окоить его  и заверить, что иметь Лазоревый
храм на своих землях - скорее великая честь, нежели повод для беспокойства.
     И все же Беральд  собирает  войска и идет на штурм.  Не  совсем обычное
поведение для  владетеля его масштаба, но... Ладно, все бывает. В итоге он у
нас в плену.
     Здесь тоже ничего невероятного:  по  Ридрикской грамоте, дарованной еще
батюшкой царствующей королевы, за происходящее  на  наших землях мы отвечаем
только  перед Вороном. А  то,  что у  графа что ни день, то новые гениальные
идеи, - его проблемы. Захотелось мечом помахать - получи свое.
     -  Они решили,  что  лангеру  имеет смысл быть  поблизости, - продолжил
Гардар,  так  и  не  дождавшись  ответа.  -  И мне  показалось,  что  ты  не
обрадуешься, если услышишь об этом не от меня.
     Стоит ли  признаваться Гардару,  что я напрочь  не  понимаю,  в чем тут
дело?
     - Пока все спокойно, - я решил  потянуть время. - Каждый из нас остался
при своих. Граф, полагаю, давно  уже  отдыхает в  своем лагере, в  монастыре
удвоены посты.  А  об  остальном  пусть  болит голова у  Исиндиоса.  Ума  не
приложу, что ты-то здесь можешь сделать?
     -  Давай по-другому: я скажу тебе, что я сделаю, - усмехнулся Гардар. -
Ранним  утром мои люди  нанесут визит господину графу.  Не  сомневаюсь,  что
после этого барон Крайт отведет дружину  от стен обители. Там есть  еще свои
сложности с наследованием, но не буду морочить тебе голову. Это во-первых.
     Похоже, Ворон  решил, что  ему нанесено личное оскорбление. Вот  только
стоило  ли  прибегать к услугам лангера Орробы? Можно подумать,  у нас своих
людей мало.
     - А во-вторых?
     -  Во-вторых,  собственно,  то,  из-за  чего  мне  и  хотелось с  тобой
поговорить. У  меня тут сказано,  - Гардар сделал неопределенный жест рукой,
показывая то ли на борт корабля, то ли на  играющее под предзакатным солнцем
море, - что именно ты пытался вразумить Беральда в Альдомире. Я не ошибся?
     Забавно: не успел я  поиграть в вопросы-ответы со Стеарисом, как Гардар
затеял ту же игру со мной.
     - Если ты интересуешься, просмотрел ли я перед беседой его досье, ответ
будет утвердительным.
     Чародей улыбнулся:
     - За что я всегда любил с тобой работать...
     -  Кто  бы  мог подумать  -  за  мою  дотошность!  Нет бы действительно
что-нибудь приятное сказать.
     -  Потом.  Обещаю! Слушай,  там  случайно  не  упоминался  артефакт под
названием "ключ"?
     -  Ключ?  - переспросил я.  -  Ты часом не  путаешь его  досье с описью
движимого и недвижимого имущества?
     - Сейчас, секундочку, - Гардар чем-то прикрыл  свой  шар.  - Да, я могу
тебе это сказать. Ты сейчас один?
     -  Если  бы! -  я  перевел  взгляд  на  Стеариса,  стараясь надолго  не
задерживаться на неаппетитных прожилках,  покрывающих мясистый синеватый нос
моего  спутника.  Потом  коснулся висящего  на груди силуэта ворона.  - Все,
можешь говорить.
     - Сегодня утром  мне пришла в голову идея  запросить трумаритский архив
вашего Ордена. Все же Беральд живет в герцогстве  Этренском, а не в столице.
И  там  оказался  один  прелюбопытнейший  документ.  На первый взгляд - так,
пустой слух. Но мне почему-то захотелось его проверить.
     - И что там?
     Если бы Гардар  не был способен вот на такие неожиданные  ходы, он вряд
ли стал бы командором. То ли что-то почувствовал,  то  ли смог посмотреть на
всю эту историю шире, чем я.
     - Не исключено, что в руки к Беральду мог попасть "ключ" от Лайгаша!
     Теперь была  очередь Гардара держать  паузу, наслаждаясь  произведенным
эффектом.
     Лайгашу,  тайной  сокровищнице  Ордена в нескольких  днях  пути отсюда,
синклит придавал  особое значение. Случись что, на хранившиеся  там средства
можно было бы вооружить армию,  способную разом  поставить под контроль  все
герцогство  Этренское.  Не  говоря  уже об  артефактах,  за  которые  нашими
союзниками стали бы любые маги. Или почти любые.
     - И как же, если не секрет?
