вверх поднялся фонтан земли
и грязно-серых водяных брызг, взметнулись обломки чьего-то деревянного дома.
"Гремучего камня", судя по всему, в Сером Холме было заготовлено за эти годы
преизрядно.  Эгин,  уже  имевший свой собственный крошечный опыт обращения с
этим воистину хуммеровым зельем,  прикинул,  что  такие  последствия  должны
давать  не меньше четырех мешков "камня". У аррума перехватило дух при мысли
о том что будет, если эту дрянь применять при осаде крепостей. Какая уж  там
магия!
     Южанин остановился, обернулся, подождал около короткого колокола.
     Второй  взрыв  прогремел  шагов  на  пятнадцать  правее первого. Южанин
удовлетворенно кивнул сам себе -- Эгин  видел,  как  качнулась  его  голова,
меченая красным гребнем -- и пошел дальше.
     Когда  он достиг двора Люспены, уже успели отгрохотать десять взрывов и
вода Ужицы теперь заполняла свой новый рукав вплоть до дома градоуправителя,
проходя, впрочем, одной улицей севернее.
     Южанин избавился от второго факела где-то около пересохшего колодца  во
дворе  Люспены.  Вслед  за  этим  он  пошел  обратно к дому градоуправителя,
предусмотрительно держась на два квартала ближе к морю.
     Вскоре взрывы грохотали уже в унисон.
     Рядом с Эгином, словно бы из-под земли, возник Снах. Он казался немного
испуганным и восхищенным одновременно.
     -- Гиазира, дозволь нам до него добраться. Он ведь там один, даром  что
землю  переворачивает. Кончим его -- и в горы! -- обратился он к Эгину через
Авелира.
     -- Ценю твой боевой порыв, Снах, -- покачал головой Эгин. -- Но он  там
вовсе не один.

     x 3 x

     Над Ваей колыхалась плотная завеса серой пыли. Первая серия взрывов (их
Эгин насчитал  около тридцати, причем среди них попались несколько двойных и
даже четверных) подошла с запада к дому Люспены и закончилась там, где зияла
черная рана первого взрыва из второй серии. Очередные взрывы теперь  гремели
совсем  близко -- строго к югу от холма, шагах в трехстах. Начали обнажаться
куски шардевкатрановых  туннелей,  образуя  целые  котлованы  подчас  весьма
причудливой  формы.  Земля  превратилась в исполинский срез куска источенной
червями древесины.
     А из Ужицы уже устремлялись мутные, полные грязной  пены  потоки  воды.
Они  шли по каналу, пересекающему всю Ваю, и исчезали под землей -- там, где
взрывы второй серии обнажали верхнюю часть главного логовища шардевкатранов.
Зрелище было жутковатое, но Эгин, покосившись на  Лагху,  подумал,  что  год
назад  в  Хоц-Дзанге было куда страшнее. Впрочем, тогда он находился в самом
сердце сокрушительного Танца Садовника,  а  теперь  --  вовне,  за  границей
разрушительной  работы  "гремучего  камня"  и  воды.  А  вот  шардевкатраны,
пожалуй, сейчас полагают иначе.
     Эгин не сразу заметил одну интересную подробность, за которой давно уже
следил Авелир. Из дома градоуправителя, сгибаясь  едва  ли  не  до  земли  и
прячась  в тени уцелевших домов, к свежему каналу устремилась цепочка темных
фигур, замотанных в  невзрачное  тряпье.  Фигуры  добегали  до  спасительной
непроглядно мутной воды и исчезали в ней.
     --  А вот и костерукие, -- заметил Авелир, перекрикивая очередной взрыв
и обращая внимание Эгина и Лагхи на эту бредовую картину.
     -- Они что -- топятся? -- брезгливо осведомился Лагха.
     -- Едва ли, -- мрачно возразил Авелир.
     Взрывы наконец закончились. И, несмотря на это,  земля  под  их  ногами
весьма заметно вздрогнула.
     -- Что, это наш шар-дер... дев...? -- пролепетала Лорма.
     --   Нет,   --   мотнул  головой  Лагха.  --  Наш  шардевкатран  сейчас
действительно рядом, но он-то как раз внял игре Сорго и бездействует.
     При этих словах Лагхи учитель просиял. Ах, "внял игре Сорго",  как  это
звучит!
     --   Это   зашевелились   те  шардевкатраны,  за  которыми  направились
костерукие, -- сказал Авелир. -- И, судя по всему, зашевелились не на шутку.

