ма и бросал их в огонь.  Он  вовсе
не отказывался от своей доли в их общем выигрыше, но он хотел  истерзать
ее, раздавить своим презрением, растоптать. Она теперь  так  богата!  Он
должен показать ей, что он горд.
   В день осмотра картины Мадлена начала убеждать его, что  он  допустит
большую оплошность, если не пойдет к Вальтерам.
   - Отстань от меня, - буркнул Дю Руа. - Никуда я не пойду.
   Но, пообедав, он неожиданно заявил:
   - Придется все-таки отбыть эту повинность. Одевайся.
   Она этого ожидала.
   - Через четверть часа я буду готова, - сказала она.
   Одеваясь, он все время ворчал и  даже  в  карете  продолжал  изливать
желчь.
   На парадном дворе карлсбургского  особняка  горели  по  углам  четыре
электрических фонаря, напоминавшие маленькие  голубоватые  луны.  Дивный
ковер покрывал ступени высокого крыльца, и на каждой ступени неподвижно,
как статуя, стоял ливрейный лакей.
   - Пыль в глаза пускают! - пробормотал Дю Руа.
   Он презрительно пожимал плечами, но сердце у него ныло от зависти.
   - Наживи себе такой дом, а до тех пор прикуси язык, - заметила жена.
   Войдя, они передали подбежавшим лакеям свое тяжелое верхнее платье.
   Здесь было уже много дам с мужьями, - они тоже сбрасывали с себя  ме-
ха. Слышался шепот:
   - Великолепно! Великолепно!
   Стены огромного вестибюля были обтянуты гобеленами, на  которых  были
изображены похождения Марса и Венеры. Вправо и влево уходили крылья  мо-
нументальной лестницы и соединялись на втором этаже. Перила из  кованого
железа являли собой настоящее  чудо;  старая,  потемневшая  их  позолота
тускло отсвечивала на красном мраморе ступеней.
   У входа в залы две маленькие  девочки  -  одна  в  воздушном  розовом
платьице, другая в голубом - раздавали дамам цветы. Все нашли,  что  это
очень мило.
   В залах уже было полно.
   Большинство дам было в закрытых платьях, - очевидно, они желали  под-
черкнуть, что смотрят на этот званый вечер, как на обычную частную  выс-
тавку. Те, которые собирались потанцевать, были декольтированы.
   Госпожа Вальтер, окруженная приятельницами, сидела во втором  зале  и
отвечала на приветствия посетителей. Многие не знали ее и расхаживали по
комнатам, как в музее, не обращая внимания на хозяев.
   Увидев Дю Руа, она смертельно побледнела и  сделала  такое  движение,
точно хотела пойти к нему навстречу, но сдержалась: видимо,  она  ждала,
что он сам подойдет к ней. Он церемонно поклонился ей, а Мадлена  рассы-
палась в похвалах и изъявлениях нежности. Оставив ее с г-жой Вальтер, он
замешался в толпу: ему хотелось послушать толки недоброжелателей,  кото-
рые должны были быть здесь представлены в изобилии.
   Пять зал, обитых дорогими тканями, итальянскими вышивками, восточными
коврами всевозможных оттенков и стилей и увешанных  картинами  старинных
мастеров, следовали один за другим. Публике больше всего  нравилась  ма-
ленькая комната в стиле Людвика XVI - нечто  вроде  будуара,  обтянутого
шелковой материей с розовыми цветами по бледно-голубому полю. Точно  та-
кой же материей была обита поразительно тонкой работы мебель  золоченого
дерева.
   Перед глазами Жоржа мелькали знаменитости:  герцогиня  де  Феррачини,
граф и графиня де Равенель, генерал князь д'Андремон, красавица из  кра-
савиц  маркиза  де  Дюн  и  все  постоянные  посетительницы  театральных
премьер.
   Кто-то схватил его за руку, и молодой радостный голос  прошептал  ему
на ухо:
   - Ах, вот и вы, наконец, противный Милый друг! Что это вас совсем  не
видно?
   Из-под кудрявого облачка белокурых волос на  него  смотрели  эмалевые
глаза Сюзанны Вальтер.
   Он очень обрадовался ей и, с чувством  пожав  ей  руку,  начал  изви-
няться:
   - Я никак не мог. Я был так занят эти два месяца, что нигде не бывал.
