нял  глаза  на  присутствующих  -  он  всю  жизнь
предпочитал оставаться в тени и не любил публичных выступлений. Но  теперь
деваться было некуда, все взгляды были устремлены на него,  и  он  сказал,
буквально выдавливая из себя каждое слово:
   - Получена информация из Думы. Там что-то с канализацией. И грязь - ну,
то есть вы понимаете, что - течет из всех унитазов. Из-за вони и - ну, как
это? - ну, по естественной нужде депутаты вынуждены покинуть  здание.  Уже
сто сорок три разъехались по домам, а остальные - ну,  сколько  они  могут
выдержать?..
   Последние его слова утонули в облегченном хохоте присутствующих.  Члены
Совета безопасности хохотали до слез и чуть не падали  со  стульев  -  но,
конечно, вовсе не потому, что эдакая смешная неприятность случилась в Думе
со строптивыми депутатами парламента. А просто радуясь своему освобождению
от необходимости соучастия в новом расстреле  парламента  и  начале  новой
гражданской войны в стране. - Обосрались господа депутаты!
   - Обкакались!
   - Всю Думу засрали! Ха-ха!
   - В такой момент!..
   - Н-да... - сказал президент. И вдруг повернулся к  Сос  Кор  Цннью:  -
Видишь, какая ситуация? Расстрелять обосравшийся, понимаешь, парламент  мы
не можем! Народ нас не поймет!
   И развел руками.
   Маршал в бешенстве рванулся к выходу из комнаты.



   25

   - Костя!!! Пустите меня!! Костя!..  -Александра  билась  в  истерике  и
рвалась из рук Винсента, Робина и Машкова, но они не выпускали ее.
   Обезображенный труп  крупного  молодого  мужчины  лежал  за  полосатыми
милицейскими барьерами на мостовой Охотного ряда,  рядом  с  ямой,  наспех
раскопанной как раз там, где еще несколько дней назад шумел  под  балконом
Думы многотысячный коммунистический митинг. Движение по Охотному ряду было
перекрыто милицией, и мощные струи воды из пожарных брандспойтов  шевелили
труп, отмывая его от канализационной  жижи,  которая,  гнилостно  булькая,
угрожающе вздымалась из свежевырытой ямы и соседних канализационных люков.
Насосы "Земстроя", чавкая и урча брезентовыми шлангами, с трудом  успевали
откачивать эти нечистоты в цистерны земстроевских бетономешалок.
   - Это ты!! Ты!! - рыдающая Александра била Машкова кулаками в грудь.
   - Да ты что? С ума сошла?! Его в думском сортире утопили, у меня туда и
пропуска нет!  -  Машков,  оглядываясь  на  толпу  вокруг,  нервно  сказал
Винсенту и Робину: - Да уведите вы ее на фуй отсюда, истеричку ебаную!
   Над трупом стояли трое мужчин в грязных,  резиновых  и  глухих,  как  у
подводников, комбинезонах-скафандрах и еще несколько  мужчин  в  таких  же
грязных комбинезонах вылезали из канализационных люков по  соседству.  Это
они только что извлекли труп из-под  земли,  и  теперь  рабочие  водой  из
брандспойтов смывали с них  вонючую  жижу.  Затем,  зажав  от  вони  носы,
помогли одному из этих мужчин снять резиновый шлем. Оказалось, что  это  -
Георгий Брух.
   - Какое вы имели право перекрыть канализацию в Думе? - тут же подступил
к нему крупный кудряво-рыжий помощник Зю Гана.
   - Пошел на хер! - отмахнулся Брух, провожая глазами Робина и  Винсента,
которые почти на руках несли рыдающую и взбрыкивающую Александру в машину.
   - Что? Вы... - кудряво-рыжий даже задохнулся от наглости  Бруха.  -  Вы
ответите за хамство! Я депутат Думы!
   - Тем более пошел на хер, убийца!
   - Кто убийца? Я?! Вы слышали? - обратился  рыжий  к  окружающим.  -  Вы
свидетели! Он нанес оскорбление депутату Думы! Я сейчас вызову прокурора!
   - Это я сейчас вызову прокурора, - стягивая с себя резиновый  скафандр,
Брух  приказал  своему  секретарю-телохранителю:  -  Набери  генерального,
292-88-69. - Потом, взяв трубку "Моторолы", сказал в нее:  -  Юрий  Ильич,
это Брух. Только что из канализационного коллектора  Государственной  Думы
извлечен труп  мужчины,  мужа  моей  сотрудницы.  Я  не  криминалист,  но,
по-моему, депутаты Думы уже стали спускать своих политических  противников
просто в канализацию! Что? Я не знаю, кто убийца, но Думу  я  вынужден  на
недельку закрыть. Да, может, я и не имею на это права, но выхода нет, Юрий
Ильич, нужно ее от дерьма очистить. Нет, я не в политическом смысле,  я  в
прямом. Да, труп там пока один, но канализация буквально забита гондонами!
Какими гондонами? Использованными, конечно. Так что теперь хотя  бы  ясно,
чем они там занимаются...
   В это время черный "кадиллак" Маршала Сос Кор  Цннья  вихрем  промчался
мимо заградительных барьеров и  с  визгом  тормозов  остановился  рядом  с
Бру-хом. Маршал вышел из кабины и, плохо сдерживая бешенство, сказал:
   -  Та-ак!  Опять  ты?  То  коллектор  кремлевской  связи  перебил,   то
канализацию в Думе! Сядешь на червонец, бля! Сам посажу!
   - Спасибо, - сказал Брух. - Хоть там отдохну от вашего дерьма.
   Маршал, озадаченный его дерзостью, показал на труп:
   - Это кто?
   - Костя Каневский, муж моей сотрудницы и парикмахер в  Думе.  Кто-то  в
Думе сбросил его в канализацию, а он, видите, здоровый парень -  коллектор
закупорил...
   - А ты тут при чем? - снова взъярился маршал. - Ты кто?  Говночист  или
строитель? Зачем ты полез в это дерьмо?
   - А у ваших ассенизаторов никакой техники нет. Если  б  не  я,  тут  бы
сейчас по колено говна было. Но у меня к вам действительно дело есть,  Сос
Корыч. Это хорошо, что вы приехали. - Брух  фамильярно  взял  маршала  под
руку, отвел в сторону метров на пятнадцать и  сказал  только  ему  одному,
показывая вниз, под мостовую Охотного ряда: - Что у вас тут?
   - Где? - не понял маршал.
   - Тут, внизу, на глубине тридцати метров?
   - Ничего. А в чем дело?
   - Вы уверены? Никаких секретных объектов?
   - Да нет! А в чем дело?
   Брух сунул руку в карман и извлек из него маленький черный пистолет.  -
Ты что?! С ума сошел? - отшатнулся Сос Кор Цннь.
   - Да не бойтесь... - усмехнулся Брух. - Это не мой.
   - А чей?
   - Смотрите.
   Маршал  взял  пистолет,   посмотрел   на   рукоятку,   инкрустированную
перламутром. На перламутре было четко выгравировано:
   Иосиф Сталин
   Маршал изумленно посмотрел на Бруха:
   - Ты где взял? В Кремле?
   - Тсс! - сказал Брух и пальцем показал вниз.


