ы которой были выложены гладкой мраморной плиткой, а весь
потолок представлял собой огромный прямоугольный эльм-светильник, равномерно
излучавший мягкий дневной свет.
   Возле включенного душа меня ждала Сесиль с  мылом  и  мочалкой  в  руках.
Поверх ее  платья  был  надет  передник,  рукава  были  закатаны,  а  волосы
прикрывал от брызг чепец. Но прежде  я  остановилась  перед  умывальником  и
прополоскала рот волшебным  эликсиром,  который  на  Гранях  заменял  земную
зубную пасту - и заменял, надо сказать, успешно. То, что реклама паст только
обещала, он делал - и предохранял зубы от кариеса, и придавал им белизну,  и
смягчал десны. Да и вкус эликсира был приятный и освежающий.
   Сара сняла с меня ночную рубашку и присела в углу, ожидая своей  очереди,
а я, сбросив  с  ног  шлепанцы,  вступила  под  теплую  рассеянную  струю  и
зажмурилась от удовольствия. Когда я хорошенько  намокла,  Сесиль  перекрыла
воду и принялась тереть меня намыленной мочалкой.
   Только не подумайте, что  я  злоупотребляю  своим  положением,  принуждая
знатных  девиц  выполнять  работу  горничных.  Прежде  всего,  их  никто  не
принуждал:  когда  набирался  штат  моих   фрейлин,   на   каждую   вакансию
претендовало по нескольку сотен барышень, готовых на все, лишь бы заполучить
эту должность. С самого  начала  они  знали,  в  чем  будут  заключаться  их
обязанности, поскольку еще до нашего прибытия в Вечный  Город  было  принято
специальное постановление Государственного совета, согласно  которому  мы  с
Владиславом как суверенные правители Грани Ланс-Оэли официально признавались
особами королевской крови - а по старому имперскому  обычаю  таковым  особам
должна прислуживать исключительно знать.
   Подобной  привилегией  в  Империи   пользовались   представители   сорока
семейств. Одна из  них  сохранила  за  собой  статус  правящих  фамилий  при
вхождении подчиненных им Граней в состав объединенного  государства,  другие
получили в управление Грани уже из рук Мэтра. По своему  устройству  Империя
являлась федерацией, и лишь семь самых древних Граней - Палатина,  Авентина,
Капитолия, Целия, Эсквилина, Квиринала и Виминала (в чью честь, по-видимому,
были названы семь холмов, на которых  стоял  древний  Рим)  -  находились  в
прямом  подчинении  центрального  правительства  -  они  были   стопроцентно
урбанизированы, "сшиты" тысячами трактов и образовывали  величайший  в  мире
мегаполис,  обычно  именуемый  Вечным  Городом  или  просто  Городом,  а   в
официальных документах - Септимундиумом, то есть  Семимирьем.  Во  главе  же
сорока остальных Граней стояли  имперские  наместники,  обладавшие  титулами
королей, царей, падишахов, эмиров или махарадж - в  зависимости  от  честных
традиций. Все они, разумеется, были маги; я еще  не  до  конца  разобралась,
какое место отводилось им в иерархии Инквизиции, поскольку формально они  не
состояли в ее рядах, но думаю, что по своему  влиянию  на  дела  ордена  они
уступали только Ференцу Карою.
   Как раз эти  сорок  полусуверенных  правителей  дружно  проголосовали  на
Государственном совете за предоставление нам  всех  королевских  привилегий,
включая титулы принца и принцессы Империи.  Поначалу  мы  были  удивлены  их
трогательным единодушием, но позже поняли,  что  они  поступили  так  не  из
симпатии к нам, а в пику Ференцу Карою, которого  подозревали  в  стремлении
занять трон Мэтра. Сами они  на  верховную  власть  не  претендовали,  хотя,
может, и мечтали о ней. Они прекрасно понимали, что, пока есть на свете хоть
один высший маг, простой народ и рядовые инквизиторы не  захотят  видеть  во
главе Империи человека с обычными магическими способностями.
   Вот так и получилось, что я стала принцессой, Владислав - принцем, а юные
девицы и молодые люди из инквизиторских семей  ухаживали  за  нами,  убирали
после нас, прислуживали нам за столом и выптолняли  наши  мелкие  поручения.