     x 4 x

     Вода из Ужицы исправно  прибывала,  наполняя  расположенные  куда  ниже
уровня  моря  логовища шардевкатранов, затопляя и самих тварей, и их коконы.
Несмотря на всю свою  чудовищную  измененность,  шардевкатраны  нуждались  в
воздухе  и  боялись воды не меньше, чем обычные дождевые черви. А солнца они
боялись еще больше чем  воды.  Ибо  солнце  сжигало  их  кожу  за  несколько
коротких колоколов.
     Костерукие  тоже  очень  боялись  солнца. А вот вода им была совершенно
безразлична. Их тела не нуждались в воздухе для поддержания жизни, ибо ее не
было  у  Переделанных  Человеков  ни  капли.  Поэтому  костерукие   свободно
перемещались  под водой, не страшась жгучих лучей полуденного солнца. И если
на воздухе шардевкатраны были для них почти совершенно неуязвимы, то в  воде
у костеруких уже имелись определенные шансы.
     Эгин  с  замиранием  сердца почувствовал, что сейчас, вот прямо сейчас,
наконец-то  увидит  шардевкатрана  при  дневном  свете  --   во   всем   его
завораживающем, ужасном великолепии. И он не ошибся.
     В  самом крупном провале, где хрипели разом несколько водоворотов, вода
неожиданно взметнулась вверх разлетающимся во все стороны снопом брызг и  из
мрачных  недр  с  пугающей  быстротой  показалась  на свет передняя половина
шардевкатрана, сжимающего в жвалах-захватах двух  обездвиженных  костеруких.
Несколько  мгновений он хранил неподвижность, потом его тело, вздымая волны,
дернулось вниз. Но назад дороги  не  было.  Шардевкатран  отчаянно  рванулся
вперед,  все  его  восьмидесятилоктевое  тело  показалось  на поверхности и,
грузно ворочаясь в грязи, слепо устремилось прямо на их холм.  Теперь  стало
видно,  что  задняя часть шардевкатрана сильно изуродована. Похоже, в начале
"чистки" он находился довольно близко к поверхности земли  и  ему  нешуточно
досталось во время одного из последних взрывов. И там, где чудесная защитная
кожа  шардевкатрана  была  содрана,  в  его  плоть вцепились мертвой хваткой
семеро Переделанных Человеков, беспощадно разя его  ударами  своих  костяных
конечностей.
     К  счастью  для  Эгина и его спутников, наблюдавших, затаив дыхание, за
приближением шардевкатрана, тварь  довольно  быстро  познала  ярость  Солнца
Предвечного.  Стоило шардевкатрану выползти за пределы редеющей пелены пыли,
как солнце заиграло мириадами разноцветных огней в каплях воды на его шкуре.
И  буквально  на  глазах  кожа  шардевкатрана  начала  темнеть,  покрываться
растущими  бурыми  пятнами,  а  вслед  за  тем  пошла трещинами, словно лист
пергамента над огнем.
     Шардевкатран бешено дергался и извивался. Его тело сокращалось и  вновь
распрямлялось,  он  катался  по  заболоченной  пустоши, давя повисших на нем
костеруких, и его жвалы-захваты беспомощно взрывали землю,  вырывая  из  нее
комья размером с овцу. Но у шардевкатрана не было больше сил, чтобы зарыться
обратно  в  спасительное  чрево  Медового  Берега.  Вскоре он затих, источая
страшное зловоние, достигшее даже вершины их холма.
     Погибли и девятеро костеруких. Одних шардевкатран раздавил весом  своей
грандиозной  туши,  другие  были  убиты солнцем. Похоже, южанин был не прочь
очистить Медовый Берег не только от  шардевкатранов,  но  и  от  костеруких.
Кстати, где южанин?
     Эгин  оторвался  от  созерцания  гибели  подземного  исполина  и  обвел
взглядом Ваю. Блеснуло стекло дальноглядной трубы. О Шилол! Да  ведь  южанин
пялится  с наблюдательной вышки прямо на него, на Эгина! Разглядев выражение
лица Эгина в трубу, сволочь приветственно помахала ему  рукой.  Южанин  явно
чувствовал  себя в полной безопасности и, более того -- не сомневался в том,
что костерукие при желании смогут защитить его где-нибудь  в  подвалах  дома
градоуправителя в течение ближайших двух часов, пока флот южан не высадит на
берег  пехоту.  Та,  ясное  дело,  сможет разогнать любого неприятеля, кроме
шардевкатранов.
     -- Нас заметили, -- сказал  Эгин,  стараясь,  чтобы  его  голос  звучал
спокойно.
     --  М-да? -- спросил Лагха, подымая свою трубу и вперяясь в южанина. --
Тогда пора выпускать нашего шардевкатрана.
     -- Но солнце убьет его почти мгновенно, -- напомнил Эгин. -- Вот где-то
через час соберутся тучи и тогда...
     -- Выпускать надо сейчас, потом будет поздно, и солнце его не убьет. --
Буркнул Лагха. -- Потому что почтенный Сорго пустит шардевкатрана под землей
-- строго в направлении дома градоуправителя.
     -- Но если мы убьем южанина сейчас, -- вмешался Авелир,  --  костерукие
превратятся   в   обездвиженных  чурбанов  и  не  смогут  уничтожить  коконы
шардевкатранов. А вода для коконов совершенно безвредна. Таким  образом,  мы
уничтожим южанина, но зато на нас обрушатся взрослые девкатры.
     В  это  время,  сокрушая  уцелевшие  дома  на восточной окраине Ваи, на
поверхность вырвались разом два шардевкатрана.
     -- Может быть, просто уйдем отсюда? -- робко предложила Лорма.
     -- Нет, -- неожиданно твердо сказал Сорго. -- Мы должны удостовериться,
что мертвы все твари.
     -- Слова, достойные поэта-воителя, -- удовлетворенно кивнул Лагха  и  в
его  словах Эгин не смог расслышать ни тени насмешки. -- Давайте, милостивый
гиазир Сорго, посылайте нашего шардевкатрана. Во-он туда,  прямо  к  дому  с
вышкой.

