ся
обнаружить подделку. У него снова  были  длинные  ухоженные  волосы.  Ровный
загар. Чистая кожа. Не правдоподобно белые зубы. "Тренажерная"  мускулатура.
В общем, аккуратненький плейбой из солярия...
   Потом он разглядывал спальню гостиничного номера, стоившего не менее  ста
пятидесяти рублей в сутки. Стены и углы потолка были  украшены  росписью  на
мотивы скифской мифологии.  Сквозь  тяжелые  лиловые  шторы  еле  пробивался
ранний солнечный свет. На столике стояла ваза со свежими  фруктами.  Тут  же
валялся  номер  бульварной   газетенки.   Увидев   собственную   фотографию,
помещенную на первой полосе. Голиков  скривился  и  почувствовал  запоздалое
раскаяние.
   Вчерашний вечер в кабаке "Якобсон" явно "удался". Максим  смутно  помнил,
что перебрал "смирновской номер 21" и вместе с двумя приятелями  из  высшего
света выплясывал что-то дикое под музыку молдавской фолковой группы. Кстати,
с ними были и три какие-то шлющонки. Но откуда взялась Ирина? Вот  этого  он
никак не мог понять... Вполне возможно,  что  сегодня  он  получит  счет  из
кабака за причиненный ущерб. И теперь уже не скажешь: "Живем один раз!.."
   Ирен зашевелилась рядом и прищурившись, вдохнула аромат "джойнта". Из-под
простыни показалась ее ножка, охваченная золотой цепочкой, и пальчики игриво
погладили его бедро. Макс удивленно  посмотрел  на  нее;  он  ожидал  совсем
другой реакции.
   По-видимому, до Ирки тоже не сразу дошел смысл  происходящего.  Им  нужно
было кое-что обсудить и кое о чем договориться.  Он-то  помнил  ночь  любви,
которой на самом деле не было! Или все же была?! Не приходилось сомневаться,
что  внутри  этой  женщины  осталось  его  семя.  Голова  шла  кругом  после
дьявольского фокуса масона...
   - Дай папиросу! - попросила она капризным голоском и имела на это  право.
Уже около шести месяцев она была его официальной любовницей.
   Он засветил еще один "джойнт" и вставил ей в уголок рта. Она  перехватила
его руку и балуясь, перекатилась вплотную к Максу. Ее большие выпуклые соски
коснулись его груди, и  он  понял,  что  уже  испытывает  к  ней  не  только
нежность...
   Пелена сна медленно спадала с  ее  темных  глаз.  Бархатные  ресницы  еле
заметно трепетали от дыма. После четвертой затяжки она вдруг  зажмурилась  и
села, скрестив ноги. Потом быстро провела пальцами по  левой  стороне  лица.
Шрама не было. Максим ощутил ее отчуждение раньше, чем она открыла рот.
   - Где Клейн? - спросила Ирен изменившимся голосом.
   - Не  знаю...  По-моему,  ты  уже  все  поняла.  На  людях  нам  придется
поддерживать прежние отношения. Хотя... я не против того, чтобы поддерживать
их не только на людях.
   - Это понятно, - сказала она, и Макс засмеялся. Марихуана сделала все  не
таким  уж  важным.  Зато  приятное  она  делала  еще  более  приятным...  Он
наклонился, чтобы  поцеловать  плечо  любовницы,  но  Ирен  отстранилась.  -
Слушай, я должна привыкнуть... - Пожалуйста, привыкай побыстрее, -  попросил
он, набросил шелковый халат и отправился в душевую.
   Стоя под тугой струей прохладной воды, он раздумывал, не пора  ли  нанять
телохранителей. Может быть, правы некоторые из  его  более  опытных  коллег,
утверждавшие, что он поразительно беспечен?..  Максим  привык  считать  себя
парнем,   никому   не   причинившим   вреда   (за   исключением   нескольких
мужей-рогоносцев), а потому имеющим все основания спокойно отходить ко  сну.
Недавно выяснилось, что это совершенно не так.
   Когда он вышел из душевой,  Ирен  все  еще  курила,  разглядывая  себя  в
зеркале. Она была потрясающе красива. Максим считал, что ей макияж вообще не
нужен,  но  не  мешал  женскому  священнодействию.  Он  облачился  в   белую
английскую рубашку, белую же пару от Зельдовича и кожаные испанские мокасины
ручной работы.
   - Тебя отвезти? - спросил он без особого энтузиазма.
   - Нет, я вызову такси, - ответила Ирина, не оборачиваясь.
   - Когда увидимся?
