мкнувшись  в  себе.  Я  наблюдал  за  окружающим  миром  и  думал  о   его
целесообразности, о благоразумии людей, которые постоянно чем-то заняты. Они
гуляли,  трудились  или  просто плевали  с парапета моста в воду -  как  это
делали двое  черномазых, чтобы развлечь своего ребенка. Опершись  на дверной
косяк, некий бродяга крутил за динарии фонограф. Когда мы проходили мимо, он
снял шляпу, иронично приветствуя Ла Синглу.
     - У тебя какие-то странные друзья,- заметил я.
     -  Этот человек  всегда приходит на  мои выступления. Сейчас он  просто
оборванец, без гроша в кармане, но однажды он  объяснился мне в любви такими
прекрасными и глубоко прочувствованными словами, каких я никогда не слышала.
     - Ты ответила ему взаимностью?
     - Бедняга, не смог распорядиться ни  своим наследством, ни чувствами. У
него  было солидное состояние. Теперь он  на бобах. Как ты видишь, он бродит
по улице и крутит фонограф. Говорят, поставляет мальчиков для извращенцев, а
его блистательные родители покоятся в мраморной гробнице  на  берегу  канала
Савуарди.
     -  Если бы мне пришлось выбирать - играть на  фонографе или покоиться в
мраморной могиле,  я бы поступил как  он. У его  знатных родителей  скверное
дело.
     Она устало поглядела на меня:
     - Не забывай, что я наизусть  знаю все комедии, откуда ты черпаешь свои
шутки.
     -  Вот уж не могу поверить - говорят, что ты часто забываешь свои слова
на сцене.
     -  Периан, дорогой, мы  с тобой одного возраста и  родились  под  одним
знаком, и  все же  мой слегка  больший  жизненный  опыт позволяет дать  тебе
несколько советов. Нужно относиться к делам серьезно. Испытай страдание и ты
поймешь страдания других людей.
     Мы были почти у ее дома. Я замедлил шаг и скороговоркой ответил:
     - Что, я должен разрыдаться прежде, чем ты  поверишь в мои страдания? У
меня есть девушка, которая  значит для меня все, и я хочу быть верным  ей, а
искусительницы,  вроде тебя, этому  препятствуют.  Ты принимаешь раскованную
манеру  поведения  за  легковесный   характер.  Здесь,   внутри,  достаточно
страданий, чтобы рассмешить  даже сову,-  и я,  ударив  себя  в  грудь,  сам
рассмеялся, подумав, что сказанное мной очень близко к истине.
     Купающийся  в  ароматах Цветочного  квартала дом Кемперера  был окружен
специфической мягкой аурой, характерной для улиц с зажиточным населением. Во
дворе все было как обычно - рвущиеся с цепи, рычащие псы,  сломанные кареты,
меланхолический  Альберт в  своей клетке и  множество  ожидавшего  аудиенции
Кемперера народа. Редким был тот день, когда во дворе Кемперера не толпились
просители, которых, в свою  очередь, тоже осаждали с  просьбой  о  милостыне
вконец разорившиеся актеры,  антрепренеры и просто нищие. Поззи Кемперер был
в своем роде влиятельным лицом.
     Сегодня у  слоняющихся  по  двору бездельников  были  какие-то особенно
отвратительные рожи. Ла Сингла смотрела на них с ужасом.
     В  большой  комнате  стол был  отодвинут  в  сторону, чтобы дать  место
толпящемуся   народу.  Сразу  можно   было   сказать,  что  готовится  новая
постановка: дом был превращен  в склад. Вещей было много, а порядка мало. Во
всех комнатах  и коридорах  валялись декорации  и костюмы, которые, по мысли
Кемперера, могли пригодиться в новом спектакле. Несколько комнат были забиты
актерами и бедными  родственниками. Поззи обладал добрым, хотя и вспыльчивым
нравом, но хозяином был никудышным. Поэтому гости постоянно менялись: одни с
лестью на устах приходили, другие с угрозами уходили.
     Центром и  истоком  всей  деятельности был Поззи  Кемперер, суетливый и
неугомонный. Он жестикулировал, рычал, как пес,
     расхаживал  с важным видом в  сбившемся  парике,  комнатных туфлях и  ж
идете. Он  извергал  потоки  слов и брызгал слюной.  Он выглядел забавным и,
вместе с тем, опасным для окружающих.
