сь  к  кинжалу,  -  тебе
придется помокнуть в красной жидкости. Придется,  ничего  не  поделаешь.  Но
утешься... я быстро смою ее, а потом насухо вытру тебя носовым платком...  И
ты будешь чистым, словно  ничего  не  случилось...  Ты  же  должен  помогать
хозяину? Сделать такую работу под силу только тебе...
   Затем  до  слуха  Флея  донеслись  отвратительные   звуки,   напоминавшие
приглушенное кваканье. Поначалу камердинер не мог  понять,  что  это  такое.
Лишь потом, применив обычную логику, он догадался, что то был злорадный смех
врага.
   Между тем хохот шеф-повара прекратился. Осторожно  выглянув  из-за  угла,
Флей увидел, что Свелтер уже находится в конце коридора, готовясь ступить на
лестницу. По этой лестнице можно  было  попасть  прямо  к  двери  в  спальню
герцога. Флей снова подивился изворотливости врага - как знал, что  начнется
ливень. Шум дождя проникал в коридор сквозь  полукруглое  окно  у  лестницы,
одна створка которого была  распахнута.  Флей  вдруг  подумал,  что  обратно
придется идти по влажной траве. Промокнет до нитки. Ничтожность этого  факта
по сравнению с предстоящим актом мести даже  развеселила  старика.  В  конце
концов, будь что будет...
   Бывший камердинер думал - какие шутки иногда вытворяет с  людьми  судьба.
Вот госпожа Гертруда вышвырнула его из замка.  У  нее  твердый,  несгибаемый
характер. Но одновременно с таким душевным потрясением  судьбе  было  угодно
подарить Флею одно неоспоримое преимущество -  внезапность.  Именно  в  силу
твердости характера герцогиня не сочла нужным поделиться  с  кем-либо  своим
решением изгнать  Флея,  потому-то  Свелтер  справедливо  рассчитывал  найти
недруга возле входа в спальню герцога.
   Бывшему камердинеру стало смешно - пьяный враг крался по лестнице с таким
видом, будто от выполнения  его  замысла  зависит  судьба  всего  мира.  Да,
самонадеянность всегда была слабым местом шеф-повара. Она же его и  погубит.
И их извечный спор разрешится навсегда...
   Дождавшись, пока Свелтер поднимется повыше по винтовой  лестнице,  бывший
камердинер  осторожно  направился  следом.  Можно  было   не   осторожничать
чрезмерно - все равно внимание шеф-повара обращено вперед.  Нападения  сзади
он ожидать никак не может. Флей подумал - не  стоит  идти  за  Свелтером  до
господской двери. Это глупо. Тут нужно действовать иначе...
   Шаги Свелтера раздавались вдали. Выходит, он успел  отойти  от  лестницы.
Флей быстро преодолел оставшиеся ступеньки  и  оказался  наверху.  У  начала
перил стояла вытесанная из дерева статуя. Старик  спрятался  за  нее  -  это
самая удобная позиция для нанесения окончательного удара.  Свелтер  в  любом
случае не ожидает нападения. Когда он будет возвращаться назад,  ошарашенный
его отсутствием на привычном месте, он и получит то, что давно заслужил.
   Между  тем  Свелтер  действительно  шел  на  поводу   у   своей   обычной
самонадеянности. Подойдя к постели врага, он увидел то, что ожидал увидеть -
закутанную в одеяло фигуру человека. Шеф-повару  было  невдомек,  что  перед
уходом из Горменгаста многоопытный камердинер  свернул  камзолы  и  чулки  в
форме  чуть  скрюченного  тела  и  накрыл  получившуюся   "куклу"   одеялом.
Разумеется, Свелтер не знал всего этого. Злорадно улыбаясь, он  подкрался  к
постели камердинера и, изловчившись, обрушил вниз лезвие кинжала.
   Стоя за статуей, Флей даже вздрогнул  -  удар  шеф-повара  был  настолько
силен, что деревянный мозаичный пол задрожал.
   Между тем Свелтер, пытаясь освободить вонзившийся глубоко в  пол  кинжал,
только теперь сообразил, что что-то не так.  Возможно,  он  не  ожидал,  что
пробьет тело недруга насквозь. А может, он думал, что во все стороны брызнет
алая горячая жидкость. В самом деле, откуда он мог  знать,  что  впервые  за
многие годы Флея не оказалось на привычном месте?
