руки и
сказала:
     -  У  нас  собрание. Увидимся  завтра.  Позаботься  о  Бедалар. С этими
словами  она исчезла,  выйдя  вслед  за группой через обитую  зеленым сукном
дверь, за которой находилась лестница, ведущая в офис и апартаменты Гойтолы.
Осталась  только  Бедалар.  Она держала свечу  и  выглядела  довольно глупо.
Некоторое время мы смотрели друг на друга.
     - Вот так,- сказала она.
     - Что-то произошло?
     Она пристально посмотрела на свечу.
     - Я не понимаю, что здесь происходит.
     - Что здесь делает этот человек?
     - Какие-то дела с отцом Армиды. Он только что приехал.
     - Я  бы не  хотел иметь с ним дела,- твердо  сказал Гай. Мы вернулись в
мастерскую, где  было лучшее  освещение  и не было чувства, будто на тебя из
мрака смотрит волк.
     Бонихатч и другие  подмастерья  бегали и прыгали с большим  оживлением,
чем тогда, когда здесь  находился Бентсон. Они старались позабавить бледного
оборвыша  лет девяти. На лице ребенка была слабая  улыбка. Это была девочка.
Она  стояла,  держась за  руку  нашей  швеи  Летиции  Златорог,  сиречь леди
Джемимы. Летиция этим  вечером не походила на леди Джемиму. Одета она была в
грубое платье  и порванные  шлепанцы, хотя  улыбка  ее, судя  по  тому,  как
оживилось  и зарделось  лицо Бонихатча, разжигала  огонь  в его сердце. Лицо
маленькой оборванки, по сравнению с лицом Летиции, было  как  тусклое  пламя
свечи.
     Я  поприветствовал  их,  игриво пощекотав  девочку за  подбородок, хотя
весьма сомневался в ее чистоте.
     -  Летиция  только что  принесла  мне  прекрасную рубашку,-  дружелюбно
произнес  Бонихатч.-  Теперь, Периан,  я  могу играть с тобой на сцене. Хотя
Отто дал мне  некоторые детали костюма, рубашку я  должен был  найти сам,  а
ничего  подходящего для  принца подобрать  не смог. Теперь  же,  надев столь
искусно сшитую рубашку, я могу быть королем. Это великолепная работа.
     -  В  данном  случае,  лучше королевой,  рубашка для  мужской  выглядит
странновато,- ответил я, рассматривая обнову.
     - Ну, скажи, Периан, что ты восхищен,- настаивала  Летиция.- Это лучшая
выкройка моего дяди. Я сделала каждый стежок сама.
     - Не выпендривайся, признай, что  это лучше всех твоих  шмоток,- желчно
заявил подмастерье Солли, скорчив мне рожу.
     Рубашка  была   восхитительной.  Она   была   изготовлена   из   тонкой
хлопчатобумажной ткани, плиссирована в  талии и  с изысканным  гофрированным
воротником.  Она  была  несколько  витиевата  для  улицы, но  отвечала  всем
условностям   сцены.  Выделялись   аккуратные  стежки   и  вышитые  красивым
орнаментом манжеты.
     Я засмеялся, приобнял Летицию и сказал:
     -  Благородная  рубашка, ни  у кого из  дядюшкиных  конкурентов  ничего
подобного  нет. И у меня нет ни одной рубашки  лучше этой,  поверь  мне.  Ты
умница, и  я  вас всех приглашаю в  таверну "Кожаные  зубы" немного  выпить,
чтобы отметить это событие.
     - Подмастерья не могут уйти из цеха до тех пор, пока не вернется Отто,-
поспешил сказать Бонихатч.
     -  Тогда мы  пойдем с Летицией  одни.  И,  конечно, захватим с собой де
Ламбанта и Бедалар, когда они нашепчутся там в углу.
     -  Я  не могу  идти,  меня  дома ждет работа,- проговорила  Летиция,  с
мучительной миной глядя на  Бонихатча.- Мы  с сестрой и  так слишком надолго
отлучились.
     При этих словах маленькая оборванка заканючила, что хочет есть. Летиция
присела около девочки, взяла ее на руки и пообещала напоить свежим чаем, как
только  они вернутся домой.  Оборванка была сестрой Летиции. Ее звали  Роза.
Пока  происходила  эта  домашняя  сцена,   я   повернулся  к  Бонихатчу.  Он
старательно  сворачивал  рубашку.  Я  поинтересовался,  во сколько  она  ему
обошлась, а может (я не знал их отношений), Легация ее просто подарила.