     x 5 x

     --  А  вот  и гости! -- гостеприимно распахнув руки, будто она и впрямь
была хлебосольной хозяйкой дома, сказала Лорма.
     В самом деле, южные гости были теперь не так уж далеки от  того,  чтобы
вступить  на гостеприимный Медовый Берег. Десять шлюпок, в каждой из которых
находилось  около  двух  дюжин  солдат   Ихши,   ритмично   вздымая   весла,
приближались к пристани. А точнее, к тому месту, где ранее была пристань. Но
на них пока никто, кроме простодушной Лормы, не обращал особого внимания.
     Сорго  сосредоточился  на  своей  ущербной каниойфамме, а шардевкатран,
надо полагать --  на  доме  градоуправителя.  Эгин  гадал,  сколько  времени
потребуется  ему,  чтобы  преодолеть  расстояние,  которое отделяло тварь от
многострадального строения.
     Лагха стоял, как обелиск, скрестив руки  на  груди.  Авелир  по  своему
обыкновению  сидел  в  полулотосе  на  земле, а Лорма, грациозно выгнувшись,
словно носовая фигура парусника, всматривалась в море.
     -- Он уже под домом, -- с авторитетным видом заявил Сорго.
     -- Пусть начинает разгром, -- скомандовал Лагха.
     Что под этим понималось, все они увидели в ближайшие же минуты. Вначале
дом градоуправителя  затрясся,  словно  больной  падучей   перед   тем   как
грохнуться на пол, давясь желтой пеной. Затем внутрь дома провалилась крыша.
С  нею  обвалилась,  сломавшись ровно посередине, наблюдательная вышка. Окна
строения перекосились, словно рты на глиняных лицах скорбных  итских  масок.
Затем рухнул верхний этаж. Посыпались глиняные блоки, дом просел и...
     -- Скажи ему, чтобы вылез на поверхность! -- бросил Авелир.
     -- Но ведь солнце, -- пробовал запротестовать Сорго, который, наверное,
по роду  службы  теперь  стал  печься  о  безопасности  шардевкатрана больше
других.
     Но Лагха лишь молча указал Сорго на небо. Мол,  пока  ты  там  бренчал,
многое  успело  перемениться.  Солнце  все  еще  было.  Но  теперь  на  небе
находилось не только оно. С севера к дневному светилу надвигались  массивные
и низкие грозовые тучи.
     "Даже раньше, чем я ожидал!" -- мысленно возликовал Эгин.
     "Перепелка-птица эх,
     Спинка крапленая!"
     --  наверное,  от  удивления  затянул  Сорго,  несмотря  на настойчивые
просьбы Лагхи не сопровождать столь полезную во всех отношениях  игру  столь
ужасным  (вежливый Лагха, правда, сказал "прочувствованным") пением. Правда,
в этот раз просьба Лагхи никем не была  поддержана.  Ибо  всеобщее  внимание
было приковано к тому, как в желтой глине Медового Берега образовался новый,
свежий, но уже чреватый непредсказуемыми последствиями провал.