   "Нехорошо, нехорошо, очень нехорошо,  -  серьезным  тоном  продолжала
она. - Вы нас так огорчаете, ведь мы вас обожаем - и мама и я. Я, напри-
мер, просто не могу без вас жить. Когда вас нет, я готова повеситься  от
тоски. Я для того говорю с вами так откровенно, чтобы вы больше не смели
исчезать. Дайте руку, я сама хочу вам показать "Иисуса,  шествующего  по
водам", - это в самом конце, за  оранжереей.  Папа  выбрал  такое  место
единственно с той целью, чтобы гости обошли предварительно все залы.  Он
так носится со своим особняком, просто ужас!
   Они медленно пробирались в толпе. Все оборачивались, чтобы посмотреть
на этого красавца мужчину и на эту прелестную куколку.
   - Великолепная пара! На редкость! - заметил один известный художник.
   "Будь я в самом деле ловкий человек, я бы женился на  этой,  -  думал
Жорж. - Между прочим, это было вполне возможно. Как это мне не пришло  в
голову? Как это случилось, что я женился на той? Какая нелепость! Сперва
надо было обдумать хорошенько, а потом уже действовать".
   Зависть, едкая зависть капля за каплей просачивалась к нему  в  душу,
отравляя своим ядом все его радости, самое его существование.
   - Правда, Милый друг, приходите почаще, - говорила  Сюзанна.  -  Папа
разбогател, теперь мы начнем проказничать. Будем веселиться напропалую.
   Но его преследовала все та же мысль.
   - Ну, теперь вы выйдете замуж! Найдете себе какого-нибудь  прекрасно-
го, но слегка обедневшего принца - и только вас и видели.
   - О нет, пока еще нет! - искренне вырвалось у нее. - Я  выйду  только
за того, кто мне придется по душе,  совсем-совсем  по  душе.  Моего  бо-
гатства хватит на двоих.
   Улыбаясь насмешливой и презрительной улыбкой,  он  стал  называть  ей
имена проходивших мимо людей - представителей высшей знати, которые про-
дали свои старые ржавые титулы дочерям богатых финансистов,  таким,  как
Сюзанна, и теперь живут вместе с женами или отдельно - ничем не  связан-
ные, беспутные, но окруженные почетом и уважением.
   - Ручаюсь, что не пройдет и полгода, как вы тоже  попадетесь  на  эту
самую удочку, - сказал Жорж. - Станете маркизой, герцогиней или княгиней
и будете, милая барышня, смотреть на меня сверху вниз.
   Она возмущалась, хлопала его по руке веером, клялась, что выйдет  за-
муж только по любви.
   - Посмотрим, посмотрим, вы для этого слишком  богаты,  -  подтрунивал
он.
   - Вы тоже богаты, - ведь вы получили наследство, - в ввернула она.
   - Есть о чем говорить! - с кислой миной воскликнул он. - Каких-нибудь
двадцать тысяч ренты. По нынешним временам это сущий пустяк.
   - Но ваша жена тоже получила наследство.
   - Да. У нас миллион на двоих. Сорок тысяч годового дохода. На это да-
же собственного выезда не заведешь.
   Они вошли в последний зал, и глазам их открылась оранжерея -  большой
зимний сад, полный высоких тропических деревьев, осенявших своими ветвя-
ми сплошные заросли редких цветов. Под этою темною зеленью, сквозь кото-
рую серебристой волной проникал свет, стоял парной запах влажной  земли,
веяло душным ароматом растений. В их сладком и  упоительном  благоухании
было что-то раздражающее, томящее, искусственное  и  нездоровое.  Ковры,
расстеленные между двумя рядами частого кустарника, поразительно напоми-
нали мох. Налево, под широким куполом, образованным  ветвями  пальм,  Дю
Руа бросился в глаза беломраморный бассейн, такой  большой,  что  в  нем
можно было купаться, с четырьмя огромными фаянсовыми лебедями по  краям;
клювы у лебедей были полуоткрыты, и из них струилась вода.
   В бассейне, дно которого было усыпано золотистым песком, плавали гро-
мадные красные рыбы - диковинные китайские чудища с выпученными  глазами
и с голубою каймой на чешуе, мандарины вод, напоминавшие затейливые  ки-
тайские вышивки: одни из них блуждали в воде, другие словно повисли  над
золотистым дном.
   Дю Руа остановился, сердце у него забилось. "Вот она, роскошь! -  го-
ворил он себе. - Вот в каких домах надо жить. Другие этого достигли. По-
чему бы и мне не добиться того же?" Он пытался  найти  способ,  но  так,
сразу, трудно было что-нибудь придумать, и он злился на свое бессилие.
   Его спутница, занятая своими мыслями, тоже приумолкла Дю  Руа  искоса
взглянул на нее. "А ведь стоило только жениться на этой живой  марионет-
ке!" - подумал он.
