через горы той же дорогой,
которой я сюда пришел.
     Эгин  откровенно  признался  себе, что это действительно отменная идея.
Уйти прочь из этих диких и страшных мест, чтобы потом вернуться уже во  всем
великолепии  Свода  Равновесия.  Кстати, где аррумы с "облачными" клинками и
хваленые "лососи"? За всеми  перипетиями  и  заботами  последнего  дня  Эгин
совершенно упустил из виду этот мягко говоря недетский вопрос.
     -- Простите, гнорр, -- кашлянул Эгин. -- А почему вы пришли сюда один?
     Лагха посмотрел на аррума так, будто бы тот спросил у него, отчего днем
светит солнце, а ночью -- луна.
     -- Потому что я очень спешил, -- сказал он сухо.
     --  То  есть  вы  хотите  сказать,  что  основные силы Свода Равновесия
следует ожидать из Нового Ордоса через несколько дней?  --  Эгин  знал,  что
Лагха  всегда  сам  говорит  все,  что  хочет  сказать,  а прочее из него не
вытянешь и калеными клещами, но вопрос  был  очень  важный  и  он  отважился
упорствовать.
     --  Нет,  этого  я  сказать не хочу. При самом благоприятном исходе дел
наши корабли смогут появиться здесь через две-три недели.
     "Ну тогда точно надо  уходить  отсюда  подобру-поздорову",  --  подумал
удивленный и разочарованный одновременно Эгин.
     -- Милостивые гиазиры, -- вмешался Авелир. -- Ваша беседа, с моей точки
зрения,  носит достаточно отвлеченный характер. Ибо вы забываете то, о чем я
с ужасом вспоминаю ежечасно.
     -- О чем же? -- запальчиво осведомился Лагха.
     -- О коконах шардевкатранов. О том, что со дня на день  из  них  выйдут
молодые и очень злые девкатры.
     -- И ты тоже веришь в эту аютскую чушь? -- спросил Лагха раздраженно.
     --  А  как я могу в нее не верить, достопочтенный гнорр, если пятьдесят
лет назад, на аютской границе, я видел как  лучницы  Гиэннеры  расстреливали
девкатра?
     --  А что это ты там делал? -- осведомился Лагха тоном бывалого офицера
Опоры Единства.
     -- Тебя искал, -- ответил Авелир совершенно спокойным тоном.
     К удивлению Эгина, Лагха не стал переспрашивать. Напротив,  он  казался
совершенно  удовлетворенным ответом Авелира. Вместо этого Лагха задал вопрос
совсем о другом:
     -- Ну и что же девкатр?
     -- Девкатр? -- насмешливо переспросил Авелир. -- Плохой был очень. Его,
пожалуй, только лучницы Гиэннеры и могут остановить.
     -- А я одного уложил когда-то, -- мечтательно протянул  Лагха  и  Эгину
показалось,  что  он  глух, слеп и нем в обществе этих непостижимых существ,
один из которых, Авелир, человеком заведомо не  являлся,  а  второй,  Лагха,
тоже в последнее время вызывал у Эгина большие сомнения.
     --  Ты  его в "Исходе Времен" уложил, а не в нашей ветви Древа Истории,
-- сухо отметил Авелир. -- Это во-первых. А,  во-вторых,  то  ведь  был  уже
наполовину развоплощенный девкатр.
     -- Согласен, -- вздохнул Лагха. -- Так и что же мы будем делать?
     -- Ничего особенного. Подождем, пока войдет Снах и скажет "Гиазиры, тут
это... это, двое пришли".
     Подведя  таким  загадочным образом черту под их беседой, Авелир прикрыл
глаза краем шерстяного покрывала и мгновенно уснул.