Впрочем, Владислав не слишком перегружал своих приближенных. С  одеванием  и
раздеванием,  мытьем,  бритьем  и  прочими  подобными  делами  он  неизменно
справлялся сам - во-первых, потому что каждую ночь спал  со  мной,  мылся  и
брился в  моей  ванной,  а  его  повседневные  наряды  хранились  у  меня  в
гардеробной, куда доступ дворянам из его свиты заказан;  во-вторых  же,  мой
дорогой муженек приходил в ужас при одной только мысли о том,  что  какой-то
парень будет стягивать с него брюки. Мужчины  вообще  принимают  такие  вещи
слишком близко к сердцу, мы, женщины, относимся к этому  гораздо  спокойнее.
Лично я не имею ничего против того, чтобы другие девушки надевали мне белье,
мыли меня, застилали за мной  постель  или  расчесывали  мои  волосы.  Скажу
откровенно мне это даже нравится.
   Конечно, я привыкла к этому  не  сразу,  но,  привыкнув,  стала  получать
огромное удовольствие от своего титула принцессы  и  всех  связанных  с  ним
привилегий. Я люблю  носить  роскошные  одежды  и  в  торжественных  случаях
надевать княжескую корону; я просто обожаю, когда меня  окружают  почетом  и
называют "ваше высочество"; я в полном восторге от того, что теперь  в  моем
распоряжении  многочисленный  штат  фрейлин-горничных,   которые   буквально
заглядывают мне в рот и стремятся предугадать малейшее мое  желание.  Еще  в
бытность  свою  в  Кэр-Магни,   пользуясь   услугами   Суальды,   я   начала
приспосабливаться к образу жизни знатной  дамы,  а  попав  в  Вечный  Город,
быстро освоилась и вскоре стала чувствовать себя в  королевском  дворце  как
рыба в воде.
   По своему обыкновению, под душем я ничего не делала, лишь  поворачивалась
к Сесили то одним, то другим боком. Намылив меня с головы до ног, она  снова
включила волу и смыла  с  меня  пену.  Под  конец  ее  платье,  несмотря  на
закатанные рукава и широкий  передник,  основательно  промокло:  вот  почему
Сесиль предпочитала, чтобы в дни ее дежурств я принимала ванну,  а  не  душ.
Другие девушки в таких случаях просто  снимали  одежду  и  прислуживали  мне
голышом, но она почему-то стеснялась.
   Когда я вышла из-под душа, Сесиль  завернула  меня  в  большое  ворсистое
полотенце, а мокрые волосы обмотала полотенцем поменьше, чтобы уберечь  меня
от всяких неприятностей, вроде случайных  сквозняков.  Затем  ей  на  помощь
пришла Сара, и вдвоем они быстро обтерли мое тело от влаги.
   Наконец я отпустила Сесиль переодеться, а  сама  растянулась  на  широкой
скамье и следующие четверть часа, пока Сара втирала в мою кожу ароматические
масла, провела на вершине блаженства. Под влиянием  исторических  фильмов  и
книг эта процедура прочно ассоциировалась у меня с  царской  роскошью,  и  я
пришла в дикий восторг, когда старшая фрейлина,  распределявшая  обязанности
между девушками, в первый же день спросила, желаю ли я, чтобы после  купания
меня растирали маслами.
   Сара была одной из девяти фрейлин, получивших свою должность  вне  общего
конкурса. Они были постарше других барышень и  уже  имели  опыт  службы  при
сиятельных особах. Например, Сара восемь  лет  состояла  в  свите  принцессы
Магдалены, дочери короля Хаима, и была специалистом  по  массажу.  Несколько
девушек, в том числе Грета, обучались у нее и  в  последнее  время  добились
заметных успехов, но пока им недоставало опыта, чтобы  сравниться  с  ней  в
мастерстве.
   После того как ловкие и умелые  руки  Сары  обходили  мое  тело  вдоль  и
поперек, меня охватила сладкая  истома,  очень  похожая  на  ту,  которую  я
испытываю после оргазма. Я просто физически не могла  сразу  встать,  потому
продолжала лежать на скамье, наслаждаясь приятным чувством  расслабленности.
Сара заботливо накрыла меня простыней, чтобы я не переохлаждалась,  взяла  в
руки халат и присела рядом со мной, ожидая, когда я немного приду в чувство.
В таком положении меня и застал мысленный вызов Владислава.
   "Да, милый" - лениво произнесла я.
   "Что ты сейчас делаешь?"
   "Расслабляюсь после Сариных забот".
   "М-да... Ну что ж, поговорим позже".
