никто не говорит,  что  ты  во  всем  виновата.  Няня,  ты  вечно  настроена
пессимистически. Прямо как мама. Может, она и  сама  винит  себя  в  пропаже
отца. Откуда ты знаешь, что у нее в мыслях? Она всегда была серьезной, а  уж
теперь ей и подавно не хочется веселиться.
   - И тем не менее, деточка, - упорствовала нянька,  -  когда  доживешь  до
моих лет, поймешь, что не все так просто. Кстати, я не  поняла,  к  чему  ты
клонишь?
   - Да так, - ответила Фуксия поспешно, - смотри лучше  за  Титусом.  Такой
сорванец, прямо сладу нет с ним...
   Нянька неодобрительно  посмотрела  на  воспитанницу,  но  послушалась  ее
совета. Тем более что за ребенком действительно нужен был  глаз  да  глаз  -
воспользовавшись разговором женщин, юный лорд  насыпал  на  коврик  солидную
горку песка.
   Старуха схватила коврик и  принялась  энергично  его  встряхивать.  Тогда
Титус, поднявшись на ноги, пустился бегом в сторону, насколько позволяли ему
нетвердые ножки.
   - Хоть ты не уходи, - простонала нянька, - этого нам только  не  хватало.
Еще можно обойтись без этого ужасного Свелтера, но без юного лорда никуда не
денешься. Можно обойтись без высокомерного Флея, но...
   Фуксия порывисто вскочила на ноги и закричала:
   - Няня, перестань! Неужели тебе не стыдно говорить подобные вещи? Тот  же
Флей... Неужели ты и впрямь уверена, что он не приносил  никакой  пользы?  Я
думаю иначе. Если человек существует, то не напрасно.  Даже  если  ты  не  в
состоянии заметить приносимую им пользу. - Замолчав, девушка  опустилась  на
песок, поймав на себе донельзя удивленный взгляд няньки.
   Но недоумевать слишком долго  госпоже  Слэгг  не  пришлось  -  взгляды  и
няньки, и ее подопечной тотчас метнулись в сторону, к деревьям, за  которыми
маячили две человеческие фигуры. Через несколько  секунд  Фуксия  угадала  в
приближающихся мужчину и женщину. Что им нужно?
   Вообще-то  юная  аристократка  испытывала  определенные  сомнения  насчет
половой принадлежности второго человека. Во всяком случае,  одет  он  был  в
подобие  мужского  камзола,  но  нес  в  руках  легкий  складной  зонтик.  С
подобными, решила Фуксия, могут  ходить  только  женщины.  Да  и  походка  у
человека была явно женская. Впрочем, подумала девочка, чего только не бывает
на свете. Нужно только дождаться, когда незнакомцы подойдут, а там  проблема
решится сама собой.
   Наконец люди вышли из-за деревьев, и Фуксия с  изумлением  узнала  в  них
брата и сестру Прунскваллер. Ничего удивительного не было  в  том,  что  она
приняла  поначалу  госпожу  Ирму  за  мужчину  -  сестра  доктора  не  могла
похвастаться округлыми очертаниями фигуры, к тому же  сегодня  нарядилась  в
чрезвычайно   смелый   дорожный   костюм,   что   придавало   ей   несколько
эмансипированный вид. Если бы не зонтик, подумала Фуксия с юмором, леди Ирму
трудно было бы отличить от брата.
   - Здравы будьте, сударыни и сударь, - прогудел доктор, -  ведь  теперь  я
имею  полное  право  называть  наше  юное   сиятельство   сударем.   Правда,
официальная часть еще впереди, но морально,  право  слово...  Морально  юный
Титус для меня уже лорд Гроун...
   Появление  доктора  чрезвычайно  обрадовало  Фуксию.  Она  уважала  этого
человека - несмотря на пристрастие к словоблудию, Прунскваллер действительно
много знал. И повода сомневаться в своем врачебном искусстве он еще ни  разу
никому не давал.
   Ирма Прунскваллер сегодня поддалась на уговоры брата и  пошла  с  ним  на
прогулку. После памятного всем пожара библиотеки сестра доктора  практически
не выходила из дома, и лишь последние несколько дней  стала  позволять  себе
короткие променады на свежем воздухе. Теперь она решила  во  что  бы  то  ни
стало восстановить подмоченную репутацию воспитанной и  выдержанной  леди  -
женщине было чрезвычайно  стыдно  за  свое  малодушное  поведение  во  время
пожара. Мысленно  восхищаясь  своей  лебединой  шеей,  госпожа  Прунскваллер
наклонила   голову   под   неестественным   углом   и   нарочито    небрежно
поинтересовалась, стараясь заранее создать непринужденную обстановку:
   - Фуксия, милочка, вы наслаждаетесь воздухом? Он чист и свеж,  не  правда
ли? Я бы сказала - как на море...