     x 3 x

     --  Гиазиры,  тут  это,  --  появившийся  на  пороге  Снах  замялся   в
нерешительности, в общем-то горцам не свойственной. -- Это... двое пришли.
     --  Надо  полагать,  двое костеруких? -- не без издевки поинтересовался
Лагха.
     -- Не-а, -- от Снаха, похоже, ускользнули и издевка, и ехидная улыбочка
гнорра,  который,  кажется,  и  авторитетом-то   особенным   у   горцев   не
пользовался.  Собственно,  откуда  бы  этому  авторитету  взяться?  О  Своде
Равновесия горцы и слыхом не слыхивали, а в бою Лагху еще не видали.  --  То
не  двое костеруких. Там мужчина и женщина. Говорят, что их сюда приглашали.
И еще собака какая-то с ними.
     -- Впустить, -- тут же отозвался Авелир, который  еще  мгновение  назад
спал  вроде  бы  совершенно  беспробудным  сном. -- И немедленно привести их
сюда.
     Эгин и Лагха воззрились на эверонота в полном недоумении.  Кого  это  в
Серый   Холм   приглашали   и   отчего   Авелир,   никогда   не   страдавший
легкомысленностью, так споро решил судьбу пришедших?
     -- Это Сорго и Лорма, а также ваш пес, не знаю как  звать,  --  пояснил
Авелир для Эгина.
     --  Сорго  --  один  местный  стихопевец и любитель изящных искусств. В
прошлом  содержатель  Люспены,  дамы  милой  во  всех  отношениях,   хозяйки
шардевкатранов, -- пояснил Эгин для Лагхи.
     -- Кажется, я знаю о какой Люспене ты говоришь, только мне она известна
под другим именем -- Куна-им-Гир. Ну да ладно, а что за женщина? -- деловито
спросил Лагха.
     --  Она,  конечно,  не  так интересна как Куна-им-Гир, но зато она дочь
Хены, царицы Детей Пчелы, которые, как ни крути, составляют костяк  и  плоть
нашей  единственной  на  настоящий  момент  армии. Самая миловидная уроженка
Медового Берега.
     --  Хорошо,  --  сказал  гнорр,  наверняка   пропустивший   мимо   ушей
"миловидную", таков уж нрав Отраженных. -- А что за собака?
     -- Это животное-девять по кличке...
     --  ...Лога,  -- как ни в чем не бывало вставил, поймав крохотную паузу
эгиновой  невольной  заминки,  Лагха.  Память   у   него   была   и   впрямь
феноменальная.
     --   Действительно...   Лога,  --  подтвердил  Эгин,  непонятно  отчего
смутившийся.
     -- Придут -- добро пожаловать, -- продолжил Лагха. --  Но  кто  бы  мне
теперь  пояснил,  где  они  шатались  все  то время, которое прошло с начала
полного бардака на Медовом Берегу? Может быть, они в сговоре с  южанами?  И,
между прочим, разве кто-то из нас их сюда приглашал?
     -- О да, Лагха. Это был я, -- устало сказал Авелир.

