водой,  Великий Гарино неистово орал. Языки пламени уже достигли аллеи,  где
росли глицинии.
     -  Славно  горит! -  сказал Кемперер, потирая руки.- Только сумасшедший
мог додуматься разводить огонь  внутри шатра.  Будем надеяться,  что они  не
скоро его погасят.
     Зола от  сгоревшего  шатра напоминала падающие  осенние листья. Горячий
пепел упал на плечо Ла Синглы, и она вскрикнула. Кемперер начал сбивать  его
с такой энергией, как будто тушил Везувий, пока его бедная жена с воплем  не
отшатнулась от него. Повернувшись ко мне и яростно жестикулируя, он сказал:
     - Вот был бы конец моим несчастьям,  кабы и она струйкой дыма  в небеса
ушла!
     Я  вместе  с  Портинари  и  некоторыми  другими актерами  отправился  в
ближайший винный погребок промочить горло. В темном углублении стоял бочонок
баварского пива.  Заказав  по  две кружки  на брата,  мы пожелали друг другу
доброго здоровья и погрузили губы в желанную пену.
     - Все ж таки пижон этот Поззи! - вздохнул Портинари, вытирая рот.
     - Почему мы работаем на него?
     - Нет, но чувство юмора у него  все-таки есть. Когда я впервые пришел в
театр и спросил у него, какой совет он мог бы дать начинающему актеру, то он
так ответил: "И в сорок лет смотри на светлую сторону жизни".
     - Хороший совет, я, пожалуй, буду ему следовать. Я вытащил из-за пазухи
спасенную из горящего шатра афишу, разложил ее на столе  и мы прочли  стихи,
помещенные под рисунком и исполненные черной краской:

     Фигуры теневые вас позабавят славно,
     Но также и подумать поглубже предлагают:
     Ведь скрытый Некто ими неявно управляет.
     С людьми различий нет у кукол в главном.
     Далекого Катая оставили просторы
     Они, чтоб показать вам Истину ясней:
     Вся ваша Жизнь - Игра, а Мир - Театр Теней,
     И вы в нем - подневольные Актеры.

     Мы оба зашлись от хохота.
     -  Теперь  все  ясно,-  сказал я, давясь от смеха,- не  пламя повинно в
пожаре, а эти зажигательные строки.
     - Спорим,  я придумаю  не  хуже этих до того, как ты  осушишь  кружку,-
заявил Портинари.
     - Ты недооцениваешь мои способности и мою любовь к баварскому!
     Я поднял  бокал и прильнул к нему губами, а мой дородный  друг скорчил,
напрягая интеллект,  такую страшную  рожу, что  я на  месте его музы  тут же
съежился бы и проявил полную  покорность. Когда я  поставил пустую кружку на
стол, он поднял руку, испустил вопль триумфа и начал декламировать:

     Свободы Воли нет. Иль есть, но так редка,
     Как Дармовое Пиво. И нас в том убеждает
     Работа Кукловода, чья крепкая рука
     Марионетками незримо управляет.
     Так что ж, мы куклы?! - Аналогия хрупка...

     - Точно! И конец: "Им не дано понять, что Участь их Мерзка!"
     - Нет, погоди, тут должны быть рифмы по схеме А, В, А, В, А, В. Так что
вот: Поскольку Люди Пьют и Отливают". Я выиграл, де Чироло, я выиграл!
     - Я признаю твою викторию, мой  сказочно обильный телом друг, и намерен
доказать  тебе,  что  дармовое  пиво   встречается  не  так  редко,  как  ты
полагаешь...

     Домой я шел, выбирая самые тенистые аллеи. Мне было о чем поразмыслить,
ибо в  пьесе Театра Теней Жизни, которую разыгрывали мы с Армидой, наметился
новый  сюжетный  поворот.  Древнезаветная  охота  потребует  от  меня   всей
серьезности.
     Я  завернул   в  свою   арку  на  улице  Резчиков-По-Дереву.   Из  тени
выскользнула  женская  фигура и оказалась Ла Синглой. Она опасалась, что  за
ней следят, и настояла, чтобы мы поднялись в мою комнату.
     -  Утром навешала лапши на уши, а  теперь что?  Каяться  пришла?  Тогда
придется тебе подождать - мне нужно вздремнуть.
     Она молча шла рядом.
     Закрыв  дверь, я оглядел Марию внимательно.  Обычное кокетство покинуло
ее. Выражение  лица трагическое, взгляд отрешенный, смуглые, узкие запястья,
увешанные  браслетами,  выражают  беспокойство.  Когда  я  попытался  к  ней
приблизиться,  эти прелестные ручки, бывшие  некогда  такими ласковыми, дали
мне решительный отпор.