     Когда  мы вошли в дом, он давал представление с  самим  собой в главной
роли.  Увидев Ла Синглу,  он сделал  небольшую  паузу и  метнул на нее такой
взгляд, от  которого  застыла  бы  кровь  даже  у кинжалозуба,  затем  снова
запрыгал  вокруг  тощего  незнакомца,  одетого   в  длинный  плащ.  Рядом  с
незнакомцем  стоял  человекоя-щер,  держа на  привязи  двух красивых  черных
пантер.
     Изможденный странник загробным голосом твердил одно и то же:
     - Эти животные действительно привезены из далекого Востока.
     -  Уходи, говорю тебе, забери  этих тварей обратно на  Восток! - визжал
Кемперер.
     - Сир, они выросли в орхидейных лесах Бамбулы.
     - Запрячь их  в  свою Бамбулу  снова или  куда хочешь, только  убери их
отсюда! Отведи их в  зверинец у Западных  Ворот. Там берут всех, у кого есть
шерсть  на теле, даже самых шелудивых. Только убери их поскорее, пока ими не
провонял  весь  дом,  и пока они  не сожрали  моих актеров.  Они голодные  -
посмотри, как они облизываются и зыркают по сторонам! Вон! Вон!
     От скуки  или от запора звери начали зевать, высовывая  длинные  языки.
Странник снова заговорил заунывным голосом:
     - Сир, я поставляю зверей царствующим дворам всего мира - от Сиракуз на
юге  до Мальме на ужасном севере. И там  с радостью принимают гораздо худших
животных - не таких чистеньких  и  смышленых,  как эти  две  кошечки. Я смею
заверить  вас,  что  животные  придают  живость  любому  представлению.  Это
истинная правда, сир, и слова мои идут из глубины моего сердца.
     - Да хоть из глубины твоих сапог, мне это безразлично! Убирайся! Мне не
нужны львы для представления! Чтобы  они мне декорации обмочили? Да никогда!
Вон!
     Он подозвал  одного из  помощников, тот приблизился и стал  производить
движения руками. Слегка заинтересовавшись, одна из пантер несколько подалась
вперед  - Кемперер, взывая о  помощи,  упал назад, прямо на руки  Ла Синглы,
которая тоже закричала. Ее крик был намного громче и мелодичней.
     Костлявый   человек  повернулся,   кивнул   своему   помощнику  и   они
торжественно  удалились.   Пантеры  последовали  за  ними,  как  собаки.  Их
прохождение через двор сопровождалось криками ужаса  нищих, воплями Альберта
и яростным лаем собак.
     За  всем  происходившим наблюдали несколько моих  друзей, среди которых
был Портинари. Я  подошел  к нему и похлопал по плечу. Де  Ламбанта здесь не
было.
     - Ты один под пышным небом,- процитировал я.
     -  Оставь  реплики из  "Албризи",  де  Чироло,- заявил Портинари.-  Его
светлость объявил, что вначале, в качестве пролога, мы дадим "Духовидцев", а
уж  потом  перейдем  к "Албризи".  И  поскольку  мы  уже все  подзабыли, нам
предложено оставить "Албризи" и пробежаться по тексту этой бредятины.
     Я схватился за голову.
     - Да  он  плутишка, наш  Кемперер! Последний  раз,  когда  "Духовидцев"
освистали, он клялся, что завязал с ними навсегда.
     - Но представление будет дано  на свадьбе. Де  Ламбант говорит, что там
будет присутствовать  находящийся у  нас с  визитом герцог Рагузский. Пролог
даст возможность гостям занять места перед началом основного представления.
     - Верно. И на свадьбах требования не столь строгие.
     - Мне нравится моя маленькая роль первого поклонника.
     -  О  да, я помню.- Я  в  самом деле помнил  об этом  и был  благодарен
Портинари  за  его любовь  к небольшим  ролям.-  Моя  роль  обанкротившегося
Фаланте тоже очень короткая...
     В этот момент  подошел сам Кемперер, все еще  с Ла Синглой, повисшей на
его тощей шее. Он услышал мою фразу.
     -  Ах, Периан,  Периан,  мой  юный  друг,  ты  просто  не  знаешь,  как
восхитителен  и  прекрасен ты в роли Фаланте,  этого  старого аптекаря.-  Он
похлопал меня по  спине и засмеялся, брызгая  слюной.-  Особенно,  когда  ты
жонглируешь деревянными ложками, думая, что они  из серебра, и кричишь: "Эй,
один  лишь  этот столовый набор  из серебра это целое состояние - по крайней
мере,  полсостояния, ладно,  кусочек  состояния..."  Никто,  кроме тебя,  не
способен так тонко передать этот юмор.
     - Может, не надо про ложки?..