   Между тем сама  Ирма,  разумеется,  не  имела  никакого  представления  о
свежести морского воздуха, поскольку на море отродясь не была.
   Давая понять, что расположена к легкой беседе  в  светской  манере,  Ирма
чарующе улыбнулась и даже позволила  себе  подмигнуть  Фуксии.  Впрочем,  от
взгляда юной герцогини не укрылось, что улыбка сестры доктора была несколько
искусственной, а в глазах затаилось напряженное ожидание.
   - Та! Та! - радостно закричал Титус, опережая ответ сестры. Он  опустился
на песок и задорно посмотрел на госпожу Прунскваллер,  словно  приглашая  ее
присоединиться к своему веселью.
   - Как хорошо, что вы пришли. - Фуксия решила показать Ирме, что  сама  не
лыком шита. Кроме того, она  в  самом  деле  была  искренне  рада  появлению
доктора.
   Альфред  Прунскваллер  дружески  хлопнул  юную  герцогиню  по   плечу   и
повернулся к госпоже Слэгг:
   - Ну, уважаемая нянюшка, как наше драгоценное здоровье?  Давление  больше
не беспокоит? Ну, не надо смущаться. Тут все свои.
   Нянька обеспокоено оглянулась на Фуксию и, поколебавшись, ответила:
   - Да что давление? Спасибо, доктор, за ваши хлопоты. Сейчас  все  хорошо.
Э-э-э... Спасибо...
   - Ага, - радостно воскликнул Прунскваллер. - Значит,  говорите,  что  все
хорошо? Ну  что  же,  тогда  будем  считать,  что  я  провел  заключительный
врачебный осмотр. Коли вы в самом деле чувствуете  себя  свеженьким  зеленым
огурчиком... Человеческий организм, знаете ли, такая хрупкая  штука  -  куда
там нашим карманным часам до него. И все-таки, госпожа Слэгг, если вы просто
стесняетесь или что еще... Приходите, я посмотрю  вас.  Со  здоровьем  шутки
плохи, ха-ха. Итак, вы по-прежнему утверждаете,  что  у  вас  ровным  счетом
ничего не болит? Что здоровы, словно буйвол, изображенный  на  картине,  что
висит у нас в коридоре?
   -  Боже,  -  простонала  нянька,   оглушенная   потоком   слов   чересчур
красноречивого эскулапа, - Фуксия, деточка, растолкуй мне,  о  чем  он  меня
спрашивает?
   - Он пытается убедиться наверняка, в самом ли деле ты здорова, - ответила
Фуксия.
   Нянька  повернулась  к  Прунскваллеру,  поймав  на  себе  его   серьезный
изучающий взгляд.
   - Говорите, говорите, няня, - подзадоривал доктор, - я же сказал, что тут
все  свои.  Ведь  я  не  призываю  вас  сознаться  в  каком-нибудь  страшном
преступлении, правда? И даже не уговариваю распить совместно со мной и  моей
дражайшей сестрицей бутылочку ягодной настойки. Чего  же  смущаться,  право?
Врачу, как и духовнику, можно доверить  многое,  что  обычно  скрывается  от
других людей. Духовник врачует душу, а  врач  тело...  Тело,  как  известно,
вместилище  души.  Так  что   если   хотите   спасти   душу,   сознавайтесь,
действительно ли вам полегчало, или  вы  просто  не  хотите  загружать  меня
работой? Я и так начинаю изнывать от безделья.
   - Ну, иногда бывает трудновато, - созналась нянька  и  тут  же  испуганно
посмотрела на Фуксию. Но юная  герцогиня  знала,  как  вести  себя  в  таких
случаях -  она  тактично  отошла  на  несколько  шагов  и  делала  вид,  что
заинтересовалась снующими под поверхностью воды мальками.