     x 4 x

     --  ...когда  Эгин и его люди ходили миндальничать с Багидом Вакком, не
вняв моим настойчивым советам этого не делать, я тоже проник в  Серый  Холм,
воспользовавшись лазом шардевкатрана. Мне пришлось порядком попотеть, прежде
чем  я  сумел  доискаться  до  подвала, где содержались эти двое. Но мне это
удалось. Одним словом, я увел их из Серого Холма и спрятал в одном из  своих
убежищ.  Там  они  и  кормили  вшей до недавнего времени, дожидаясь, когда я
позову их присоединиться к нам.
     -- А пес?
     -- А пес прибился к нам по дороге в убежище. Он был  совсем  изранен  и
был  готов  искать  тебя,  Эгин,  до  последнего  издыхания.  Но так как это
издыхание было, мягко говоря, не за горами, я счел  за  лучшее  поместить  в
убежище  и  его.  Думаю,  он зализал свои раны и готов рвать глотки всем, на
кого ты, Эгин, укажешь.
     -- Но я не умею с ним... говорить.
     -- Ничего. Беседы о сути Гулкой Пустоты и смысле жизни тебе с ним вести
не придется, -- обнадежил Эгина Авелир.
     -- Но постой, -- недоверчиво спросил Эгин. --  Я  помню,  что  встретил
тебя  той  же ночью, когда вырвался из Серого Холма. То есть это ты встретил
меня. Скажи мне, Авелир, когда ты успел совершить такую тучу  подвигов?  Ну,
Раздавленное  Время...  но ведь Сорго и Лорма не владеют этой магией! Их что
-- ветер в твое загадочное укрытие перенес? Или ты раздвоился?  Один  Авелир
провожал  Сорго, Лорму и пса в укрытие, а другой в это время спасал Эгина от
мужиков Багида при помощи "трубки для стреляния"?
     -- Нет, мне не нужно было провожать их. Сорго очень слабый человек,  --
чувствовалось,  что  объяснения  порядком  надоели  эвероноту и он старается
отделаться самыми скупыми словами.
     -- Не понял, -- к стыду своему был вынужден сознаться Эгин.
     --  Тут  нечего  понимать.  Он  слабый.  В  его  голове   любой   может
распоряжаться  так  же  лихо,  как  в  своем огороде, -- вежливо и терпеливо
пояснил  Авелир,  превозмогая  усталость,  боль  и,   быть   может,   легкое
раздражение.
     -- И ты распоряжался в его голове как в огороде?
     --  Он  просто  говорил  с ним, минуя уши. Он заставлял его действовать
так, как требуется, не присутствуя с ним рядом, -- взял на себя труд  давать
объяснения  гнорр. -- Тогда он отправил его прочь, внушив ему путь, а теперь
позвал его сюда "стальным словом Урайна".
     -- Ну, -- протянул Эгин, -- теперь действительно все понятно.
     В тот момент он чувствовал себя безнадежно, непроходимо невежественным.
К счастью, за дверью послышались голоса,  среди  которых  выделялось  чистое
сопрано Лормы и гортанный говор Снаха.

     x 5 x

     --  Здравствуйте,  милостивые  гиазиры,  гиазир  Авелир, и господин Йен
тоже, -- Лорма была бойкой и, главное, вежливой девочкой.
     -- Почтение вам, о доблестные мужи, -- Сорго был все тем же, каким  его
успел  узнать  Эгин  за  три  недели  мира  на Медовом Берегу -- напыщенным,
рассеянным и мрачноватым.
     -- Надеюсь, у вас достанет сил на то,  чтобы  развлечь  нас  разговором
перед  тем,  как  отправиться  ко  сну?  -- благосклонно начал Авелир, не то
передразнивающий  выспренного   Сорго,   не   то   невольно   подсевший   на
обстоятельный тон древней поэзии.
     --  О  да,  хотя,  признаюсь,  их, то есть сил, немного, -- откликнулся
Сорго, имевший крайне поношенный или даже  потасканный  вид.  Кстати,  Лорма
выглядела  куда  как  более  жизнерадостно.  Румяные, пышные щеки, белозубая
улыбочка, сладкие, алые губы. "Небось, любились там "в укрытии"  с  утра  до
вечера  и  с вечера до утра", -- незлобиво и в общем-то без ревности подумал
Эгин.
     --  Можете  звать  меня  Эгином,  --  вставил  он,  ибо  ему  отчего-то
показалось,  что  если Лорма еще раз назовет его гиазиром тайным советником,
то его нефигурально вытошнит.
     -- Угу, -- хором ответили Лорма и Сорго.
     --  А  меня  --  Квадратной  Шкуркой,  --  отозвался  из  своего  плохо
освещенного угла Лагха с серьезнейшим выражением лица.
     Лорма и Сорго перепуганно закивали.
     Эгин не сдержался и прыснул со смеху.

