сказал  второй.  -  Будет  платить  -  будем
работать, а нет - спалим тут все на хуй и пошел он  в  пизду!  -  заключил
третий.
   Александра  не  успела  перевести  эти  заявления,  потому  что  Робин,
понявший почти все и без перевода,  вдруг  взбесился  сильней  Винсента  -
ударом ботинка опрокинул табурет с "поминками", схватил двух  сморчков  за
воротники и с жуткой силой, свойственной всем немым, стукнул их  лбами.  А
мордатого здоровяка, который вскочил  с  ножом  в  руке,  Робин,  мыча  от
бешенства, стал жестами приглашать напасть на него. Но тот оказался не  из
робких  -  он  уверенно  и  трезво  пошел  на  Робина,  играя  ножом,  как
профессиональный убийца со специальной армейской подготовкой.  И  если  от
первого выпада Робин успел увернуться, то от мгновенной подсечки  ногой  -
нет, и русский тут же нагнулся  над  упавшим  противником,  занес  руку  с
ножом. Правда, Робин успел перехватить эту руку,  однако  мордатый  второй
рукой уверенно душил Робина, неотвратимо приближая нож к его лицу.
   Александра остолбенела от ужаса, но в этот миг  Винсент  изо  всех  сил
прижал  парню  к   заднице   раскаленный   электрообогреватель.   Мордатый
распрямился в немом  крике,  выронил  нож,  закрутился  на  месте,  вращая
глазами, и с криком  выскочил  на  улицу.  Дымя  брезентовой  курткой,  он
пробежал мимо  изумленных  прохожих  метров  сто  до  ближайшего  снежного
сугроба и прыгнул обожженной задницей в снег,  стал  кататься  в  сугробе,
сбивая пламя.
   Из соседнего кафетерия "Русское бистро" выскочили  несколько  мужчин  в
грязных телогрейках и побежали к нему через мостовую.
   Винсент в изумлении показал Александре на одного из них:
   - Look! Смотри! Это их начальник! Но его же убили!
   Тем временем Робин, поднявшись,  выбросил  на  улицу  двух  сморчков  и
жестами запальчиво показал Винсенту:
   "НИКАКИХ БОЛЬШЕ РУССКИХ РАБОЧИХ! Я ВСЕ СДЕЛАЮ САМ!"
   - They are coming! (Они идут!) - в ужасе сказала Александра и  показала
на улицу.
   Действительно, шестеро работяг во главе со своим  бригадиром  угрожающе
двигались к их офису. Винсент протянул Александре "Моторолу":
   - Звони в полицию!
   - Это бесполезно, - сказала та и захлопнула хлипкую уличную дверь.
   Робин заложил ее ножкой табуретки.
   Но после первых же ударов снаружи стало ясно, что дверь не  выдержит  и
минуты.
   - Сюда! - Винсент побежал прочь из каморки - через пустой зал  будущего
цеха сборки машин и через анфиладу комнат - в сторону парадного входа.
   Александра и Робин следовали за ним. Робин  на  ходу  запирал  за  ними
двери.  Александра  набрала  на  "Мотороле"  "02",  закричала   в   трубку
по-русски:
   - Милиция! Нас убивают! На Пречистенке!.. Мой номер телефона?  При  чем
тут?.. Я не знаю мой номер телефона...
   Винсент первым несся к парадной двери и вдруг остановился на всем  бегу
- навстречу ему уже поднимались по лестнице те  же  рабочие  с  палками  и
металлическими штырями в руках. Он толкнул в их сторону стремянку,  она  с
грохотом покатилась вниз по ступеням, но рабочие  обошли  ее  и  двинулись
вверх. Робин втащил  Винсента  назад,  захлопнул  высокую  дубовую  дверь,
подпер ее стулом под ручку и вылил под дверь ведро масляной краски. В  тот
же миг топор стал рубить эту дверь снаружи.
   - Сюда! На помощь! - зажатым голосом  выкрикнула  Александра  на  улицу
через пустой оконный проем.