     - Нет, нет, де Чироло,  ты несправедлив к  себе.  Публике нравятся твои
ложки. Не так ли, Мария, голубка моя преданная?
     Продолжая грубую лесть и уговоры,  он выпихнул нас  во внутренний двор,
чтобы начать  репетицию.  Нищие были  нашими зрителями. Бедный простак Джиль
держал  книгу-подсказку.   Некоторые   из  нас   стояли,   другие   чванливо
расхаживали, когда мы принялись вспоминать свои старые реплики.
     "Духовидцы" - это комедия иллюзий, где  действующие лица  - сумасшедшие
или введенные  в  заблуждение, считающие  себя более  значительными, чем они
есть на самом деле. У отца три некрасивые дочери. Он хочет  выдать их замуж,
распределив  между четырьмя рехнувшимися поклонниками. Старого папашу играет
сам Кемперер.  Это была довольно простая пьеса, и играть ее надо было быстро
и  просто. В  свое время мы играли ее в  традиционной манере  - когда каждый
валяет дурака. Но потом  обнаружили,  что  публике нравится более  серьезный
подход. Если не считать, конечно, моего дешевого трюка с ложками.
     В   два  пополудни,  когда  пробили  часы  ближайшей  церкви,  Кемперер
воскликнул: "Хватит!" и распустил нас. После чего спрятал лицо в ладонях.
     - Зачем я дожил до  этого  позора? Чтобы увидеть бесчувственные бревна,
воображающие  себя актерами?  Чтобы  слышать  их  невразумительное шамканье?
Можно  подумать, что вы  не реплики произносите,  а солому жуете.  Мне жалко
бедного  герцога  Рагузского, не  говоря уже  о семействе  де Ламбантов - им
придется  наблюдать   на  сцене   приступы  артрита,  которые  вы  почему-то
принимаете за  пластику. Что  ж, завтра попробуем еще  разок.  А  я пока что
разыщу,  пожалуй, этого мужика  с пантерами. Черт  с ними, пусть отливают на
декорации, зато, может быть, придадут живости вашей игре.
     Упреки  Кемперера не  испортили нам  настроения, и  мы веселой  гурьбой
отправились в "Тени Поднебесной". По дороге в театр мы заскочили в таверну и
освежились  прекрасным   вином.  Представления   проходили  внутри  большого
восточного шатра, расположившегося в тенистом саду. Шатер был накрыт коврами
и гобеленами,  чтобы  достичь возможно  большего мрака. Представления театра
теней  быстро  входили  в моду, и наш  маэстро опасался конкуренции. Великий
Гарино переоборудовал свои "Тени Поднебесной" и предлагал публике  "Сказание
о  Карагоге", а  в качестве пролога -  "Разрушенный мост". И цены на  билеты
заряжал приличные. Как только нас окутал мрак, Кемперер притянул меня к себе
и прошептал на ухо:
     -  Периан,  дорогой,  сядь   рядом,  мне  важно  знать  твое  мнение  о
представлении.
     - В таком  случае,  заплатите  за  билет,  раз  вы ангажируете меня как
профессионала.
     - Твои критические суждения слишком дилетантские для этого! Не  пытайся
прыгнуть выше головы, это мое искреннее предупреждение, совет верного друга.
Мне также надо поговорить с тобой на личные темы, касательно моей шаловливой
женушки.
     Он стиснул мне запястье, дав понять, чтобы я молчал.
     Появилась девушка-ящерица, продававшая засахаренные фрукты. Как  только
мы удобно устроились, зазвучал клавесин и раздвинулся занавес.  Приятно было
видеть, что кроме нас здесь было не больше дюжины зрителей. Экраном  служила
простыня размером полтора метра  на метр. Позади  горел яркий  светильник, с
помощью  которого  на  экран  проецировались  тени.  Куклы   главных  героев
двигались  у самого  экрана, и  их  тени были густо-черными.  Другие герои и
реквизит находились на некотором удалении от  экрана, и их силуэты были всех
оттенков серого. Таким простым методом достигалось многообразие. Сценический
эффект с имитацией воды и облаков был просто ошеломляющим.
     Как известно, в театрах теней используются плоские  куклы на  шарнирах.
Главным новшеством Великого  Гарино было то,  что  у  его кукол были удалены
многие части тела  и  лиц,  а у главный  героев еще  и  одежды,  и  заменены
разноцветными  стеклами. На" экране это создавало  поразительный  эффект. Не
один я разинул рот от изумления.