     -  Ничего подобного,- тихо проговорил Бонихатч  и загадочно взглянул на
меня.- Семья Летиции, Златороги, беднейшая из бедных. Я купил ее по рыночной
цене,  хотя  могу с гордостью сказать, что  в этом  деле мне помогли  добрые
сердца моих друзей-подмастерьев.
     Он  назвал  мне  цену.  Я присвистнул,  желая показать тем  самым  свое
восхищение  экстравагантностью Бонихатча,  хотя  рубашка стоила не так  уж и
дорого.  Но даже и при такой  цене  это  было больше, чем я мог  себе сейчас
позволить.
     Летиция и Роза прощалась с нами. Они собирали остатки бумаги, в которую
была завернута  рубашка,  и время от  времени  улыбались.  Бонихатч  обнял и
поцеловал швею, другие же подмастерья галантно прикасались губами к ее руке.
Де Ламбанту и  Бедалар удалось каким-то образом исчезнуть. Я  уже  не ожидал
увидеть их снова. Я вышел вместе с Петицией и ребенком во двор.
     В  этот  момент  со  стороны  галереи  появился  Бентсон.  Он  выглядел
взволнованным, прошел к креслу и уселся. Когда подмастерья столпились вокруг
него, у меня появилась возможность поговорить с Летицией.
     -  Твоя маленькая сестричка голодна, Летиция. Похоже, последний раз она
ела сто лет назад. Позволь мне угостить тебя бокалом доброго вина, а для нее
я  куплю в таверне пирожное и немного печенья, а  затем вы незаметно  уйдете
домой.
     Одновременно  со  словами  я  пытался  подталкивать  ее  в  направлении
таверны. Летиция сопротивлялась,  а  ребенок  начал хныкать.  Во  дворе было
темно. Лишь тусклый  свет из окон  слегка разгонял темноту. Через запотевшие
стекла бокового окна таверны  я мог  различить мужчин,  приятно  проводивших
время,  вливая все новые дозы спиртного в свои бездонные глотки.  Схватив за
руку оборванку, я проговорил:
     - Пойдем, дитя,  я  сейчас же  куплю  тебе  пирожное.  Я затянул  ее  в
таверну, но Летиция за нами не последовала. Она стояла  у двери  и выглядела
сердитой. Я  был тоже  раздражен. Я поспешно купил  Розе булочку, начиненную
сливами и пряностями, оставил ее у стойки и подбежал к Летиции.
     Она была худенькой девушкой, постоянно робела, но даже поношенное серое
платье не могло скрыть ее ладной фигурки.
     Бледность  не  портила своеобразной  красоты  ее  лица.  Ее  ремесло  -
монотонное и изнурительное занятие  - наложило  на нее свой отпечаток, но не
уничтожило  ее очарования. У нее были большие глаза, а по  форме рта и  скул
можно было предположить, что в ней течет заморская кровь.
     - Мисс Летиция, вы такая хорошенькая, но так  нерешительны.  Никогда не
ждать  у входа - вот мой девиз.  Войдите, я угощу вас вином.  Ваша беседа со
мной будет благодарной платой мне за вино. Мы никогда не говорили с вами.
     - У вас больше времени говорить, чем у меня. Мой дядя ждет меня - у нас
срочный заказ. Мы всегда заняты - день и ночь.
     - Если я сейчас  свободен,  это не означает, что  я болтун и у меня нет
дела.
     - О, я не думала вас обидеть. Я хотела сказать,  что я  много работаю и
мне необходимо вернуться домой. Я прошу вас не задерживать меня здесь.
     - Останьтесь хотя бы на столько, сколько надо, чтобы проглотить сдобную
булочку! Нет? Очень хорошо,  в таком случае, позвольте хотя бы проводить вас
до вашей двери.
     Роза,   прилипшая   к   булочке,   оставила   свое  место  у  стойки  и
присоединилась  к  нам.  Руки  у девочки были заняты,  Летиция обняла ее  за
плечо, и они вышли во двор. Следом вышел и я.
     - Почему мы должны встречаться только у заноскопа, Летиция? Что, у него
над тобой магическая власть? Давай встретимся  вечером как-нибудь,  когда ты
свободна, и отведем душу.
     - И когда  ты будешь свободен от  Армиды Гойтолы.  Ты  и не смотришь на
меня, когда она рядом.
     - Для того, чтобы иметь право меня  ревновать, тебе следует, по крайней
мере, узнать меня получше.
     -  Ревность - дорогое  удовольствие. Мне не по  карману. Мы  подошли  к
двери, находящейся  в нише вонючих задворков. Там было так темно, что я взял
Летицию за руку, чтобы  не  споткнуться. Она вынула ключ и открыла дверь. Мы
очутились  на пустой,  совершенно  ветхой  лестничной  площадке,  освещенной
огрызком свечи.