   Винсент подбежал к ней  и  увидел  зрителей  в  окнах  противоположного
многоэтажного дома: люди стояли там за занавесками и шторами  и  с  острым
любопытством наблюдали за событием. Но никто из них не звонил в милицию  и
вообще никак не собирался вмешаться.
   - Fuck you! - крикнул им Винсент и двумя руками в сердцах швырнул в них
банку с краской.
   Банка не долетела,  конечно,  а  упала  вниз  и  угодила  по  багажнику
проезжавшей по улице серебристой  "волво".  Машина  остановилась,  из  нее
вышли четыре качка, удивленно  посмотрели  на  помятый  и  облитый  желтой
краской зад машины, потом - на окно, из которого выпала эта банка. В  окне
торчали головы Александры и Винсента, Александра кричала:
   - Помогите! Спасите!
   Качки вытащили из под пиджаков семнадцатизарядные  пистолеты  "глок"  и
стали палить по окну. Но Винсент, увидев "глок", тут же сдернул Александру
на пол и сам упал рядом. Сверху с потолка на них сыпалась  отбитая  пулями
штукатурка.
   - They are crazy! (Они психи!) - изумленно сказал Винсент. - Это  хуже,
чем в Италии!
   В окнах противоположного дома зрители исчезли, тоже, видимо, попадав на
пол.
   Между тем в особняке "Рос-Ам сэйф уэй  интернешнл,  инк."  под  ударами
топоров рабочих из парадной дубовой двери  летели  щепки,  хотя  стоять  в
скользкой краске рабочим было неудобно...
   Робин стоял за этой  дверью  рядом  с  дверным  косяком.  Прислонившись
спиной к стене, он  держал  в  руках  отрезок  водопроводной  трубы.  Пули
качков, влетавшие в окна, срикошетив от потолка, сыпались  вокруг  него  и
разрывали бумажные мешки с цементом, которые он подтащил к двери.
   Расстреляв по первой  обойме,  качки  перезарядили  свои  "глоки"  и  с
решительным видом направились  к  парадному  входу  особняка,  не  обращая
внимания на возникшую на улице автомобильную  пробку,  гудки  нетерпеливых
автомобилистов и дальний вой милицейской сирены.
   В окнах противоположного дома снова стали возникать осторожные зрители.
   Войдя в парадное  и  увидев  вверху  на  лестнице  рабочих,  уже  почти
пробивших топорами огромную дыру в двери, качки крикнули  им  "Лежать!"  и
выстрелили над их головами. Рабочие упали на залитый краской пол.
   "Качки" несколькими выстрелами выбили дверь из дверных петель  и  пнули
ее внутрь. Дверь с пушечным грохотом рухнула на мешки с цементом, подняв в
воздух облако цементной пыли. Качки, закрыв глаза и зажав дыхание, вслепую
палили в это облако из своих "глоков". Но когда пыль осела,  они  увидели,
что в комнате никого нет. И в соседней - тоже. И в третьей...
   И только подойдя к окну, они обнаружили своих обидчиков.
   Выскочив  на  улицу  из  пожарной   двери   чулана-подсобки,   Винсент,
Александра и Робин угодили прямо в  руки  милиционеров,  пробившихся  сюда
через автомобильную пробку на новеньком "шевроле"  с  мигалкой  и  русской
надписью "МИЛИЦИЯ".
   - Эй!  Это  же  наша  машина,  "шевроле"!  -  сказал  Винсент,  сидя  в
наручниках на заднем сиденье машины.
   - Same shit! (Один хрен!), - хмуро заметила Александра.



   14

   Стоя за металлической решеткой  камеры  предварительного  заключения  в
208-м районном отделении милиции, Винсент и Робин изумленно смотрели,  как
арестованные  качки  отсчитали  дежурному  майору  милиции  четыре  тысячи
долларов, получили у него свои "глоки"  и  спокойно,  с  шутками  покинули
милицию, не забыв, конечно, жестами  и  матюками  пригрозить  американцам.