   Сюзанна неожиданно встрепенулась.
   - Внимание! - сказала она и, пробившись сквозь толпу, загородившую им
дорогу, вдруг повернула направо.
   Среди леса причудливых растений, раскинувших  трепещущие,  раскрытые,
словно руки с тонкими пальцами, листья,  на  морских  волнах  неподвижно
стоял человек.
   Это производило потрясающее впечатление. Картина, края которой прята-
лись в колыхавшейся зелени, казалась черной дырой, прорывом в некую фан-
тастическую и манящую даль.
   Надо было пристально вглядеться в картину, и  тогда  все  становилось
понятным. Рама надвое перерезала лодку, где, слабо освещенные косыми лу-
чами фонаря, находились апостолы, один из которых, сидя на краю, направ-
лял этот фонарь на приближавшегося Иисуса.
   Христос ступил одной ногой на волну, и видно было, как она послушно и
мягко опустилась, легла, прильнув к  попиравшей  ее  божественной  стопе
Вокруг богочеловека все было погружено во мрак. Одни лишь звезды сияли в
небе.
   При бледном свете фонаря, который держал в руках тот, кто указывал на
Господа, казалось, что лица учеников искажены священным ужасом.
   Это было поистине могучее, вдохновенное искусство, одно из тех созда-
ний мастера, которые будоражат мысль и надолго врезаются в память.
   Люди молча впивались глазами в картину, потом задумчиво  отходили,  и
лишь некоторое время спустя начинали обсуждать ее достоинства.
   Дю Руа, посмотрев на картину, сказал:
   - Позволить себе роскошь приобрести такую вещицу - это шикарно!
   Но его оттесняли и толкали другие, которым тоже хотелось  посмотреть,
и, все еще не отпуская маленькую ручку Сюзанны и слегка пожимая  ее,  он
отошел от картины.
   - Хотите выпить шампанского? - спросила Сюзанна - Пойдемте  в  буфет.
Там мы найдем папу.
   Они снова медленно прошли через залы, где толпа все росла  -  шумная,
нарядная толпа общественных увеселений, чувствовавшая себя здесь как до-
ма.
   Вдруг Жоржу послышалось, что кто-то сказал:
   - Вон Ларош и госпожа Дю Руа.
   Слова эти достигли его слуха, точно неясный шорох, донесенный издале-
ка ветром. Кто мог произнести их?
   Оглядевшись по сторонам, он в самом деле увидел жену, - она  шла  под
руку с министром. Глаза в глаза, они тихо говорили о чем-то  интимном  и
улыбались.
   Ему почудилось, что все смотрят на них, шепчутся. И у  него  возникло
свирепое и бессмысленное желание броситься на них с кулаками  и  прикон-
чить обоих.
   Она ставила его в смешное  положение.  Он  вспомнил  Форестье.  Может
быть, и про него говорят: "Этот рогоносец Дю Руа". Что  она  такое?  До-
вольно ловкая выскочка, но, в сущности, без особых талантов. У него  бы-
вают в гостях, потому что боятся его, потому что чувствуют его силу,  но
вряд ли особенно стесняются в выражениях, когда заходит речь об этой че-
те посредственных журналистов. С такой женой, которая постоянно  бросает
тень на его дом, которая вечно себя компрометирует, все поведение  кото-
рой обличает в ней интриганку, - с такой женой ему не  выдвинуться.  Те-
перь она будет ему в тягость. Ах, если бы он мог все это предвидеть, ес-
ли б он знал! Какую крупную и смелую игру повел бы он тогда! В каком вы-
игрыше остался бы он, если б ставкой была маленькая Сюзанна!  Почему  он
был так слеп и не понял этого раньше?
   Они вошли в столовую - громадную комнату с мраморными колоннами, сте-
ны которой были обтянуты старинными гобеленами.
   Увидев своего сотрудника, Вальтер с распростертыми объятиями бросился
к нему. Он был наверху блаженства.
   - Вы все видели, Сюзанна, ты ему  все  показала?  Сколько  народу,  -
правда, Милый друг? Видели князя де Герша? Он только  что  заходил  сюда
выпить стакан пуншу.
   Но тут он устремился навстречу сенатору Рисолену, - тот вел свою рас-
фуфыренную, как ярмарочная торговка, супругу; вид  у  супруги  был  явно
растерянный.