     -  Давай  не  сейчас. Как  скоро  ты  сможешь оказаться  поблизости  от
Беральда?
     Даже если я выпрягу одну из лошадей...
     - Часа через три. Может быть, четыре.
     - Не актуально! - левая рука чародея сжалась в кулак. - Тогда продолжай
путь. И перед синклитом не придется объясняться. В конце концов, если "ключ"
все  эти  годы действительно  был у  Беральда, ничего он с  ним  до утра  не
сделает. А если нет, будем считать, что я ошибся.
     - Тогда все?
     - Да, лучше  свяжись  со мной из  Альдомира.  Сейчас  я хотел  бы  дать
последние напутствия своим ребятам: нужно, чтобы все выглядело прилично.
     Я помахал Гардару рукой, и шар  вновь превратился  в безжизненный кусок
хрусталя.
     Интересно, знал ли  Гардар про талиссу? И  способна ли она нарушить его
планы?  В любом случае, остается только ждать, с чем вернутся  его ребята: в
монастыре попросту нет специалистов достаточно высокого уровня, а устраивать
бойню лишь для того, чтобы опередить посланцев лангера...
     Так, теперь Стеарис. Пожалуй, ему стоит и вовсе забыть про наш разговор
с командором.
     Коснувшись  одновременно и медальона, и  шара, я  дождался, пока  глаза
бывшего настоятеля перестанут быть пустыми  и безжизненными, и одними губами
прошептал:
     - Дверь сама захлопнулась за их спинами...

        "x x x"

     Щелкнул  замок.  Макобер  застыл,  услышав  одновременно еще  несколько
щелчков: магические ловушки затаились, поджидая незваных гостей.
     - Все, теперь можно, - почувствовал Айвен напряжение мессарийца.
     Чиркнул кремень. Чадящий факел в руках  у Макобера наконец-то  позволил
друзьям рассмотреть залу, в которой они оказались.
     Низкий сводчатый потолок, покрытый толстым слоем сажи. На стенах темные
бархатные портьеры с  гигантскими вышитыми  золотом силуэтами летучих мышей.
Плоское  возвышение  алтаря напротив  двери  скорее  напоминает  жертвенник,
нежели место для молитв.
     Подняв факел повыше, Макобер взглянул на потолок. Из темноты проступили
нечеткие  барельефы,  изображающие  битвы  кошмарных  чешуйчатых  чудовищ  с
конными  рыцарями под знаменами герцога  Этренского. Судя по всему,  рыцарей
теснили в дальний угол храма, заросший мохнатой паутиной.
     -  Вот так попали! - прошептала Бэх и толкнула дверь обратно,  но та не
выразила  ни малейшего  желания поддаться  хотя бы  дюйм. - Айвен, может нам
лучше поискать другой вход?
     Чародей пожал плечами. Стража вот-вот сообразит, что на стене никого из
них  нет, спустится во  двор, обнаружит тело начальника караула...  С другой
стороны,  летучая  мышь -  символ Орробы.  И какие сюрпризы могут  поджидать
талиссу в ее храме, лучше и не думать.
     - Ну, пара минут у нас еще есть. Мак, посмотришь, что там с дверью?
     - Бэх, посвети, - мессариец склонился над замком. Зазвенели отмычки.
     - Ну как?  -  девушка попыталась  заглянуть ему  через  плечо,  чуть не
подпалив торчащую во все стороны русую шевелюру.
     -  Намертво!  -  непререкаемым тоном профессионала  объявил  Макобер. -
Надежно, как  сундук катэнского барыги. По крайней мере, с этой стороны явно
не откроешь.
     - И других дверей не видно...
     Бэх становилось все хуже и  хуже. Медальон начал оттягивать шею,  точно
камень утопленника. В ушах зазвучало негодующее  рычание тигра, сверля мозг,
не давая сосредоточиться.
     -  Да  ладно, не  паникуй! - голос  мессарийца был,  как обычно,  полон
оптимизма.  -  Молится  же  тут  кто-нибудь.  Не  думаю,  что  Орроба  столь
неприхотлива, чтобы довольствоваться жертвами всего раз в неделю.
     Стоило Макоберу произнести имя богини, как разом  вспыхнули укрепленные
на стенах факелы. Мессариец восхищенно присвистнул:
     - А мы-то мучались! Терри, ты случаем не был знаком во-он с той дамой?
     И мессариец показал на проступившую за алтарем фреску. Женское  лицо на
ней приковывало  к себе взгляд, завораживало, не отпускало. Оно  менялось на
глазах,  превращаясь  из  чеканного  лика  холодной  придворной красавицы  в
простоватую  деревенскую  девчонку,   отрешенный  взгляд  воительницы  через
мгновение становился кокетливым взором куртизанки.
