азался молодцом: не прошло
и  четверти часа, как  он успешно взгромоздил в седло своего путешествующего
налегке хозяина.

     Колокольчики бодро зазвенели вновь, и только сейчас талисса сообразила,
что ночью они, выходит, молчали. Крайне гуманно,  хотя не исключено, что они
всего лишь мешали спать самому Мимбо.
     -  Скажите,  уважаемый, -  осторожно поинтересовался  Торрер,  стараясь
приноровить  шаг  к задумчивому  цоканью копыт, - а  вы когда-нибудь  раньше
путешествовали?
     - А что, есть сомнения? - удивился Баураст. - Да  я,  молодой  человек,
если хотите знать, полматерика пропахал!
     Сколько  ж  дедушке лет, мысленно спросил себя Торрер, если я для  него
молод?
     - Пешком? - усомнился эльф.
     - Зачем пешком - в седле,  - маг любовно потрепал Мимбо по холке. -  Мы
же  не простолюдины какие.  Бывало,  что и... Впрочем, что вам  стариковская
болтовня.
     - И все столь же, гм, резво?
     -  Не обязательно,  молодой  человек, не  обязательно.  Когда есть куда
торопиться, можно и поспешить. Но мы-то, насколько я понимаю, за сокровищами
едем?
     - Мы, - подчеркнул Торрер, - за сокровищами.
     - Так куда  же  нам  спешить? - искренне изумился Баураст.  -  Храмовая
сокровищница, она, знаете  ли, такое  дело:  чем  позже в нее  придешь,  тем
больше там найдешь.
     - Афоризм? - съехидничал эльф.
     - Жизненная мудрость, - философски парировал Баураст.
     Примерно через  час  неумолимый звон  колокольчиков стал действовать на
нервы даже невозмутимому гному.
     - Скажите, милейший, - зашел он издалека, - а что это за э...любопытный
мотив?
     - Надгробная песня вендрингов, - не моргнув глазом, ответил маг.
     - Кого, простите? - запыхтел гном.
     - Вендрингов. Есть  такое  племя  далеко  на восходе, жестокое в  своей
неистовости и неистовое в своей жестокости.
     Не ожидавший столь поэтичного пассажа гном  с подозрением  покосился на
Баураста, но тот оставался невозмутим.
     -  Так вот, если  один из них гибнет, эта чудная  мелодия исполняется в
течение всей тризны. Дня этак два-три.
     - Но вы же...
     - Не беспокойтесь, - щедро утешил его маг, -  к вендрингам я не имею ни
малейшего  отношения.  Просто  это одна  из любимых музыкальных тем Мимбо. У
него, знаете ли, тоже есть свои маленькие слабости.
     Хорошо, что  не Тома, подумал гном. Вразумить бесплотного слугу было бы
еще труднее, чем бессловесного меломана.
     - Полностью  с  вами согласен, -  молчание  Мэтта  ничуть  не  помешало
Баурасту продолжить беседу, - вкус у него хромает. Все-таки осел, знаете ли.
Вот  боевая  песнь  вендрингов  -  совсем другое  дело.  Заслушаешься!  Если
желаете, я даже ее напою...
     - Благодарю,  - гном  был на  редкость вежлив, -  но я, сказать честно,
полностью лишен слуха. Петь люблю, а так - не очень.
     - Что ж, тогда как-нибудь в другой раз, - благосклонно покивал Баураст.
     -  А нельзя их как-нибудь, - теряя остатки  терпения, Мэтт решил  пойти
напролом, - тряпочками обвязать, что ли?
     -  Можно,  конечно,  - без энтузиазма откликнулся чародей. - Но что это
изменит? Они и через тряпочку звенеть будут, и через  матрас  -  я уже и сам
пробовал.
     - То есть мы обречены? - сбился с шага гном.
     - Ну, зачем же так мрачно? -  Баураст  ласково похлопал Мимбо по шее. -
Если вы сумеете найти подход к моему четвероногому спутнику...
     - А это возможно? - Мэтт с сомнением посмотрел на упрямую морду Мимбо.
     - Вряд  ли, -  неохотно признался  Баураст. - Скажу  вам по секрету, он
упрям, как осел.
     - Видите ли, - мысленно похвалив себя за изобретательность, гном  вновь
великодушно  позволил себе  быть вежливым, -  впереди нам предстоят нелегкие
испытания. Каждому из нас придется  рисковать жизнью. И не раз. Так стоит ли
идти в бой под звуки погребальной песни?