     Движения шарнирных кукол были почти естественны, а комментарии забавны,
хотя  и  освящены  веками.  Более  поразительным  был  факт,  что ты  быстро
переставал все это замечать и 'воспринимал  уже кукол как реальных людей,  а
экран - как самое жизнь.
     На Кемперера,  впрочем, все это не произвело большого впечатления, и он
принялся шептать мне на ухо:
     - Я не хочу быть несправедливым к ней, и Минерва свидетель, что я нежно
лелею свою  плутовку,  но моя милая Мария очень любит запрыгивать в постели,
которые недостойны ее прекрасного,  хотя и  своевольного тела. Теперь же она
что-то  слишком привязалась  к  одной  из  них...  До  меня  доходят  слухи,
Периан...
     В этот момент  Ла Сингла всунула между нами свою  хорошенькую головку и
сказала:
     - О чем это вы шепчетесь? Восхищаетесь представлением?
     - Уходи,  мое золотце, моя морская звездочка,- прорычал Кемперер.-  Иди
полюбезничай  в темноте с Портинари -  он знает, когда  надо остановиться, в
отличие от тебя! Я с де Чироло говорю о делах.
     Ла Сингла фыркнула, как поросенок, и удалилась.
     - Вам  бы,  маэстро, следовало  быть более добрым и терпеливым, тогда и
жена будет верной вам,- сказал я.
     - Что ты можешь знать о женах?
     - Я становлюсь более ответственным. Я размышляю о женитьбе.  Не ссудите
ли вы меня небольшой суммой денег?
     - Во дни моей юности размышления о женитьбе не требовали расходов.
     "Разрушенный мост" близился к завершению. Я  видел его не раз во многих
постановках,  но ничто  не  могло  сравниться  с тем, что  делали эти  тени.
Лодочник,  переправляющийся  через  реку,  выглядел настоящим, его спина  на
шарнирах  двигалась как у  реального  гребца.  Позади него  высоко  в  горах
искрился снег.  Пот градом катился по лицам зрителей -  чтобы получить такой
яркий свет, требовалось очень жаркое пламя.
     - Я  устал  потакать этой  шлюхе!  - снова начал  жаловаться Кемперер.-
Любая   женщина   сочла  бы  за  счастье   отдать  свою  невинность   такому
преуспевающему  мужчине,  как  я. Но сейчас на зашла далеко, слишком далеко,
Периан. Я могу быть мстительным, если душа потребует, понимаешь? - И чтобы я
лучше  понял,  он  сильно  ущипнул   меня   за  запястье.  Я  вскрикнул   от
неожиданности и боли как раз в тот момент, когда зубастая рыба начала грызть
сварливого  работника, ремонтирующего  мост.  Публика  разразилась  хохотом,
думая, что я испугался.
     - Она  имела наглость влюбиться в  очередного прохвоста. Сегодня утром,
когда я искал  шнуровку для  своего корсета,  в  ее  белье  я обнаружил  его
гнусную  писульку. Я  намерен подкараулить  этого хлыща и хорошенько  вздуть
его. Я никому не позволю претендовать на чувства моей жены!
     Каждое  слово  он сопровождал новым щипком.  Я  терпел,  чтобы  не дать
повода для нового взрыва смеха. Это трудно было выдержать, так как Кемперер,
будучи в сильном возбуждении, схватив меня за  глотку, запрокинул мою голову
за спинку  кресла. Говоря словами Пола из фарса о трех королях,  я  оказался
"между жизненной усладой и вечностью".
     Наконец, тяжело дыша, я вырвался из его хватки.
     - Мы можем быть лучшими друзьями, маэстро, но это еще  не  повод, чтобы
вот так сразу задушить меня. Или вы вообразили, что я тот самый прохвост? Вы
же знаете, с каким благоговеньем я отношусь к святости брачных уз.
     - Прошу прощения. Иногда я  горячусь и забываюсь.  Я полностью  доверяю
тебе, иначе бы я не был таким откровенным.
     - Возможно, я сам вскорости женюсь.
     - Не  очень  хорошо  быть рогоносцем,  но  еще  хуже вечные подозрения.
Нельзя тебе жениться,  сынок. О, в  постели я так же силен, как в молодости.
Нет, Периан,  пока не окончилась  эта гнусная пьеса с  мельтешащими  тенями,
выслушай меня!  В моем подчинении много разных головорезов  и  шпионов, будь
спокоен, но скажи мне, замечал ли ты в игре Ла Синглы какую-то непокорность?
Хотя бы малейшую!  Я хочу, чтобы  ты  пристально наблюдал  за ней, ведь  она
доверяет тебе, как и я.