     Присмотревшись  внимательнее,  Макобер неожиданно заметил,  что девушка
слегка, нет, даже очень и очень похожа на  Янту,  обещавшую дождаться его из
того,  первого  плавания  на   "Белом  альбатросе",  отправившемся  пощипать
байнарские галеоны. Да только рейд тот оказался куда дольше и сложнее...
     - Знаешь, Мак, что-то  в  ней такое действительно  есть... - прищурился
Терри.
     Образ  ускользал,  будил странные, расплывчатые  воспоминания. Кажется,
это  было  в Альдомире  ...  Нет, все  же в  Хаттере.  Конечно,  в  Хаттере!
Затейливо уложенные  косы, насмешливые карие глаза,  кокетливая родинка  над
губой...
     -  Нет,  не   узнаю,  -  Макобер  удивленно  обернулся  на   неожиданно
хрипловатый  голос  лунного  эльфа,  но  лицо  Терри, как обычно,  ничего не
выражало. - Впрочем... Ну, конечно! Позвольте, господа, представить вам  Ту,
У Которой Нет Лица, владычицу этого скромного храма.
     Глаза  женщины на  портрете  опасно  сузились,  словно  она  попыталась
получше  запомнить   лунного  эльфа  -  и  тут   же  под  высокой  прической
действительно появилось клубящееся черное пятно.
     - Айвен, - голос Бэх дрогнул.
     - Наверняка  отсюда существует переход в донжон, - маг  мягко  взял Бэх
под руку. - Сколько ты еще продержишься?
     - Недолго, - коротко ответила жрица. -  Зря...  Зря я  предложила  сюда
зайти.
     - Не говори ерунды,  - Айвен решительно повернулся к эльфу.  -  Торрер,
давай начнем с портьер. Мак, посмотри за алтарем.
     Только  бы они  успели! Бэх чувствовала, как храм  давит на нее глухими
каменными  стенами.  Внезапно  ей стало невероятно душно,  на  лбу выступила
испарина. И запах, этот проклятый запах. Что же он ей напоминает?
     Смерть?  Нет, Смерть  пахнет по-другому. Со Смертью  можно бороться, ей
можно рассмеяться в лицо. Здесь же пахло покоем и безысходностью. Вечностью,
из которой не было пути назад. Как не было выхода из этого храма.
     Тем временем  Торрер уже отодвигал в сторону одну из портьер. За ней, в
неглубокой нише, покоился внушительных размеров сундук.
     - Приятный сюрприз, - пробормотал эльф, пробуя приподнять крышку. Та не
поддалась.
     Просунув кинжал в щель под крышкой, эльф наклонился пониже.
     Если прохода нет и за второй портьерой, вся  надежда будет на Макобера:
вдруг мессарийцу удастся отыскать скрытую в стене  потайную дверь. А если не
удастся? Люк в полу? Вряд ли - Айвен скептически осмотрел плотно подогнанные
каменные плиты. Потолок?
     - Торрер, сверху!
     Из-под потолка, раскачиваясь на тонких липких нитях, к незащищенной шее
эльфа торопились сразу два внушительных размеров паука.
     В  другой ситуации, услышав крик Айвена, Торрер, не раздумывая, кинулся
бы на  пол и откатился в сторону. А потом  уже  пытался  бы понять,  что ему
угрожало. Но храм навевал такое безбрежное спокойствие, что эльф лишь  резко
выпрямился и с любопытством задрал голову.
     Увидев  прямо перед глазами паука,  Торрер  неосторожно  махнул  рукой,
пытаясь отогнать мерзкое насекомое, и тут же громко вскрикнул:
     - Стилет Эккиля, чтоб им пусто было!
     Оба  паука  рванулись  вверх.  Быстрее,  чем  Макобер   успел  хотя  бы
обернуться,  Терри сорвал с  плеча  лук. Пройдя сквозь  колышущееся мохнатое
тельце, стрела с тупым стуком ткнулась в стену, оставив на ней мокрое пятно.
Укусивший Торрера паук дернулся - и бессильно повис на паутине.
     - Бей,  второго бей! - что есть сил закричал мессариец,  но другой паук
оказался проворнее:  суетливо  перебирая лапками,  он юркнул в узкую щель на
потолке.
     Торрер тихо застонал.
     -  Болит? - с  сочувствием спросила Бэх, поднося к глазам ладонь эльфа.
Вокруг красной точечки укуса быстро расползалась синева.
     - Болит, - честно признался Торрер. - И, главное, рука немеет.