     Неожиданно ослик громко расхохотался:
     - А  я-то  все  думаю: что тебя так  волнует?! Хочешь совет, гномик? Не
бери в  голову! Вендринги исполняют эту чудную мелодию не в  знак скорби  по
павшим, как ты, я смотрю, подумал.  Напротив, она должна внушить оставшимся,
сколь сладостна схватка,  если даже смерть  не в силах остановить настоящего
воина!
     Вздрогнув  от  неожиданности,  гном  отошел  в сторону,  бормоча что-то
вроде: "Чем-то он мне неуловимо напоминает Макобера...".
     Некоторое время друзья шли молча, искренне стараясь почувствовать  себя
настоящими вендрингами.
     Удавалось им это с переменным успехом, причем особенно переменным успех
был у Бэх: в отличие от Мэтта, она обладала слухом. И перезвон колокольчиков
был  для  нее  столь  же  мелодичен,   как  звук  воды,  капающей  на   темя
приговоренного к пытке.
     Наконец  и ее  терпение  истощилось.  Однако  когда девушка  решительно
приблизилась к чародею, тот обратился к ней первым:
     - А правда ли,  прекрасная леди,  что жрецы Темеса умеют исцелять любые
болезни, а не только полученные в бою раны?
     -  Чистая правда, - Бэх пока еще не понимала,  к  чему  он клонит.  - А
почему вас это интересует?
     - Видите ли,  - маг понизил голос до  шепота, - несколько  лет назад  у
меня начало твориться  что-то  невероятное с  правым коленом. Иногда поутру,
честно признаться, еле хожу. А сегодня, переночевав на голой земле...
     Вспомнив   около  дюжины  теплых   шерстяных  одеял,   которые  Баураст
меланхолично доставал накануне  вечером из седельной  сумки  Мимбо, Бэх едва
удержалась от того, чтобы фыркнуть.
     Но жрица взяла в ней верх.
     - До привала дотерпите?
     - Ни малейших сомнений, - благодарно кивнул чародей.
     Бэх  поколебалась,  не  заговорить  ли  все   же  о  невыносимом  звоне
колокольчиков, но теперь это показалось ей не совсем удобным.
     Решив,  что  она, пожалуй,  тоже  сможет дотерпеть до привала,  девушка
продолжила прерванную беседу с  Айвеном.  Впрочем, беседой это можно было бы
назвать  лишь очень условно: девушка  изо всех сил  пыталась вызвать  у мага
хотя бы подобие улыбки,  вновь и вновь натыкаясь на его равнодушно-застывший
взгляд.
     После полудня,  когда все остановились передохнуть и слегка перекусить,
жрица подошла к сидевшему на траве Баурасту.
     - Не передумали?
     -  Нет, нет, если вас это действительно не затруднит, - чародей обнажил
слегка припухшее колено.
     Прикоснувшись к нему, девушка настроилась на молитву.
     Тигр, исцеляющий всякого, кто идет в бой...
     Однако ее медальон оставался холоден и безучастен.
     Так значит, все-таки это был не сон...
     Бэх похолодела. И только сейчас  поняла,  что весь  день  гнала от себя
мысли о том, что произошло ночью.
     Она - жрица  Зирментай. Жрица  богини мудрости. К этому  надо будет еще
привыкнуть. Надо сделать себе  медальон, чтобы Зирментай его освятила.  Надо
узнать,  какие  умения та  дарует ей вместо утраченных. И  не исчезнет ли ее
способность исцелять раны.
     Прервав молитву,  Бэх  отвернулась  от Баураста и бережно  сняла  с шеи
медальон Темеса. Что ж, раз  медальона  Зирментай у нее нет, остается прямое
обращение к богине.
     Она вновь попыталась настроиться на лечение, вызвав перед глазами образ
женщины, восседающей на сверкающем троне.
     Зирментай,  прошу  тебя,  ответь  своей  жрице, даруй  ей  божественную
силу...
     Слова падали в пустоту. Если ночью богиня  была  близка настолько, что,
казалось,  ее  Силу можно было черпать руками, то теперь Бэх  не чувствовала
даже  слабого контакта. И с ужасом поняла,  что не знает ни единого ритуала,
посвященного своей новой покровительнице.
     Но как признаться в этом Баурасту?
     - Мессир, - в конце концов  решилась она, - Тигр сейчас не слышит меня.
Если вы не возражаете, попозже я бы попробовала еще раз.
     - Конечно, конечно, - чародей был сама любезность. - И  не корите себя,
даже если вам вообще не удастся мне помочь. В конце концов, я же не воин.
     Интересно, а бывают ли боги - покровители магов?
     Впрочем, у нее были сейчас куда более важные заботы.
