ю причастность  к  этой,  по
его собственному выражению, авантюре, и мы с Владиславом поверили ему.  Нет,
не из свойственной нам доверчивости, а просто потому,  что  он  не  стал  бы
действовать  так  прямолинейно,  навлекая  на   себя   подозрения.   Обладая
неограниченной властью, он вполне мог инсценировать  гибель  Сандры  или  же
обставить ее "бегство" таким образом, чтобы никто не усомнился  в  том,  что
она сбежала сама. Вне всяких сомнений, ей кто-то  помогал,  но  это  был  не
регент, а кто-то другой, чьи возможности были гораздо скромнее.
   В письме Сандра просила прощения за этот поступок и умоляла не искать ее,
- дескать, она сумеет защитить своего ребенка от  происков  Нижнего  мира  и
сделает это лучше, чем все инквизиторы, вместе взятые. Ее конечно же  искали
и до сих пор ищут, но пока безуспешно - даром что регент бросил на ее поиски
большие силы. Это вызывает у меня двойственные чувства: с одной  стороны,  я
очень переживаю за нее и ребенка, а с другой -  утешаю  себя  тем,  что  раз
такой мощной и вездесущей организации, как Инквизиция, не удалось напасть на
ее след, то и слуги Велиала окажутся бессильны.
   Честно говоря, я с самого начала считала, что единственный способ уберечь
ребенка  Сандры  и  Владислава  от  Нижнего  мира  -  это  спрятать  его   в
каком-нибудь безопасном месте, где он должен жить как обычный  мальчик  (или
девочка), ничего не зная о своем происхождении. Как я теперь понимаю, Сандра
думала точно так же и сумела привлечь на свою сторону кого-то,  кто  занимал
достаточно высокое положение, чтобы помочь ей незаметно скрыться.
   Не знаю - может, она поступила правильно. По крайней мере, в моем  случае
этот номер сработал, и я сумела избежать участи, на которую обрек  меня  мой
беспутный дед Олаф Габриэль де Бреси. А вот моим младшим братьям, Сигурду  и
Гийому, повезло куда меньше. Ривал де Каэрден, на  чье  попечение  они  были
оставлены, не смог уберечь их от Женеса де Фарамона; более трех лет мальчики
находились у него в рабстве, пока на Агрисе не появились мы с Владиславом  и
не вмешались в происходящие там события.
   Вспомнив о братьях, я, как всегда, испытала острый приступ чувства  вины.
Было совершенно очевидно, что Мэтр пожертвовал ими ради  моей  безопасности;
по сути, он отдал их на заклание Велиалу, чтобы тот не  заподозрил  никакого
подвоха с  моей  мнимой  смертью.  Осознание  того,  что  мое  счастливое  и
беззаботное детство было куплено ценой юных жизней Сигурда и Гийома,  тяжким
бременем ложилось на мою совесть. А мысли об отце, герцоге  Бокерском,  лишь
усиливали мои терзания. Если братьям я уже ничем не могла помочь, то герцог,
которому я была обязана своим появлением на свет, имел полное право ожидать,
что я хоть в какой-то мере заменю  ему  потерянных  сыновей,  хоть  частично
компенсирую те двадцать лет, в течение которых он считал меня умершей.
   Еще год назад, во время видения в "колодце", я обещала Сигурду и  Гийому,
что в моем сердце найдется место и для нашего отца, но до сих пор ничего  не
сделала, чтобы наполнить эти красивые слова  реальным  содержанием.  Я  лишь
взяла  себе  имя,  принадлежавшее  мне  от  рождения,  и  официально   стала
называться Ингой Алиабелой де Бреси, а все прочее что проистекало  из  этого
шага, отложила до лучших времен -  и  целый  год  раз  за  разом  отодвигала
наступление оных на все более поздний срок
   Нет, конечно, я не забывала о человеке, который дал мне жизнь и который в
глазах всего мира был моим отцом. Я ригулярно писала ему письма,  но  делала
это через силу, не из внутренней потребности, не по  велению  сердца,  а  из
чувства долга. Несколько раз я общалась  с  ним  "в  живую",  по  визуальной
связи, сеансы которой устраивал для нас  инквизитор  (кстати,  старший  брат
Сандры), откомандированный на Агрис после случившегося  там  Прорыва,  -  но
наши разговоры получались слишком тягостными, гнетущими  и  оставляли  после
себя  неприятный  осадок,  поэтому  мы  вскоре  отказались  от  них,   решив
довольствоваться перепиской.