   Тем временем "линкольн"  Бруха,  вырвавшись  из  автомобильной  пробки,
мчался по осевой полосе вверх по Тверской. В  машине,  на  заднем  сиденье
билась в истерике  Александра,  кричала  Винсенту  и  Робину  по-русски  и
по-английски:
   - Они все убийцы! Все! Зачем вы сюда приехали?! Они и  вас  убьют!  Тут
все убийцы! Думаете денег тут заработать? They'll fuck  you  up,  они  вас
употребят, выебут, вытрут об вас ноги и дальше пойдут!
   Шофер с каменным лицом вел машину, а  Винсент  и  Робин,  сидя  по  обе
стороны Александры, пытались успокоить ее.
   - Come on, Sacha! - беспомощно твердил  Винсент.  -  Baby,  cool  down,
please! He будь плакать...
   В его голосе были странные для него самого ноты бессилия и сочувствия.
   А Робин пытался взять Александру за руки, но она  вырывалась,  рвала  с
себя куртку, ботинки, свитер и кричала:
   - Я не могу! Я не хочу их одежду! Это все кровь! Они все  убийцы!  Все!
Бегите отсюда! Бегите из этой страны! Она проклята!
   - Да ебните вы ее чем-нибудь! - не выдержал все-таки шофер,  въехав  во
двор и останавливаясь у подъезда, в котором жили Винсент и  Робин.  -  Или
водки ей дайте!
   А когда Робин и Винсент все-таки исхитрились завести Александру в  лифт
и поднялись в свою квартиру,  они  с  изумлением  обнаружили  в  ней  Юрия
Болотникова.
   - You? - растерянно захлопал глазами Винсент. - How you got here?  (Ты?
Как ты сюда попал?)
   - Это не имеет значения, - спокойно сказал ему Болотников,  сидя  перед
телевизором с бокалом бренди в руках. - Мы с вами  через  час  вылетаем  в
Лос-Анджелес. Собирайтесь.
   - Зачем? - спросил Винсент. - За вашими  ебаными  избирательными  гуру.
Как вы обещали нашему президенту.
   Винсент растерянно оглянулся на Робина,  который  в  это  время  усадил
Александру на кухне и налил ей стакан водки.
   Она сидела над этой водкой такая беззащитная, такая открытая... Впервые
за все время пребывания Винсента в России ему вдруг совершенно расхотелось
уезжать отсюда.