   - Я позвоню.
   Он вышел, тихо притворив дверь номера.

Глава тридцать третья

   Двигаться бесшумно по толстому ковру было  приятно.  Коридорный,  который
нес на подносе бутылку "боржома", приветствовал Макса учтивым кивком головы.
Портье, старый хитрец и знаток жизни, также проводил его легким  поклоном  и
понимающей улыбкой. Голиков не первый раз снимал номер на ночь и  был  одним
из самых щедрых и уважаемых клиентов.
   Максим вышел через стеклянную дверь, распахнувшуюся при его  приближении,
и окунулся в прохладу и свежесть чудесного летнего  утра.  Ощутить  прелесть
жизни мешало только одно - тяжелое  предчувствие  грозящей  опасности...  Он
оглядел тихую в этот час  улицу.  Справа  был  виден  закрытый  ресторан,  и
Голиков вспомнил, почему вчера сумел доехать только до гостиницы.
   К нему подскочил человек, и Макс  бросил  ему  ключи  от  машины.  Спустя
минуту сверкающий белый "порше" остановился в десяти сантиметрах  от  носков
его мокасин. Тачка индивидуальной сборки обошлась ему в сто  двадцать  тысяч
золотом, и он любил ее, как свою механическую  сестру.  Его  ладони  ласково
легли на руль. Вес  тела  удобно  распределился  в  кресле.  Максим  включил
передачу и резко рванул с места. Он сделал это  непринужденно,  несмотря  на
то, что одна из его "половин" никогда не садилась за руль.
   По радио  передавали  какой-то  слащавый  эстрадный  кисель.  Макс  нашел
станцию, круглосуточно наводнявшую эфир роком,  и  стал  слушать  "Гаванское
дело" своих любимых "Рамоунз". Те выбили сонную дурь из его головы, и к тому
времени,  когда  Голиков  подъехал  к  белокаменному  особняку  на  бульваре
Столыпина, он чувствовал себя намного более бодрым и злым, чем раньше.  Ирка
всегда расслабляла его. Господи, и за что он любил эту шлюху?!..
   Автоматические ворота закрылись за ним; глаза телекамер уставились  вовне
по периметру пятиметрового забора. Оказавшись под защитой мощных стен.  Макс
ощутил справедливость старой поговорки: "Мой дом -  моя  крепость".  По  обе
стороны от въезда шелестел и благоухал небольшой фруктовый сад.
   Макс подъехал к шестиместному гаражу, но оставил "порше" на аллее.  Здесь
же, неподалеку, покоились  остатки  того,  что  еще  позавчера  было  черным
седаном легендарной модели "марена", изготовлявшейся уральским автозаводом в
пятидесятые годы малыми сериями для эксцентричных и богатых автолюбителей.
   "Марену" доставил тягач дорожной полиции, и  Голиков  понимал,  что  этим
дело не кончится. Обстоятельства аварии остались неясными для всех,  включая
самого потерпевшего. Он подозревал, что имело место покушение на его  жизнь,
но, конечно, ничего не сказал полицейским о своих подозрениях.

***

   Позавчера вечером (и опять одна из его "половин"  при  этом  воспоминании
готова  была  взвыть  от  возмущения!)  Максим  припарковал  "марену"  возле
ювелирного магазина на Екатерининском проспекте.  Тротуар  был  пуст.  Вдаль
тянулась  двойная  цепочка  фонарей.  Машина  Голикова   была   единственным
средством передвижения на  протяжении  двухсотметрового  участка  проспекта.
Макс посмотрел .на витрины с бронестеклами  и  полез  в  карман  за  чековой
книжкой, приготовившись облегчить свой счет  на  пару  штук.  Его  очередная
пассия, студентка местного университета, того стоила...
   Он остался цел благодаря врожденному чувству опасности и быстрой реакции.
Бросив случайный взгляд в  зеркало  заднего  вида,  он  увидел  стремительно
надвигающийся "фрейтлайнер" - тяжелый и неуклюжий грузовик,  производившийся
по лицензии в отсталых Северо-Американских Штатах. Его фары были  выключены,
выдающееся вперед рыло дрожало  от  скорости  и  натужного  рева  двигателя;
наклейка на широченном бампере предупреждала: "Если  ты  уберешь  голову,  я
постараюсь не задеть все остальное".
   ...Сила инстинкта вырвала Голикова  из  водительского  кресла  и  бросила
вправо, к двери пассажира.  Он  оттолкнулся  ногой  от  рычага  переключения
скоростей и вывалился из "марены" за секунду  до  того,  как  страшный  удар
превратил ее в груду искореженного металла.
