Камердинер решил немедленно уединиться и как следует все обдумать.  А  потом
он пойдет к его сиятельству...
   Наконец герцогиня вспомнила и о Стирпайке. Повернувшись, она сделала  шаг
в его сторону, но, к своему удивлению, не обнаружила юношу в  комнате.  Куда
он мог подеваться?
   За стеной в коридоре зазвенел звонок, и  она  вспомнила,  что  до  начала
церемонии остается совсем мало времени.
   В задумчивости госпожа Гертруда  вернулась  к  окну  и,  опершись  обеими
руками на подоконник, задумалась. В самом деле, тяжелая пошла жизнь. И народ
жестокий, очерствели сердца. Ну чем им мешают кошки  и  птицы?  Внезапно  на
кисть ее правой руки упала большая капля. Леди Гроун нахмурилась  -  что  за
глупые шутки? Но тут же она поняла причину появления капли - небо, еще  пять
минут назад бывшее безоблачным, теперь было затянуто черными тучами. Ну вот,
снова дождь начинается...
   То, что начинается дождь, отметил и Стирпайк. Хитрец  уже  поднимался  по
лестнице, ведущей к спальне лорда Сепулкрейва. Через  полуоткрытое  окно  на
площадке лестницы было видно, как  первые  серебристые  струи  хлестнули  по
каменным плитам двора, а минуту спустя загрохотал гром. Первая летняя гроза.
   Вот и лето пришло, подумала госпожа Гертруда.
   Доктор Прунскваллер тревожно глянул в окно,  щупая  пульс  лорда  Гроуна.
Должно быть, даже его  пациент  услышал  гром,  потому  что  веки  его  глаз
задрожали.
   Действительно, герцог открыл глаза и тихо спросил:
   - Доктор, это гром?
   Медик оценивающим взглядом скользнул  по  лицу  подопечного,  внимательно
осмотрел кисти его рук, и только после этого удостоил герцога ответом:
   - Воистину так, ваше сиятельство. Вы изволили слышать гром.
   - Доктор, а как вы попали в мою спальню? Что-то не припомню, как  посылал
за вами...
   - Не все так просто, ваше сиятельство.  В  самом  деле,  вы  за  мной  не
посылали. Меня позвали сюда верные вам люди, поскольку несколько минут назад
вы упали в  обморок.  Случилось  даже  нечто  более  экстраординарное.  Меня
интересует: отчего вы упали в обморок? А?  Может,  в  комнате  было  слишком
душно? Не припомните?
   Герцог сердито посмотрел на доктора:
   - Послушайте, Прунскваллер, что вы такое  несете?  Я  отлично  знаю,  что
никогда еще не падал в обморок.
   - Верно, - согласился доктор, -  но  тем  не  менее  когда  я  вошел,  вы
пребывали в бессознательном состоянии. Врач не может так грубо ошибаться.
   - Но с чего мне ни с того ни с сего лишаться чувств? Я  повторяю,  что  в
обмороки не падаю.
   - И все-таки, постарайтесь вспомнить, что вы делали перед тем, как  упали
в обморок...
   Герцог с видимым усилием приподнялся и сел на краю кровати.
   -  Знаете,  Прунскваллер,  я  ничего  не  могу  вспомнить,  -   признался
аристократ, - ровным счетом ничего. Кажется, я что-то собирался  сделать.  У
меня ощущение, будто все было по меньшей мере месяц назад.
   - Ничего, я могу кое-что подсказать, - обрадовался эскулап. - Вы как  раз
собирались переодеваться к торжественному завтраку  в  честь  сына.  Времени
оставалось в обрез, и вы все беспокоились, чтобы не опоздать.  Так  что  ваш
обморок выглядит в  данном  случае  вполне  нормальным  явлением:  вы,  ваше
сиятельство, просто переволновались. Да еще переживания последних дней  дали
о себе знать. Спешка прочно отпечаталась у вас в мозгу, коли вы даже  сейчас
помните, что собирались что-то делать.
   - А когда должна начаться церемония?
   - Через полчаса. Если быть точным, через двадцать восемь минут.
   - Как, сегодня? - по лицу аристократа пробежала тень волнения.
   - Что в этом необычного? - удивился эскулап, и тут же, увидев, что герцог
пытается встать на ноги, забормотал:
   - Нет, нет, сидите на месте. Дайте организму прийти в равновесие, и через
пару минут вы будете выглядеть, как огурчик. Все нормально: время у нас  еще
есть, даже церемонию  отодвигать  не  придется.  Представьте,  что  в  вашем
распоряжении целых двадцать семь длинных минут, каждая из которых состоит аж
из шестидесяти секунд. Много, правда? Волноваться нечего,  поскольку  я  уже
распорядился, чтобы Флей  подготовил  для  вас  праздничное  облачение.  Как
видите, все в порядке.