   Все еще не понимая сути случившегося, шеф-повар пытался вырвать  из  пола
лезвие ножа. Впрочем, попытки его были пока бесплодны.  Свелтер  решил,  что
кинжал застрял между ребрами. Тогда он стал наклонять оружие  из  стороны  в
сторону. Темнота мешала пьяному повару правильно воспринимать происходящее -
окна были зашторены. Так что Свелтер мог думать, что не  видит  крови  из-за
темноты. К тому же он умел орудовать ножом, поскольку часто забивал  скотину
и знал, как наносить удар, чтобы не запачкаться кровью. Наконец его  попытки
увенчались успехом - он сумел-таки вырвать нож из пола. Вытерев и  без  того
чистое лезвие о край одеяла, Свелтер направился назад.
   Между тем Флей позволил себе выйти из-за  статуи  -  он  решил  встретить
врага на подходе к лестнице, поскольку  там  было  больше  пространства  для
маневра. Тьма здесь не была кромешной - скупой свет проникал  через  окно  у
лестницы, так что действовать здесь можно было наверняка.
   Именно теперь произошло то, что рано или поздно должно было  произойти  -
лютые враги увидели  друг  друга.  Флей,  столкнувшись  с  шеф-поваром,  что
называется, нос к носу, даже несколько растерялся. А уж про Свелтера и вовсе
говорить нечего. Его чувства можно легко понять.
   Не помня себя, Флей схватил меч обеими руками и,  размахнувшись,  обрушил
оружие на противника.
   Свелтер сам не знал, как сумел отскочить  в  сторону  в  самый  последний
момент. Меч врага рассек со свистом воздух. У шеф-повара подкосились ноги  -
он просто не мог представить себе, как  поверженный  несколько  минут  назад
противник сумел не только встать, но и оказаться перед ним. Неужели удар был
не смертельным? Или происходящее только сниться ему?
   В этот момент тучи в очередной раз заслонили луну, и в  комнате  воцарила
кромешная  тьма.   Оба   противника   теперь   обладали   примерно   равными
возможностями. Оба должны были уповать на свой слух и быстроту реакции.  Оба
понимали, что один из них  уйдет  отсюда  победителем,  а  второй  останется
коченеть на узорчатом паркете.
   Флей решил попробовать заманить врага вверх  по  лестнице,  в  совершенно
пустое помещение. Там было одно единственное окно во всю стену.  Через  окно
можно было запросто попасть на плоскую крышу. Но замыслу его не суждено было
воплотиться в жизнь. Как только Флей поднял меч,  чтобы  ткнуть  им  вперед,
где, как он был уверен, до сих пор стоял его  недруг,  неожиданно  открылась
дверь спальни лорда Сепулкрейва. На пороге появился сам герцог  с  лампой  в
руках.
   - Кто здесь? - настороженно спросил аристократ, слегка приподнимая лампу.
   Лицо у него было странно сосредоточенное -  в  последнее  время  Флей  не
видел на лице господина столь серьезного выражения.
   Свелтеру показалось, что пол  уходит  из-под  его  ног.  Прислонившись  к
стене, шеф-повар устремил взгляд на  лорда  Сепулкрейва.  Что  он  подумает,
когда увидит его, Свелтера, с ножом в руках у дверей  своей  комнаты?  Более
идиотской ситуации нельзя было придумать. Вдруг повару показалось, что глаза
герцога закрыты. Неужели его сиятельство спит? Выходит, герцог ходит во сне?
Может, все еще обойдется...  На  какое-то  время  Флей  получил  неоспоримое
преимущество - он видел и герцога, и Свелтера, а они  его  не  замечали.  Но
теперь бывшего камердинера одолевали тревожные мысли.  Как  оказалось  здесь
его сиятельство? Он никогда прежде не поднимался среди ночи. Потому  ни  сам
Флей, ни Свелтер не смогли обратить  в  свою  пользу  неожиданное  появление
лорда, а когда он приблизился, было уже поздно. Флей  теперь  тоже  заметил,
что глаза герцога закрыты. Бывший камердинер понял,  что  нужно  действовать
быстро и  решительно.  Он  слегка  отступил  в  сторону,  давая  возможность
господину пройти мимо, чтобы сразу после этого нанести разящий удар врагу  -
на этот раз точно в цель. Конечно, в задумке была  известная  доля  риска  -
лампа герцога осветила бы и старика, в то время  как  шеф-повар  по-прежнему
оставался бы в темноте. Но, с другой стороны, это преимущество сводилось  на
"нет" почти  стопроцентной  вероятностью  того,  что  при  попытке  Свелтера
нанести удар герцог проснется. Если в башке повара есть хоть немного мозгов,
думал Флей, он не сделает такую глупость.