     Туго  перевязав  запястье  эльфа,  приложив  к  ранке  мазь  из  корней
алордусов и дав  Торреру выпить  противоядие, Бэх  усадила его подле стены и
велела попусту не  шевелиться. В этот момент жрице стало уже не до себя, она
молилась  лишь  об одном:  пусть  противоядие подействует.  Торрер  мог быть
беспечен, сколь  угодно  неосторожен, но  сердиться на  доверчивого веселого
эльфа было  решительно невозможно. Бэх даже  подумала, что  в талиссе многие
воспринимают его, как великовозрастного  неразумного ребенка, хотя  ей самой
это дитятко годилось, пожалуй, в прадедушки.
     - А в сундуке...  в сундуке что  было? - слабым голосом поинтересовался
Торрер.
     - Ничего особенного, только ряса, - словно сквозь туман донесся до него
ответ Макобера. - И... Да так, прямо скажем, больше ничего примечательного.
     -  Совсем ничего? - с подозрением переспросил Торрер. Боль отступала, и
он осторожно пошевелил пальцами.  Вроде проходит, мизинец вон даже, кажется,
дернулся.
     - Совсем! -  с готовностью  подтвердил  мессариец.  -  Сейчас с  другой
стороны посмотрим.
     За  противоположной портьерой оказалась  точно  такая  же  ниша. Однако
вместо  сундука в ней стоял низкий продолговатый ящик  с хитроумным навесным
замком.
     -  Подстрахуй,  пока я  тут  поковыряюсь, - Макобер показал  Айвену  на
потолок. Но, видимо, пауки тоже не пришли в восторг от столь теплой встречи.
По крайней мере, мессарийцу никто не помешал.
     Когда крышка ящика распахнулась, перед ними заблестело лезвие огромного
обоюдоострого топора.
     - Мэтти, кажется, это по твоей части?
     - Игрушка какая-то, - презрительно  фыркнул гном. -  Сразу  видно,  что
люди делали. Как  не  руками! Вы  только на  рукоять  посмотрите! Узоров-то,
узоров - толком и не ухватишься, зато отлетит в первом же бою.
     -  А двух переплетенных восьмерок у самого  лезвия  там, часом  нет?  -
поинтересовался  Терри,  пытавшийся  услышать,  что   творится  снаружи,   в
монастырском дворе. - Еще на цветок должно быть похоже.
     - Есть, - удивился гном. - А ты откуда?..
     - Ритуал  прямого  призыва, - немногословно пояснил  Терри. - Обычно от
трех до пяти жертв оказывается достаточно.
     Бэх побледнела.
     Макобер не был  бы  мессарийцем,  если  бы позволил себе упустить такой
благодатный случай. Орроба, конечно, богиня смерти, и все  такое...  И что с
того? Суждено им полечь именно в этом храме - будьте уверены, все и полягут.
Но умирать с кислыми физиономиями - ну уж нет!
     Наклонившись к жрице,  Макобер зашептал  страшным таинственным голосом,
временами зловеще подвывая и  клацая зубами. Именно так, с его точки зрения,
должны были бы разговаривать неупокоенные души:
     - Каждого,  кто  пойдет против меня,  ожидает  страшная  кара. Ужасная,
жуткая кара!  Безумца  положат на  гладкий черный камень,  жрец рассечет его
грудь топором,  окунет  руки в свежую вку-усную кровь, и  я приду. Приду-у-у
... Эй, ты чего, я же пошутил!
     Едва успев подхватить потерявшую сознание девушку, он покрутил  головой
в поисках места, куда бы ее пристроить. Поколебавшись секунду между полом  и
алтарем, мессариец взгромоздил жрицу на алтарь и слегка потряс:
     - Эй, Бэх! Я не хотел!
     Девушка  открыла глаза. Барельефы куда-то плыли, рыцари покачивались  в
седлах, чудовища угрожающе хлопали перепончатыми крыльями...
     - Ты что, испугалась, что ли? Вот глупая!
     - Не  испугалась,  - твердо  ответила жрица. - Увидела. И твои дурацкие
шуточки здесь совсем не  при чем. Просто... просто  мне нельзя  находиться в
этом месте. Нельзя, и все!
     Бэх хотела встать, но в этот момент обнаружила,  куда именно  уложил ее
заботливый мессариец. Судорога прошла по ее лицу,  и девушка вновь чуть было
не соскользнула в небытие.
     -  Больше так не  шути!  - в ее голосе было столько  гнева и обиды, что
Макобер даже сделал шаг назад. - Никогда! Слышишь, никогда!