     - Здесь мы  должны проститься,  Периан.  Мы с Розой  благодарим тебя за
твою доброту, за угощение булочкой, которая, надеюсь, не испортит ей аппетит
перед ужином.
     -  Позволь  мне  пойти с  тобой. Мне так  нравится  твой голос,  и  мне
кажется, ты хочешь сказать мне многое.
     - Прости, но я нужна дяде,  помочь ему в работе. До утра нам необходимо
подрубить двадцать скатертей из камчатого полотна.
     - Тогда я поговорю с твоим дядей, так как уверен, тебе нужна  компания.
Не делай такой испуганный вид, у  меня  нет намерения  унести твои скатерти,
рубашки мне больше по душе.
     -  О, я  так и  знала, что ты  чего-то  хочешь...- Но  я  уже  вслед за
запрыгавшей вверх по ступенькам Розой поднимался по лестнице. Летиции ничего
не оставалось делать, как запереть дверь,  взять остаток свечки  и поспешить
за мной.
     - Периан, пойми, пожалуйста, мы очень бедны.
     - Не надо стыдиться, не надо стыдиться. Я сам не из богатого десятка.
     - Мне не  стыдно за  свою бедность, Периан. Пусть людям  будет  стыдно.
Ведь  это  они сделали нас бедными. Моя  семья тяжко трудится, чтобы  свести
концы  с  концами,  и это меньший позор,  чем вести  праздный образ жизни. Я
просто боюсь, что тебе не по нраву наша скудная жизнь.
     - Сказать по правде, чужую нищету я легче переношу, чем собственную.
     Именно убогостью и  скудностью повеяло  из комнаты, в которую мы вошли.
Как  только наши головы  поднялись над лестничной клеткой, взгляду открылось
совершенно пустое, большей  частью затемненное  пространство. Первое, на чем
остановился  мой  взгляд,  были  голые  стропила  над  головой,  подпирающие
черепичную крышу. Между черепицами грибами пузырились известковые натеки. По
этой неровной поверхности двигались огромные тени людей, сидящих за  столом.
Стол  был   единственным  предметом  мебели  в  комнате.   Стульями  служили
деревянные ящики.
     На них сидели четыре человека лицом к лампе, стоящей в центре стола. Их
спины находились  за  пределами круга света. Они  склонились над столом, как
будто молились.
     Затхлый,  нездоровый  запах,   проникавший  в  комнату,  заставил  меня
остановиться.  Летиция,  ведущая  Розу,  протиснулась  мимо меня и подошла к
седовласому мужчине, чтобы  объясниться.  Мужчина уже привстал из-за  стола.
Другие бросили на меня мимолетный взгляд через плечо и продолжали работать.
     Пройдя в помещение, я увидел в одном его конце круглое окно, и из общей
планировки сделал  вывод,  что это просто сеновал. И в нем обитали: довольно
крепкий седовласый старик, с которым  разговаривала Летиция; хрупкая женщина
в черном платье; девушка, имевшая сходство  с Летицией внешне  и по годам, и
мальчик лет  пятнадцати,  тупой взгляд  которого выдавал  душевную  болезнь.
Около лестничной площадки на полу  лежало  несколько потертых  матрацев.  На
веревке  сушилось  выстиранное  тряпье  - должно быть,  одежда. Единственной
красивой  вещью здесь была узорная  камчатая  ткань. Она была расстелена  на
столе и вокруг нее сосредоточилась деятельность всей семьи.
     Старик выпрямился,  опершись на палку,  и  произнес слова  приветствия.
Несмотря на годы, его лицо было здорового,  розового цвета; лицо крестьянина
- оно контрастировало с мертвенно-бледными лицами остальных. Он произнес:
     -  Добро  пожаловать к нам, сэр,  хотя  сюда не следовало бы приглашать
джентльмена вашего круга.
     - О  нет,  не  говорите так, пожалуйста.  Я  рад узнать, где живет  моя
подруга  Летиция.  Теперь  я вижу,  Летиция, что  ты в  самом  деле  усердно
работаешь.
     - Она искусна  в  своем ремесле, сэр,-  сказал  старик.-  Простите, что
недуг в  ногах мешает мне подняться.  Но мы  все так  же приветливы,  как  и
бедны, в  этом доме, если можно так назвать наш чердак, и  мы стараемся быть
благодарными за милосердие, которое проявляют к нам.
     - Ваше  богатство -  это ваша мастерство,  сэр. Я  имел счастье  видеть
прекрасную рубашку, изготовленную для Бонихатча.