     - Ты должен  быть мне только другом, Периан, если ты на такое способен.
Не  пользуйся моим  бедственным положением.  Я  потеряла тебя из виду, когда
начался  пожар,  и  с  тех пор  отчаянно  разыскиваю. Где ты был?  Ты должен
рассказать мне все, что мой  муж говорил в шатре. У него сильные подозрения?
Он установил за мной слежку?
     - Все, что он сказал,- секрет.
     Она настолько разволновалась, что подошла ко мне. Я взял ее за руку.
     - Периан, я в отчаянном положении.
     - Ты,  видимо,  замешана в  каком-то  крупном  деле, госпожа  Кемперер.
Иначе, почему ты так бледна, как будто играешь "Последнюю из Кантамасов". Ну
что ж, ты обратилась к человеку, который может прогнать твои тревоги.
     - Если бы  мне  это было нужно, не думаешь ли ты, что я обратилась бы к
любовнику побогаче,  который и в  постели хорош, и  не  так тщеславен? - Она
вдруг зажала рот  рукой.- Я не это имела в виду,  Периан. Это так - лапша на
уши. Ты - душка,  но сейчас  не время для проявления галантности.  Мне нужно
идти домой, иначе меня хватятся.
     - Итак, это богатый любовник, да? Она угрюмо взглянула на меня, сердито
сдвинув брови, и ничего не ответила.
     - Скажи мне, кто твой избранник?
     - Ой, пошел к черту. Почему я должна доверять тебе?
     - Тебе  нравится  читать мне  нотации.  Я  тоже  хочу кое  в  чем  тебя
просветить. Ты считаешь  меня тщеславным и беспринципным,  но  я, по крайней
мере, доверяю своим  друзьям. Это  просто необходимо делать, по крайней мере
до тех пор, пока они не подведут тебя. Лучше  уж временами бывать в дураках,
чем постоянно всех подозревать.
     - Ты несешь чепуху.
     Но моя небольшая  речь взбодрила меня и  восстановила веру в себя,  и я
повторил все, что сказал мне Кемперер, приукрасив самую малость.
     - Значит, он не  все  знает,- сказала Ла Сингла.  Она посмотрела мне  в
лицо.- И ты тоже, Периан. Прости, что я не сдержалась.
     - Конечно, Сингла.
     Я запечатлел поцелуй на ее губах, и она ушла.  Я сел на кровать, подпер
голову  руками  и  недоуменно  размышлял  о  женщинах,  о  себе  и обо  всем
человечестве.
     К закату,  когда  небо над  Дворцом  вице-епископа,  расположенного  на
высоком холме, побагровело, я пришел в себя от философских раздумий. Армида,
я, де Ламбант и Бедалар сидели  в респектабельном кафе, которое было нам  не
вполне  по карману, и мирно беседовали  за бутылкой славного вина. Портинари
тоже обещал быть,  но отец не мог обойтись без его помощи на маслобойне. Две
дуэньи, Йолария и Жетоне сидели  в  нише, отгороженной занавесками. Там  они
могли без помех обсудить цены на кружева, не доставая нас.
     Поскольку Портинари отсутствовал, пришлось мне рассказывать, как сгорел
шатер Великого Гарино. Я рассказал  эту  историю  так красочно,  что девушки
тряслись от смеха и очень жалели, что пропустили такое зрелище.
     - Чем  еще ты занимался после  того,  как  мы расстались  этим утром? -
спросила Армида.- Надеюсь, не только созерцанием пожара?
     - Всецело  отдался  репетициям.  Завтра  я  намерен  навестить сестру и
договориться о лошади для охоты. Я не подведу тебя.
     -  Очень  важно,  чтобы ты  должным образом  подготовился к охоте. Твой
шурин может тебе помочь в этом? - Она говорила таким же строгим тоном, как и
утром.
     - Волпато очень трудно застать дома. Я постараюсь. У меня  очень  много
дел. Мои одежды  требуют  пополнения.  Пока  я смотрел постановку  в  "Тенях
Небесных"  до  того, как  они  превратились  в дым,  я передумал,  и  у меня
появилось желание сыграть банкрота Фаланте.
     - Ты должен заниматься чем-нибудь одним. Не стоит разбрасываться.
     - Меня натолкнул на мысль батальный эпизод из "Карагога".  Я решил, что
буду играть Фаланте как солдата,  а не безвкусно одетого аптекаря. Получится
увязка с современностью  -  плачевное положение дел в Константинополе всегда
вызывает   смех.   И,   естественно,   герцог  Рагузский  получит   огромное
удовольствие.