   А Флей между тем, справившись со своими страхами в подвале,  уже  был  на
пути к спальне господина. Кстати, Стирпайк тоже направился в сторону  покоев
герцога, так что они оба неминуемо должны были встретиться.
   И Стирпайк, и Флей были поражены тем, что застали лорда Гроуна  в  полной
ясности ума. Ведь широко известно, что подобные метаморфозы не проходят  для
человека бесследно. А тут - как с  гуся  вода.  Не  помня  себя  от  избытка
нахлынувших чувств, Флей сделал несколько шагов  и  с  размаху  бухнулся  на
колени перед обожаемым господином. Герцог ласково потрепал холеной рукой  по
плечу старика, а потом попросил:
   - Скорее мое парадное облачение. Шевелись же. Время не ждет. Да,  приколи
на воротник опаловую заколку.
   Флей поднялся на ноги. Выходит,  он  продолжает  оставаться  камердинером
лорда Сепулкрейва, коли ему приказано подготовить парадное облачение. А  что
делает в спальне герцога несносный юнец, беглец от  Свелтера?  Да  и  доктор
что-то задержался: сделал свое дело, так уходи...
   Протягивая руку к дверце гардероба, старик многозначительно  взглянул  на
доктора:
   - Думаю, что с остальным я прекрасно справлюсь сам.
   После чего Флей перевел взгляд на Стирпайка и поджал губы - дескать, пока
мне некогда, но потом мы поговорим.
   - Вот, вот, истинно, голубчик, истинно, - забормотал Прунскваллер, - рад,
что вы так быстро все уловили. Время - лучший лекарь. Его сиятельство придет
в себя окончательно часа через полтора. Ну все. Стирпайк, нам пора. Пошли...
Кстати, что у тебя с лицом?  Откуда  кровь?  Ты  что,  в  пиратов  играл  со
сверстниками? Или на тебя напал тигр где-нибудь в  подвале?  Впрочем,  потом
все расскажешь...
   С этими словами медик подтолкнул его к выходу.
   Однако Стирпайк решил взять быка за рога. К тому же он  терпеть  не  мог,
когда им помыкали. Уже находясь у двери, он повернулся и проговорил:
   - Постараюсь сделать так, чтобы все проблемы разрешились сами собой. Ваше
сиятельство, поручите это мне, и результат будет блестящим. Флей, мы с тобой
еще встретимся. Доктор, теперь я готов шагать за вами хоть на край света.
   Юноша осторожно закрыл за собой дверь и неслышно повернул  медную  ручку.
Слабо клацнул язычок замка, и стало тихо.

И СНОВА БЛИЗНЕЦЫ

   Сестры герцога провели в глубоких  раздумьях  почти  час.  До  этого  они
наложили  на  лица  непомерное  количество  пудры,  полдня   расчесывали   и
укладывали  волосы  и  занимались  прочими  деталями  туалета.  Наконец  все
приготовления остались позади, теперь можно  было  спокойно  ожидать  начала
долгожданной церемонии.
   - Послушай, - обратилась Кора к сестре, - поверни-ка голову чуть  вправо.
Мне интересно посмотреть, как я  выгляжу  в  профиль.  Ну-ну,  не  упрямься,
голубушка.
   - С какой стати я должна поворачивать голову? - Кларисса явно  пропустила
мимо ушей просьбу не упрямиться.
   - А почему бы тебе не повернуть голову? Почему, хотела бы я знать?
   - И я должна знать, особенно если речь идет обо мне.
   - Господи, ты сама только подумай, что несешь. Глупости какие-то.
   - Как сказать...
   - Делай, что говорят, а потом я сделаю то же  самое,  чтобы  и  ты  могла
видеть.
   - А, тогда я смогу увидеть, как выгляжу в профиль?
   - Не только ты - мы обе увидим.
   - Обе, значит...
   - Обе, обе... Ну что же ты?
   - Да так, ничего.
   - Ну так?
   - Что "ну"?
   - Ну так поверни же голову вправо.
   - Что, прямо сейчас?
   - Ну, разумеется, сейчас. А чего ждать?
   - Как  чего?  Ты  что  забыла  про  торжественный  завтрак?  Правда,  еще
неизвестно, когда он начнется.
   - Почему неизвестно?
   - Потому что я не слышала звонка в коридоре.
   - Я тоже. Выходит, времени у нас полно.