   Я не единожды приглашала герцога приехать в Вечный Город  и  погостить  у
меня месяц-два  -  он  соглашался,  что  это  отличная  идея,  но  постоянно
переносил свой приезд, ссылаясь на загруженность хозяйственными делами.  Дел
у него и вправду было много - Прорыв, хоть и подавленный  нами  в  зародыше,
причинил огромный ущерб экономике всего Агриса, а в  особенности  Бокерскому
княжеству, - и тем не менее я прекрасно понимала, что действительная причина
его проволочек в другом. Он,  разумеется,  видел  мою  холодность  во  время
разговоров "в живую" и, несомненно, чувствовал ее в моих письмах,  а  потому
панически боялся, что при нашей личной встрече эта холодность  убьет  в  нем
надежду на то, что когда-нибудь я  смогу  преодолеть  стену  двадцатилетнего
отчуждения между нами и стану его дочерью  по-настоящему,  а  не  только  по
имени и по крови.
   Нельзя сказать, что  я  не  пыталась  этого  сделать.  Ведь  я  вовсе  не
бездушная, нет - иначе бы я так  не  переживала  из-за  своего  отношения  к
родному мне человеку, не мучилась бы от  того,  что  лишь  через  силу  могу
называть его отцом. Я чувствовала к герцогу уважение и искреннюю симпатию, а
также жалость к его нелегкой судьбе - это сохранилось у меня еще со  времени
нашего знакомства, когда я не подозревала, что он мой отец; но возникновению
более   глубоких   чувств,   продиктованных   нашей   родственной    связью,
препятствовало разделявшее нас расстояние. Ни  письма,  ни  даже  беседы  "в
живую" не в состоянии заменить  повседневного  личного  контакта,  когда  ты
видишь человека в разных ситуациях и воспринимаешь его таким, какой он есть.
Только так я могла узнать его, а узнав - полюбить.
   Герцог, конечно, любил меня; но он любил во мне не Инну двадцати  лет  от
роду, а маленькую девочку Ингу, которую он любил  еще  до  ее  рождения;  он
любил во мне мою  мать  Алиабелу,  на  которую  я,  говорят,  очень  похожа;
наконец, он любил меня из потребности кого-то любить, любил  потому,  что  в
его жизни, раздавленной между жерновами двух вселенских  стихий,  больше  не
осталось никого, кроме меня. Я оказалась  единственным  лучом  света  в  его
мрачном царстве отчаяния и безысходности, он полюбил меня просто за то,  что
я есть, и сейчас в этой любви видел смысл своего дальнейшего  существования.
Ему тоже следовало лучше узнать меня, чюбы любить не как идеал, а как живого
человека из плоти и крови - из его плоти и из его крови. Он сам хотел  этого
- и в то же время боялся...
   Еще в сентябре, когда герцог в очередной раз отложил свою поездку ко мне,
я решила пойти на хитрость и разослала всем своим ближайшим родственникам на
Агрисе, как по отцовской, так и по материнской линии, приглашения приехать в
Вечный Город на рождественские и новогодние праздники. Тут уж, думала  я,  и
он никуда не денется. К  сожалению,  моя  уловка  не  сработала  -  в  конце
октября, в самый канун предполагаемого отъезда, у герцога  появились  веские
причины еще на недельку задержаться на Агрисе, он убедил  всех  приглашенных
родственников не ждать, а отправляться  в  путь,  пообещав,  что  непременно
догонит их, и остался в Шато-Бокер  вместе  с  братом  Сандры,  Маркеджанни,
который должен был повести его по Трактовой Равнине.
   Когда я получила это известие,  то  сразу  поняла,  что  через  обещанную
"недельку" возникнет новая проблема, требующая  неотложного  решения,  потом
еще одна и еще - а затем герцог заявит, что уже никак не успеет к  Рождеству
и Новому году, и предложит перенести  свой  визит  на  более  поздний  срок,
скажем, на Пасху. Так оно, собственно, и вышло. В результате на праздники ко
мне приехали три десятка дядьев,  теток,  кузин  и  кузенов  разной  степени
родства,  в  том  числе  и  король  Лиона  Гуннар,  а  вот  самого  близкого
родственника, отца, не было...