     -  Лучше  будь   аптекарем,-  посоветовал  де  Ламбант.-   Ты  забавнее
смотришься целителем, чем воителем.
     - Как  солдат  я буду бесподобен. У меня есть военные сапоги,  огромный
деревянный  меч и  ножны  -  прекрасные  вещи.  Меч одевается  через плечо и
свисает до самой  земли.-  Я поднялся  и показал им, как это все  выглядит.-
Эффект потрясающий.  У  меня есть длинный, раздвоенный галстук, свисающий до
самого  пояса  в  стиле хорватских наемников.  Это  снаряжение  лучше  того,
которое Отто Бентсон готовит для Геральда.  Мне лишь не  хватает треуголки с
плюмажем. Анфас ее поля смотрятся как рога. Может, у тебя, Гай, такая есть?
     - Нет ни шляпы, не желания иметь ее.
     -  Тебе понравится мой костюм,  Армида, и клянусь,  ни  одна  битва  не
совершится без моего участия. Тени-куклы - не идут ни в какое сравнение! Все
мои суставы работают с великолепной гибкостью. Пред вами предстает галантный
кавалер  и бесстрашный воин. Он достает  меч, сделанный  в Толедо из лучшего
дерева, и сражает наповал  полсотни  турок! Быстро, грациозно  и жестоко! Но
без шляпы. Неимоверная храбрость, но без шляпы. Печальная история...
     -  "У того,  кто  любит  лишь  самого  себя,  соперников  не  бывает",-
процитировала Армида.
     Я был возмущен, налил себе еще вина.
     - Я не собой восхищался, а образом,  мной созданным! Игра приносит  мне
удовольствие. Поменяв одежду, я меняю свое внутреннее "я".
     -- Если существует это внутреннее "я". - сказала Бедалар.
     -- Его внутреннее "я" - это флюгер,- добавила Армида.
     -  Не  флюгер.  Внутреннее  "я"  в  потенции является  всем  и  каждым.
Многообразие  души!  Каждый  из нас  при удобном  случае  использовал бы все
возможности.  Смена настроения, характера,  смена парика,  изменение  самого
себя.- Я пропустил еще стаканчик вина, ощутив прилив красноречия и энергии.-
Старый,   молодой?  Очень  хорошо.  Богатый   или  бедный?  Юрист,  всадник,
вор-карманник,  монах,  мельник, нищий, дворянин, артист? Все, что  желаете.
Все  профессии,  звания, глупость  и мудрость  соседствуют рядом. Необходима
лишь соответствующая одежда, чтобы явить соответствующего героя. На короткое
время  он  войдет в меня  и будет жить моей жизнью, а я -  его. Каждый может
поступать так, если есть навык в этом деле. В этом и заключается единственно
возможная свобода.
     - Неужели твоя жизнь настолько  ужасна,  что ты в этом ищешь убежище? -
спросила Бедалар.
     Де  Ламбант явно скучал,  девушки, наоборот, были заинтересованы  моими
откровениями.
     -  Счастливые люди всегда  ищут "убежища", как ты  назвала это. Но  они
возвращаются  обогащенными.  Мне  довелось играть колдуна,  когда  последний
кусочек   пищи   необходимо   было   проглотить  к  определенному   мерцанию
определенной  звезды;  играл  такого  старого государственного деятеля,  что
после этого несколько недель  каждый мой сустав дергался и скрипел; и такого
злосчастного, неудачливого любовника, что плакал каждую ночь от жалости.
     Засмеявшись, Армида сказала:
     - Страшно подумать, каким несчастным ты будешь, • играя Фаланте.
     - Все, что я хочу сказать, персик мой ненаглядный,  это то, что, слегка
поправив  шляпу,  я могу явить миру образы как  глубочайшего падения, так  и
высочайших взлетов человеческой души. И что за дело до того,  что при этом в
тени останется моя собственная душа?
     - Ты никогда не пробовал воплотить образ скромного человека? - спросила
Армида.
     Общеизвестно, что плуты  и порочные люди ведут  суетливый образ  жизни.
Утро следующего дня принесло новые перспективы  и заботы. Через  час или два
во дворце Чабриззи должен был  начать работу  с заноскопом Отто Сентсон. Мне
необходимо  было идти туда после обеда и прогнать сцену с Петицией. С утра я
решил снова повидать Поззи Кемперера и убедить его, что Фаланте надо сделать
офицером.  Для  этого визита необходимо было  одеться соответственно.  Нужно
было навестить портного и узнать, подобрал ли он материал для моего сюртука.