   - Ну тогда поверни голову. Я хочу  посмотреть,  как  выгляжу  в  профиль.
Странно только, что подобная мысль впервые пришла мне в голову.
   - Ладно, идет. Как долго мне держать голову повернутой?
   - Ну, держи, пока я не скажу, что можно принимать нормальное положение.
   - А, это потому, что у нас достаточно времени?
   - Да с чего ты это взяла? Звонок может прозвенеть в любую минуту.
   - Но может и не прозвенеть?
   - Но может и прозвенеть...
   - Верно, именно это я и имела в виду.
   - А пока мы можем наслаждаться свободным временем.
   - Ты хочешь сказать, что и впереди тоже много свободного времени,  я  так
поняла?
   - Не только свободного, но и веселого.
   - То есть такое время наступит, когда мы станем сидеть на золотых тронах,
так?
   - С чего ты взяла?
   - Но ведь ты об этом думаешь, да? Сестрица, почему ты пудришь мне мозги?
   - Вот еще. Ничего я не пудрила. Просто хотела знать.
   - Хорошо, теперь-то ты все узнала, что хотела?
   - Что узнала?
   - Просто ты все знаешь... Больше не стану ничего тебе говорить.
   - Почему нет?
   - Потому что ты, в отличие от меня, не умеешь зрить в корень.  И  никогда
не умела.
   - Не пыталась, лучше  сказать.  И  потом,  с  какой  стати  мне  обращать
внимание на разные глупости? Я сразу определяю, что стоит моего внимания,  а
что можно оставить другим.
   - Интересно знать, как ты это определяешь?
   - Что определяю?
   - Ну, что вещь стоит твоего внимания.
   - Скажем так, что если ты купила что-либо ценное на собственные средства,
то это заслуживает внимания.
   - Странные ты вещи говоришь, Кларисса, очень странные. И  все  забываешь.
Почему бы тебе не развить в себе хорошую память?
   Близнецы замолчали, настороженно глядя друг на друга. Каждая  чувствовала
прилив раздражения на непонятливую сестру.
   - Кстати, не забудь, что на нас будут смотреть, -  нарушила  тишину  леди
Кора. -  Да-да...  я  говорю,  что  на  церемонии  нас  будут  беззастенчиво
разглядывать.
   - Ты права, - согласилась Кларисса, - права... все потому, что мы - особы
голубой крови. И из-за этого нам все завидуют.
   - Да. И нам нужно полнее осознать свою значительность. Не так-то много на
свете людей подлинно благородного происхождения.
   - В каком смысле "подлинно"? Что, бывают люди  не  подлинно  благородного
происхождения? Боже, что за выражения ты употребляешь.
   - Тем не менее ты меня поняла.
   - Что поняла?
   - Что мы важные особы. Я имею в виду, что для окружающих тоже.
   - Я не сказала бы, что сейчас все осознают нашу важность.
   - Ничего, скоро осознают.
   - Да, когда этот умный парень вознесет нас  на  пьедестал.  Он  ведь  все
умеет.
   - Все. Абсолютно все. Он мне так сказал.
   - И мне говорил. Не воображай, что он говорит подобные вещи тебе одной.
   - Но ведь я, кажется, ничего такого не сказала?
   - Ты собираешься это сказать.
   - Что "это"?
   - Ну, хотела сказать, что стоишь выше меня.
   - Не правда. Я хотела сказать, что  когда  придет  время,  мы  обе  будем
сидеть на золотых тронах и пользоваться обретенной по праву крови властью.
   - Точно. Мы будем богаты и влиятельны.
   - Ты права, дорогая.
   - Почему бы мне не быть правой, когда я говорю чистую правду?
   Снова наступила тишина. Исчерпав  запас  красноречия,  близнецы  молчали,
думая, что обсудить на сей раз.
   - Кора, поверни голову вправо,  -  заговорила  леди  Кларисса,  -  прошу,
поверни, голубушка. Интересно посмотреть на  себя  со  стороны.  А  потом  я
поверну голову, ты посмотришь, как выглядишь...
   Кора повернула голову, но из упрямства не вправо, а влево.
   - Больше, больше, - сказала Кларисса требовательно.
   - Куда же больше?
   - Можно, можно. Пока что я вижу твое лицо не в полный профиль.
   Кора, раздраженно дернувшись, повернула голову круче, и в этот момент  на
ее шее отслоился довольно большой кусок пудры.
   - Вот так, - сказала Кларисса удовлетворенно. - Теперь в самый раз. Держи
голову, не поворачивай. Думаю, что я выгляжу очень даже недурно.