   Флей принялся медленно отступать в сторону, не спуская глаз с  заплывшего
жиром лица Свелтера. Герцог по-прежнему вышагивал рядом. Старик поразился  -
он никогда прежде не видел, чтобы лорд Сепулкрейв разгуливал  во  сне.  Свет
лампы нестерпимо резал  глаза,  но  это  неудобство  приходилось  безропотно
сносить - резкое движение могло повлечь падение, неизбежный грохот.  А  если
герцог проснется - страшно представить себе, какой поднимется переполох.
   Между тем Свелтер осторожно приближался к герцогу. Как видно, он  боялся,
что Флей воспользуется появлением аристократа и попытается  удрать.  Шок  от
появления уже, казалось бы, убитого камердинера, прошел, и теперь  шеф-повар
вновь был объят боевым пылом. Герцог, Флей и Свелтер  теперь  стояли  совсем
близко друг к другу.
   Флей оглянулся и не поверил своим глазам -  лорд  Сепулкрейв  двигался  в
сторону лестницы наверх. О таком везении он  даже  не  мог  мечтать.  Теперь
Свелтеру волей-неволей придется идти следом. Флей положил  руку  на  ажурные
железные перила и шагнул на первую ступеньку. Сверху сочился слабый  свет  -
на верхнем пролете, как знал старик, слуги каждый вечер зажигали  свечу.  То
была одна из странных традиций Горменгаста.
   Между тем Флей шагнул  на  вторую  ступеньку,  потом  на  третью.  И  тут
случилось неожиданное  -  герцог  встал,  как  вкопанный.  Естественно,  что
остановиться пришлось также и  Свелтеру.  Шеф-повар  поднял  свои  крохотные
свиные глазки и посмотрел на противника с такой лютой ненавистью,  что  Флей
невольно вздрогнул. Ничего, они еще поквитаются.
   Лампа горела все слабее - по-видимому,  в  ней  кончалось  масло.  И  тут
герцог заговорил. Оба противника от неожиданности едва не  выронили  оружие.
Впрочем, лорд Сепулкрейв по-прежнему не  просыпался.  Но  голос  его  звучал
вполне осознанно, так что ни шеф-повар, ни старик камердинер  не  осмелились
бы начать сражение прямо сейчас, даже если  бы  им  представился  подходящий
момент.
   - До свидания, прощай, - бормотал лорд Гроун, - случилось то, что  должно
было случиться. К чему разбивать сердце, которое никогда не билось  учащенно
в любовной истоме? Милая девушка, мы не можем говорить  что-то  наверняка...
Кажется,  что  жизнь  сгорает  во  всепоглощающем  пламени.  Все   случается
одновременно. Этого быть не должно... Но... Прощай, прощай...
   Замолчав, герцог поставил ногу на первую ступеньку. Флей возликовал.
   -  ...Меня  забирают,  забирают,  -  герцог  возобновил   свое   странное
бормотание, - да... дом холодный, очаг не пылает... Но, может, все только  к
лучшему. Все блестит, все сверкает - от самого высокого пера  на  голове  до
когтя. Чувствую, как лечу, ломая мешающие ветки. Вот  она  -  кровь.  Кровь,
кровь, повсюду кровь... Нет, она так и не принадлежала мне. У нее были рыжие
волосы. Говорят - каштановые, но они рыжие. Сколько здесь мышей  -  вкусных,
жирных. Башня почему-то шатается.  Все  перемешалось.  Тепло  соседствует  с
холодом, свет - с тьмой. Где я? Все перемешалось, все  стало  единым  целым.
Что делать?
   Теперь  лорд  Сепулкрейв  спокойно  поднимался  по  лестнице.  Оставшиеся
ступеньки  он  одолел  быстро.  Флей  уже  ждал  наверху.  Поначалу   старик
раздумывал: в какую сторону пойти? В конце концов он двинулся налево.  Здесь
много пространства для маневра, тут он поставит точку в своем давнем споре с
негодяем Свелтером...
   Как назло, лорд Сепулкрейв тоже  повернул  налево.  В  довершение  всего,
лампа в руках герцога окончательно погасла, так что  ни  шеф-повар,  ни  его
противник не могли использовать преимущество из боязни сразить лорда Гроуна.
Вдали горел одинокий шандал, привинченный к стене. Именно туда, на  свет,  и
устремился  Флей,  резонно  полагая,  что  разгоряченный  неудачей   Свелтер
обязательно станет его преследовать.