Вечером я  пойду  к сестре. Она поможет подготовить мне все необходимое  для
охоты  в  Джурации. Существовала проблема еще и с лошадью.  У  Мандаро  была
лошадь  из породы невысоких  и коренастых,  но она,  как  и  ее хозяин, была
слишком религиозна для таких скачек.
     Возможно, у Кемперера удастся разжиться треуголкой с плюмажем?
     Позволив городским  петухам разбудить меня, я поднялся, натянул высокие
сапоги,  надел  тяжелый тюрбан, длинный  галстук,  нацепил  деревянный меч и
другие боевые доспехи. Когда я одевался, то напевал песенку:

     "Бывают времена,  когда  мы бросаем  вызов  тому,  Кто не  ценит  нашей
добродетели..."

     Я то  и дело поглядывал на улицу, где  уже суетились  длинные  утренние
тени. Носились подмастерья с едой и  питьем; в мастерские резчиков по дереву
завозили материал; прачки  были готовы к выполнению привычной работы; рыбаки
обменивались  гортанными выкриками. По аллее прогрохотала повозка молочника,
запряженная  быком  с  серебряными  колокольчиками  на  рогах. Быком  правил
человекоящер с ороговевшей кожей.
     Сквозь толпу, расталкивая всех локтями, пробирался военный.  Он вошел в
полосу солнечного света и случайно поймал мой взгляд, когда посмотрел вверх.
На голове у него была та самая треуголка с плюмажем, которая была так  нужна
мне. Он  пошел дальше. Я  мучался от зависти. Я  сижу в дешевой мансарде без
гроша  в кармане,  и только  любовь  и амбиции  возносят меня над несчастным
укладом жизни, к которому  волею судьбы я прикован. А вот у этого щеголя все
в порядке,  карманы, несомненно, набиты золотом и, конечно  же,  идет он  на
свидание  с  какой-нибудь  сладострастной дамочкой. Иначе  чего  здесь  надо
капитану кавалерии  в  такое время,  когда торговцы только-только  открывают
свои лавки?
     Тихой песней я подавил свое недовольство.  Одевшись наконец, я вышел на
улицу  и   купил  у  знакомого   булочника  пару  бутербродов   с  ломтиками
наперченного мяса. Жуя на  ходу,  через рынок прошел к разрушенной сводчатой
галерее Дворца Деспорта, где  как раз менялась ночная стража.  Переваливаясь
на костылях, по улице брел Жозе, дядя Летиции. Но он не заметил меня.
     У края  галереи, где расположилась цветочница с полной корзиной цветов,
я прислонился к колонне и закончил  завтрак. Солнце  согревало  меня, и было
приятно  наблюдать  за   энергичными   движениями  малайсийского  городского
караула. Я начал проникаться воинским духом.
     Два  мага  неподалеку  от меня  не  обращали на  происходящее  никакого
внимания. Они облюбовали грязную  нишу  и  что-то бормотали, склонившись над
большим  бронзовым шаром. Были  ли  обращены  их слова к нашему миру  или  к
иному, я мог только гадать. Двое испорченных босоногих мальчишек-ассистентов
возились рядом. В  тени под  тентом  из парусины жертвенный козел пялился на
чахлую сосенку, проросшую из трещины в каменной кладке.
     Лицо одного  из  магов было злобным и  глупым.  Он  повернулся  ко мне,
улыбнулся, если только  можно  было  назвать  улыбкой  эту  жабью гримасу, и
поманил меня пальцем.
     Я сделал вид, что не заметил этого жеста. Отступая назад, я натолкнулся
на  прохожего. Плечом он  ударил меня  в спину. Я настолько  проникся боевым
духом, что повернулся к нему и стал вытаскивать свой деревянный меч.
     Это  был  кавалерист,  которого  я  высмотрел  из  окна.  Я  узнал  его
треугольную шляпу с перьями и все остальное.
     Он  потянулся к рукоятке своего  меча, но когда разглядел мой, лицо его
смягчилось, и он поднял руку ладонью вперед.
     - Пощади меня! - сказал он.- Я не знаю, как отразить твое оружие.
     Я  не мог удержаться от смеха. Он был красив  собой, крепкого сложения,
стройный, не более чем на  два  года старше меня. Я не мог не завидовать его
закрученным каштановым усам, кончики которых были бескомпромиссно нафабрены.