     Зирментай, ответь мне, научи молитвам и посвяти в каноны!
     Тишина. Тишина и пустота.
     Не может же быть, чтобы она являлась только во сне?
     - Помочь?
     Бэх и не заметила, как Лентал оказался у нее за спиной.
     -  Пойдем! -  девушка резко обернулась  и,  схватив паладина  за  руку,
потащила его подальше от талиссы.
     Лентал безропотно последовал за ней.
     - Ты когда-нибудь слышал о богине по имени Зирментай? - убедившись, что
их никто не услышит, Бэх решила обойтись без лишних предисловий.
     - Зирментай? Честно сказать, не припомню... А почему вдруг тебя это так
интересует? Решила поискать себе кого-нибудь пошустрее Темеса?
     Взглянув на побледневшее лицо Бэх, паладин осекся и посерьезнел.
     - Что-нибудь случилось?
     - Можно  сказать  и так,  - Бэх подумала,  стоит ли идти  до  конца, но
решила, что  у нее просто нет другого  выхода. - А имя богини мудрости  тебе
известно?
     - Мне  -  да, - медленно ответил паладин.  - Но тебе наверняка нет. Оно
вообще мало кому известно. В основном посвященным.
     - И Зирментай...
     - Не имеет с этим именем ничего общего. Откуда ты его выкопала?
     С  трудом сдерживая  слезы,  Бэх рассказала  все от  начала  до  конца.
Паладин молча положил ей руки на плечи и прижал к себе.
     - Что, плохо мое дело? - прошептала Бэх, не отрывая лица от его груди.
     Ей неожиданно стало удивительно спокойно. Еще пару минут назад Бэх была
уверена, что все кончено. А сейчас...
     - Бывает хуже, - Лентал ласково провел рукой по ее золотистым  волосам.
- Жрицей Темеса ты быть перестала, здесь сомнений нет. Но я думаю о  другом:
а стала ли ты вообще хоть чьей-нибудь жрицей?
     - Что ты имеешь в виду? - отстранившись, Бэх удивленно взглянула  в его
лицо.
     -  Вспомни,  - настаивал  Лентал,  -  эта,  как ты говоришь,  Зирментай
сказала тебе, что отныне ты стала жрицей богини мудрости?
     - Пожалуй,  что нет, - Бэх постаралась припомнить свой сон в мельчайших
подробностях.  -  Когда  дело дошло  до  Клятвы,  она  лишь  пообещала,  что
Зирментай не оставит меня в беде.
     Паладин молчал.
     - Действительно  странно:  с чего бы вдруг она  стала называть себя  по
имени...  Но тогда  я не обратила  на это  внимания:  мало ли какие  ритуалы
существуют.
     Лентал  нахмурился.   Выходит,  его  догадка  вполне  может  обернуться
правдой. Уж лучше бы он ошибался...
     -  Я думаю, тебя учили, что  бог или  богиня не  в праве лгать только в
одном случае: когда они произносят Клятву.
     - Значит, Зирментай говорила правду?
     -  Сомневаюсь,  что ее  действительно  так  зовут, -  Лентал заглянул в
полные боли  глаза жрицы и подумал, что в эти минуты чувствует и понимает ее
как никогда.  - В том смысле, что  Зирментай действительно не оставит тебя в
беде. Если вы, конечно, когда-нибудь встретитесь.
     -  Но  не  могла  же она  что-то  обещать  за  совершенно  постороннего
человека?!
     - А если Зирментай, скажем, ее жрица?
     Паладин был прав: больше надеяться не на что.
     -  Там  вообще много всего  может  быть понамешано.  Если,  скажем, эта
Зирментай  убьет  тебя при встрече - будет ли это означать, что она оставила
тебя в беде? Я бы так не сказал...
     - И ты  думаешь,  что  Тигр?.. -  в отчаянии  спросила девушка, сама не
зная, какой ответ ей больше хотелось бы услышать.
     - Все остальное - очевидная ложь,  - похоже было, что паладин и в самом
деле  не сомневается  в  своих  словах.  - Если  "Зирментай"  окружила  себя
защитной сферой, знаешь, как над монастырями, Темес при всем желании  не мог
защитить тебя от молнии.
     На глазах девушки показались слезы.
     - И что же мне теперь делать, - растерянно спросила она.
     - Давай сперва я попытаюсь  выяснить, кто явился  к тебе этой ночью. Но
больше всего  мне не нравится та  черная фигура, которую  ты заметила  краем
глаза. Сдается мне, "Зирментай" была там не одна...