   Почти не потеряв скорости, грузовик со скрежетом протащил легковую машину
перед собой метров двадцать. В конце  концов,  помятая  тачка  отскочила  на
тротуар, а "Фрейтлайнер" врезался  в  железобетонный  столб,  сокрушив  его.
Задние колеса подпрыгнули метра на полтора вверх. Столб  рухнул,  раскалывая
асфальт и разбрасывая острые осколки выкрошенного бетона. Одновременно вверх
ударил фонтан огня. Лобовое стекло вылетело вперед, выбитое  телом  водителя
грузовика. Самоубийца преодолел приличное расстояние по воздуху, прежде  чем
упал, и еще долго катился по асфальту, лишившись своего лица, а  также  кожи
на руках и двух третей скальпа...
   Все это трехсекундное  кино  Макс  смотрел,  лежа  на  тротуаре,  изрядно
оглушенный ударами и грохотом взрыва. К счастью, его  не  задело  осколками.
Ему  было  жаль  "марены",  но  еще  больше  было  жаль   канувшей   куда-то
беззаботности... В свете случившегося он иначе  взглянул  на  другие  мелкие
неприятности.  У  него  возникло  подозрение,  что  кто-то  с   маниакальным
терпением складывает мозаику из случайностей, способных ранить  и  причинять
боль, а в ту секунду, когда  эта  работа  будет  завершена.  Максу  придется
проститься с жизнью...
   Стряхнув зловещее воспоминание, он пошел через газон к дому. На  идеально
подстриженной траве еще блестели капли росы. Перед  парадным  входом  стояла
машина - серая "волга", лишенная всяких индивидуальных черт. Из нее  вылезли
двое мужчин и направились ему  навстречу.  Тот,  что  был  повыше,  запустил
правую  руку  во  внутренний  карман,  и  Максим  невольно   замедлил   шаг.
Остановившись, они смерили его неодобрительными взглядами.  Видимо,  потому,
что он заставил их проторчать здесь половину ночи.
   - Господин Голиков? Сержант Валлер, имперская уголовная полиция, - сказал
высокий человек с помятым осунувшимся лицом, - Это сержант Клюев.
   Макс равнодушно скользнул взглядом  по  их  документам.  Двери  его  дома
открылись;  на  ступенях  показался  старик  Истомин,  служивший  еще   отцу
Голикова. Камердинер был, как всегда, безупречно одет, чисто выбрит,  а  его
древняя физиономия не выражала ничего, кроме холодной вежливости.
   - Доброе утро, - сказал Истомин, -  Господа  приехали  около  двух  часов
назад и выразили  желание  поговорить  с  вами.  Узнав,  что  вас  нет,  они
согласились подождать.
   Максим догадывался, что  скрывалось  за  этим  убийственным  "согласились
подождать". Старик просто не пустил полицейских дальше порога, и  теперь  те
были очень злы. В Голикове они заранее видели никчемного  богатого  кретина,
наверняка замешанного в каких-нибудь нечистых делишках.
   - Прошу в дом, - сказал он без особого радушия.
   - Если не  возражаете,  поговорим  здесь,  -  скучным  голосом  предложил
Валлер, изучая костюм Максима снизу доверху. - У меня  такое  ощущение,  что
разговор будет недолгим.
   - Ладно, в чем дело?
   - Вы знали водителя грузовика раньше? Может быть, встречались с ним?
   - Хороший вопрос, - Макс не удержался от иронии. - Сержант, вы, наверное,
видели, что осталось от парня? Сомневаюсь, что его узнала бы родная  мать...
Кстати, я уже подписал протокол дорожной полиции.
   Полицейские проигнорировали его последнее замечание.
   - Возможно, вы успели разглядеть его  до  столкновения?  Ведь  вы  смогли
выскочить из машины, значит, что-то показалось вам подозрительным?
   - Только то, что на меня несся грузовик и не собирался сворачивать. А  на
ваш вопрос я смогу ответить, если вы покажете мне фотографию этого придурка.
Хотелось бы увидеть, каким он был раньше.
   - Это действительно интересно,  -  в  разговор  впервые  вмешался  другой
полицейский. - По нашим данным, он был мертв. Убит  еще  до  того,  как  его
грузовик врезался в вашу машину.
   - То есть?! - Макс понял, что заметно бледнеет. Он вспомнил своего  босса
из другой жизни, крушившего компьютер с металлической занозой в сердце.