Никаких квитанций, вызовов в суд или в прокуратуру этот  майор  качкам  не
выдал, а, наоборот, порвал акт о задержании, составленный час назад  сразу
после доставки в отделение участников происшествия и  углубился  в  чтение
английского издания романа Марио Пьюзо "Крестный отец".
   Через зарешеченное окно за его спиной Робину  и  Винсенту  было  видно,
как, сев в свою "вольву", которую  бригада  уличных  пацанов-мойщиков  уже
отмыла от краски, качки швырнули этим пацанам зеленую десятку и уехали.
   Тут, не отрываясь от книги, майор раздал семи вахтенным милиционерам по
сотне долларов, остальные деньги разделил на  две  пачки  и  одну  из  них
положил в сейф, а вторую - себе в карман.
   Теперь наступила очередь рабочих. Их, шестерых, тоже вывели из соседней
клетки КПЗ, и с них, как раньше с качков, тоже сняли  наручники.  Бригадир
рабочих, поторговавшись с майором милиции, расстегнул ширинку и извлек  из
потайного кармана  в  трусах  узкий  конверт  "California  Trust  Bank"  с
деньгами.
   - Это же мои деньги! - опознал свой конверт Винсент.
   Но бригадир, не обращая на Винсента никакого внимания, отсчитал  майору
милиции шесть сотен. Майор, отложив "Крестного отца", порвал еще один  акт
о задержании, а рабочие - тоже с шутками - направились к выходу.
   - Listen! Это же наши деньги! А что насчет нас? - снова крикнул Винсент
майору милиции и повернулся к Александре: - How much 'nado dat?
   Александра сказала что-то майору, тот и  другие  дежурные  милиционеры,
деля деньги рабочих, засмеялись, Александра перевела Винсенту их ответ:
   - Вы иностранцы. Они не берут взяток у иностранцев. Они отправят нас  в
тюрьму.
   - Как это в тюрьму? - возмутился Винсент. -  Эти  засранцы  хотели  нас
убить и их отпустили, а мы пойдем в тюрьму?
   - Не  забудьте:  вы  сожгли  задницу  русскому  рабочему,  -  напомнила
Александра.
   - Ебать его задницу! - воскликнул Винсент. - Это была самозащита! Я  не
пойду ни в какую тюрьму! А хочу говорить с моим послом! - И ухватив руками
стальную решетку, крикнул майору: - Hey, listen! Я иностранец, но  я  знаю
мои права! Я хочу позвонить послу Соединенных Штатов!
   - Fuck off, (Отъебись!), - спокойно ответил ему майор  по-английски.  И
стал двумя  пальцами  печатать  на  старой  пишмашинке  "Москва"  какой-то
документ. Потом поднял голову, спросил Робина: - Your name? (Фамилия?)
   -  Его  зовут  Робин  Палски,  он  немой,  -  вместо  Робина   ответила
Александра.
   Майор что-то отпечатал, спросил у Александры:
   - Твоя фамилия?
   - Александра Каневская. А что вы печатаете?
   - Направление в тюрьму и представление в прокуратуру.  Его  фамилия?  -
майор кивнул на Винсента.
   - Мистер Винсент Феррано.
   - What he is doing? (Что он делает?) - с беспокойством спросил Винсент.
   - Он печатает направление в тюрьму.
   - Неу! - снова крикнул Винсент майору. - I wonna talk to my Ambassador,
do you hear me? (Я хочу говорить с моим послом, ты слышишь?)
   Майор снял трубку зазвонившего телефона, что-то  сказал  в  нее,  потом
посмотрел на Винсента:
   - Do you have fifty thousand? (У вас есть пятьдесят тысяч?)
   - Пятьдесят тысяч чего? - не понял Винсент.
   - Пятьдесят тысяч долларов. Не рублей, конечно, - усмехнулся майор.
   - Are you crazy?! Ты спятил? Ты взял с бандитов четыре тысячи, а у  них
были пистолеты! И ты взял с  рабочих  шесть  сотен!  А  с  нас  ты  хочешь
пятьдесят тысяч?! За что? Мы ничего не сделали, ты же знаешь!
