шансе - может быть, последнем для  них
с Алисой. Однако так и не смог  переступить  через  свою  патологическую
верность - как будто она нужна ушедшим!..
   А  в  промежутках  между  взлетами  Алиса  разражалась   пространными
монологами,  благо  темнота   способствует   откровенности.   К   своему
удивлению, Вадим узнал о ней немало нового, даже  неожиданного  -  и  не
только о ней. Некоторые подробности здешней жизни, которые он до сих пор
брезгливо обходил, теперь явились ему во всей первозданной дикости. И  о
Студии Вадим услышал немало, и о Режиссере,  и  о  Марке,  и  о  других.
Действительно, компашка подобралась еще та!..  На  их  фоне  даже  Вадим
показался  бы  агнцем  божьим  -  неудивительно,  что   Алиса   к   нему
благоволила: для равновесия, должно быть.
   На таком подъеме  чувств  женщина  не  скрывала,  похоже,  ничего,  а
порассказать ей было о чем. Короткими тихими репликами  Вадим  направлял
словесный поток, подбрасывая темы позанятнее. А заодно  пытался  понять:
если уж там сплошь подонки и  жизнь  рядом  с  ними  так  мерзопакостна,
отчего же Алиса влезает туда все глубже - словно зачарованный  кролик  в
пасть удаву. Что ее влечет: тщеславие, материальные  блага,  инерция?  А
может, причина в отсутствии полноценных целей и смысла?  Но  захочет  ли
она это, когда предложат? И даже если примет, что перетянет  -  душевный
комфорт или бытовой? Или она уже заигралась бесповоротно  и  назад  пути
нет?
   -  Одного  не  понимаю,  -  внезапно  сказал  Вадим,  -  к  чему  эти
пластиковые вставки в тивишниках? И ведь не раскурочишь!
   - А ты, конечно, пытался?
   - Ну-дык... Самое смешное, что на качестве приема они не  сказываются
никак - уж как я ни проверял.
   - Господи, ну стоят себе и  стоят...  И  вообще,  это  не  по  нашему
ведомству.
   - Перелопатить каждый тивишник в городе представляешь, во сколько это
встало? спросил он. - Может, какой-нибудь гипноблок? Недаром же от ваших
передач народ так дуреет? Вы ему скоро последнюю извилину выпрямите!
   - Искусство должно быть простым и доступным каждому...
   - Идиоту? - перебил Вадим. - Наверное, оно  не  должно  быть  слишком
усложненным, иначе кто его востребует? Но ориентировать  на  самый  низ,
делать одномерным и однослойным... Да это же вредительство, преступление
против нации!
   - Но ведь людям нравится?
   - Как будто им есть из чего выбирать!
   - Ой, да бог с ними, со всеми...
   -  А  ты  не  могла  бы  разузнать  подробней  про  эти  вставки?  Ну
поспрашивай среди своих!
   - Ладно, ладно, - проворчала Алиса,  беззастенчиво  втираясь  в  него
заповедными  местами,  от  которых  по  обоим  телам  будто   растекался
сладостный яд. - Ты работай, не отвлекайся!
   Как ни был Вадим сегодня опустошен,  в  конце  концов  все  же  сумел
довести Алису до "большого  взрыва".  Правда,  и  сам  едва  на  нем  не
подорвался, хотя благоразумно отсиживался в укрытии, за смешными  своими
трусиками. Спасло, что называется, чудо... или везение.
   - Что ты со мной делаешь, а? - простонала женщина, задыхаясь.
   - Я? - откликнулся Вадим. - Ничего. И вообще, это не я.
 
Глава 5 
ПУТЬ ТУДА... 
 
1. Подзаборная проповедь 
 
   Субботний день прокатился как заведенный -  по  проложенной  неведомо
кем колее. Вот только Гога заявился к Вадиму раньше  обычного,  опередив
прочих его посетителей.