     - Хотя мы и стараемся легче ко всему  относиться, но нас эксплуатируют.
Если  турки  не  перебьют нас  всех,  я  сошью  еще  много рубашек.  Но  мы,
Златороги, слишком бедны, чтобы представлять  интерес для  турков.-  Тут  он
озабоченно  посмотрел на Летицию,  как бы  осознавая,  что  не только золото
может привлечь внимание турок-мародеров.
     Затем он  начал знакомить  меня с остальными: бледный мальчик и девочка
приходились  братом и сестрой  Летиции; женщина в черном - их мать. У нее не
было  зубов,  но говорила она с  прирожденной грацией,  которая передалась и
Летиции.
     - У нас была ферма в горах Триглава,- рассказывала она.- Мой муж утонул
во время весеннего половодья, когда я рожала это милое дитя,- она указала на
скучного мальчика.-  И с тех пор  о нас  заботится мой  брат Жозе. Он  очень
хороший человек и никогда  не  жалуется на боли в ногах. По крайней мере нам
удается выжить,  и  дела в  Малайсии  идут лучше,  чем  в нашей  собственной
стране.
     Она говорила, не переставая работать над  камчатой  скатертью.  Бледные
пальцы порхали над тканью, каждый стежок был точен и выверен.
     - Я, конечно, предпочел бы пасти в поле  коров,  работать среди ульев и
на лугах,-  продолжил разговор  дядя Летиции,-  но с  тех пор, как  со  мной
произошло несчастье,  я  научился  швейному ремеслу  и  владею  им  не  хуже
женщины.  И  теперь, когда  у нас есть заказчики в богатых  домах, дела наши
идут хорошо.
     -  А эти заказчики грабят и  обманывают  нас  поочередно,  и  при  этом
считают себя благодетелями,- вмешалась Летиция.
     - Такова жизнь, моя дорогая,- сказал дядя, повернулся ко мне и добавил:
- Она бунтарь, как и все молодые.
     - Мастер де Чироло не бунтовщик,- жестко отрезала Летиция.
     - Как я уже сказал, мы живем неплохо,- продолжал дядя.- Следующей зимой
мы сможем позволить себе приобрести небольшую печку, поместим ее под столом,
и  она  будет  согревать  нас  весь день  и  каждый  день, если  нам удастся
раздобыть топлива.
     У него были большие широкие руки в шрамах, они казались темными на фоне
безупречной белизны  скатерти.  Он,  как  и его овдовевшая  сестра, уверенно
действовал руками во время всего нашего разговора. Заметив направление моего
взгляда, Жозе проговорил:
     - Я  не  считаю этот труд унизительным для себя. Если он дает нам пищу,
кормит нас, значит  это  мужская  работа. Я прав?  Я  могу  изготовить любую
одежду. Стоит лишь раз показать. То же самое может сделать и Летиция, не так
ли,  малышка? Костюмы, платья, плащи, пальто,  безрукавки, рыбацкие костюмы,
парадные мундиры - все это  мы можем - никаких вопросов,  только плати. Наша
одежда - одна из лучших.
     И он одарил меня обаятельной улыбкой.
     - Вы настоящий артист в своем деле,- ответил я, поскольку почувствовал,
что Жозе нуждается в комплименте.
     Летиция  присоединилась  к работе, как только мы вошли.  Маленькую Розу
усадила рядом с собой. Роза сосала большой палец. Летиция сосредоточилась на
иголке с ниткой. Теперь же она подняла голову и с вызовом взглянула на меня.
     - Нет, мы не  артисты,  Периан. Мы  - трудяги. Мы сидим здесь с  девяти
утра до девяти вечера каждый день,  всю неделю,  если есть работа. И все это
за жалкие гроши.
     - Кроме того времени, когда вы играете Джемиму в пьесе Бентсона.
     -  Спектакль приносит мне больше  денег за  день,  чем пошив охотничьей
куртки, которую благородный человек может носить десять лет.
     - Мы надеемся увидеть  Летицию  на слайдах,  когда  Отто закончит  свою
работу,-  сказала мать,  прервав жалобы своей дочери.- Я уверена, она хорошо
играет.
     - О, превосходно,- ответил  я,- поскольку вся игра заключается  в  том,
что надо спокойно стоять. И ни один из нас никогда не путает реплик, так как
реплик нет.
     - И все же это  прекрасная  романтическая  история,- сказала  Летиция.-
Когда я думаю о ней, мне становится радостно.
     - Она пересказывала нам содержание уже несколько раз,- сказала мать.
