ками, чтобы только затащить
тебя в свою постель?
     Бонихатч оскалился  и поднял  кулак. Я опустил  поводья  и  изготовился
отразить удар.
     - Ну, давай, покоритель дешевок!
     - Что ты возомнил о себе, петух в седле?!
     - От кого теперь брызжет завистью? Он подавил гнев и неожиданно опустил
руки. Повернувшись ко мне боком, пнул кучу мусора.
     - Я  не собираюсь ссориться, де Чироло,  просто меня  тошнит от того, с
каким видом ты  восседаешь  на  этом  животном. Скоро в  Малайсии  ожидаются
перемены, и те, кто  ходит на работу босиком, посчитаются с теми, кто  вовсе
не работает.
     -  Об этом говорится  уже  тысячу лет. Я не принадлежу ни к  тем,  ни к
другим, и оставь меня в покое, Бонихатч. У меня своих забот полно.
     Повернувшись ко  мне,  он, поглаживая  бакенбарды,  заговорил  мягко  и
вкрадчиво:
     - Тебя так же угнетают и эксплуатируют, как и всех нас. Присоединяйся к
нам и свергнем всех угнетателей.
     - Тебе еще не надоело попугайничать вслед за Отто?
     -  Не  будем  переходить  на  личности.  Просто подумай  о  свободе,  о
переменах, о равенстве.
     - Всего этого я добьюсь для себя гораздо успешнее, чем толпа оборванных
подмастерьев.
     - Ладно.
     Он  презрительно глянул  на меня. Его  широкое  лицо потемнело.  Сзади,
самодовольно ухмыляясь, подошел Солли.
     - Я наслышан о твоей идее равенства, де Чироло! Ты думаешь жениться  на
Армиде Гойтола и до конца своих дней  быть комнатной  собачкой.  Хорошенькую
жизнь  ты себе  придумал. Но она никогда не  выйдет  за  тебя -  она тебя не
хочет. А если и захочет, ее старпер-папаша никогда этого не допустит.
     - Через  несколько недель, Бонихатч, я  брошу  эти слова в твою угрюмую
харю!  И  тогда  тебе придется  очень  постараться,  чтобы найти  себе  хоть
какую-нибудь работенку.
     Насупив брови, он твердо сказал:
     - Ты не знаешь, кто твой истинный друг.
     Повернувшись  на  каблуках, я увел Каприччио  в  конюшню.  Нужно было в
последний  раз переодеться  в форму  генерала  Геральда.  В последний  раз я
должен был позировать перед волшебными линзами заноскопа Бентсона.
     "Счастливая  трагедия  принца  Мендикулы"  была  завершена.  Надо  была
переделать лишь три или четыре сцены. А  Бентсон все еще никому не показывал
конечный результат.
     Я уже  пронзил  мечом  (конечно,  ударил  мимо)  нелепого  Мендикулу  в
исполнении Бонихатча. Он нелепо умирает. Леди Джемима, в исполнении Летиции,
принимает смертельную дозу снадобья и целых пять минут мучительно умирает на
своей кушетке. Армидина Патриция долго плачет у драпированного парапета, а я
долго стою с выражением триумфа на лице  и с красной краской на лезвии меча.
Осталось    повторить    несколько     сцен,    которые    Бентсон    считал
неудовлетворительными.
     Первым  мы  повторили  эпизод зарождения  предательства, когда  Геральд
бросает страстный  взгляд на Патрицию,  в то время как Мендикула  смотрит  в
сторону. Мне  это  было нетрудно. Даже  наоборот.  Пяти  минут  вожделенного
взгляда на прелестную грудь мне было явно недостаточно.
     Позже, в перерыве, я сказал Армиде:
     -  Не  терпится  посмотреть  полную картину. Почему  Отто держит  все в
тайне?
     - Мне он этого не объяснял.