   Убедившись, что герцог может тянуть с поездкой в Вечный Город  до  самого
светопреставления, я  в  конце  концов  не  выдержала  и  в  начале  декабря
предложила Владиславу самим съездить на Агрис.  Муж  воспринял  мою  идею  с
гораздо большим энтузиазмом, чем я рассчитывала, и  с  присушим  ему  юмором
заявил, что охотно посетил бы места нашей "боевой славы". В отличие от меня,
он так и не смог привыкнуть  к  придворной  жизни,  и  перспектива  провести
несколько месяцев "на воле" показалась ему очень заманчивой.
   Против наших ожиданий, Ференц Карой отнесся к моему желанию повидать отца
весьма благосклонно. Он сказал, что и сам хотел предложить  нам  поездку  по
Граням - как для расширения нашего кругозора, так и для того, чтобы побольше
людей (и не только имперских подданных) смогли  увидеть  будущих  правителей
Священной Империи. Регент заверил, что нашим планам  побывать  на  Агрисе  и
погостить там месяц-полтора это нисколько не помешает - только затем  мы  не
поедем прямиком в Вечный Город, а отправимся  в  длительное  путешествие  по
извилистой кривой, проходящей через густонаселенные области.
   Мы конечно же согласились, и вскоре  был  составлен  маршрут  предстоящей
поездки, которая должна продлиться восемь или девять месяцев - в зависимости
от того, как долго мы будем  гостить  у  герцога.  Когда  Владислав  увидел,
сколько населенных Граней нам предстоит посетить  (и  соответственно,  через
сколько торжественных приемов надлежит  нам  пройти),  его  энтузиазм  мигом
иссяк, однако возражать против путешествия он не стал,  а  лишь  настоял  на
исключении из маршрута двух десятков не  слишком  значительных  Граней.  Наш
отъезд был назначен на вторую декаду января, и в своем  последнем  письме  я
уже сообщила герцогу, что ориентировочно в начале марта прибуду на Агрис.
   Но в связи с сегодняшним вызовом мужа к регенту я начала  опасаться,  что
поездка будет отложена, а то и  вообще  отменена.  Без  сомнения,  случилось
что-то серьезное - Ференц Карой не  привык  к  спешке,  за  ним  никогда  не
наблюдалось свойственной многим другим людям суетливости, и  если  он  утром
вытянул Владислава из постели, значит, имел на то веские причины...
   Я закрыла дверь Сандриной комнаты и посмотрела на наручные  часы  -  было
уже половина одиннадцатого. Тетя Маша не появлялась, от мужа не было никаких
вестей, а до первого официального мероприятия оставалось еще полтора часа. Я
собиралась зайти к королю Гуннару и его жене Матильде, с которыми уже успела
подружиться, однако Грета сообщила мне, что два часа назад  они  отправились
на Грань Капитолию осматривать исторические достопримечааельности  и  должны
вернуться только сегодня к вечеру.
   В общем,  утро  было  испорчено  вконец,  поэтому  я  решила  до  полудня
уединиться в кабинете и  в  нарушение  своего  же  собственного  правила  не
заниматься  по  праздникам  точными  науками  немного   почитать   умную   и
увлекательную книгу земных профессоров Рида  и  Саймона.  Математика  всегда
действовала на меня успокаивающе, заставляя философски смотреть на жизнь


   Глава 6
   ИННА. ПЛАНЫ МЕНЯЮТСЯ

   Владислав  вернулся,  когда  я,  позабыв  обо  всех  своих  огорчениях  и
полностью отключившись от окружающего  мира,  увлеченно  продиралась  сквозь
дремучие дебри  функционального  анализа  к  физическому  смыслу  вторичного
квантования. С головой погруженная в это  занятие,  я  не  расслышала  звука
отворяемой двери и вернулась к действительности, лишь когда муж тихо подошел
сзади и нежно поцеловал меня в шею.
   Я слегка вздрогнула  от  неожиданности,  но  ни  капельки  не  испугалась
Владиславу еще ни разу не удавалось напугать меня, хотя порой он пытался это
сделать - просто так, из  чистого  озорства.  Очевидно,  на  подсознательном
уровне  я  всегда  чувствовала  его  приближение,   поэтому   так   спокойно
реагировала, когда он внезапно возникал рядом.