   - Знаешь, друг мой, - произнес крепыш церемонно, - вчерашним  вечером
я смог  наконец  обобщить  скопившиеся  факты  и  соорудить  диаграммки,
характеризующие  погодные  изменения,  темпы  строительства,   а   также
переустройства соцструктур Крепости. И что забавно: все они, в  пределах
погрешности, упираются  в  одно  время.  А  осталось  до  него  всего-то
несколько недель.
   - И что затем? - спросил  Вадим,  разглядывая  выложенные  перед  ним
картинки. - Не прикидывал?
   Гога пожал тяжелыми плечами.
   - Видимо, количественные изменения породят новое качество,  -  сказал
он. - Но вот какое?
   - А ты не подсчитал, сколько к этому сроку накопится ночных убийств и
пропаж?
   - Господи, Вадим, откуда у меня такая статистика!
   - А что сделается с мозгами тивишных наркоманов, не прикидывал?
   - Пытался, конечно, хотя и здесь не густо с  данными...  Кстати,  мой
дорогой, имей в виду, что вокруг тебя картинка искажается  -  и  сильно!
Твое окружение хоть как-то сопротивляется общей тенденции.
   - Что, дела настолько плохи?
   - Отвратительны.
   - А диаграммку вычертить не пробовал?
   - Ну как тут оценишь параметры! Да и в чем считать забалделость?
   - В "режах", - предложил Вадим. - Или  в  "ларах".  -  Он  кивнул  на
Ларису, оживленно щебечущую в дальнем конце комнаты. - Во всяком случае,
- прибавил Вадим, - я рад, что твои построения  во  многом  совпадают  с
моими ощущениями. Союз интуитивиста и систематика это страшная сила!
   - Правда,  никто  почему-то  не  боится,  -  проворчал  Гога.  -  Для
большинства куда убедительней наши кулаки. - И со вздохом  покосился  на
собственную кувалду, по самые косточки поросшую черным  волосом.  -  Что
делать-то будем, Ваденька? Что мы вообще сможем за этот срок!..
   - Лично я намерен смотаться на Бугор, - сообщил Вадим.  -  "Давно  не
бывал я в Донбассе". Проведу уик-энд  на  природе,  закачу  себе  эдакий
пикничок. Как на это посмотрят твои системы?
   - Мои системы сильно опасаются, что на таком  пикнике  могут  слопать
тебя, - серьезно сказал Гога. - Слышал про  загородное  зверье?  У  моей
супруги дядя - фермер, недавно навещал. Так он нам порассказал!
   - По  крайней  мере,  прогулка  обещает  быть  занятной,  -  беспечно
откликнулся  Вадим.  -  К  чему  пугаться  до  срока?  Будем  переживать
неприятности по мере поступления.
   - Как бы ты сам не "поступил" - к кому-нибудь  и  желудок,  -  мрачно
предостерег крепыш. - Вадим, я не шучу! Там и вправду опасно.
   - Пся крэв, Гога, а где сейчас спокойно? Если уж ко мне  на  квартиру
заглядывали!.. Кстати, поостерегся бы, - сказал Вадим. - Кто знает,  "по
ком звонит колокол" - не по тебе ли, человече?
   - А если и так, куда я денусь - "от жены, от детей"?
   - Как бы ты вместе с ними не делся! - безжалостно  добавил  Вадим.  -
Сам знаешь, иногда пропадают целые семьи. Серьезно, Гога: прими меры!
   - Ответный шар, да? - хмыкнул тот. -  Вообще,  конечно,  не  худо  бы
просчитать и такой вариант.
   - Во-во - просчитай. А по возвращению я с тобою  свяжусь,  обменяемся
воскресными впечатлениями.
   Отложив картинки, уже прочно запечатлевшиеся в  памяти,  Вадим  снова
принялся за пайку, не жалея казенного припоя.  Присутствие  созерцающего
Гоги нисколько не тяготило его - тем более что тот никогда ни о  чем  не
расспрашивал (в отличие, скажем, от Тима).