Глаза были темные и влажные, я таким не доверяю. В них трудно прочесть мысли
их хозяина. Возможно, поэтому  я  поднес к  его  горлу острый  кончик своего
меча. Он не сделал ни одного движения, чтобы защитить себя.
     Во   время  этой  драматической  картины  я  прочел  всю  его  историю:
благородное семейство, своевольный мальчишка, снисходительный отец, женщины,
обеспеченная военная карьера,  хорошее  место за  столом, преданные  друзья,
конюшня  с крепкими  лошадьми,  отвага,  рыцарский  дух,  благородные  раны,
медали, продвижение по службе, богатая женитьба, связи при дворе,  будущее в
его руках. Не с деревянным мечом завоевывать такую судьбу. Я опустил меч.
     Несомненно, через десять лет парень станет рыхлым и толстым.
     Наша  живая картина была нарушена  жабоподобным магом. Длинное, грязное
одеяние  скрывало  его увечья.  Он  пополз к  нам  через мостовую и, вытянув
вперед руку, закричал:
     -   Остерегайтесь,  молодые  господа,  остерегайтесь!  Случайностей  не
бывает. Звезды формируют характер, характер определяет судьбу.
     Мы попятились от него, и он опять поднял  единственный  палец,  нацелив
его в наши подбородки.
     - Вы оба делите одну постель, сами того не подозревая. Это не сулит вам
ничего хорошего, несчастье грозит вам обоим. Что касается тебя,- он направил
на меня кошачий взгляд,- воды сомкнутся над твоей головой, если ты не будешь
плыть более уверенно, и Повелитель Мрака заберет тебя!
     Я  вложил  меч  в  ножны  и  побежал,  кавалерист  пустился  следом  и,
поравнявшись, крикнул мне:
     - Врет, старая рептилия. Больно мне нужен твой вшивый тюфяк.
     - Да и мне твои мандавошки ни к чему...
     За  первым  поворотом  мы  остановились  и  поглядели  друг  на  друга.
Удивительно, как он не потерял на бегу свою шляпу.
     Он снова улыбнулся, обнажая ряд белых зубов, ровных, как у актера.
     - Я никогда не обращаю внимания на слова проституток и прорицателей. За
словами кроется огромный  мир, о котором  они ничего не знают.  Я -  капитан
Джон  Пелегрино  из  тяжелой  кавалерии Тускади,  "паршивая  овца" рода  св.
Лазионио из Дакки. И должен сказать, что я наблюдал за тобой.
     -  Я -  актер. Зовут меня Периан де  Чироло, последний отпрыск великого
ученого рода, не стремящийся стать ученым. Я солдат лишь в гриме.
     -  Профессиональный военный это  легко заметит... Но штатских ты можешь
ввести в заблуждение.
     - Что ж, мы оба паршивые овцы в своих семьях. Еще мы схожи в том, что я
ничего  не знаю о семействе Лазионио - как  и ты о  де Чироло. Что заставило
тебя  наблюдать за мной?  Мне, например, нравится твой великолепный  колпак.
Чему можно завидовать во мне?
     После этих слов он потупил взор и впал  в меланхолию. Затем он медленно
двинулся вперед, глядя себе под ноги. Когда я пошел рядом с ним, он сказал:
     - Я  в  общем-то завидую твоей способности великолепно уживаться в этом
мире. Как беззаботно ты шел вдоль аркады, подкреплялся и наслаждался жизнью.
Для  меня  -  это  день  рокового   решения,  а  предзнаменования  абсолютно
безрадостные.
     Мне вдруг пришло в голову, что,  может  быть, он думает уступить лишнюю
лошадь  и ищет  подходящего клиента; и  я тут  же представил, как уговариваю
своего  отца поставить ее в пустой двор, и что Беполо ухаживает  за ней и по
сходной  цене  покупает  для  нее  сено,  а  друзья и  Армида  видят, как  я
запрыгиваю в седло, улыбаются и машут мне руками.
     -  Если  верить  предсказателям,  каждый  день является  днем  принятия
решений.
     Взгляд у него был комический и отчаянный, он ударил себя в грудь.
     - Позволь  мне  заявить,  что  я  всегда  смеялся  над всякими женскими
штучками, а тут впервые влюбился. Схвачен за глотку любовью.
     Издав смешок, я сказал:
     - Успокойся, капитан. Неужто мое раскованное поведение так легко  ввело
тебя в заблуждение? Я влюбляюсь каждый день. Женщины так красивы и так милы,
что  иначе  с ними просто нельзя. Я готовлюсь к женитьбе  на самой красивой,
самой приятной и, черт побери, самой дорогостоящей из в