   Клюев достал из кармана целлофановый пакет. На солнце сверкнули  лежавшие
в нем полированные металлические предметы. Голиков снова подумал о Клейне  и
почувствовал, как ему того не хватает.
   Он тупо смотрел на два египетских символа "анх".
   - Эти штуки торчали у него в  глазах,  -  продолжал  полицейский.  -  Как
видите, они достаточно длинные, чтобы достать до мозга.  Мозг  действительно
сильно  поврежден.  Таким  образом,  тот  человек  никак  не  мог  управлять
грузовиком даже вслепую... Может быть, вы видели кого-нибудь еще?
   Голос сержанта стал вкрадчивым. Вопросительная интонация вернула Макса  к
действительности.
   - Что?.. Нет, никого не видел. Вернее, только  одного  человека,  который
вылетел через лобовое стекло... Вы уверены, что кто-нибудь потом не...
   - Исключено. Мозг этого парня к моменту столкновения был мертв уже  около
часа.
   - Ну что ж, господа, тогда я считаю все случившееся необъяснимым и крайне
загадочным. - Максим намекал на то, что больше говорить не о  чем.  Ему  все
больше хотелось оказаться где-нибудь поблизости от своего бара.
   - Я еще не закончил, - остановил его Клюев. -  Экспертиза  показала,  что
эти предметы изготовлены из нержавеющей стали... примерно четыре тысячи  лет
тому назад. Правда, с  тех  пор,  как  их  превратили  в  оружие,  то  есть,
заточили, прошло не больше недели.
   - Поразительно, - сказал Голиков. - Газетчики будут в восторге.
   - У вас есть коллекция оружия или предметов культа?
   - Оружие только огнестрельное, ну и наверняка найдутся кухонные  ножи.  У
меня есть разрешение на хранение и ношение пистолета. Сразу отвечаю  на  ваш
невысказанный  вопрос:  я  не  убивал  этого  человека  и   вообще   никого,
превышающего по размерам муху. В дальнейшем, если вам захочется побеседовать
со мной, я приглашу своего адвоката. Всего хорошего!
   Поднимаясь по ступеням, он  слышал  шум  отъезжающей  машины.  Наверняка,
полицейские сейчас крыли его последними словами. Ему было жалко этих  бедняг
- неблагодарная у них работа. Хотя неизвестно,  кому  кого  вскоре  придется
пожалеть.

Глава тридцать четвертая

   К вам господин Клейн, - доложил старик Истомин, и Макс облегченно перевел
дух. Его голова раскалывалась от тысячи вопросов. Он  надеялся,  что  старый
друг адвокат отца, продолжавший вести дела сына, поможет разрешить  хотя  бы
часть из них. Предстоял жаркий день, и он выпил стакан джина с тоником.
   В кабинете было еще  прохладно.  Сквозь  застекленную  дверь  была  видна
свежая   зелень   оранжереи.   Еле   слышно   работал   кондиционер.    Макс
последовательно разглядывал три полотна современных художников на  стенах  и
пришел к выводу, что питает стойкое отвращение к беспредметной живописи.
   Вошел Клейн, излучая энергию и оптимизм. Максим  нашел  его  помолодевшим
лет на десять. Бородка стала еще короче, а глаза еще прозрачнее. В  руке  он
держал коричневый кожаный кейс. Костюм оставался таким же консервативным,  а
сам  Клейн  являлся  воплощением  аристократизма  и  элегантности,   включая
тончайшие  нюансы,  которые  невозможно  подделать  даже  после   длительных
репетиций.
   Макс обнаружил, что ему без труда удается вести себя так,  словно  ничего
особенного не произошло. Они пожали друг другу руки, и он  предложил  масону
выпить. Тот отказался одним  коротким  жестом  и  проследовал  к  креслу,  в
котором устроился с максимальным удобством, положив кейс на колени.  Голиков
догадывался, что хранится в этом кейсе.
   - Ну, мой мальчик, как идут дела? - осведомился Клейн с дежурной улыбкой.
   Макс подошел к бару и наполнил бокал джином с тоником. Потом сел в кресло
напротив.
   - Послушайте, господин Клейн, - начал  он  после  затянувшейся  паузы.  -
Может быть, на этот раз мы обойдемся без игр? Я потрясен вашим искусством  и
собственным изменением. Я вынужден принять все как  есть,  и  согласиться  с
вашими доводами. Я хочу, чтобы теперь мы согласовали наши действия.  Дело  в
том, что...