     - Я не желаю увеличивать число твоих шпионов.
     - Нет, нет,  господь с тобой,  это не затронет твоей  чести. Всего лишь
наблюдать и  сообщать мне о  чем-нибудь подозрительном,  идет? А мы расширим
роль  банкрота Фаланте. Такая смешная роль в твоем исполнении. Так ты ничего
такого не замечал?
     -  Трудно  поверить, что такая  порядочная женщина может обмануть столь
достойного мужа!
     Его острый локоть застрял у меня меж ребер.
     - Могу сказать,  что  в постели  я задаю ей жару, лучшего мужика  ей не
найти, но все бабы шлюхи в душе. Мужчины по сравнению с ними невинные агнцы.
Временами я готов убить ее.
     На  реке стало спокойно.  Разбитый  мост  остался  неотремонтированным.
Солнце  клонилось  к закату. Где-то во  тьме зажгли пучок ароматных трав,  и
публика  вдыхала  этот круживший голову запах. Вверх  по течению  плыла стая
длинных зубастых рыб. Вершины гор стали розовыми, долину покрыла мгла. Финал
был неожиданно трогательным.
     - Дрянь,  чепуха! -  завопил Кемперер,  молотя  кулаком по  креслу.- Ни
одной  остроумной строчки во всей пьесе! Великий Гарино -  великий обманщик.
Если "Карагог" будет такой же нелепостью, я не высижу до конца!
     Но видно  было, что остальные  зрители остались довольны. Они требовали
подать  прохладительные напитки,  чтобы  утолить жажду. Очень душно было под
тентом.
     Подошел Портинари, сел рядом со мной и мы пили щербет.
     - Вещь пустяковая, но сделано по-новому! - сказал он.
     - Когда я был маленьким, один старик  из Старого Моста делал постановки
"Разрушенного  моста" в  бочке.  Освещением  служила  только  свеча.  Вещица
старая, ей уже много сотен лет.
     -  Как   и  "Духовидцам"...  Но,  все  равно,  интерпретация  исполнена
артистизма, не так ли?
     - Несомненно. "Дешевка,  может быть, но театр хорош",- процитировал я.-
Показывает нам реальность без того, чтобы рабски ее копировать.
     - Реальность очень скучна... Подумай,  как мы здесь удобно  устроились,
наблюдаем за сменой картин, а с той стороны экрана какой-то истекающий потом
бедолага  поддерживает  полыхающее  пламя,  достаточное,  чтобы  его  самого
поджарить.
     - Разве  это  не  в природе искусства?  Артист  должен  страдать, чтобы
доставить публике немного удовольствия.
     -  А, значит, ты согласился играть Фаланте!  О чем  еще говорил с тобой
Кемперер?
     К счастью,  экран засветился,  и послышалась барабанная  дробь.  Я  был
избавлен от  необходимости отвечать. Замелькали тени.  Выпрыгнул длиннорукий
Карагог в нелепой красной шляпе, и началась потеха.
     Карагог пытается  стать  школьным учителем,  но ему это  не  удается, и
ученики изгоняют его из школы; пробует себя в цирке, но срывается с каната и
падает в котел с супом; уходит служить в армию, но  пугается выстрела пушки.
Образы стремительно менялись перед нашими глазами. Мастер-кукольник применил
зоэтропный  эффект,  эффект калейдоскопа, таким  образом  в цирковых  сценах
акробаты прыгали,  бегали, танцевали, подбрасывали  кверху  цветные  шары. А
шествие солдат в  больших шляпах  с перьями было просто  захватывающим.  Они
размахивали руками, а оркестр играл "Лилибулеро".
     Затем следовала сцена битвы. Экран потемнел. Послышались крики "Огонь!"
и вслед  за  этим  - выстрелы. Дрожащий луч  света  пересек поле битвы,  где
наготове  стояли  солдаты.  Потянуло  дымком  -  Кемперер  кашлял и  изрыгал
проклятия.
     Экран  вспыхнул сразу  целиком. Все увидели,  как  кукольники побросали
своих  марионеток  и без  оглядки  бегут  от  огня.  Весь шатер был  охвачен
пламенем.
     -  Видишь, слишком далеко  зашел реализм! - сказал, задыхаясь от  смеха
Портинари, когда мы поспешно выбирались из клубов дыма. У выхода лежала куча
афиш. Я прихватил одну, когда мы пробегали мимо. В саду было столпотворение.
Куклы  бесцеремонно увыряли в телегу, ассистенты  в сумятице заливали  огонь