   Старая дева хлопнула в ладоши - резкий звук, похожий на  хлопанье  пробки
из-под шампанского, огласил гостиную.
   Тут открылась входная дверь, и в комнату  вошел  Стирпайк.  На  его  щеке
белела свежая наклейка пластыря. Близнецы тут же поднялись с  кресел  -  они
давно хотели видеть сообщника.
   Стирпайк весело подмигнул сестрам, вытащил трубку из  кармана,  набил  ее
табаком и раскурил. В этот момент Кора вырвала трубку из рук юноши и окунула
ее в вазу с цветами, погасив огонь.
   - В чем дело? -  гневно  закричал  Стирпайк.  Поступок  старой  девы  был
настолько неожиданным,  что  он  потерял  контроль  над  собой.  Сегодняшние
перипетии и так поставили его на грань нервного срыва,  а  тут  еще  "тетки"
начинают демонстрировать свои обычные чудачества.
   - Не кури здесь больше, - сказала леди Кора  мрачно.  -  Мы  решили,  что
запретим курить в своих покоях.
   - Дым вреден для здоровья, - добавила  Кларисса,  -  и  от  него  желтеют
шторы. И потом, мы не давали разрешения на...
   - Да, теперь нечего здесь дымить...
   Стирпайк сразу понял, что дамы не  в  настроении,  а  значит,  перегибать
палку опасно. Чтобы погасить разгорающийся скандал, он затараторил:
   - Вас ждут. На праздничном столе Свелтер расставил такие яства  -  просто
оближете  свои  лакированные  пальчики.  Только  вас  и  ждут.  Скорее,  мои
красавицы. Разрешите мне хотя  бы  сопровождать  вас.  Вы  выглядите  просто
богинями. Но что нашло на вас сегодня? Так вы готовы к торжеству?
   Близнецы закивали. Выходит, готовы, смекнул Стирпайк.
   - В таком случае  -  вперед!  -  провозгласил  юноша.  -  Леди  Кора,  не
соблаговолите ли разрешить мне взять  вас  под  правую  руку?  И  вас,  леди
Кларисса, под левую?
   Стирпайк выжидательно посмотрел на близнецов, поскольку те  подозрительно
замялись. Неужели ему так и не удалось погасить нарождающийся скандал?
   - Правая рука важнее левой, - с неудовольствием заметила  Кларисса.  -  С
какой стати ты должна стоять по правую сторону, сестрица?
   - А почему я не должна стоять по правую сторону?
   - Потому что я ничуть не хуже тебя.
   - Но зато не столь умна, верно?
   - Да нет же, дело не в том. Просто отношение к нам разное...
   - Вдумайся, отчего оно может быть разным? Конечно, оттого, что я умнее!
   - Он сказал, что мы обе одинаково сообразительны.
   - Может, и сказал. Но только потому, чтобы не обижать  тебя.  Неужели  ты
сразу не поняла?
   - Сударыни, - вмешался Стирпайк, - почему бы вам для начала не прекратить
ссору? В конце концов,  кто  собирается  устраивать  вашу  судьбу?  Кому  вы
пообещали, что станете всецело доверять и  следовать  его  инструкциям?  Кто
этот человек?
   - Ты! - воскликнули близнецы хором.
   - Вот именно. Тогда внесем ясность... Я отношусь к вам  обеим  одинаково.
Да, одинаково! Не зря же я заказал для вас два абсолютно одинаковых  золотых
трона. Теперь поняли? Так что, умницы, будьте  любезны,  возьмите  меня  под
руки.
   Кора и Кларисса, прекратив перебранку, взяли Стирпайка  под  руки  и,  не
глядя друг на друга, направились к выходу. Со  стороны  это  было  несколько
странное  зрелище  -  долговязая  фигура  бывшего  поваренка   между   двумя
герцогинями, облаченными в неизменные платья  цвета  бордо.  Все  трое  были
настолько поглощены предстоящим торжеством, что даже забыли закрыть за собой
дверь. Вышедшая из боковой комнаты служанка с неодобрением посмотрела  вслед
ушедшим и неслышно ее прикрыла.