   Сюзанне поклонился высокий и поджарый молодой  человек  с  белокурыми
бакенбардами и небольшой лысиной, - в нем сразу чувствовался примелькав-
шийся тип светского шаркуна. Кто-то назвал его имя: "Маркиз де  Казоль",
- и Жорж сейчас же приревновал Сюзанну к нему. Давно ли  она  познакоми-
лась с ним? Конечно, после того юрк разбогатела? Он угадывал в нем  пре-
тендента.
   Кто-то взял его под руку. Это был Норбер де Варен.  С  безучастным  и
усталым видом старый поэт выставлял напоказ свои сальные волосы и  поно-
шенный фрак.
   - Это у них называется весельем, - заметил он. - Сейчас начнутся тан-
цы, потом все лягут слать, - девочки останутся довольны.  Хотите  выпить
превосходного шампанского?
   С этими словами он налил себе в бокал вина, Жорж взял другой бокал.
   - Пью за победу духовного начала над миллионами, - поклонившись  ему,
провозгласил Норбер и более мягким тоном прибавил: - Не то чтобы они ме-
шали мне в чужих карманах, и я вовсе не завидую их обладателям, - я про-
тестую из принципа.
   Дю Руа уже не слушал его. Поискав глазами Сюзанну, упорхнувшую с мар-
кизом де Казолем, он улизнул от Норбера и пустился на розыски.
   Густая толпа жаждущих преградила ему  путь.  Пробившись  наконец,  он
очутился лицом к лицу с четой де Марель.
   С женой он часто встречался, но мужа не видел давно. Тот протянул ему
обе руки:
   - Дорогой мой, как я вам благодарен за совет,  который  мне  передала
Клотильда! Я выиграл около ста тысяч по марокканскому займу. Этим я все-
цело обязан вам. Вот уж, можно сказать, бесценный друг!
   Мужчины оглядывались на эту хорошенькую, изящную брюнетку.
   - Услуга за услугу, дорогой мой, - сказал Дю Руа, - я отнимаю  у  вас
жену? - вернее, я предлагаю ей руку. Супругов всегда надо разлучать.
   Господин де Марель наклонил голову:
   - Это верно. Если я вас потеряю, то мы встретимся здесь через час.
   - Отлично.
   Дю Руа и Клотильда втиснулись в толпу; муж следовал за ними.
   - Вальтерам безумно везет, - говорила Клотильда.  -  Вот  что  значит
быть оборотистым дельцом.
   - Что ж! Сильные люди, так или иначе, всегда добиваются своего, - за-
метил Жорж.
   - За каждой дочкой миллионов двадцать тридцать приданого, - продолжа-
ла она. - А Сюзанна к тому же еще хорошенькая.
   Он промолчал. Его собственная мысль,  высказанная  другим  человеком,
раздражала его.
   Она еще не видела "Иисуса, шествующего по водам". Он предложил прово-
дить ее туда. Дорогой они судачили, высмеивали незнакомых лиц. Мимо  них
прошел Сен-Потен с уймой орденов на лацкане фрака, - это их очень насме-
шило. Даже бывший посланник, который шел следом за  ним,  не  так  густо
увешан был орденами, как этот репортер.
   - Винегрет, а не общество! - заметил Дю Руа.
   У Буаренара, подошедшего к ним поздороваться, тоже красовалась в пет-
лице та самая желто-зеленая ленточка, которую он надевал в день дуэли.
   В маленьком будуаре  беседовала  с  каким-то  герцогом  расфранченная
толстуха виконтесса де Персмюр.
   - Объяснение в любви, - прошептал Жорж.
   А в оранжерее сидели рядом его жена и ЛарошМатье, - за растениями  их
почти не было видно. На их лицах было написано: "Мы назначили друг другу
свидание здесь, у всех на глазах. Пусть говорят про нас что угодно,  нам
наплевать".
   Госпожа де Марель нашла, что "Иисус" Карла Марковича изумителен.  Они
пошли назад. Мужа они потеряли из виду.
   - А что Лорина - все еще дуется на меня? - спросил он.
   - Да, по-прежнему. Не желает тебя видеть, и стоит только заговорить о
тебе, как она уходит.
   Он промолчал. Неприязнь, которую внезапно почувствовала  к  нему  эта
девочка, огорчала и угнетала его.
   У дверей их остановила Сюзанна:
   - А, вот вы где! Ну, Милый друг, вы остаетесь в одиночестве. Я  похи-
щаю прекрасную Клотильду, - мне хочется показать ей мою комнату.
   Обе женщины начали быстро пробираться в сутолоке,  как  умеют  проби-
раться в толпе только женщины - скользя и извиваясь по-змеиному.
   Почти в ту же секунду кто-то прошептал:
   - Жорж!
   Это была г-жа Вальтер.