     - У нас будет такой успех! На тебя будет такой спрос, что тебе придется
стать  актрисой, тогда  никто  из твоей семьи  не  станет возражать,  если я
женюсь на тебе.
     Мы сидели в тени на некотором удалении от других.
     - Генерал Геральд, мне  нравится  ваше общество, но я уже  дома играю в
живых сценах. Я бы никогда не стала профессиональной актрисой.
     - Даже после игры в трагедии?
     -  Для  меня это унизительно. Прошу, не  раздражай  меня,  Перри.-  Она
отвернулась.
     - Тебе не  нужно  унижать себя. Я сам поднимусь до... Но  что плохого в
профессии актрисы? Талантливая Ла Сингла из очень хорошей семьи.
     - Отец говорит,  что она из крестьян, и в ранней юности ее обесчестили.
Я засмеялся.
     - У нее легендарное происхождение, и она предпочла стать известной, чем
быть затворницей в затхлом особняке.
     - Счастливы те, кто может выбирать.- Ее лицо стало очень печальным, и я
прошептал ей на ухо:
     - Сделай и ты свой выбор. Улизнем, когда  все кончится,  и вновь отыщем
во дворце заросшую папоротником часовню. В ответ она холодно улыбнулась.
     - Мне  надо ехать домой, чтобы все подготовить  для поездки  за  город.
Нужно все продумать заранее. Мы встретимся в Джурации.
     Армида посмотрела на меня,  задрав прелестный  носик и приоткрыв пухлые
губы, похожие на спелые вишенки. Это вызывало во  мне бурю желаний. Так было
всегда, когда  я  встречал  взгляд  ее  темно-золотистых  глаз.  Они  больше
походили на  глаза львицы, чем  на глаза  человека. Я  лишь  чувствовал, что
встреча с ней где бы то ни было - самое чудесное, что есть в мире.
     Мы репетировали  все  утро и, наконец,  подошли  к  финальной сцене,  в
которой  Мендикула застает  свою жену с генералом в розовом  саду.  Здоровяк
Солли, Рино,  Бонихатч и Отто под руководством Флоры втащили  в  розовый сад
Чабриззи  заноскоп.  Мы  заняли  свои   места.  Бентсон  зарядил  аппарат  и
отрегулировал[ ]объектив.
     Мы  стояли  перед заноскопом в  течение  пяти  минут. У  Мендикулы  был
потерянный,  но все еще  вызывающий вид.  Патриция  и  я  стояли  рядом. Она
надменно смотрела на своего принца, я же скучающе уставился в небо. |
     -  Великолепно! -  громко сказал Бентсон и захлопнул крышку объектива.-
Мы завершили свой  великий труд.  И  у меня  есть  хорошие  новости. Гойтола
считает необходимым,  чтобы  мы показали эту  маленькую трагедию на  свадьбе
Орини и де Ламбант.
     - До или после того,  как  мы представим комедию "Фабио и  Албриззи"? -
спросил я.
     - Увидишь,  Периан, все будет  хорошо,- Бентсон  кивал  мне и улыбался,
обнажая желтые остатки зубов.
     - Наша комедия должна быть первой. Она уже запланирована на второй день
праздника. "Мендикулу" необходимо поставить в последний день, если, конечно,
его злободневность такова, что публика не захочет смотреть ничего другого.
     - Насчет этого я ничего не знаю. Я не отвечаю за планы. Я ни за  что не
отвечаю. Я всего лишь маленький человек, который должен подчиняться.
     - Но  существует ведь определенный порядок.  Пока  подмастерья  убирали
заноскоп, Бентсон и его жена отвели меня в сторону.
     - Уважаемый Периан,  мы не  чиним  препятствий твоему успеху. Помоги же
чем можешь и нашему. Это все, что мы просим. И это вполне разумно. Если наше
представление будет иметь успех, мы сможем заняться чем-то более полезным.
     - Я никому не препятствую, Отто.