   - Что мне в тебе нравится, так это лень, - с ухмылкой заметил  гость.
- Сколько за тобой наблюдаю, ни одного  лишнего  движения  -  предельная
экономия сил!
   - Просто я несуетливый, -  похвалил  себя  Вадим.  -  И  расчетливый.
Думаешь, вот так же я не считал и деньги - пока они у нас были?
   - Что же, Вадичек, удачи! - пожелал русо-кавказец, поднимаясь.  -  До
сих пор тебе на нее везло.
   Ему на смену тотчас же заявился Никита, и сегодня он выглядел суровей
обычного.
   - Знаешь что, Вадим, -  сообщил  старожил  с  накопившейся  за  сутки
угрозой, - а ведь я вчера в "ищейки" поступил!..
   Со вздохом Вадим развел руки, будто сдаваясь.
   - Ну вот он я, - сказал он. -  Зачем  далеко  ходить?  Образцовый  же
вражина: к режиму нелоялен, исторической вины  не  признаю,  за  отца  и
остальных предков отдуваться не желаю, на происхождение и прочие  истоки
плюю, исконных прав старожилов в упор не замечаю... Ну сдай  меня,  куда
следует! И много тебе за это отвалят?
   - Разве в этом дело? -  оскорбился  Никита.  -  Дело  в  принципе,  в
справедливости!.. В правде! Мне лично не надо ничего, ты же знаешь.
   - Ах, Никитушка-Никита, бескорыстный ты наш! Тянешь  тебя,  тянешь  к
этой самой правде, а ты словно мячик  на  резинке.  Сколько  я  на  тебя
времени потратил и  нервов?  Говорил  же  тебе:  не  смотри  тивишник  -
"козленочком станешь". Вот и допрыгался до "ищеек"... коз-зел!
   Последнее слово, впрочем,  Вадим  произнес  мысленно:  зачем  обижать
хорошего, в общем-то, человека? На свою беду,  Никита  был  прост  душой
настолько, что мог настраивать ее в унисон только с немногими, а  прочие
выпадали  за  круг  подобия.  Действительно,   такая   "простота"   хуже
воровства. И разве он не старался  поспеть  за  Вадимом?  А  тут  еще  и
тивишник, чтоб ему!..
   - А почем знать, - угрюмо спросил Никита, - на чьей  стороне  правда?
Может, на нашей? А, брат-товарищ Вадим? Ты что, ее купил - правду-то?
   - Милый мой, правда, как и совесть,  не  может  быть  на  чьей-нибудь
стороне - это общее достояние. И только начинается разделение  людей  на
породы - будь уверен, правдой тут не пахнет. А уж справедливость - такое
зыбкое понятие!.. Не говоря о принципах. Они-то и вовсе нужны лишь  тем,
у кого недобор совести. Или, говоря иначе, нет в душе бога.
   Тяжко  задумавшись,  Никита  ушел,  но  Вадим  уже  не   верил,   что
напряженные раздумья к чему-нибудь старожила приведут  -  при  всей  его
честности и добродушии. Сколько "братьев" тянут Никиту с другой  стороны
- против одного-то Вадима! Такие вот бедняги, наверно, и  преобладают  в
осатанелых толпах погромщиков, затаптывающих жертвы в грязь и кровь.  Уж
очень легко они сплачиваются в стадо, увлекаясь общим Резонансом, и  что
проку в последующих угрызениях?
   Потом пришел Толян, давно поглядывавший в сторону  Вадима  из  своего
начальского угла. Привычно расселся на гостевом табурете.
   -  Знаешь,  да?  -  негромко  спросил  он.  -  Оросьев  к  режимникам
перебрался.
   - Как же, виделись, - подтвердил Вадим. - Растут  кадры  -  прямо  на
глазах!
   - Может, и к лучшему? Без надзору-то. - Вадим усмехнулся.
   - Чего? - насторожился Толян.