   Так оно и получилось.  Шеф-повар  решил,  что  Флей  струхнул  и  тут  же
устремился в погоню.
   Пробежав мимо шандала, бывший камердинер устремился в соседнее  помещение
- "паучью комнату", как он ее называл. Комната давно пустовала,  там  лежали
штабеля сложенных бревен  -  несколько  месяцев  назад  лорд  Гроун  задумал
поменять там балки, поскольку старые успели  порядком  сгнить.  Едва  только
старик пробежал десяток шагов, как сзади послышался громкий топот - Свелтеру
не терпелось сокрушить врага, на этот раз окончательно. Флей тоже ликовал  -
все шло так, как он предполагал.
   В "паучьей  комнате"  сквозило  -  боковое  окно  было  разбито.  Снаружи
доносился  шум  дождя,  изредка  сверкала  молния.   Словом,   погода   тоже
благоприятствовала сражению.
   Флей со свистом рассек старую паутину и вызывающе посмотрел на Свелтера -
нужно  было  разозлить  его  как  следует,  тогда  повар  растеряет  остатки
осторожности. Свелтер, насупившись и держа наперевес свой верный нож,  молча
приближался к противнику.
   Глядя на Свелтера, бывший камердинер соображал - если тот загонит  его  в
угол, можно смело готовиться к смерти. Но пусть шеф-повар сначала  попробует
это сделать. К тому же они сражаются  в  "паучьей  комнате",  выбранной  им,
Флеем. А значит, инициатива все-таки принадлежит ему.
   Противники не сводили глаз друг  с  друга.  Каждый  торжествовал  в  душе
победу. Свелтер сконцентрировал рассудок на единственной мысли - Флей должен
умереть. Флей же оценивал тактику противника. Он старался  запомнить  каждую
деталь - как враг держит кинжал, как он идет, смотрит ли  по  сторонам  и  в
какую сторону чаще. В смертельной схватке любая мелочь  имеет  значение.  Со
стороны камердинер был похож на хищного зверя,  приготовившегося  к  броску.
Флей прикинул - до повара что-то около семи футов. Между ними лежала  старая
балка, утыканная гвоздями. Слева Флей заприметил окованный  железом  сундук.
Возможно, он даже сумеет им как-нибудь воспользоваться...
   Свелтер тоже увидел сундук, но посмотрел на него  мимолетным  взглядом  -
понятно, что Флей представлял для  него  куда  больший  интерес.  Расстояние
между противниками неуклонно сокращалось. Казалось, что воздух был буквально
пропитан взаимной ненавистью. Ненависть - это единственное,  что  объединяло
двух столь непохожих людей.
   Разумеется, шеф-повару не  терпелось  использовать  свою  многоопытность.
Свелтер всегда считал себя хитрым человеком. Вот почему он буквально пожирал
противника  глазами  -  он  просто  поджидал  момент,  когда  Флей  допустит
какую-нибудь промашку. И тогда Свелтер просто зажмет презренного  старикашку
в угол и выпустит из него кишки. Но шеф-повар был абсолютно уверен  в  своей
победе, потому он попросту не  счел  нужным  обременять  себя  всевозможными
уловками. Свелтер злорадно подумал - сначала  он  прикончит  Флея,  а  потом
оттащит тело на задний двор и закопает в свином навозе. Там самое подходящее
кладбище для него...
   Но торжествовать победу было пока рано - противники  стояли  друг  против
друга. Сколько ненависти, сколько презрения сквозило  в  их  взглядах.  Флей
принялся поигрывать мечом, желая раззадорить врага и заставить  его  подойти
поближе. Пусть только Свелтер окажется в пределах досягаемости смертоносного
клинка. Скосив глаза в сторону,  старый  камердинер  ужаснулся:  он  сам  не
заметил, как почти добровольно дал загнать себя в угол. Продолжая поигрывать
мечом. Флей молниеносным движением  отскочил  влево,  оказавшись  теперь  на
стратегическом просторе.
   Свелтер чертыхнулся - мало того, что добыча ускользнула у него  буквально
из-под носа, так теперь он сам  оказался  в  невыгодном  положении:  с  трех
сторон свисала  паутина.  Очевидно,  здесь  потрудилось  не  одно  поколение
пауков. Этак, чего доброго, сам сложишь голову. Насвистывая веселую песенку,
шеф-повар с неожиданной для его комплекции скоростью отскочил влево и одарил
несколько растерявшегося Флея презрительным взглядом: дескать,  не  ты  один
умеешь прыгать. Старик сделал шаг вперед, решив поскорее закончить  расправу
с наглецом.