     - Возможно,  и  нет, но ты слишком узко мыслишь - только о  собственном
интересе.
     У  его жены Флоры были  одутловатые щеки, но еще более  обвисшими  были
грудь и ягодицы. Она сказала мне:
     -  Периан, мы хотели бы видеть тебя сторонником нашего дела, так как ты
пользуешься большой популярностью среди молодежи Малайсии.- Она улыбнулась и
одновременно  оглянулась  по  сторонам,  чтобы убедиться,  что  ее  никто не
подслушивает. - Те, кому принадлежит в государстве власть, не хотят делиться
ни с  кем, ее нужно взять  у них силой. Для того, чтобы произошла революция,
необходимо  подготовить  почву.  Мы  уже старые  с  мужем, но  мы  неуклонно
проводим подготовительную работу. Мы не можем выпустить из виду "Мендикулу".
Пьеса должна послужить доброму делу. Оставь свою гордыню и помоги нам, как и
мы помогаем тебе.
     Впервые Флора  Бентсон одарила  меня такой длинной речью. Мне пришло  в
голову,  что власть имущие  отличаются вежливостью и  жизнелюбием, тогда как
жаждущие  изменений,  подобно Бонихатчу,  всегда недовольны, грубы  и  любым
путем  вызывают   беспорядки.  Порицая  мою  гордыню,   она   выдавала  свою
собственную, скрытую.
     -  Все это хорошо,- сказал  я.- Но в  этой  глупой истории о поруганной
любви зрители  не почувствуют подлинного  искусства.  Единственной ценностью
"Мендикулы" является новый способ постановки. Как он может послужить  добрым
делам?
     - Именно  МЕТОД здесь важнее всего,- ответил  Бентсон.-  Выслушай меня:
если мы  добьемся, что принцип  меркуризации  будет  дозволен, многое  можно
сделать.  Все заключается  в меркуризации.  В эту  страну нововведения нужно
протаскивать осторожно,  потихоньку.  И если Совет не запретит меркуризацию,
мы сможем использовать это изобретение для социальных целей.
     - Вы настоящий заговорщик, Отто. Не выйдет из этого ничего хорошего.
     Я не мог  отделаться от  этой  пары, а  в это  время Армида  садилась в
карету.  Она  помахала  мне на  прощанье, и  я  заметил, как  обнажилась  ее
хорошенькая лодыжка,  когда  она поднималась на ступеньку  кареты. Дуэнья  с
кислым выражением лица последовала за ней.
     -  Ты  уже  знаешь, как летают  мои  воздушные шары,-  сказал Бентсон.-
Представь  себе  модифицированный заноскоп, установленный на воздушном шаре.
Мы сможем получить точную  карту местности под нами. И если  турецкая  армия
вновь окажется у стен  нашего города, мы сможем заснять диспозицию вражеских
войск. Подумай, какие это дает преимущества в военном отношении!
     - И это касается не только турецкой армии,- продолжила Флора. Она взяла
меня  за  руку.-  Наши худшие враги находятся внутри этих стен. С воздушного
шара  мы  сможем  тайно  меркуризировать  площадь  Феттер, дворец  Ренардо и
лабиринты епископского дворца. И  тогда с помощью этого средства мы раскроем
сокрытые   тайны  этих  дьявольских  мест.  Мы  даем  мощное   оружие  нашим
революционным советам.
     - Меркуризация - это ОРУЖИЕ,- сказал Бентсон.
     - Будьте осторожны в разговоре  с Мастером Перианом, ведь у него теперь
свой  выезд,-  сказал  подошедший  Бонихатч.-  Он  сам надеется впрыгнуть  в
привилегированное ложе, и тогда все,  что мы ему говорим здесь,  может стать
темой легкой застольной беседы.
     Мгновенно вспыхнув, я повернулся к нему, но старик сдержал нас обоих.