     x 6 x

     Однако  самое  удивительное  произошло  не  на  земле, а на небесах. За
секунду до того как морда с жвалами-захватами показалась посреди  чудовищной
норы,  тучи  словно бы ускорили свой бег и с небывалой скоростью, словно они
тоже познали таинства Раздавленного Времени,  схлопнулись  вместе,  заслонив
солнце.  Будто  бы они тоже пеклись о здравии шардевкатрана и подгадали свое
слияние как раз к той минуте, когда их любимец покажет нос из земли.
     Обрадованный, или просто  опаленный  и  разъяренный  последними  лучами
светила,  шардевкатран  буквально взмыл ввысь, взметая фонтаны желтой глины.
Быть может, он чувствовал, что все его собратья погибли жестокой  и  гнусной
смертью  и  он,  последний  из  исполинов,  безраздельно  владевших  недрами
Медового Берега, должен отомстить за них и, на будущее, за себя. Быть может,
он знал, или догадывался, что его  враги,  те,  кому  он  должен  отомстить,
совсем  близко, совсем рядом и нужно только рвать, давить и крушить все, что
попадается на пути для того, чтобы справедливость была восстановлена и племя
шардевкатранов в конце-концов восторжествовало над племенем костеруких.
     Шардевкатран  поспел   вовремя.   Из-под   обломков   рухнувшего   дома
градоуправителя,  словно  блохи из повешенного над огнем тулупа псаря, стали
вылазить костерукие. Ибо, к сожалению, исчезновение солнца было им столь  же
радостно,  сколь и шардевкатрану. Как ни странно, уцелел и модник-южанин. Он
показался из-за устоявшего угла дома в  своих  блестящих  доспехах.  Правда,
движения  его уже не были такими слаженными и выверенными, как всего полчаса
назад. Но он был жив и по-прежнему повелевал костерукими.
     -- Ты смотри-ка, даже смерть этим гадом брезгует! --  всплеснул  руками
Сорго.
     --  Смерть  брезгует любым, на ком надет хорошо заговоренный доспех, --
пояснил Лагха, пристально следивший за тем как солдаты Ихши в своих  шлюпках
перестали  грести  и  подозрительно всматриваются в нового шардевкатрана, не
решаясь приближаться к берегу.
     -- Небось, кишка тонка! -- злорадствовал Снах. -- Небось, плыть назад!
     Авелир с сомнением покачал головой.
     -- Ну и хрен им в рыло, -- заключил угрюмый Снах, несколько  вульгарно,
но в целом верно выразив общее настроение.
     Да,  южане, застывшие в нерешительности, наверняка получили однозначный
приказ. Либо высадка с последующей очисткой Медового Берега  от  всего,  что
движется, либо веревка, мыло и самая крепкая из имеющихся корабельная рея. В
случае чего -- выдержит всех.

     x 7 x

     Часть  нежити,  направляемой на редкость живучим южанином, терзала бока
свирепствующего шардевкатрана, а вторая часть -- что-то около полутора дюжин
костеруких -- не тратя времени на выползка, направилась  прямиком  к  холму,
где располагалась варанская ставка.
     --  Они  очень  скоро  будут здесь. Всем приготовиться к бою, -- сказал
Лагха и его ладонь легла на рукоять меча.
     Горцы обнажили метательные мечи. Объяснять, с кем им придется  драться,
нужды не было.
     --  Костяная рука плохой воин, -- бахвалился самый коренастый из горцев
по имени Уб. -- Мечом разить не уметь!
     Его товарищи одобрительно зарокотали. Уж они-то "уметь", да еще как!  И
дрова  рубить, и мясо разделывать, и нежить усмирять. Для того они три штуки
с собой и носят, чтобы никто в их умениях не усомнился.