   Между тем шеф-повар не терял времени даром.  Обводя  взглядом  окружающие
предметы, хозяин  кухни  лихорадочно  соображал,  как  бы  приспособить  для
достижения своей цели хоть один из  них.  Сообразительность  была  одним  из
положительных качеств характера Свелтера - в том числе благодаря ей он сумел
проделать путь от простого поваренка до шеф-повара  всего  за  двадцать  два
года. Увидев балку, положенную поперек  другой,  Свелтер  сразу  понял,  что
можно сделать. У покоившегося на полу конца балки  стоял  Флей.  Он  гадливо
улыбался и слегка пощелкивал  ногтем  по  лезвию  меча,  намекая,  что  жить
Свелтеру  остается  совсем  немного.  Ну,  подумал  шеф-повар,  это  мы  еще
посмотрим. Он плюнул на пол, вкладывая в плевок все презрение  к  врагу,  на
которое только был способен. После чего, медленно подойдя к  висящему  концу
балки, молниеносно обхватил его руками  и  изо  всех  сил  пригнул  к  полу.
Результат был вполне логичен - противоположный конец балки со всего  размаху
ударил Флея снизу вверх, в челюсть. Слабо охнув,  бывший  камердинер  мешком
рухнул на пол.
   Впрочем, блистательный маневр имел неприятные последствия и для  Свелтера
- он потерял равновесие и не сумел вовремя  подоспеть  к  телу  поверженного
противника. Не спуская глаз с бывшего камердинера,  Свелтер  поднял  руку  с
зажатым в ней кинжалом. Как долго ждал он этого момента. Сладкая месть  даже
снилась ему по ночам. И вот теперь долгожданный момент настал.  Все,  теперь
Флею крышка... Шеф-повар любовно оглядел облепленный  паутиной  нож.  Сейчас
только он переложит оружие в правую руку, и все, можно смело идти в  церковь
и заказывать отходную молитву по господину Флею.
   Однако  радость  шеф-повара  была  преждевременна.  В  момент,  когда  он
созерцал свое оружие, Флей уже наблюдал за  ним  из-под  полуприкрытых  век.
Камердинер понял - ему конец. В этот  критический  момент  он  не  мог  даже
приподняться или сдвинуться в сторону, чтобы увернуться от  разящего  удара.
Флей  закрыл  глаза,  мысленно  читая  молитву.  Но   удара   отчего-то   не
последовало. Старик приоткрыл глаза и увидел, что Свелтер озадачено  смотрит
на кинжал. В чем дело?
   Флей меньше всего ожидал,  чтобы  в  столь  ответственный  миг  шеф-повар
проявил сентиментальность. Но судьбе было угодно, чтобы все случилось именно
так.
   - Что, радость моя, друг и соратник,  -  низким  голосом  завыл  Свелтер,
глядя на кинжал, - может, протереть тебя? Хочешь, чтобы я прошелся  по  тебе
мягкой чистой суконкой? А потом ты сможешь сполна вкусить от этой туши,  что
валяется на полу. Конечно, не откормлена, но что делать...  Кровь-то  в  ней
тоже есть. А потом я снова вытру тебя насухо и вложу в ножны, где ты сможешь
сполна насладиться заслуженным отдыхом. Но для  начала  сослужи  мне  верную
службу. Ты ведь и создан для нее. Сейчас я  окуну  твою  вороненую  сталь  в
плоть одного недоноска. Твои неудобства будут сполна компенсированы. Ничего,
работка небольшая, ты не должен утомиться...
   Шеф-повар бубнил что-то еще, но дальнейших слов Флей не разобрал. Свелтер
между тем снимал с кинжала налипшую паутину. Камердинер подумал, что  судьба
оказалась благосклонной к нему и на этот раз - при падении  он  расположился
на полу таким образом, что его голова и верхняя часть туловища  оказались  в
тени, а ноги были залиты  лунным  светом.  А  потому  волей-неволей  Свелтер
смотрел на его ноги и не заметил, как подрагивают его веки. Значит,  еще  не
все потеряно.
   Наконец Свелтер счистил с кинжала паутину, но тут ему снова  не  повезло:
шеф-повар сделал  неосторожное  движение,  задев  головой  порядочный  кусок
паутины, тут же облепивший его лицо и волосы. Грязно ругаясь, глава  поваров
принялся счищать с себя паутину. Флей сразу заметил, что  в  волосах  у  его
правого виска восседает  большой  паук.  Второй,  чуть  покрупнее