   Майор спокойно выслушал этот монолог, потом спросил:
   - Так у вас есть пятьдесят тысяч или нет?
   -  Послушай!  Клянусь  Богом:  мы  ничего  не  сделали!  -  с   прежней
горячностью сказал  Винсент.  -  Они  хотели  убить  нас!  И  у  них  были
пистолеты, не у нас!
   - Он не хочет платить, - по-русски сказал в трубку майор, положил ее на
рычаг и продолжил печатать на машинке.
   Робин знаками показал Винсенту:
   "ЭТО ИГРА!"
   - Я знаю, что это игра! - ответил ему Винсент. - Он шантажирует нас.  Я
играл в эти игры сотни раз. Но  знаешь,  что  меня  изумляет?  Они  только
вылезли из коммунизма, они должны быть в первом классе в таких играх. А ты
посмотри на этого майора - он же гроссмейстер!
   Майор перестал печатать и с улыбкой повернулся к Винсенту:
   - Okay, twenty thousand. (Ладно, двадцать тысяч.)
   - What's your name? (Как тебя зовут?) - спросил Винсент.
   - Зачем тебе? - усмехнулся майор.
   - Потому что я не имею дел с незнакомыми! - заносчиво ответил Винсент.
   - Ну, Сорокин.
   - О'кей, Нусорокин. Знаешь что? Если ты хочешь  быть  справедливым,  ты
должен отдать нам половину того, что ты сейчас заработал.
   - Почему? - удивился майор.
   - Потому что мы партнеры -  ты  сделал  эти  деньги  благодаря  нам!  А
деньги, которые ты взял с рабочих, вообще мои деньги!
   - Forget  it!  Забудь!  -  усмехнулся  Сорокин,  у  него  был  неплохой
английский. - Эти деньги пойдут наверх! - Он показал пальцем вверх.  -  Но
говоря о партнерстве.... Вы собираетесь открыть бизнес в этом районе?
   Винсент кивнул.
   - Какой бизнес? - спросил майор.
   - Мы делаем бронированные лимузины.
   - О-о! - заинтересовался майор. - А ну-ка подробней! Какие лимузины?
   - Любые. В основном "мерседесы".
   - "Мерседесы"? Правда? О, это хороший бизнес! - еще больше возбудился и
повеселел майор. - Очень хороший! Много бандитов купят ваши машины! Но вам
нужна "крыша", протекция! И это мой район, знаете? Как насчет того, что  я
вас сейчас отпущу даром, и вы будете помесячно платить мне десять косых за
защиту вашего бизнеса? А?
   - Your English is great, - сказал  Винсент,  -  but  your  manners  are
fucking shit!
   - What? - не поверил своим ушам майор и переспросил у Александры: - Что
он сказал?
   - Он говорит, что у вас хороший  английский,  но  дерьмовые  манеры,  -
смягчила Александра.
   - Why? Почему? - спросил майор у Винсента.
   - Потому что джентльмены не обсуждают  бизнес  в  камере!  -  заносчиво
сказал Винсент. - Ты что, не зарабатываешь на то, чтобы обсудить бизнес  в
хорошем ресторане?



   15

   "ARE YOU CRAZY? ТЫ СОШЕЛ С УМА? - жестами возмущался Робин на улице.  -
ТЫ БУДЕШЬ ПЛАТИТЬ ЕМУ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЕЖЕМЕСЯЧНО?"
   - Oh, sure! (О, как же!) - быстро вышагивал  Винсент.  -  Десять  тысяч
хуев я буду ему платить, вот что! Мы уезжаем!  -  Он  остановился  посреди
тротуара и повернулся к Робину: - Читай по губам: мы - у-е-зжа-ем! Бабэнэ?
   Робин кивнул.