   - Стукач ушел, да здравствует стукач!.. Свято место пусто не бывает.
   - Думаешь? И кто же теперь?
   - Предлагали мне.
   Толян поглядел на него с изумлением, не удержавшись, фыркнул: и нашли
же, умники!..
   - А кому еще, как считаешь? - спросил он.
   Вадим пожал плечами:
   - Не хотелось бы облыжно...
   - Уж как выйдет, Вадик. Кого стеречься-то?
   - Обрати взор на женский контингент: Нонну, Ларису...  даже  Асеньку.
Недаром Оросьев последнее время их обхаживал - смену готовил. А заодно и
будущий свой... гм... "кружок".
   - Да уж, такому дай власть!..
   - Кстати,  Толян,  а  как  с  отделом?  -  поинтересовался  Вадим.  -
Берешься?
   - Ты же отсоветовал?
   - Старина, ты  на  меня  ответственность  не  сваливай!  Что  значит:
"отсоветовал"? Решаешь ты сам, и никто кроме.
   - Вот я и решил, - хмыкнул толстяк. - Повременить. Лучше быть к людям
поближе, чем... к этим. Черт с ним, с пайком!
   - А с нами бог, да? Ну-ну, хочется верить.
   Хоть здесь мои советы пошли впрок, подумал Вадим. Хотя -  кто  знает?
Может, просто Толяну потребовался козлик. Не винить же потом себя?
   Наконец оставшись один, Вадим снова углубился в родимую схемотехнику,
набрасывая на листках вариант за вариантом, а затем  мысленно  обкатывая
их, прежде чем выбрать самый удачный и передать  на  сборку  Билибину  -
хотя бы здесь Вадиму повезло на соседа. Правда,  ему  не  помешал  бы  и
критикан вроде Тима, но в последнее время Вадим забрался в такие  дебри,
что больше времени потратил бы на объяснения. И говорлив  Тимушка  не  в
меру, как бы не привлек лишнего внимания. Уж  очень  много  надзирателей
вокруг развелось. Конечно, каждая эпоха рождает своих героев, но  вот  с
таким отребьем у нас никогда проблем не возникало - только свистни!..
   А приборчик наклевывался занятный, уровня: "ай да  сукин  сын!"  Если
практика опять не поведет себя по-свински, напрочь отвергая гениальность
замысла, результат мог "перейти  всякие  границы",  включая  пресловутый
Бугор. Правда, от эфира это требовало уже совсем иных свойств, но  он  и
без того давно свихнулся - переживет как-нибудь и такое.
   Затем дело застопорилось, к тому же еще  пару  раз  Вадима  отвлекали
разговорами - каждому ведь хотелось излиться,  а  он  здесь  для  многих
сделался вроде отстойника. "К чертовой матери!  -  в  раздражении  думал
Вадим, очередной раз пытаясь собраться с мыслями. - Уйду в отшельники  -
уже созрел. Там-то меня никто не  достанет!  Смогу  наконец  заняться  и
собственными проблемами".
   Брон  позвонил   около   полудня   и   небрежным   тоном   подтвердил
договоренность, переадресовав Вадима этажом ниже, вожаку Скифу  (кстати,
тоже давнему знакомцу Вадима),  заведовавшему  в  его  хозяйстве  то  ли
контрабандой, то ли транспортом, то ли тем и другим вместе.  Назначенное
время Вадима вполне устроило, учитывая  сокращенный  рабочий  день;  ему
даже не пришлось воспользоваться "вольной".
   По дороге Вадим заглянул в уютное гнездышко людоедов, как ни хотелось
пройти стороной. На  всякий  случай,  памятуя  о  пресловутом  коварстве
сумасшедших, забрался в квартиру через  окно  -  не  через  то,  которое
проломил в прошлый  раз.  Тщательно  спланированный  звонок  (донос!)  к
блюстам,  разумеется,  не  возымел   действия:   зачем   им   заниматься
ерундистикой, даже если убийцу подносят на блюдце? Людоеды, подумаешь! -
тут от патрулирования глаза на лоб. Да и нет для них социальной базы:  у
нас, слава богу, все накормлены и устроены, - так что  нечего  раздувать
нездоровые сенсации! А что до растерзанных  на  улицах  трупов,  то  это
провокации отступников и отщепенцев - вот на них  и  обратите  праведный
народный гнев...