     x 6 x

     --  Вы  ведь  любитель  изящных  искусств, не так ли, Сорго? -- спросил
Авелир.
     -- О да... Я -- да, любитель, -- задрав глаза в небо, отвечал Сорго. --
Правда, пока мы были в этой, в этой унизительной землянке, я,  простите,  не
сочинил ни одной оды.
     --  Не  страшно,  --  продолжал  Авелир. -- Значит, вы умеете играть на
каниойфамме?
     -- Ну разумеется,  --  с  обиженным  видом  отвечал  Сорго.  Будто  его
спросили что-то вроде "А вы умеете играть в "три пальца" на щелбаны?"
     -- А хорошо ли вы помните вашу прежнюю подругу Люспену?
     Ничуть не сконфузившись, Сорго отвечал:
     --  Помню.  Но  мою  нынешнюю  подругу,  обворожительную Лорму, я помню
лучше.
     "Ах вот оно как? Новую подругу?" -- встрепенулся Эгин, но,  разумеется,
смолчал.  Не то чтобы он надеялся вновь воспламениться страстью и припасть к
розовым щечкам бедной сиротки и  погорелицы  Лормы  Гутулан  (хотя  и  такой
возможности  не  исключал).  А  так -- скорее из собственнического инстинкта
самца.
     В отличие от Эгина, Авелир полностью  проигнорировал  последний  пассаж
Сорго  и  продолжал расспросы. Пока ни Эгин, ни Лагха не догадывались к чему
клонит эверонот, но так как спать им  ничуть  не  хотелось,  они  слушали  с
неугасимым вниманием.
     --  Сейчас мне интересна Люспена, -- отрезал эверонот, любезно улыбаясь
Лорме. -- Вы когда-нибудь слышали, как она играет на каниойфамме?
     -- О да, почитай каждый вечер. Но только играла она посредственно... --
с видом знатока сообщил Сорго. -- Все какие-то убогие, примитивные  песенки.
Где уж там ей было до серьезной музыки!
     --  А  что  за  примитивные  песенки?  Вы  помните, какие? -- продолжал
наседать Авелир.
     -- Да...  Ну  там  "Трень-трень-трень...  комаров  писчанье,  светляков
порханье..." и еще вот эту, ну... "Перепелка-птица эх, спинка крапленая!" --
прогнусил "поэтическим" козлетоном Сорго.
     -- А вы можете наиграть эти песенки по памяти?
     --  Нет  ничего  проще!  -- заверил Сорго Авелира. -- А что, здесь есть
каниойфамма? --  тут  же  с  надеждой  спросил  он,  радуясь  гипотетической
возможности блеснуть своими талантами перед просвещенной публикой.
     -- Целой каниойфаммы нет...
     Сорго  сник  или,  как  любил  говаривать  покойный  Мидан  окс Саггор,
"скапустился". Лорма рассерженно шморгнула носиком. Она ведь всегда  мечтала
послушать!
     -- ...но есть одна струна, -- отозвался Лагха из угла. Гнорр, в отличие
от Эгина, уже давно догадался к чему клонит Авелир.
     -- Как это мило с вашей стороны, гиазир Квадратная Шкурка! -- взорвался
признательностью  Сорго.  И,  просияв,  подскочил  к  Лагхе,  заключил его в
объятия и облобызал, как милого племянника.
     У высокомерного гнорра волосы встали дыбом.
     -- Ну-ну, дядя, -- в полной растерянности  пробормотал  он  и  похлопал
Сорго  по  спине  с  тем  видом,  с  каким  обычно утешают тревожных детей и
душевнобольных.
     Тут даже Авелир не смог сдержать смущенной улыбки.