   - Я знаю. Прискорбный случай с твоей антикварной "мареной". Не  волнуйся,
постараемся сделать так, чтобы полицейские  не  очень  тебе  досаждали.  Как
видишь, здесь все немного проще, чем было там. Но  это  не  значит,  что  ты
можешь расслабиться. Этот сон чуть более благоприятен, и мы в состоянии,  по
крайней мере, избавиться  от  мелочной  опеки  властей...  С  Ириной  все  в
порядке?
   Макс пожал плечами.
   - Насколько я знаю, да. А что?
   - Да нет, ничего. Тайные желания иногда сбываются...
   Голиков посмотрел на него с подозрением, но, как всегда, ничего не  сумел
прочесть  в  бесцветных   глазах.   В   Клейне   было   трудно   заподозрить
психоаналитика.
   - Постарайтесь держаться поближе друг к Другу.
   - Да-да, я помню - общий сон и все такое...  Однако  война  продолжается.
Что делать дальше?
   - Искать союзников. А что еще остается делать? Наслаждайся  жизнью,  если
сможешь. В крайнем случае, у  нас  есть  "Путеводитель".  -  Масон  похлопал
ладонью по туго натянутой коже кейса.
   - Значит, ничего, кроме бегства?..
   - Я же тебя предупреждал.
   - Ну, спасибо! -  в  Голикове  заговорили  гены  человека,  привыкшего  к
комфортабельной  действительности.  -  Вы  хотите  сказать,  что   вся   эта
чертовщина бесконечна, а мне предстоит прятаться, как крысе в лабиринте?!..
   - А ты и есть крыса в лабиринте. Слепая, глухая и хромая. Кстати, я тоже.
Ты не умеешь перемещаться, а если бы даже умел, то никогда  бы  не  выиграл.
Встретиться с хозяином не в твоих интересах.  Он  уничтожит  тебя,  даже  не
заметив. Он охотится на акулу, а мы - всего лишь рыбы-прилипалы. Я  понимаю:
тебе было бы намного легче, если бы ты увидел свою акулу. Но,  к  сожалению,
это случается крайне редко и обычно заканчивается трагически.
   - Откуда вы это знаете?
   - Я  сопоставляю  факты.  Я  внимательно  изучал  "Путеводитель"  и  даже
заставил себя прочесть дневник Строкова. Дурацкая писулька. Не  удивительно,
что этот Строков  плохо  кончил.  Бедняга!  Оказывается,  у  него  был  шанс
протянуть еще немного.
   - Вы... сохранили и дневник?
   - Конечно. Не  оставлять  же  его  в  твоей  квартире,  как  вещественное
доказательство причастности к  убийству!  Если  когда-нибудь  тебе  придется
вернуться...
   Максим вздрогнул при этих словах. Простое напоминание о том положении,  в
котором он находился  раньше,  не  на  шутку  испугало  его.  Ностальгии  по
бедности и упадочным временам у него не  было.  Человек  -  такое  существо,
которое очень быстро привыкает к лучшему и забывает о  худшем.  Несмотря  на
опасность, грозившую ему сейчас, возвращение в прошлое казалось добровольным
погружением в ад.
   - ...Тебя по крайней мере не приговорят к смерти... - закончил масон.
   - Благодарю, - Максим сухо прокашлялся и отправился к бару  за  очередной
порцией джина.
   - Ты много пьешь, - заметил Клейн. - Нервишки шалят?
   - Угу. - Голиков опрокинул стакан внутрь себя.
   - Рекомендую иглоукалывание. Один знакомый китаец держит приличный  салон
на Николаевской площади. Он  большой  и  тонкий  мастер;  знает,  что  нужно
мужчине. Кстати, ассистентки
   - молоденькие таиландки. Обещаю тебе незабываемые впечатления...
   Макс обернулся, не веря своим ушам, и действительно  увидел  перед  собой
эдакого пожилого, свободного, богатого  и  удачливого  мужчинку,  способного
наслаждаться девочками и всем тем, что можно купить за деньги. Масон обладал
завидной способностью к мгновенному перевоплощению.
   - А теперь  -  к  делу,  -  сказал  Клейн.  -  Нужно  обсудить  несколько
контрактов по золоту и наш договор с турками...
   Макс порылся в своей безумной двухслойной памяти и обнаружил, что смыслит
кое-что в контрактах и биржевых котировках. Он отключил эмоции и превратился
в "юридическое лицо". В пространстве сухих  формулировок  и  цифр  почти  не
оставалось места для страха.

Глава тридцать пятая

   К полудню он  закончил  работать  с  Клейном,  и  они  расстались,  почти
д