   Впрочем, к ночным бесчинствам сплоченная парочка вряд  ли  причастна:
свои  дела  она  творила  исключительно  днем,  не  рискуя  драгоценными
жизнями.  А  мясо  приводили  сюда  еще  живым,  чтобы  не   утруждаться
транспортировкой.
   Как  выяснилось,   предприимчивая   дамочка   не   стала   дожидаться
высочайшего  решения,  все  равно:  милостивого  или   сурового,   -   а
позаботилась о себе сама, проковыряв приличную дырищу в двери  и  стенке
шкафа (не ногтями же?), причем  умудрилась  при  этом  не  повредить  ни
единой тряпки. Обескровленное тело сына  она  запихнула  в  холодильник,
слепив в аккуратный ком (стало быть, тот еще  не  успел  закоченеть),  а
кровяную лужу на  полу  тщательно  вытерла  и  даже  замочила  в  корыте
испачканный угол ковра - на случай, если сюда  вернется.  Затем  собрала
запасы съестного, уложила любимую  утварь  и  отбыла  в  поисках  нового
убежища - наверно, уже утром, как и все добропорядочные горожане избегая
слоняться по ночам.
   Испытывая немалое облегчение: опять кто-то распорядился  за  него,  -
Вадим  опустился  в  чистенькое  кресло  (в  котором  людоед  Митренька,
возможно,  любил  расслабляться  после  трапез,   нагуливая   жирок)   и
задумался, рассеянно озираясь. Здесь отовсюду веяло смертью, однако было
уютно, словно в ухоженном семейном склепе,  и  в  таком  сочетании  даже
присутствовала некая прелесть - для  особых,  пресыщенных  ценителей,  к
каким Вадим себя  не  относил.  А  уж  что  припасено  для  ценителей  в
холодильнике, лучше не вспоминать!
   Конечно,  людоеды  не  объяснение,  рассуждал  он,   однако   зацепка
какая-никакая. Если таких уродов и впрямь развелось сверх  всякой  меры,
так  почему  не  предположить  всплеска  прочих  отклонений:   садистов,
насильников, мясорубов? "Мания как следующая стадия догматизма",  -  кто
сказал?  Да  я  же!  А  догматиков  и  фанатиков  сейчас  пруд  пруди  -
"охраняется  государством",  даже  культивируется.  Это  к   вопросу   о
социальной базе. Может, и  маньяки  нашей  Крепости  не  враждебны?  Тут
маньяки, там параноики - близнецы-братья! У одних  "устойчивые  бредовые
идеи", другие на этих идеях зациклились  до  кровавых  брызг.  И  общего
между ними куда больше - зачем воевать? К  тому  же  мясорубы  добавляют
страха нашим  баранам,  а  запуганных  проще  держать  на  привязи.  Так
сказать, посильная поддержка снизу.
   Нет, не вяжется, вздохнул Вадим. Конечно,  мания  умножает  силы,  но
ведь не настолько,  чтобы  обрывать  людям  конечности,  точно  крылышки
мухам,  и  единым  махом  сносить  головы?  Здесь  уже  другой  масштаб,
нечеловеческий. И как быть с  теми  пятью  отпечатками  во  дворике,  не
говоря еще об  одном  -  на  позавчерашнем  трупе?  А  сей  таинственный
Мститель, "Великий и Ужасный", помянутый Ангелиной, -  как  замечательно
он подходит под эти метки! Что ли ударимся в  мистику?  Или  пренебрежем
отпечатками и свалим все на больших кошек с медведями да гориллами? Уж у
них на такое достанет сил. Тогда почему я не учуял в городе зверья -  не
говоря о следах? Вообще ничего по-настоящему чужого, как будто и тут  мы
справляемся собственными силами. Кто самый страшный  враг  человеку?  Он
сам, конечно. А советскому - соответственно. И сколько он самого же себя
в землю-то положил!..