   Отложив книгу, я повернулась во вращающемся кресле к мужу и сказала:
   - Ну наконец-то. Явился не запылился. А я уж думала,  что  мы  встретимся
лишь на приеме послов.
   Владислав пододвинул стул и сел напротив меня,  положив  себе  на  колени
папку, которую принес с  собой.  В  правом  верхнем  углу  я  заметила  гриф
Имперского государственного архива.
   - Извини, Инна, это зависело не от меня. Когда я узнал о  существе  дела,
то сразу предложил позвать  тебя,  но  дядюшка  сказал,  что  сначала  хочет
обсудить эту новость  со  мной.  Я  не  думал,  что  разговор  затянется,  и
рассчитывал вернуться еще до того, как ты закончишь прихорашиваться...
   - Не надо  оправдываться,  дорогой,  -  мягко  перебила  я.  -  Ведь  это
действительно зависело не от тебя. Да и, в конце концов, ничего страшного не
случилось. Только и всего, что мне пришлось немного поскучать. Так какую  же
новость вы обсуждали целых три часа?
   Муж немного растерянно улыбнулся:
   - Кажется, нашлась моя родня.
   Этим известием он, признаться, застал меня врасплох. Я никогда всерьез не
верила, что поиски в Имперском архиве, которые по поручению регента вели три
десятка опытных  архивариусов,  принесут  хоть  какой-нибудь  результат.  Мы
располагали слишком скудными данными о прошлом Владислава - всего лишь имя и
приблизительная дата рождения, а архив был не просто велик, он был  ужасающе
огромен, он был самым кошмарным монстром из всех государственных  учреждений
Империи. Ежедневно он пополнялся десятками, а порой сотнями тысяч сообщений,
писем, отчетов, докладов и прочих документов, поступавших в Вечный Город  со
всех концов света, и буквально тонул в этом  бумажном  море.  Многочисленный
штат архивных служащих тщательно анализировал и  классифицировал  полученную
информацию, ссылки  на  события,  представлявшие  мало-мальски  значительный
интерес, размещались по многочисленным тематическим  каталогам,  а  исходные
материалы, надлежащим образом пронумерованные, направлялись в хранилище, где
сортировались по Граням, откуда они поступили. Но, несмотря на все  старания
возрастающей из года в год армии архивариусов, в их ведомстве царила  полная
неразбериха,  и  поиски  любых  сведении  более  чем  десятилетней  давности
превращались в долгое и захватывающее приключение. Поэтому, считала я,  даже
если где-то в хранилище лежат вожделенные  документы,  проливающие  свет  на
тайну происхождения Владислава, у нас нет никаких зацепок, которые позволили
бы разыскать их среди тысяч тон скопившейся там макулатуры.
   Но оказалось, что я ошиблась в своих пессимистических ожиданиях.  Зацепка
все же нашлась. Или просто повезло. Или же случилось чудо...
   - Поздравляю, Владик, - искренне сказала я. - Но ты  говоришь  "кажется".
Это вводное слово или признак неуверенности?
   - Просто вводное слово. В этом деле, - он похлопал ладонью  по  папке,  -
есть  одно  обстоятельство,  которое  лично  у  меня  не  оставляет  никаких
сомнений, что поиски закончены. - Владислав вздохнул. - Знаешь, для меня это
огромное облегчение. Весь год, с тех пор как я узнал, что меня усыновили,  я
чувствовал себя немного ущербным. Не в том смысле, что я не  доволен  своими
приемными родителями, вовсе нет, ты же прекрасно знаешь, как я люблю папу  и
маму, и для меня нет на свете ближе и дороже людей -  за  исключением  тебя,
разумеется. Но меня угнетала неизвестность, мне очень хотелось узнать, кто я
и откуда какого роду-племени,  чья  кровь  течет  в  моих  жилах...  Ну,  ты
понимаешь?
   - Да, Владик, понимаю. Ведь я тоже  пережила  нечто  подобное  -  правда,
длилось это недолго, всею несколько часов. И  я  могу  представить,  как  ты
натерпелся за этот год. - Я подалась вперед  и  взяла  его  за  руки.  -  Ну
рассказывай. Откуда ты, где твоя родина?
   - На Грани Истра. Это отсталый провинциальный мир, расположенный почти на
самой границе Запретной Зоны, вдали от  Главной  Магистрали.  Короче,  сущая
Тмутаракань. По сравнению с ней даже твой Агрис кажется очагом цивилизации.