     - Мы стараемся быть бодрыми здесь, не падать духом,- нарушил  небольшую
паузу дядя.-  И когда мы заработаем достаточно денег, мы вернемся в Триглав,
восстановим  здоровье  и  снова  счастливо  заживем  в  горах  как свободные
Златороги.  А я,  хоть и  болен, но смогу  работать вместе со  своим братом,
который держит кузницу.
     Он тут же начал напевать песенку из известной оперы Козина:

     Там склоны, где долго можно блуждать,
     Там стремителен горный ручей,
     И каждая тропка рада позвать:
     Ну идем же, идем скорей.

     Все  подхватили припев,  даже Роза, которая  проглотила последние крохи
булочки и была поглощена свежестью и красотой  камчатой ткани, по которой ее
ручонки ползали как маленькие крабы.
     Обойдя стол, я сказал на ухо Летиции:
     - Я  вижу,  что  ты  не  расположена со мной беседовать,  поэтому ухожу
домой. Будь добра, проводи меня к выходу на нижней площадке.
     Дочь  взглянула на мать, и та кивнула головой, продолжая  петь. Летиция
встала, взяла огарок свечи величиной с ноготь и вышла на верхнюю площадку. Я
со всеми попрощался, взял ее за руку и мы пошли вниз.
     - Летиция, такая  работа не для тебя,- нежно  проговорил я.- Тебе  надо
уехать отсюда и найти интересную и более оплачиваемую работу.
     - Как  я могу оставить собственную семью?  Как ты мог сказать подобное?
Ты - эгоист. Правильно сказал о тебе Бони.
     - Я купил Розе булочку,  не так ли? Не будь все  время такой  колючей -
это ни  к чему не  приведет. Твой дядя  Жозе прекрасно  понимает это простое
правило.
     - Я  - не он. Я  не собираюсь льстить и подлизываться, если  это то, на
что ты рассчитываешь. Позволь сказать тебе, что я прогрессистка, как Отто со
своей женой, и я горжусь этим.
     Я держал ее за руку.
     -  Не  будь дурой.  Тебе  что -  мало  неприятностей? Новых  ищешь?  Ты
принесешь больше пользы своей семье, найдя лучшую работу.
     -  Они зависят от меня, а я - от них. Мы все заодно, и я горжусь  этим.
Было бы просто позорно оставить их.
     - Вы все спите вместе на полу?
     Она  ответила не сразу, отвела взгляд, чтобы я в  темноте не мог видеть
ее лицо.
     - Больше  негде спать, ты видел. На  днях один приятель обещал принести
нам кровать. Обняв ее за талию, я сказал:
     - Позволь мне предложить тебе кровать. Я не шучу, Летиция. Я не эгоист,
как  ты  считаешь.  Ты  очень  энергичная,  пылкая  девушка  и  заслуживаешь
большего.  Я уступлю  тебе  свою  кровать, а сам буду счастлив лечь на полу,
закутавшись в плед. Не возражай! Пожелай спокойной ночи своему дяде и пойдем
со мной.
     Она сопротивлялась, но я крепко держал ее, пока капля воска со свечи не
упала мне на жакет.
     - Ты тоже хочешь  воспользоваться случаем. Знаю я, чего ты добиваешься.
Я видела,  какие  взгляды ты бросал на Армиду, да и как ты ускользнул с этой
маленькой сучкой, так что не надо дурить, мастер Чироло!
     -  Я не могу  заставить тебя не говорить  плохо об  Армиде.  Это  ты из
ревности. Оставь ее. Я приглашаю тебя вполне должным образом.
     - Прекрасно, но ты  не получишь от меня того, что так легко получил  от
нее, и это мой должный ответ тебе.
     Потерев носом о ее волосы, которые издавали не слишком сладкий запах, я
сказал:
     -  Хорошо,  достаточно  об этом.  Я  всего лишь  предложил тебе удобную
кровать.  Небольшое удовольствие тебе  не повредило  бы.  Тебя ведь не ценят
здесь как следует,  им нужна  лишь  пара рабочих  рук. А  мы вдвоем могли бы
прекрасно  проводить  время, не  причиняя никому вреда.  Идем, не будь такой
застенчивой, я  тебя  не  обижу.  Между  прочим,  дорогая  Лети, ты ведь  не
девственница, правда?
     Она отвернулась, лицо ее снова оказалось в тени.
     - Позволь мне уйти.
     -  Останься  со  мной хотя бы сегодня. Ты будешь спать одна. Даю слово.
Скажи  мне, ты ведь не девственница? Все  еще глядя в сторону и краснея, она
ответила:
     - Только богатые девушки вроде Армиды могут позволить себе роскошь быть
нетронутой. Ра