   - Не понимаю, почему я начал тут говорить по-итальянски?  -  озадаченно
произнес Винсент. -  Я  не  говорил  по-итальянски  лет  двадцать!  Может,
потому, что эта ебаная страна напоминает мне мою юность в Сицилии...
   Но тут его исторические сантименты перебил пролетавший по улице кортеж:
впереди, с большим отрывом от основной группы  машин,  мчался  милицейский
"Мерседес-300", распугивая транспорт сиреной и мигалкой.  За  ним  по  уже
свободной и чистой мостовой специальным  строем  -  "расческой"  -  летели
серый "Мерседес-600", перекрашенный "Порше-XXI" мэра  Москвы  и  еще  один
"Мерседес-300". Словно хищные торпеды - и с тем  же  завывающим  звуком  -
пронеслись они по мостовой, за их  бамперами  вздымались  снежные  завитки
поземки.
   - Oh, fuck! - воскликнул Винсент. - Это моя машина! Я  идиот!  Я  идиот
хуев! Я отдал им свою лучшую машину! - в бешенстве и в отчаянии  он  готов
был рвать на себе волосы. И вдруг замер, сказал холодно: - О нет! Я никуда
не уеду! Я - Винсент Феррано, Сицилийский Буйвол! Я не оставлю этим ебаным
русским все, что я нажил! -  И  закричал  вслед  улетевшему  по  проспекту
кортежу: - Вы слышите меня? Я Винсент Феррано! Сицилиец!  Мне  плевать  на
деньги! Но вы мне заплатите за все! - и добавил по-итальянски:  -  Nessuno
me lo ficca in culo! Я не позволю иметь меня в зад!




   Часть вторая


   16

   В марте  1996  года  Москва  была  больше  похожа  на  мировую  столицу
коммунизма, чем при Брежневе и Андропове. Потому что в брежневские времена
о коммунизме вещали  лишь  скучные  заголовки  в  "Правде"  да  вылинявшие
уличные транспаранты типа
   "КОММУНИЗМ - ЭТО МОЛОДОСТЬ МИРА!", "ВЕРНОЙ ДОРОГОЙ ИДЕТЕ, ТОВАРИЩИ!"  и
"КПСС - УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ!"
   Народ не обращал на эту галиматью никакого внимания, проклинал режим  и
был занят поисками еды, одежды, лекарств, блата,  ходов  с  черного  хода,
путевок в Гагры и  трояка  до  получки.  А  всякая  общественная  жизнь  и
политическая деятельность были ему до лампочки.
   Но теперь, с победой  демократии,  все  изменилось  самым  кардинальным
образом. Теперь на  фронтонах  московских  зданий  сияет  реклама  казино,
"шанели",  "версачи",  Карибских  островов  и  прочих  соблазнов   бывшего
дефицита, однако народ и на эту рекламу не реагирует, в казино не  спешит,
"шанелей" не носит, а под ностальгический бой барабанов ходит по улицам  с
красными знаменами, митингует на площадях под портретами Сталина,  Жир  Ин
Сэна, Ле Ведя и Зю Гана и сочиняет стихи политического содержания.
   "ЕЛЬ ТЗЫН МРАЗЬ, С РОССИИ СЛАЗЬ!"
   "ВМЕСТО ЕЛЯ ПЬЯНА ВЫБЕРЕМ ЗЮ ГАНА!"
   "БУДЕТ ПРЕЗИДЕНТОМ БЕДЬ - БУДЕМ РОДИНОЙ ВЛАДЕТЬ!"
   Да, воистину загадочна русская  душа!  Роскошные  цветные  "Плейбои"  и
"Пентхаусы", за которые раньше, при коммунистах, платили  любые  деньги  и
которыми с риском угодить за решетку  торговали  из-под  полы  лишь  самые
отчаянные  смельчаки,  теперь  свободно  (и  даже  по-русски!)  лежат   на
прилавках в любом уличном киоске, а народ воротит от них и глаза, и носы и
охотится   за   "Московским   комсомольцем",   "Советской    Россией"    и
"Комсомольской  правдой",  каждый  день   оглушающими   публику   хроникой
всероссийского   бандитизма   и    коррумпированности    правительственных
чиновников. И  в  Думе  красные  депутаты,  облеченные  реальной  и  почти
всенародной поддержкой, бьют,  пользуясь  своим  большинством,  демократов
самым привычным коммунистическим способом - кулаками.  А  любой  указ  Ель
Тзына, даже самый невинный, принципиально спускают в клозет. При ничтожном
рейтинге президента, упавшем до шести процентов, кто, в самом деле,  будет
считаться с его указами?