     x 7 x

     --  ...Люспена  играла  у  высохшего  колодца,  соединенного  с  лазами
шардевкатранов,  благодаря чему твари могли превосходно слышать ее. Но мы --
мы будем смелее, потому что у нас нет другого  выхода.  Мы  будем  играть  в
самом  лазе,  --  пояснил Авелир. -- Струна у нас одна, а это значит, что мы
можем помыкать лишь одним шардевкатраном. Но, думаю, нам хватит и одного.
     "С лихвой", -- промолчал Эгин.
     Через проделанный  при  штурме  Серого  Холма  пролом  в  полу  казармы
костеруких они по очереди протиснулись в лаз, где Сорго предстояло дать свой
второй  за  эту  ночь концерт. (Первый уже состоялся часом раньше, когда они
натянули принесенную Лагхой из Пиннарина струну на длинную палку  из  серого
бука  и  Сорго,  окруженный  всеобщим  вниманием,  исполнил  весь  репертуар
Люспены, правда, сделал это очень-очень тихо.  Мало  ли  --  может,  слух  у
шардевкатранов   сильно  обострился  от  пережитых  ими  в  последнее  время
треволнений.)
     Когда они оказались внутри, Эгин и Лагха оголили свои клинки,  а  Сорго
взял  наизготовку  свою каниойфамму, точнее, ее жалкое однострунное подобие.
Авелир же, безоружный и очень бледный,  уселся  на  землю  и  стал  сверлить
взглядом непроницаемую, предвечную темень лаза.
     --  Начинай!  -- Лагха двинул Сорго локтем в бок и тот, набрав в легкие
воздуха, начал.

     x 8 x

     -- Комаров писчанье, светляков порханье! Трем-трем-трем! -- тихо  запел
Сорго  и  забренчал  на одинокой струне, из-под которой полилась примитивная
мелодия. Одна из тысяч таких, какие играют на каждой ярмарке  Круга  Земель.
Простая, запоминающаяся и, пожалуй, не лишенная приятности.
     Авелир  напряг  слух  и  зрение  так,  что  глаза  его, казалось, стали
светиться в темноте (светильников они, ясное  дело,  с  собой  не  взяли,  а
понадеялись  на  тусклые  отсветы из отверстия в верхней стене лаза). Эгин и
Лагха, стоящие по обе стороны от него, затаили дыхание.
     Как мы с милой  Как  мы  с  милой  во  кленовом  да  во  лесу!  Комаров
писча-а-нье! Светляков порха-а-нье!
     Сорго  гнусил  очень  старательно.  Эгин  поймал  себя на том, что дабы
как-то умерить свое  волнение,  заслушался  пением  Сорго  и  даже  прозевал
момент,  когда  в далеком далеке раздался рокот, который нельзя было спутать
ни с чем. Похоже, шардевкатран заглотил наживку и теперь полз к ним что было
сил.
     Целовались-обнимались  На  лугу  среди  цветов!  Комаров   писча-а-нье!
Светляков порха-а-нье!
     Грохот   стал   невыносим.  Несмотря  на  то,  что  слов  и  треньканья
каниойфаммы было уже почти не слышно, Сорго  продолжал  надрываться.  Авелир
встрепенулся и, приблизившись к самому уху Сорго, заорал:
     -- Давай что-нибудь другое, он уже здесь!
     А  шардевкатран и в самом деле был уже здесь. "Облачный" клинок Эгина и
меч Лагхи бесновались, переливаясь всеми оттенками малинового и зеленого. Из
глубины туннеля подул ветер, пахнущий гнилью. Волосы  Эгина  развевались  на
этом ветру, а его губы шептали бессвязную чушь, общий смысл которой сводился
приблизительно к такому: "Во что бы то ни стало выжить, вернуться в Пиннарин
и еще раз увидеть Овель".