   - О, как вы бесчеловечны! - еще тише заговорила она. - Зачем вы  меня
так мучаете! Мне надо сказать вам несколько слов, и - я попросила Сюзет-
ту увести вашу спутницу. Послушайте, я должна... я должна  поговорить  с
вами сегодня вечером... или... или... вы не можете себе представить,  на
что я решусь. Идите в оранжерею. Налево будет дверь в сад.  Идите  прямо
по аллее. В самом конце увидите беседку. Я приду туда через  десять  ми-
нут. Если вы не согласитесь, - клянусь, я устрою скандал, здесь, сию  же
минуту!
   - Хорошо, измерив ее надменным взглядом, сказал он,  -  Через  десять
минут я буду в указанном месте.
   И они расстались. Но он чуть было не опоздал из-за Жака  Риваля.  Тот
взял его под руку и крайне оживленно начал выкладывать новости. По-види-
мому, он только что вышел из буфета. В конце концов Дю Руа сдал  его  на
руки г-ну де Марель, с которым они столкнулись в дверях, и скрылся. Надо
было еще незаметно прошмыгнуть мимо жены и Лароша. Это ему  удалось  без
особых усилий - так они были увлечены разговором, и он очутился в саду.
   На воздухе Дю Руа почувствовал себя, точно в  ледяной  ванне.  "Черт,
как бы не простудиться", - поду мал он и вместо шарфа повязал шею  носо-
вым платком. Затем медленно двинулся по аллее, - после яркого  света  он
почти ничего не видел.
   Справа и слева колыхались тонкие безлиственные ветки кустов. Свет  из
окон ложился на них серыми пятнами. Вдруг что-то белое мелькнуло на  до-
рожке, и в ту же минуту он услышал дрожащий голос г-жи Вальтер, которая,
в декольтированном платье, спешила ему навстречу.
   - А, это ты? Ты что же, хочешь свести меня  в  могилу?  -  прошептала
она.
   - Только, пожалуйста, без трагедий, - спокойно проговорил он. - Иначе
я сейчас же уйду.
   Она обвила его шею руками и, почти касаясь губами его губ, сказала:
   - Но что я тебе сделала? Ты поступаешь со мной, как подлец. Что я те-
бе сделала?
   Он пытался оттолкнуть ее.
   - В последний раз, когда мы с тобой виделись, ты намотала свои волосы
на все мои пуговицы, и у меня чуть не произошло разрыва с женой.
   Она сначала удивилась, потом отрицательно покачала головой.
   - Нет" твоей жене это совершенно безразлично. Это  уж  кто-нибудь  из
твоих любовниц устроил тебе сцену.
   - У меня нет любовниц.
   - Молчи лучше! Почему же ты у меня совсем не бываешь? Почему не  при-
ходишь ко мне обедать, хотя бы раз в неделю? Все мои мысли связаны с то-
бой, ты вечно у меня перед глазами, к ужасу моему, твое имя  каждую  се-
кунду готово сорваться у меня с языка, - вот до чего я люблю тебя.  Нет,
тебе этого не понять! У меня такое чувство, будто я в тисках, в каком-то
мешке; я сама не знаю, что со мной. Неотвязная мысль о тебе спирает  мне
дыхание, терзает мне грудь, - вот тут, под сердцем, - ноги у меня подка-
шиваются, так что я не могу двигаться. Целыми днями я бессмысленно  сижу
на одном месте и думаю о тебе.
   Он смотрел на нее с удивлением. Перед ним была уже не прежняя  шалов-
ливая толстая девчонка, но обезумевшая от горя, дошедшая до полного  от-
чаяния, на все способная женщина.
   Между тем у него в голове зарождались какие-то неопределенные планы.
   - Дорогая моя, на свете вечной любви не бывает, - начал  он.  -  Люди
сходятся, а затем расстаются. Но если это затягивается, как у нас, тогда
это становится тяжкой обузой. Я больше не могу. Говорю тебе  откровенно.
Однако, если благоразумие возьмет верх и ты будешь принимать меня и  от-
носиться ко мне, как к другу, то я стану бывать у тебя  по-прежнему.  Ну
как, способна ты совладать с собой?
   - Я способна на все, лишь бы видеть тебя, - положив свои  голые  руки
ему на плечи, прошептала г-жа Вальтер.
   - Значит, решено, - сказал он, - мы друзья, но и только.
   - Да, решено, - прошептала она и подставила ему губы. - Еще один  по-
целуй... последний.
   - Нет, - мягко возразил он. - Надо держать свое слово.
   Она отвернулась,