     - Попридержи язык, Бони. Между нами не должно быть вражды. Но прими это
как предупреждение, Периан.  Будь благоразумен.  Только  благоразумие спасет
нас.- Он кивнул мне и вышел. За ним последовала его жена.
     - Ты ищешь неприятностей, не так ли? - спросил я у Бонихатча.
     Он отрицательно покачал головой.
     - Я согласен  с Отто и Флорой. Я хочу, чтобы ты  избрал верный путь. Ты
такая же жертва системы, как я или он.
     - Я собираюсь стать одним из победителей.
     Я  оставил  его  и  направился к  конюшням,  чтобы  забрать  Каприччио.
Настроение было безнадежно испорчено. Как весело начиналась вся эта затея  с
"Мендикулой" и как скверно завершилась. А Армида могла бы и подождать меня.
     - О,  Боже,  страсть  к реформам лишает душу всякой радости,-  негромко
сказал я самому себе.
     В дальнем затемненном углу, за жующим  сено Каприччио,  стояла Летиция.
Она улыбнулась и, протянув руки, подошла ко мне.
     Я взял  ее за  руку, намереваясь держаться с ней  вежливо,  но холодно,
хотя не мог не видеть ее улыбки.
     - Итак, Летиция, пьеса закончена.  Тебе придется  возвращаться  к своим
рубашкам и скатертям. Я  же сыт по  горло жизнью низов и  отправляюсь в горы
охотиться на кинжалозубов и других страшных древнезаветных чудищ.
     Она вырвала  свою руку из моей и опустила голову,  чтобы скрыть залитое
краской лицо.
     - Так я веду низкий образ жизни? Ты так обо мне думаешь...
     - Черт, я не это имел в виду. Ну и ранимый вы народ!
     -  Вот  именно,  народ! - Все еще в  густой краске,  она  повернулась и
твердо,  почти  высокомерно  посмотрела  на меня.-  Верно, Периан, мне нечем
особо гордиться. Но мне захотелось подождать здесь, вдалеке от других, чтобы
сказать тебе "до свидания", потому что  мы больше не  увидимся. Хочу сказать
тебе - не обращай внимания на болтовню Солли, ты прекрасно смотришься верхом
на коне.
     -  Ах, Летиция,  ты  относишься  ко мне  лучше, чем  я того заслуживаю.
Временами  я действительно  похож на  орнигуана.  Она  рассмеялась  весело и
свободно.
     - Я никогда не ездила верхом, и не знаю, придется ли когда-нибудь.
     - Как-нибудь я  покатаю тебя на Каприччио.  Он слегка хромает, но очень
славное животное.  Правда, Капри,  старый дружище? А  теперь мне  пора.  Мне
нужно забрать еще пару ботинок из-под залога.
     Она взяла мерина за уздечку и пытливо посмотрела на меня.
     -  Для  меня,  Перри,  было огромным удовольствием работать  с тобой  в
пьесе. Ты первый актер, с  которым я разговаривала,  я имею  в виду - просто
так, а не по  делу.  Мы  ведь  шили  костюмы для  актеров университета.  Мне
нравится такой образ жизни.
     - Одним он нравится, другие его презирают.
     - Но для меня это выход, и я бы смогла больше помогать своей семье, чем
теперь...  Ты  сам  это  говорил.  Ты...  как  ты  думаешь,  смогу  я  стать
профессиональной  актрисой? Я знаю,- она поспешила проговорить, как бы боясь
моего ответа,- ты скажешь, что у меня должен быть талант, и конечно,  мне не
хватает красоты. Я и не думаю, что когда-либо снова стану леди Джемимой, но,
может  быть, я смогу играть комедийные роли. Как ты считаешь?  Есть надежда,
что меня возьмет маэстро Кемперер?
     Я вновь взял ее тонкую руку. Мы стояли, почти прислонясь к боку лошади,
и глядели друг на друга.
     - Это очень тяжелая жизнь, особенно для девушки.