   В кабинете Юрия Болотникова Винсент положил на стол пачку  с  двадцатью
тысячами долларов и сказал:
   - You was right. Ты был прав. Я не могу защитить себя в этой стране. Но
вопрос в том, можешь ли ты защитить тут наш бизнес?
   - Sure! - улыбнулся Болотников,  смахивая  деньги  в  ящик  письменного
стола. Этот стол, как и вся мебель в кабинете, был музейной красоты времен
Екатерины Второй. - No problem. Вы получите военизированную охрану.
   Винсент отошел к окну и позвал Болотникова:
   - Иди сюда.
   - Зачем?
   - Come on! Иди сюда.
   Болотников нехотя поднялся из своего  роскошного  кресла  с  золочеными
подлокотниками и подошел к окну.
   - Смотри! - сказал ему Винсент. За окном шел очередной коммунистический
митинг.
   Над морем голов, украшенных морозным паром,  вздымались  карикатуры  на
Ель Тзына, Сое Кор Цннья, Чу Бай Сона,  Я  Сина,  Бай  Су  Койя  и  других
министров. Рукописные плакаты требовали: "Долой банду воров и  бандитов!",
"Предателей России - под суд!", "Прекратить геноцид  русского  народа!"  и
"Зю Гана - в президенты!". На трибуне у микрофона ораторствовали  Зю  Ган,
АН Пил, Се Ма Го, Гу Бен Кой и прочие неокоммунисты.
   - Ты можешь защитить наш бизнес от них? - спросил Винсент.
   Болотников снял очки и потер усталые глаза.
   -  Look,  -  сказал  Винсент.  -  Когда  я  ехал  сюда,  я  думал,   вы
действительно  представляете  власть.  Но  теперь  я  разобрался  в  вашей
действительности. Вы не профессионалы. Вы не умеете кушать пирог маленькой
ложкой. Вы, как  варвары,  влезли  ногами  на  стол  и  огромными  ломтями
хватаете все подряд...
   Георгий Брух стал подниматься с дивана,  но  Винсент  жестом  остановил
его:
   - Не перебивай, я знаю, что говорю! Даже у нас никто не может торговать
водкой и не платить налоги! А у  вас  президент  дарит  своим  массажистам
монопольную торговлю водкой - it's incredible! Конечно, вашим людям это не
нравится. Они думали, что демократия  это  когда  каждый  имеет  по  куску
пирога, верно? А теперь они видят, как вы сжираете  все,  а  им  не  даете
ничего, даже зарплату. Но я не  приехал  сюда  учить  вас  демократии,  не
беспокойтесь! Я приехал делать бизнес. И, к несчастью, я уже слишком много
вложил в него. Очень много! Даже свою  задницу!  Я  не  могу  вернуться  и
сказать жене и детям, что я самый ебаный идиот в мире и потерял здесь  все
состояние. Поэтому от вас мне нужна не защита от ваших сраных  бандитов  и
полицейских рэкетиров. Как вы тут говорите, я их в рот ебал! Но как насчет
этих людей? - Винсент показал за окно. - Если эти комми придут  к  власти,
мы все потеряем.
   - Успокойся, они не придут к власти, - сказал Брух.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я знаю, - уклончиво сказал Брух.
   - Ты имеешь в виду - ввести военное положение? Да? - спросил Винсент. -
Я слышал об этом! Кое-кто организует пару взрывов  в  Московском  метро  и
пару политических убийств якобы от имени чеченских пар