     x 8 x

     Схватка шардевкатрана с костерукими  проходила  с  переменным  успехом.
Может  быть  оттого,  что, готовясь к высадке начальства, южанин придержал в
подвалах  самых  отъявленных  и  умелых  Переделанных  Человеков.  А  может,
варанцам  слишком  уж  хотелось,  чтобы  шардевкатран  поскорее одолел своих
противников, и потому каждая его неудача казалась им серьезной.
     В какой-то момент Эгину, с тревогой  наблюдавшему  то  за  приближением
передового  отряда  костеруких,  то за шардевкатраном, даже начало казаться,
что подземный любитель ярмарочных  песен  скоро  будет  разодран  на  куски.
Костерукие  облепили  его  шею,  словно  саранча,  и,  несмотря на отчаянное
сопротивление  шардевкатрана,  сбросить  с  себя  за  раз  больше  двух-трех
костеруких  ему  не  удавалось.  Его  жвалы-захваты  работали без устали, но
костеруких, вроде бы, меньше не становилось.
     Однако лишь казалось. Потому что вскоре шардевкатран  изменил  тактику.
Он  стал  сворачиваться  кольцами  и  вслед  за тем распрямлять свое грузное
тулово. Быстро. Так быстро,  как  умеют  только  шардевкатраны  и  те,  кого
впускает  в  себя  Раздавленное Время. А потом шардевкатран впал в ритмичные
биения передней частью тела, подминая костеруких и буквально  впечатывая  их
намертво в сырую глину. Странно все это выглядело! Словно бы извивающийся на
крючке червяк решил вдруг заняться балаганной акробатикой.
     Южане  в  шлюпках  все-таки  решились  начать  высадку.  Наверное,  они
намеревались помочь костеруким расправиться с шардевкатраном,  а  точнее  --
под   прикрытием   костеруких,   которых  все  равно  не  жаль,  попробовать
расстрелять шардевкатрана из луков.
     Но эта идея оказалась никуда не годной. Потому что когда две сотни южан
появились  близ  места  побоища  с  луками,   изготовленными   к   стрельбе,
шардевкатран уже расправлялся с последними костерукими.
     Не   успели   южане  выпустить  в  выползка  первую  сотню  стрел,  как
шардевкатран, круто развернув к ним свою  жуткую  морду,  помедлил  секунду,
собрал свое тело в гармошку и... прыгнул. Он прыгнул, милостивые гиазиры!

     x 9 x

     Но  торжеством  шардевкатрана над пехотой южан ни смогли насладиться ни
Эгин, ни остальные. Ибо как раз в тот самый момент, когда  южане  натягивали
свои  луки,  у  подножия холма показался первый Переделанный Человек. Причем
его прообразом был никто  иной  как  землевладелец  Багид  Вакк  собственной
персоной.
     При  жизни  его  звали  Черноногом.  И  ходил  он, как помнилось Эгину,
опираясь на руки двух мордатых телохранителей. Иными  словами,  шкандыбая  и
сквернословя. Но "переделка" явно пошла ногам Багида на пользу -- он скакал,
словно молодая лань, причем целеустремленности ему было не занимать. Правда,
обе его ноги были теперь, как и рука, костяными.
     -- А я-то думал, ты свое уже отвоевал, аррум хренов, -- прошипел Эгин и
в мощном  заплечном  замахе рассек тело Багида Вакка пополам. А потом каждую
половину еще на две.
     В этот раз горцы не оплошали. Эгин с удовлетворением  отметил,  что  не
успел  он  уложить  то,  что  раньше  было  Багидом  Вакком, а Снах и Уб уже
торжествовали победу каждый над своим костеруким громкими криками. Они  были
увлечены  своей  удачей  и  не  заметили, что в это время творил Лагха мечом
Кальта Лозоходца. Да и Эгину было недосуг, ибо вторым  его  противником  был
сокольничий из Кедровой Усадьбы. Тоже, разумеется, переделанный.
     "Хвала Шилолу, что Лорма этого не видит. А то потом Сорго две недели не
добьется от нее женской благосклонности!" -- вздохнул Эгин. В такие моменты,
как горячий  бой,  он от щедрой души желал счастья буквально всем и каждому,
кроме своих непосредственных противников.
     Лорму и Сорго взяли под свою защиту трое горцев,  а  также  бесстрашный
Лога,   который   за   время   их   совместного   пребывания   в  "убежище",
месторасположение которого по-прежнему оставалось для Эгина тайной,  сильно,
по-собачьи привязался к девушке. В деле истребления костеруких он работал за
двух  горцев  -- причем жестокая практика в Сером Холме пошла его свирепости
только на пользу. Уложив двоих костеруких, сам он был едва ранен.
     Сорго, разумеется, можно было бы тоже дать в  руки  меч,  который  тот,
охочий,  по  его  словам, до "доброй сечи", так настойчиво требовал. Но Эгин
отлично помнил, свидетелем какого наибездарнейшего поединка он  был  некогда
возле  милого  домика  госпожи  Люспены. Еще тогда было очевидно, что давать
учителю меч хоть против нежити, хоть против комаров  --  безнадежная  затея.
"Ты  должен  быть  возле  каниойфаммы.  На  тебе -- шардевкатран!" -- сурово
рявкнул Эгин. Сорго послушно закивал. В конце-ко