     - Именно к такой жизни я и привыкла.
     - Если ты настроена серьезно,  я могу замолвить за  тебя словечко, хотя
сейчас я не в лучших отношениях с Кемперером.
     - Не говори только о моей просьбе Армиде.
     - Я никому не скажу, глупышка,  и Армиде - в особенности, если уж на то
пошло. Но что скажет твой дядюшка Жозе, когда узнает?
     Летиция опустила ресницы.
     - Он меня отпустит, если мы с мамой проявим твердость. Я хочу вырваться
из дома еще и из-за него.
     Я обнял ее, она уткнулась мне в грудь головой.
     - Летиция, в тебе столько всего намешано.
     -  Не больше, чем в  тебе,- ответила она с  каким-то новым порывом. Она
сверкнула на меня голубыми глазами и робко улыбнулась.
     - Периан, ты занимаешься любовью с каждой девушкой, с которой играешь в
пьесах?
     - Почему ты так считаешь? Она обхватила мою шею:
     - Это меня немного возбуждает. Прижав ее теснее, я сказал:
     -  А я-то  думал, Летти,  что  ты  хочешь  быть  исключением из  общего
правила.
     Ее волосы все еще пахли чердаком, хотя она обсыпала их изрядной порцией
дешевой  пудры. Я прижался щекой к ее лицу  и одновременно просунул руку под
лифчик, обхватив теплую, маленькую грудь.
     - Поехали  на  Каприччио  ко  мне  домой,  вместе  отметим  прощание  с
генералом  Геральдом  и  леди  Джемимой.  Пусть  они  за  запертыми  дверями
проделают то, что только имитировали перед заноскопом.
     Как бы поддерживая меня, конь зашевелился. Я начал целовать Летицию, но
она отвернула лицо и сказала.
     - Хорошо, если  бы  ты уговорил маэстро Кемперера посмотреть  "Трагедию
Мендикулы". Может, ему понравится мое исполнение.
     - О, уверен, дорогая, ты ему понравишься в  любой роли. Но это позже...
А пока не теряй времени, будь активнее. Опусти свою изящную  руку вот сюда и
ощути, как ты на меня действуешь, и какой пылающий факел будет освещать тебе
путь в постель...
     Мои пальцы нащупали  влажную  бухточку, в которой только  и  можно было
остудить  пыл   моего  факела.  Летиция   порывисто  дышала,  облизывая   от
возбуждения губы. Тело ее податливо извивалось.  Я нежно  захватил губами ее
язык,  а свой просунул  ей между зубов. От  этого она пришла  в  совершенный
восторг, и все ее тело сотрясли конвульсии. Моя плоть  невольно откликнулась
такими  же  сладостными спазмами.  Тяжело  дыша,  с ослабшими  коленками, мы
стояли в полумраке конюшни, опершись на бок Каприччио.
     - О-о... о-о... о-о... Перри...
     - О, Летти! - проговорил я со стоном. Мне было хорошо, чего нельзя было
сказать  о   состоянии  некоторых  частей  моей  одежды.  Меня  била  дрожь.
Прислонившись  к деревянной  стенке постройки, я  сказал:  -  Как  быстро ты
заводишься, Летти. Идем ко мне и продолжим, только растягивая удовольствие.
     Она обтянула платье, давясь от смеха и пряча от меня лицо.
     - Мне так стыдно! - Она снова засмеялась.- Как видишь, я могу доставить
удовольствие не хуже любой девушки из родовитой семьи. Я хочу, чтобы ты взял
меня неистово во всей моей красе, как будто я в самом деле леди Джемима!
     Она рванулась ко мне. Лицо ее горело от вожделения.
     - Перри, я вся твоя. Могу я довериться тебе? О, я в отчаянии - если  бы
я только могла сказать тебе...
     - Верь мне, ты так красноречива. Во  дворе я услышал какой-то  шум. Она
снова обвила мою шею.