     -  Ладно,  ладно, -  мессариец  поднял  руки  кверху.  -  Что  я такого
особенного сказал?!
     Не отвечая ему, Бэх спустила ноги на пол и уверенно направилась к стене
слева от алтаря.
     - Ты куда?!  - Макобер бросился  вслед за ней, но в это мгновение жрица
прижала  ладонь  к стене, ее  пальцы  легко пробежали по  камню  -  и  тот с
готовностью  откликнулся:  стена  расступилась,  и  перед девушкой  открылся
неширокий проход, в глубине которого колыхалась лилово-розовая завеса.
     - Вот тебе и выход!  - в восхищении Макобер хотел было  хлопнуть Бэх по
спине,  но  вовремя  передумал,  решив,  что сегодня  она и так  его слишком
обостренно воспринимает. - Давай за мной!
     Жрица сделала  движение, чтобы  удержать его, но Макобер уже скрылся за
завесой. Вспышка, забористые ругательства с нескромным намеком на куда более
близкие отношения  с Орробой,  чем  можно было бы  подумать,  зная неизменно
корректного с прекрасным полом мессарийца, -  и вот он уже выскочил обратно,
возмущенно потирая левую руку.
     - Жжется, сволочь! Бэх, а нельзя ее как-нибудь?..
     - А нельзя было сначала меня спросить? - передразнила его девушка.
     - Да кто ж знал?!
     -Я, я знала! -  Бэх подумала,  что порой  Макобер может вывести из себя
даже святую. - Здесь так просто не пройдешь.  Когда... Словом, я видела, как
через эту  завесу проходит некто... жрец, наверно... в точно такой  же рясе,
как нашел Торрер. Или просто в этой рясе.
     Не дослушав, мессариец накинул  на себя черное одеяние, нацепил  на шею
медальон  с  летучей  мышью, обнаружившийся в одном  из  кармашков, и  снова
бросился вперед. С тем же эффектом.
     Вернувшись, он  обескуражено посмотрел на  Бэх.  На левой руке вспухали
ярко-красные волдыри.
     - Попроси Айвена чем-нибудь смазать. Как же ты всегда торопишься!
     - А чего ждать-то? - удивился мессариец.  - Когда моя лучшая  подруга в
опасности!..
     -  Это я, что ли? - уточнила Бэх. - Так вот, если ты наконец готов меня
послушать, то я бы рискнула предположить,  что здесь способен  пройти только
настоящий жрец.
     - Айвен, - позвал Макобер, - Бэх просила,  чтобы ты мне чем-нибудь руку
смазал.  Очень уж не хочется стать  таким же  безруким,  как...  Старательно
массируя ладонь, эльф бросил на мессарийца предостерегающий взгляд.
     - Молчу, молчу! Слушай, Бэх, а ты там пройдешь?
     Девушка поколебалась.
     - Думаю,  что да. Иначе  я бы  не  увидела... того, что  увидела, - она
резко оборвала фразу. - Но...
     Но другого пути у талиссы  все  равно нет.  Или они действительно ждут,
пока не начнется молитва, и отказываются от мысли спасти Беральда, или...
     Бэх заставила себя взяться за рясу, хотя лишь слепой не заметил бы, что
одно  прикосновение   к  тонкой  ткани  заставило  девушку  содрогнуться  от
отвращения. Мессариец протянул ей медальон.
     - Нет. Попробую так.
     Однако завеса не пропустила и ее.
     Значит, все же медальон... Не  просто  священный  знак  - путь  в  душу
жреца. Если его надевал самозванец, бог был вправе лишить наглеца жизни.
     Может быть плохо, больно.  Но не только. Орроба  не осмелится требовать
ее  смерти, однако на душе появится едва заметное маленькое черное пятнышко.
От которого придется потом избавляться годами.
     Талисса этого не увидит. Может быть, почувствует. Не сразу.
     Талисса поймет ее отказ. Но  других потайных дверей здесь нет. И  утром
все окажутся в руках монахов.
     Талисса... Это же ее душа,  ее! Только ей  держать ответ перед  Тигром,
только Тигру решать, что с ней станет после смерти.
     Можно сказать друзьям, что  она не в  праве касаться этого медальона. И
ей поверят.
     Когда Бэх  надевала медальон  на шею,  руки  ее дрожали.  Летучая  мышь
коснулась груди, как раскаленный кусок металла, впиваясь в душу,  выжигая  в
ней место, где она могла бы поселиться.
     И все же девушка нашла в себе силы вскинуть голову и шагнуть вперед.
     - Именем...
     Но ей не пришлось произносить ничье имя - завеса покорно расступилась.



        "Глава III"