     Еще  через полчаса, когда друзья совсем  уж  было  собрались  закончить
привал, из-за деревьев послышался топот копыт.
     - Не стреляйте, - тихо проговорил паладин, увидев, что луки оказались в
руках эльфов быстрее, чем люди успели задуматься над тем, что происходит.
     Раздувая  ноздри, белый конь  Лентала вылетел на  поляну и  остановился
перед хозяином. Все вопросительно посмотрели на паладина.
     - Простите  меня,  - Бэх  встала  рядом  со жрецом  Ашшарат, -  но  нам
придется вас покинуть. Возможно, даже на пару дней.
     Если бы Бэх сообщила,  что Темес решил прямо сейчас принять ее  в  сонм
богов, талисса изумилась бы меньше.
     -  Если тебя  интересует  мое мнение, ты выбрала не самое удачное время
для прогулки, - осторожно  сказал наконец Терри.  -  Мне кажется, что Лайгаш
уже совсем близко.
     - Это не прогулка, - вскинула голову Бэх. - Я должна посетить ближайший
храм Темеса.  И как можно скорее.  А святой паладин  любезно согласился меня
сопровождать.
     - Ну, если должна, - протянул Макобер. Пути богов были  неисповедимы. И
их желания не обсуждались.
     - А как  и где, если  не секрет,  вы нас станете потом искать?  -  Мэтт
воинственно взглянул  на Лентала, точно не  веря, что Бэх отправляется с ним
добровольно.
     - Искать? - паладин сделал удивленное лицо. - А зачем вас искать? Лично
я на вашем месте вообще бы никуда отсюда не уходил. Терри абсолютно прав: до
Лайгаша уже рукой подать.
     С этими словами Лентал легко вскочил в седло, нагнулся и протянул руку,
чтобы помочь Бэх устроиться за его спиной.
     - А мы бы на своем месте... - начал  было гном, но тут конь привстал на
дыбы и, едва касаясь копытами земли, в одно мгновение скрылся за деревьями.
     - Боюсь, они просто  не оставили нам другого выбора, - холодно произнес
Айвен.
     И с этим трудно было поспорить.



        "Глава XXIV"


     Айригаль, шепчут мертвые имя твое,
     Разгоняя тьму, нагоняя страх.
     Бесшумно, как ветер колышет жнивье,
     Засыпают царства, чтоб завтра рассыпаться в прах.

     Айригаль, ты короста Лазоревых храмов на теле земли,
     Гордые тени лживых пророков-жрецов.
     Как усмешка святого, надменны твои корабли.
     Словно патока, речи безумных твоих мудрецов...

     Отложив   стихотворение,  Исиндиос   поморщился.   Тоже  мне   -  поэты
доморощенные. Жрецов - мудрецов.
     Зато  идеек  - как помета в курятнике. Надо  же было удумать:  повесить
такую штуку на стену столичного Лазоревого храма! Разбирайся теперь.
     Как будто ему без того забот мало!
     Только вчера ему  пришлось  еще раз  поговорить  с  Раоми. Наедине. Без
формальностей.  Синклит  неохотно давал  разрешение  на  эксгумацию,  но тут
все-таки уступил. Савернос оказался на удивление покладистым, а Веденекос, к
счастью, и вовсе отсутствовал.
     Иерарх не повторил ошибки жрецов, проводивших  допрос много десятилетий
назад. Он не стал ни грозить, ни мучить душу ушедшего чародея. Он просто дал
понять Раоми, что новая реинкарнация зависит лишь от него самого.
     Исиндиос даже смог взглянуть на тот вечер его глазами и оценил сей жест
доверия со стороны покойного  более, чем его мог бы оценить кто-либо другой.
Он знал, что  для души погибшего это столь  же  мучительно,  как раскаленные
щипцы для живого тела.
     И все же иерарх не чувствовал себя в долгу - он поклялся, что Раоми это
зачтется.
     Увидев  старика  перед  собой,  Исиндиос  не  замедлил  пустить  в  ход
дарованную  ему  Силу.  И   понял,  что   его  самые  смелые   предположения
оправдались.
     Отпустив на покой душу Раоми,  иерарх  усмехнулся.  Теперь он знал, кем
был "случайный"  ночной  гость. Но вот  зачем ему понадобилось отдавать ключ
именно Винсенту Беральду - простому наемнику, не  слишком решительному и  не
страдавшему от избытка интеллекта?
     Одно дело было сделано. Оставалось еще одно.
     Исиндиоса  ждала  Келья Перехода.  Произвольная телепортация на большие
расстояния оставляла  с дюжину магов  Ордена Пурпурной  Стрелы выжатыми, как
выброшенный на помойку лимон. Однако иерарх мог себе это позволить.