     -  Это ты, ты  делаешь меня такой развязной и  бесстыдной! О, Перри, ты
поможешь мне стать актрисой? Ты же обещал мне.
     - Поговорим об этом позже.
     Снаружи я  снова  услышал голоса.  Не  застегивая  рубашку,  я  поискал
глазами  хоть  какое-нибудь  оружие.  Рядом стояли грабли.  Только  я  успел
схватить их, как в дверь ударили, и она распахнулась.
     Летиция вскрикнула и нырнула за мою спину.
     Это был Бонихатч. Сжав челюсти, он угрожающе размахивал дубинкой. С ним
был Солли, вооруженный подобным же образом. За ними стояли Отто, Флора и еще
двое подмастерьев. Все злобно вглядывались в полумрак.
     -  На  этот раз  ты  попался,  трус несчастный,-  проговорил Бонихатч.-
Теперь уж я тебя проучу. От тебя и мокрого места не останется.
     - Да уж, врежем мы тебе,- добавил Солли.
     -  Летиция,  выходи! -  крикнул Бонихатч. Она не двинулась  с  места. Я
смотрел на них и оценивал свои шансы. Четверо. Да еще два подмастерья.
     -  Негодяй! -  заорал Бентсон.- Ты  воспользовался  доверчивостью  этой
молодой девушки, которую я, по просьбе ее дяди, должен оберегать  как зеницу
ока.- Он подтолкнул Бонихатча вперед.
     -  С тобой все в  порядке,  Летиция?  Мы не  опоздали? - раздался голос
Флоры.
     - Я в полной безопасности,- еле слышно ответила Летиция.- Позвольте нам
уйти.
     Как  только она  это сказала,  я прыгнул вперед, действуя граблями  как
копьем, ударил  Бонихатча в грудь. Затем, бросив грабли, я молниеносно нанес
Солли удар в челюсть кулаком. Воспользовавшись замешательством, я  развернул
лошадь  и с  поразительной ловкостью,  будто занимался  этим  не  один  год,
вскочил в седло. Пришпорил конягу, и мы рванулись вперед.
     Нападавшие с криками отскочили. Солли отбросило, и он ударился о столб.
Бентсон все еще  махал дубинкой. Мне  удалось свалить  его боковым  ударом в
голову. Изрыгая проклятия, он  врезался в рыхлые телеса своей жены.  Она же,
запутавшись  в грязных юбках, рухнула на  подмастерьев и немалым своим весом
подмяла их под себя.
     Мы  выскочили  во двор. Я испустил вопль  радости  и возбуждения.  Мимо
загруженной тележки, мимо заноскопа.  Слуги Чабриззи рассеяны.  Направив  на
рысях коня к воротам, я оглянулся назад. Четверо лежали в одной куче, только
руки-ноги  торчали. Бонихатч и  Солли  начинали  уже  шевелиться. А  Летиция
стояла и ободряюще махала мне рукой. Я хотел сделать то же самое, но чуть не
выпал из седла. Я представлял, как она в душе восхищается мной.
     По улице  Резчиков-По-Дереву  я добрался  до  своего  дома.  Поставив в
стойло   Каприччио,   я  выпил  так  необходимый  мне  стакан,  вина.  Пульс
выровнялся.
     Когда я взбирался по деревянным ступенькам, я почувствовал  запах серы,
но не придал  этому значения. Мои мысли были сосредоточены на всем хорошем в
прошлом и в будущем. Причин для уныния не было. Оставалось собрать вещички и
отправляться на охоту в Джурацию.
     Вот и верхняя площадка. Я отворил дверь своей комнатушки. Внезапно ожил
мой амулет и змейкой соскользнул с  руки. Я успел подхватить его на лету, но
он извиваясь выскользнул из пальцев и беззвучно упал в траву.
     Сквозь легкую  дымку  тумана я  разглядел  шестерых.  Они угрюмо стояли
среди  повален