   Однако с дамочкой надо что-то делать, спохватился Вадим. Не станет же
она мариновать своего сынка-то; не мавзолей, чай, -  холодильник.  Стало
быть, вернется сюда, когда утихнут страхи. Сколько ей дать день, два?  А
потом дело придется добивать, деваться некуда. И так  пошел  у  дамы  на
поводу - бог знает, во что это выльется...  Или  не  будем  давать  себе
отсрочек?
   Для надежности Вадим скрупулезно обыскал гнездышко и выяснил еще одну
пикантную подробность.  Оказывается,  сцеживаемая  из  забиваемых  жертв
кровь тоже шла в ход: дамочка использовала  ее  для  омолаживающих  ванн
(тоже, графиня  Батори,  Купальщица  Елизавета!),  -  почти  безотходное
производство. Интересно, на что тогда пускались кости: на удобрение  для
домашнего огорода?  А  кожей  обтягивали  мебель  -  по  примеру  одного
английского эстета? Бр-р-р...
   На кухне, в холодном шкафу, обнаружился приличный шмат печеного мяса,
любовно завернутого в фольгу, -  как  будто  дорогого  гостя  приглашали
разделить  трапезу.  (А  он-то  ожидал  наткнуться  здесь  на  банальный
капкан!) По счастью, Вадим давно не потреблял мяса и потому мог смотреть
на неведомые останки без тошноты: они не ассоциировались у него с пищей.
Теперь он  был  убежден:  если  хорошенько  здесь  пошуровать,  а  затем
раскинуть  мозгами  без   суеты,   отыщутся   и   намеки   на   нынешнее
местонахождение Ангелины.  Подсознательно  или  нет,  но  она  подбросит
вожделенному самцу путеводную ниточку.  А  чего:  женщина  в  соку,  при
хозяйстве, - чем не невеста! До сих пор она  лишь  приманивала  самецкое
мясо, а душу отводила с "сыночкой" (хотя при чем тут  душа?),  -  теперь
ситуация изменилась.
   В ящике трюмо Вадим раскопал семейные фото, обязательные в  приличном
доме. Папаша Митреньки на них  не  проявился:  видимо,  успел  наследить
только в девичьем чреве. А впрочем... Как магнитом, Вадима  притянуло  к
небольшой  поблекшей  фотографии,  где  запечатлелись  двое:   серьезный
мужчина  в  строгом  кителе,  щекастый  и  лобастый,  чтобы  не  сказать
лысеющий,  и  жизнерадостный   кудрявый   поросеночек   женского   пола,
старательно  вылупившийся  в  объектив.  В  чертах   парочки   ощущалось
несомненное сходство: кажется, первый приходился Митрофану дедушкой... а
по совместительству стал ему  отцом  -  так  уж  случилось.  Выходит,  и
Ангелинке повезло на родителя? Веселенькое  семейство!  Династия,  можно
сказать, - с традициями, как положено.
   Ладно, истоки выявлены теперь не худо бы проследить, куда впадает эта
отравленная речушка. Где ее тихое болотце, под уютной ряской  скрывающее
гнилую топь? Причем проследить в буквальном смысле.
   Вадим повел ноздрями, вбирая здешние  запахи,  прищуренным  взглядом,
словно  через  лупу,  исследовал   линолеум   возле   порога,   подмечая
характерные царапины и отметины. Затем открыл наружную дверь и  двинулся
по следу, ссутулясь, точно питекантроп. На лестнице знакомыми каблучками
была  выдолблена  приметная  тропка,  затем  следы  расходилис