     Через  четверть  часа  он  уже  стучал  в  дверь  старинного  каменного
особняка, затерянного в глуши Агарма.
     Если  появление мага  в одном из Лазоревых храмов было делом обыденным,
то визиты жрецов в жилища магов, мягко говоря, не поощрялись.
     Одни были  уверены, что так повелели сами боги,  щадя чувства чародеев,
проигравших  в знаменитой  Битве  Святых Отцов. Другие, в основном жрецы, не
сомневались, что большинство колдунов в той или иной степени страдает манией
преследования  и попросту  боится  впускать  в  свое  жилище тех,  чья  Сила
многократно превосходит их собственную. Как бы то  ни было, обычай переходил
из  поколения в  поколение,  как  бывает со  многими  традициями, способными
поразить  непредвзятого  человека  как  своей  абсурдностью,  так   и  своей
живучестью.
     Однако иерарх надеялся, что его посещение не  будет  истолковано ни как
угроза, ни как оскорбление. Лииль был не просто чародеем, не просто одним из
лучших, не просто  членом  Круга.  Он был эльфом!  А эльф, посвятивший  свою
жизнь  занятиям  колдовством,  вряд  ли  мог  оказаться  ревнителем  древних
традиций.
     Беседа оказалась долгой.
     Единодушно  осудив  необоримое упрямство  гномов, на прошлой  неделе  в
очередной раз  наотрез отказавшихся разрешить заколдовывать клинки  еще в их
кузницах, Исиндиос  неторопливо обсудил  повышение цен  на  перья  шеандилей
(совсем пираты распоясались,  а эмир как сидел сложа  руки, так и сидит!)  и
несколько неожиданно  (честно  признаться,  чародей в  этот момент ненадолго
задремал) перескочил на обсуждение нравов современной молодежи.
     Лииль  стоически терпел, безнадежно  пытаясь понять, зачем  же на самом
деле пожаловал к нему этот занудный иерарх.
     -  ... просто некому  передать  весь  тот  опыт, который мы  по крупице
собирали десятилетиями, - журчал Исиндиос, временами доверительно наклоняясь
поближе к магу. - Разве ж  это ученики! Вот у вас, почтеннейший, был ли хоть
один ученик, которым вы могли бы гордиться?
     - Пожалуй, что и был, -  задумчиво ответил эльф, деликатно отстраняясь,
чтобы не так чувствовался нестерпимый запах, изливавшийся изо рта иерарха. -
Вернее, была.
     - Талантлива? - с завистью поинтересовался Исиндиос.
     - Не без того. Иллюзии, телепортация - здесь ей не было  равных. Однако
слишком самолюбива. Слишком. Уверен, что, если б она пожелала,  могла бы лет
через десять даже претендовать на место в Круге. Но, увы...
     - И вы, конечно же, не стали настаивать? - иерарх постарался устроиться
так, чтобы горб не слишком упирался в спинку кресла.
     - Я  не был уверен, что  ей пойдет  это на пользу, - эльф погрел руки о
чашечку с нежно-зеленым тиссаром. - Она любила интригу ради интриги, если вы
понимаете, о чем я  говорю...  Вернее, даже  так:  в любой игре  ей хотелось
двигать все фигуры сразу. И за себя, и за противника.
     - То есть никакой лояльности? - угрюмо прокаркал иерарх.
     - Трудно  сказать. Если уж давала  слово, то держала его  с  упрямством
рыцаря Ордена Снежного Барса. Но в остальном... Даже я никогда не знал, чего
от нее можно ожидать.
     - Зачем же,  мой друг,  в таком  случае вы взялись  ее учить?  Если  не
ошибаюсь, маги вашей расы не слишком любят людей.
     -  А вы  знаете много магов моей  расы?  - с горечью  парировал эльф, и
Исиндиос  отметил   про   себя,  что,  похоже,  старые  раны  еще  даже   не
зарубцевались. - И разве я сказал, что она была человеком?
     -  Разве  нет? - ухмыльнулся иерарх,  в  полной красе продемонстрировав
полусгнившие корешки зубов.
     -  Была-была,  - Лииль  как-то сразу сник, и Исиндиосу  стало даже жаль
его. - Все в прошлом,  отчего не рассказать. Мне порекомендовал  ее один мой
старый друг,  у  которого  не было в то время иного выхода. И  я не смог ему
отказать.
     - Потом жалели?
     - Иногда, - лукаво улыбнулся  Лииль. - Ос