   "Почему? Можно и сейчас. Вот только встану, надену халат..."
   "Нет, Инночка, не стоит. Пожалуй, я погорячился. Об этом лучше поговорить
с глазу на глаз. Так что  спокойно  занимайся  своими  делами  и  жди  моего
возвращения".
   В его мыслях сквозила какая-то растерянность.
   "Что-то произошло?" - спросила я.
   "Да. Но не тревожься, ничего плохого. Скорее наоборот. Просто это...  это
слишком неожиданно, и я слегка разволновался".
   И даже не слегка, а порядочно, подумала я,  но  оставила  эту  мысль  при
себе. А мужу сказала:
   "Хорошо, Владик. Я быстренько оденусь, приведу себя в порядок и буду тебя
ждать".
   "Можешь не торопиться. Судя по всему, мой разговор с дядюшкой  затянется.
Как раз сейчас он просматривает какие-то срочные бумаги, которые принес  ему
секретарь. Если бы он собирался вскоре меня отпустить, то обождал бы с  этим
до моего ухода".
   "Логично. А мне можно будет присоединиться к вашей милой беседе?"
   "Боюсь, что нет. Я предлагал позвать тебя, но он сказал, что прежде хочег
обсудить полученные известия со мной".
   "Это его право", - сказала я, тщетно пытаясь скрыть свое неудовольствие.
   "Не обижайся на него, ладно?.. Ну все, Инна, я закругляюсь. Секретарь уже
уходит. Наслаждайся своими кремами, лаками и помадами, а  когда  я  вернусь,
тогда и потолкуем. Добро?"
   "Добро, Владик", - ответила я, прежде чем он отключился.
   Закончив разговор, я еще с минуту полежала, с грустью думая  о  том,  как
все-таки скверно начинается этот день. Утренний вызов Владислава к Карою  не
только заинтриговал  меня,  но  и  порядком  расстроил.  Сегодняшний  график
торжеств, которые мы, по мнению имперского правительства, обязательно должны
почтить своим присутствием, был чрезвычайно плотным, причем с двух до восьми
вечера нам придется провести порознь,  поэтому  до  полудня  я  рассчитывала
побыть с Владиславом - либо наедине, либо в узком кругу приближенных. Но  из
слов мужа следовало, что его беседа с регентом грозит  затянуться,  а  стадо
быть, о моих планах на утро  можно  позабыть.  Оставалось  лишь  последовать
совету Владислава и сполна насладиться кремами, лаками и помадами.
   Приняв такое решение, я неохотно сбросила с себя простыню и поднялась  со
скамьи Сара тут же надела на мена длинный теплый халат,  и  мы  вернулись  в
спальню, где нас уже ждали Грета, Фатима и успевшая переодеться  Сесиль.  На
застланной кровати было разложено мое нижнее белье, а также нарядное  платье
из светло-голубого шелка, как раз под стать сегодняшней ясной погоде.
   Усаживаясь в кресло перед трюмо,  я  похвалила  Грету  за  удачный  выбор
платья. Она  с  довольной  улыбкой  ответила,  что  не  сомневалась  в  моем
одобрении, поскольку хорошо разбирается во всех оттенках моего настроения  и
знает, что в данный момент мне понравится,  а  что  -  нет.  На  это  Фатима
заметила, что мне больше к лицу не голубой  цвет,  а  сиреневый.  Сесиль  не
согласилась с ней и категорически заявила, что темные тона  -  бордовый  или
синий - более выгодно подчеркивают нежную белизну  моей  кожи  и  золотистый
цвет волос. Между девушками  назревала  перепалка,  но  вмешиваться  мне  не
пришлось - Сара строго прикрикнула на  своих  младших  подруг  и  велела  им
заняться делом. Сама она уже сидела подле  меня  на  низенькой  скамеечке  и
подравнивала ногти на моей левой руке.
   Спохватившись, Сесиль и Фатима убрали полотенце с моей головы и  занялись
волосами, а Грета, вооружившись маленькой пилкой, стала  обрабатывать  ногти
на моих ногах.