ЗАВТРАК

   Барквентин  даже  не  осознал,  насколько  важные  события  произошли   в
Горменгасте за последнее время. Разумеется, сын  Саурдаста  знал,  что  лорд
Сепулкрейв после памятного пожара в библиотеке был,  что  называется,  не  в
себе. Но новый архивариус не знал, что герцог возомнил себя с некоторых  пор
ночной птицей, и думал, что через день другой все станет на  свои  места,  и
жизнь в замке потечет своим чередом. Впрочем,  подобное  невежество  старику
можно было простить - он настолько  глубоко  ушел  в  изучение  своих  новых
обязанностей, что иногда даже забывал  спуститься  к  обеду.  Вот  и  сейчас
Барквентин, беззвучно шевеля губами, в который уже раз пытался запомнить все
тонкости предстоящей церемонии - завтрака в честь  наследника  Гроунов.  Как
назло, ритуал словно специально составлен так, чтобы новичок попотел, прежде
чем все запомнить. Впрочем, старческая память - не  самая  цепкая,  так  что
Барквентин, обругав себя дураком, подхватил книгу и вышел в коридор,  решив,
что на ходу выучит все куда быстрее, чем просто сидя в четырех стенах.
   Новый, более высокий статус в иерархии Горменгаста принес ему  не  только
новые обязанности, но и новые права. К примеру, Барквентин мог  претендовать
на  любую  из  десятка  светлых  просторных  комнат,  что  располагались  по
соседству с комнатой ушедшего в мир иной Саурдаста. Впрочем, Барквентин  жил
в своей прежней комнате с низким потолком шестьдесят лет и ни разу не  думал
о переселении куда-то еще. У него в голове и мысли  не  было  -  уходить  из
своей  комнаты,  больше  похожей  на  крысиную  нору.  Но  условия  все-таки
изменились - теперь дверь в комнате  Барквентина  хлопала  часто,  приходили
слуги с извечными вопросами - как и что. Всем было  интересно  взглянуть  на
нового секретаря лорда Сепулкрейва,  узнать,  что  он  за  человек.  Обитель
Барквентина повергала их в ужас. Посетители никак не могли взять  в  толк  -
неужели приятно жить в "крысиной норе", когда можно  занять  намного  лучшее
помещение? Однако новому архивариусу были  безразличны  советы  посторонних.
Главное, что он чувствовал себя хорошо. А там - хоть трава не расти...
   Теперь Барквентин степенно шагал  к  трапезной  зале,  дробно  постукивая
концом трости по каменным плитам пола. Именно этот стук и  услышала  Фуксия.
Девочка в сопровождении няньки, несущей на руках Титуса, тоже направлялась к
трапезной зале.  Юная  герцогиня  терпеть  не  могла  нового  архивариуса  и
высказала бы лишний раз свое неудовольствие Барквентином, но теперь ей  было
совершенно не до язвительных замечаний: последние двое суток Фуксия  провела
рядом с отцом, так что ничто другое ее абсолютно не трогало и не  волновало.
Фуксия даже не возразила, когда в ее комнату явился Барквентин и  бесцветным
голосом начал излагать поведение "господской дочери на церемонии".  Впрочем,
требования к Фуксии традиция предъявляла самые минимальные - надеть  красное
платье (удивительное совпадение необходимости и вкуса)  и  повесить  на  шею
"дочкиных голубков" - колье, состоящее из трех нефритовых птичек, выточенных
семнадцатым герцогом Гроуном, нанизанных на сухой,  но  удивительно  крепкий
стебелек непонятного растения. И теперь Фуксия шагала вперед  -  в  багряном
платье и с голубками на шее.
   Титус,  кажется,  успел  привыкнуть  к  постоянной  суматохе  и  спокойно
переносил все трудности. Его без конца таскали с места на место, но он  даже
не плакал. Теперь,  обернутый  в  бледно-лиловое  одеяльце,  будущий  хозяин
Горменгаста  посапывал  на  руках  няньки.  К   одеяльцу   же   специальными
серебреными булавками была пришпилена цепь, к которой крепился меч.  Меч  же
пока несла Фуксия. Нянька изрядно волновалась последнюю неделю,  но  до  сих
пор не могла смириться с тем, что спокойная  прежде  жизнь  замка  никак  не
желала входить в привычное  русло.  Вот  и  сейчас,  искоса  посматривая  на
воспитанницу, старуха бормотала:
   - Как ты думаешь, ягодка,  мы  не  опоздаем?  Ни  в  коем  случае  нельзя
опоздать, что ты! Ах, что за жизнь пошла - ни минуты покоя. Хорошо еще,  что
Титус ничего не понимает. И все равно я боюсь - как бы суета  не  отразилась
на его нервах...
   Фуксия пропустила слова няньки мимо ушей - девочку одолевали  собственные
невеселые думы. Что делать? Бедный  отец...  Доктор  Прунскваллер  суетится,
суетится... Конечно, он делает все, что может... Но  толку,  признаться,  от
его лечения немного. Нет, только она сумеет помочь отцу прийти в себя!
   Так, дум