     x 9 x

     Но  Сорго,  казалось,  все  было  нипочем.  Ибо он и впрямь был одержим
изящными искусствами. Он принял к сведению рекомендацию Авелира и,  даже  не
скосив  глаз  туда, откуда ломился сквозь земную толщу шардевкатран, затянул
другой мотив. В ту ночь он был единственным, в чьей душе не было ни  страха,
ни опасений.
     Ой  маманя  говорили, Не развязывай бурдюк! Девки ушлые вскружили Бедну
голову мою!
     На сей раз треньканье каниойфаммы подействовало на  шардевкатрана,  как
показалось   Эгину,   успокаивающе.   Но   ненадолго.   Очень  скоро  грохот
возобновился с новой силой, причем где-то в стороне от них.
     -- Он стал рыть туннель на север! -- заключил Авелир.
     -- Следующую! -- скомандовал Лагха Сорго.
     Сорго согласно кивнул и вновь вцепился в струну, как будто  в  ней  был
сосредоточен  весь  смысл  мироздания. Впрочем, в некотором смысле оно так и
было.
     Перепелка птица, эх! Спинка крапленая! Лапки задери Убиенная!
     Грохот раздался совсем  близко.  Плотное  серое  покрытие  левой  стены
туннеля,  образованное  застывшей  шардевкатрановой  слизью,  растрескалось.
Недра загудели и заныли. Взволнованный Авелир вскочил на ноги.
     -- Он здесь. Начинай другую!
     Но не успел Сорго сменить мотив, как одна из стен лаза пошла  трещинами
и  лопнула,  словно ореховая скорлупа. Эгин, Сорго, Лагха и Авелир отскочили
назад насколько могли далеко. И правильно сделали. Ибо спустя  какой-то  миг
жвалы-захваты   числом   шесть   показались  в  проломе,  выискивая  кем  бы
поживиться, а от фиолетового  свечения  бугорков  на  коже  шардевкатрана  в
туннеле стало светло как в мрачный день лунного затмения.
     -- Сорго! -- прошипел Лагха.
     Но  Сорго,  к счастью, был по-прежнему увлечен искусством и ничем кроме
искусства. Он припал на одно колено и вновь заиграл.

     x 10 x

     В какой-то момент Эгину показалось, что Сорго сыграл что-то  не  совсем
то.  И  что  шардевкатран  воспринял услышанное как призыв подойти поближе и
пожать руку Сорго всеми  шестью  жвалами-захватами  разом.  Однако  интуиция
Сорго  была просто отменной. Или, быть может, осознание опасности сделало ее
отменной. По крайней мере, очень скоро все вздохнули с  облегчением.  Вместо
того,  чтобы  продолжать  идти на сближение и дальше, шардевкатран ненадолго
остановился, попятился назад, пробил потолок лаза и ринулся  на  поверхность
земли.
     --  Интересно,  что он будет делать дальше, -- дрожащим голосом спросил
Эгин.
     Дождавшись, пока шардевкатран выберется наверх целиком,  Лагха  ринулся
за ним.
     --  Он  ползет на север. Сорго, дальше! -- потребовал Лагха, высунувший
голову в ночь.
     Таким приблизительно образом они изучили нрав и повадки  шардевкатрана.
А  также  и  язык,  на  котором следует говорить с ним, чтобы быть правильно
понятым. Тот язык, на  котором  отлично  изъяснялась  Люспена  или,  точнее,
Стражница  аютской Гиэннеры по имени Куна-им-Гир. Правда, к концу урока все,
кроме Сорго, который  был  готов  бренчать  на  каниойфамме  хоть  до  утра,
чувствовали себя вконец обессиленными.
     --  Ладно,  играй  отбой.  Нашему  шардевкатрану  пора спать, -- сказал
наконец Авелир,  обращаясь  к  Сорго,  чья  вдохновенная  рожа  была  лучшим
подтверждением волшебной силы искусства.
     Эгин и Лагха переглянулись в крайнем облегчении, а их клинки, в ту ночь
оставшиеся не у дел, были возвращены ножнам.

     ГЛАВА 22. СОН ЭГИНА

     Ночь с Двадцать Шестого на Двадцать Седьмой день месяца Алидам

     x 1 x

     После знакомства с шардевкатраном Эгин спал как убитый.
     Для ночлега они облюбовали большой трапезный зал с двумя дверями. Возле
них были  выставлены  в  карауле  по  двое  горцев. Остальные легли спать на
расстеленных на полу шкурах. Спали бок о бок, словно солдаты в казармах.
     Сорго и Лорма посапывали рядом, лежа спиной друг к другу, а между ними,
словно  драгоценнейшая   драгоценность