   Мой обычный утренний туалет, включавший в себя, помимо одевания, сушку  и
укладку волос, маникюр, педикюр и косметический уход  за  лицом,  отнимал  у
меня от часа до двух, в зависимости от настроения; а по  субботам,  когда  к
ежедневным добавлялись еще  и  еженедельные  процедуры,  я  проводила  перед
зеркалом более трех часов. Владислав искренне  недоумевал:  как  я  все  это
выдерживаю изо дня в день, из недели в неделю,  да  еще  ухитряюсь  получать
удовольствие? Честно говоря, я сама толком не понимаю, что  заставляет  меня
тратить  столько  времени  и   сил,   лишь   бы   выглядеть   хоть   чуточку
привлекательнее, чем я есть на самом деле. Добро бы я  была  дурнушкой,  так
ведь нет - внешними данными меня природа не обделила, и грех упрекать  ее  в
скупости. Скорее всего, это было одно из проявлений самого  фундаментального
инстинкта, свойственного всем живым существам, - инстинкта продолжения рода.
Если бы женщины довольствовались тем, что имеют от рождения, и не стремились
совершенствовать свою красоту, то человечество давным-давно вымерло бы.
   Тщательно обработав мои ногти, высушив, расчесав и уложив волосы, девушки
сняли с меня халат, вместо него надели  тонкое  батистовое  белье,  чулки  с
кружевными подвязками, короткую облегающую рубашку без рукавов и целый ворох
шелковых нижних юбок. Распространенные здесь корсеты я никогда не  носила  -
моя гибкая стройная талия и  маленькие  упругие  груди  ни  в  какой  особой
поддержке не нуждались.
   Поскольку теперь я была более или менее одета, Сесиль с моего  разрешения
впустила в комнату Леопольда. Кот, радостно мурлыча, с минуту  терся  о  мои
ноги, затем влез на трюмо и  стал  руководить  действиями  фрейлин,  которые
хлопотали над моим лицом. Помимо  всего  прочего,  он  считал  себя  большим
специалистом по макияжу и тонким ценителем женской красоты.
   Уже привычные к этому  девушки  не  обращали  на  болтовню  Леопольда  ни
малейшего внимания и спокойно делали свое дело. Так как я не торопилась, они
потратили на макияж никак не меньше получаса: с помощью минимума косметики и
небольшой толики магии местами смягчили мои черты, местами, наоборот,  самую
малость подчеркнули их, придали моим губам более яркий и сочный цвет, слегка
подрумянили щеки, а  брови  подкрасили,  заменив  их  рыжеватый  оттенок  на
платиновый, - и в  результате  из  просто  красивой  я  сделалась  настоящей
конфеткой.
   Когда я выразила удовлетворение увиденным в  зеркале,  Сара  наложила  на
макияж закрепляющие чары, гарантировавшие его сохранность  в  течение  всего
дня. Потом меня облачили в платье, обули в изящные башмачки, вдели мне в уши
сережки, повесили на шею жемчужное ожерелье, надели на пальцы перстни, а  на
запястья - браслеты и произвели окончательную  доводку  моей  прич„ски,  что
заняло еще минут десять. Лишь в  четверть  одиннадцатого  девушки  закончили
свою работу и, весьма довольные собой, сообщили, что теперь я могу появиться
на людях.
   Оставив Сару, Сесиль и Фатиму наводить порядок в спальне, мы с  Гретой  и
Леопольдом прошли в соседние покои, которые занимали приемные родители  мужа
- дядя Михаил и тетя Маша. Они прибыли  в  Вечный  Город  вместе  с  нами  и
возвращаться домой не собирались. Собственно,  для  них  дом  был  там,  где
находился Владислав - их единственный сын, и ради того, чтобы жить  рядом  с
ним, они согласились переехать на чужбину.
   А вот мои родители остались на Основе под  бдительной,  хоть  и  незримой
охраной Инквизиции. Они не  поехали  со  мной  из-за  моего  младшего  брата
Анджея, который еще учился в школе, а после нее собирался в университет -  и
непременно в какой-нибудь земной, поскольку он  с  детства  был  помешан  на
компьютерах и хотел стать программистом. На Гранях же компьютеров нет  -  не
только потому, что уровень развития науки и техники здесь гораздо ниже,  чем
на Основе, но и по куда более  фундаментальной  причине  -  электроника,  из
которой сделано компьютерное "железо", не работает здесь в принципе. Правда,
Владислав и его друг, кадет Джозеф Арно, утверждают, что это не  беда,  ведь
законы математической логики, на  которых  основана  кибернетика,  действуют
здесь точно так же, как и в земных условиях, а все электронные  блоки  можно
заменить магическими  устройствами.  Но  пока  что  все  идеи  Владислава  о
"волшебном компьютере" находятся в стадии теоретической  разработки,  до  их
практического воплощения еще очень далеко, и в ближайшие годы моему брату на
Гранях делать нечего. Поэтому родители решили остаться с Анджеем на Основе -
ведь я уже взрослая и самостоятельная, а он еще  нуждается  в  их  заботе  и
опеке. Я это прекрасно понимаю - и все же мне грустно...