   Доктор выхватил из кармана шелковый носовой  платок  и  вытер  вспотевший
лоб. Госпожа Ирма, не зная, что ей делать в подобной обстановке,  беспомощно
пожала плечами и опустилась на коврик  Титуса.  Светская  беседа  упорно  не
клеилась, что затрудняло восстановление Ирмы в статусе леди. И  тут  же  она
спохватилась: ну какая леди позволит себе преспокойно усаживаться на  землю?
Однако поспешно  вскакивать  было  бы  более  глупым  поступком,  и  госпожа
Прунскваллер, кляня свою  неосмотрительность,  осталась  сидеть  на  детском
коврике. Глядя на резвившегося вовсю Титуса, она подумала: "Если бы  он  был
моим сыном, я  непременно  подстригла  бы  его.  Разве  можно  ходить  таким
лохматым? В аристократических кругах такое не поощряется".
   - Так что вы там сказали  насчет  трудностей?  -  вопрошал  Прунскваллер,
опустившись на корточки возле няньки. - Выходит, приступы давления  все-таки
случаются? Так я и думал. Не надо пугаться - это в вашем возрасте очень даже
логично. А как функционирует ваше сердце? Есть жалобы на печень?
   - Я устала, - пожаловалась нянька, - я просто устала. У  меня  не  тысяча
рук, но приходится делать тысячу дел одновременно. Неужели  это  так  сложно
понять?
   -  Фуксия,  -  окликнул  врач  девушку,  -  зайди  вечерком,  я   передам
успокоительное. Госпожа Слэгг, станете принимать порошок перед сном.  Каждый
день, слышали? Так, няня,  что  вы  еще  говорили?  Кажется,  жаловались  на
чрезмерную утомляемость? И это нормально, не пугайтесь. Что конкретно болит?
Руки? Ноги? Тогда рекомендую притирания. Отличная, знаете ли,  вещь.  Ломоту
как рукой снимет.  Ирма,  сестрица,  правда  ведь,  мои  притирания  отлично
помогают от усталости? Ты так любишь сетовать на усталость.
   - Ну вот еще, - покраснела Ирма, проклиная  болтливость  брата.  Он,  сам
того не зная, поставил под удар возможность обрести утраченный статус  леди.
Ведь леди, как известно, не должны жаловаться на трудности.
   - А посему,  -  продолжал  доктор,  не  замечая  недовольства  сестры,  -
перейдем к нашему общему  любимцу  Титусу.  В  свое  время  само  провидение
ниспослало мальчика Горменгасту, словно предчувствуя то  ужасное  несчастье,
что  постигло  нас  недавно.  Ха-ха!  Итак,  великий  день  как   будто   бы
приближается?
   - Это вы насчет посвящения Титуса в герцоги? - уточнила на всякий  случай
Фуксия.
   - Вот именно, - наклонил голову доктор.
   - Тогда отвечу утвердительно, - кивнула  девушка.  -  Если  не  ошибаюсь,
осталось четыре дня.  И  плот  как  будто  делается.  -  Неожиданно,  словно
вспомнив что-то важное, Фуксия всплеснула  руками.  -  Доктор,  доктор,  мне
нужно поговорить с вами по одному важному делу. Что? Возможно?  Тогда  сразу
попрошу - со мной вы можете  говорить  нормальным  человеческим  языком.  Не
нужно книжных фраз. Хочу поделиться с вами  своим  беспокойством  по  одному
поводу.
   Доктор, ничего не ответив, принялся молча вычерчивать на  песке  какие-то
линии. Удивленная  молчанием  эскулапа,  юная  аристократка  из  любопытства
взглянула на песок  и  прочла:  "Сегодня  вечером  в  девять.  В  Прохладной
комнате".
   Заметив, что Фуксия прочла написанное, Прунскваллер движением ладони стер
надпись. И, как оказалось,  вовремя  -  оглянувшись,  он  увидел  сзади  две
плоские фигуры, затянутые в багрового цвета  платья.  Разумеется,  это  были
сестры пропавшего лорда Сепулкрейва, Кора и Кларисса. Не мигая, они смотрели
прямо на эскулапа.
   Альфред Прунскваллер мгновенно вскочил на ноги  и  церемонно  поклонился.
Однако  аристократки,  по  всей  видимости,  совершенно   не   оценили   его
галантности.  Повернув  головы,  они  суровыми   взглядами   уставились   на
возившегося в песке Титуса.
   Завидев тетушек, Фуксия занервничала.  Искоса  поглядывая  на  непрошеных
гостей, она старалась угадать, зачем они пожаловали. А  поскольку  герцогини