   Запретной Зоной  называлась  область  в  окрестностях  Основы,  где  было
строжайше воспрещено прокладывать трактовые пути  и  создавать  человеческие
поселения. Запрет был установлен еще в незапамятные времена с целью создания
вокруг Земли некоего подобия санитарного кордона от нечисти, и на протяжении
многих тысяч лет за его неукоснительным соблюдением  следили  Великие,  а  в
течение двух последних тысячелетий эта функция, наряду  с  многими  другими,
постепенно перешла в ведение Инквизиции - организации,  которая,  по  широко
распространенному мнению, как раз и была создана для  того,  чтобы  заменить
уходящих Великих.
   Существование Запретной Зоны заметно облегчало  задачу  защиты  Основы  в
Ничейные  Годы,  ибо  в  отсутствие  действующих   трактовых   путей   любые
сколько-нибудь  значительные  возмущения  в   локальной   структуре   Граней
распространялись по всей Зоне, как волны от упавшего камешка на ровной глади
воды, что позволяло инквизиторам вовремя обнаруживать  и  пресекать  попытки
агентов Нижнего мира подвести к Земле инфернальные тракты. Правда, случались
и проколы, взять хотя бы нашумевший Чернобыльский  Прорыв,  который  удалось
остановить лишь в самый последний момент -  еще  час-другой  промедления,  и
волны Хаоса накрыли бы всю Восточную Европу. Но в целом,  по  моему  мнению,
Инквизиция справлялась со своей задачей неплохо.
   Размеры Запретной Зоны были внушительные - ее диаметр соответствовал двум
неделям пути по Трактовой Равнине, проделанного самыми опытными магами. Но и
за официально установленными пределами Зоны еще  не  скоро  можно  встретить
густонаселенные районы - вблизи Основы активность нечисти гораздо выше,  чем
в других местах, а люди в массе своей предпочитают жить там, где  спокойнее.
К примеру, если в радиусе недели пути от Вечного Города (опять же речь  идет
о путешествии по Трактовой Равнине), в так называемом Золотом Круге Империи,
проживает триллион человек (жуть какая - вы только вдумайтесь в эту цифру!),
то на обширнейшем пространстве, охватывающем все те Грани, что  отдалены  от
внешних  пределов  Запретной  Зоны  на  такое  же  или  меньшее  расстояние,
численность населения не превышает двадцати миллиардов,  причем  большинство
из них обитают на Гранях, которые расположены  вдоль  Главной  Магистрали  -
единственного в мире прямого тракта, ведущего из  Вечного  Города  почти  до
самой  Земли.  Так  что  этот  регион  (за  вычетом,  пожалуй,  окрестностей
Магистрали) можно смело считать абсолютно диким  и  пустынным,  и  Владислав
имел все основании называть Истру сущей Тмутараканью.
   - Истра, - задумчиво повторила я. - Знакомое название.
   Владислав покачал головой:
   - Не думаю, что ты слышала что-нибудь об этой Грани. А  название  знакомо
тебе потому, что на Основе есть целый ряд похожих топонимов, самый известный
из которых - полуостров Истрия. Корень "истр"  общеславянский,  он  восходит
еще к древнему племени истров, которые считали себя детьми Стрибога  и  жили
на берегу реки Истр - ныне Дунай. Что же касается названия Грани Истра и  ее
жителей - истрийцев, то оно возникло  от  их  легендарного  вождя  по  имени
Метрик, который полторы тысячи лет назад привел свой народ на  эту  Грань  -
как гласят предания, с Основы. По данным переписи семилетней давности  Истру
населяет примерно сорок миллионов  человек,  страна  состоит  из  нескольких
десятков княжеств, которые временами дружат, временами воюют, а  чаще  всего
находятся в промежуточном между войной и миром состоянии. Общественный строй
-  патриархально-феодальный,  чисто  аграрная  экономика  -   земледелие   и
скотоводство, основные торговые партнеры  -  несколько  соседних,  таких  же
отсталых провинциальных Граней. Язык - истрийский, по здешней  классификации
принадлежит  к  группе  архославянских   языков.   Официальная   религия   -
несторианское христианство;  среди  верующих  есть  также  христиане  других
конфессий, иудеи и мусульмане, к которым  господствующая  церковь  относится
вполне терпимо. Это все, что сказано о Грани  Истра  в  "Реес