   Благодаря нашему высокому положению в Империи,  родителям  Владислава  не
было нужды зарабатывать себе на  жизнь,  но  свекор,  человек  деятельный  и
энергичный, не пожелал уходить на пенсию в  пятьдесят  восемь  лет  и  нашел
применение своим административным способностям и юридическому образованию на
правительственной службе. На первых порах у него была не работа, а  какая-то
синекура - максимум почета при минимуме обязанностей, - но  со  временем  он
сумел доказать свою полезность и  три  месяца  назад  получил  ответственную
должность в аппарате регента. Ференц Карой,  ценивший  в  своих  сотрудниках
прежде всего профессионатизм, а не родственные связи, был им очень доволен.
   Что же касается моей свекрови, тети  Маши,  то  до  начала  сентября  она
целиком была поглощена заботами о беременной Сандре, души в  ней  не  чаяла,
буквально пылинки с нее сдувала, все мечтала о  том  времени,  когда  станет
бабушкой и будет нянчить своего внука или внучку. Бегство Сандры явилось для
нее тяжелым ударом, в первые две-три недели она просто  не  находила  места,
так сильно переживала, а потом,  стремясь  заглушить  горечь  утраты,  стала
обрабатывать меня,  ненавязчиво  внушая  мне  мысль,  что  дети  -  это  так
прекрасно. Ну что ж, сегодня я ее обрадую.
   Однако тетю Машу в покоях я не застала. Выйдя в  коридор,  я  расспросила
охрану и выяснила, что примерно полчаса назад сюда заходил мой свекор и увел
ее с собой. Он что-то взволнованно говорил ей,  но  охранники,  естественно,
ничего не поняли, лишь разобрали имя  Владислава,  которое  свекор  повторил
несколько раз кряду.
   У меня зародилось подозрение, что это каким-то образом связано с  вызовом
мужа к регенту. Я  сгорала  от  любопытства  и  в  то  же  время  испытывала
некоторую досаду - не выношу, когда меня держат в неведении.  Разумеется,  в
любой момент я могла  мысленно  позвать  Владислава  и  потребовать  у  него
объяснений, но это было бы против наших правил. Он должен сам,  без  всякого
нажима с моей стороны, решить, что мне рассказывать и  когда.  Взаимодоверие
всегда было основой наших отношений, поэтому я не стала дергать Владислава и
на всякий случай запаслась терпением  -  кто  знает,  сколько  еще  придется
ждать, а я очень любознательная девочка.
   - Пойдем поищем тетю Машу? - спросил Леопольд, который был очень привязан
к ней.
   - Нет, - сказала я. - Не стоит.
   По пути назад я не удержалась и заглянула в комнату Сандры  по  соседству
со спальней свекра и свекрови. Здесь все оставалось  так,  как  было  в  тот
день, когда она сбежала: кровать аккуратно убрана, на  окнах  висели  легкие
розовые занавески, в шкафу лежало свежее белье, а в углу стояла  симпатичная
детская колыбелька, которую еще летом собственноручно смастерил  для  своего
будущего внука дядя Михаил, имевший  помимо  диплома  юриста  солидный  опыт
столярной работы. В течение всех этих месяцев тетя Маша содержала комнату  в
образцовом порядке, не разрешала в ней ничего  менять,  все  надеялась,  что
вот-вот Сандру найдут или она сама решит вернуться
   Именно моя свекровь первая обнаружила исчезновение  Сандры,  когда  утром
вошла в эту комнату и увидела на столе прощальную записку. До сих пор  никто
не знает,  как  ей  удалось  скрыться,  обманув  всю  дворцовую  охрану.  По
приказанию регента  было  проведено  тщательное  расследование,  но  никаких
положительных результатов оно не принесло. В связи с  этим  кое  у  кого  из
посвященных  в  нашу  историю  возникло  предположение,  что  бегство   было
организовано самим регентом, который решил где-то спрятать ребенка Сандры  -
подобно тому как в свое время Мэтр спрятал меня.
   Однако Ференц Карой категорически отрицал сво