   26

   Стальная клеть опустила Бруха и маршала  Сос  Кор  Цннья  в  шахту  под
Манежной площадью. На них  были  каски,  резиновые  сапоги  и  брезентовые
куртки. Освещая себе путь шахтерскими лампочками-"коно-гонками", они пошли
вдоль тусклых рельсов по наклонному, мокрому и грязному туннелю. Навстречу
им попался рабочий с автоматом "ППШ" в руках.
   - А ну назад, твою мать! - жестко приказал ему Брух. - Положить все  на
место! Бегом, бля!
   Рабочий смущенно бросился бегом обратно.
   - Это новый туннель, - на ходу рассказывал Брух.  -  Мы  его  бьем  для
канализационного коллектора Манежного  комплекса.  На  такой  глубине  под
Москвой еще никто не  работал.  То  есть  это  мы  раньше  так  думали.  А
теперь... Смотрите!
   Он остановился у  жесткого  выступа  породыогромного  камня  со  словно
вмурованной в него человеческой челюстью. Брух посветил на него  фонариком
и сказал:
   - Наверное, это первый житель Москвы. Я хотел  выдрать  этот  камень  и
подарить мэру города, но меня отговорили, сказали, что он обидится. А  вот
здесь... - Брух двинулся дальше, к отвалу свежей породы, на которой лежали
брошенные рабочими респираторы. - Здесь мои рабочие наткнулись на бетонную
стену. Проверили по  картам  городских  коммуникаций  -  ничего  тут  нет.
Спросили у ФСБ, ФАПСИ - может, это их стена?  Тоже  нет.  Стали  бурить  -
метр, второй  -  сплошной  бетон.  Шесть  метров!  Но  когда  пробились...
Смотрите!
   С этими словами он откинул брезентовый полог, перекрывающий туннель,  и
они оказались перед лестницей-времянкой, спускающейся в огромный подземный
бункер. Маршал в изумлении остановился: это, без  сомнения,  был  запасной
бункер ставки Сталина - здесь все было так,  как  в  кремлевском  кабинете
Сталина и в фильмах о нем. Такая же, как в сороковых годах, мебель.  Стены
отделаны карельской березой. Жесткий ковер на полу. Портрет вождя над  его
же письменным столом. Стул с плоской подушкой, которую Сталин  подкладывал
под себя, чтобы выглядеть выше  ростом.  Зеленая  малахитовая  пепельница.
Папиросы "Герцеговина Флор". Пустой графин для воды. Жесткий диван-топчан.
Маленький маршальский китель  Сталина  на  деревянной  вешалке.  Небольшой
столик секретаря  с  пишущей  машинкой  "Ундервуд"  и  стопками  бумаги  и
копирки. Рядом на тумбочке - три противогаза и три  фонарика-"жучка".  Два
книжных шкафа со стеклянными дверцами, запертыми навесными замками,  а  за
стеклом - полное собрание сочинений Маркса, Энгельса,  Ленина,  Сталина  и
Большая Советская Энциклопедия. В углу бункера - пирамида автоматов  "ППШ"
с ящиком запасных круглых дисков. А под бетонным  потолком  -  лампочки  в
металлической оплетке.
   - Тут даже пыли не было, - сказал Брух, первым спускаясь в бункер. - Мы
подвели электричество, включили и - пожалуйста! А там еще вторая  комната,
кухня, туалет, душ. И замурованный вход.
   - Думаешь, он тут жил во время войны? - спросил Сос Кор Цннь, следуя за
Брухом.
   - Нет. Тут вентиляционные люки с фильтрами из гусиного  пуха.  То  есть
это бомбоубежище на случай  атомного  удара.  Я  думаю,  когда  американцы
сбросили бомбу на Хиросиму, а у Сталина еще не было  атомного  оружия,  он
тут же построил  себе  этот  бункер.  А  потом  Маленков  или  Хрущев  его
замуровали.
   Сос Кор Цннь молча прошелся по бункеру, заглянул  в  ящики  письменного
стола и вопросительно посмотрел на Бруха.
   - Нет, там ничего и не было, клянусь! - усмехнулся Брух. - Мои  рабочие
только пуговицы с его мундира стащили. Ну и пару "ППШ", наверное.
   - Придется это снова замуровать, - сказал маршал.
   - Да вы что! У меня тут туннель...
   - Обойдешь! - перебил Сос Кор Цннь. - Нам только не  хватает  в  центре
Москвы сталинскую Мекку устроить! Интересно, а выпить тут у него ничего не
было?
   Брух молча подошел к книжному шкафу, своим ключом открыл навесной замок
и распахнул дверную  створку.  На  нижних  полках  шкафа,  под  собраниями
сочинений классиков марксизма-ленинизма,  редутом  стояли  бутылки  старых
грузинских  вин  и  армянских   коньяков:   "Хванчкара",   "Киндзмараули",
"Арарат". Готовясь к длительному пребыванию  в  бункере,  Сталин  не  мог,
конечно, не позаботиться о  спиртном.  Брух  взялся  за  бутылку  любимого
сталинского вина "Киндзмараули"  и  вопросительно  посмотрел  на  Сос  Кор
Цннья. Маршал кивнул, он знал толк в  этом  деле.  Брух  открыл  небольшой
выдвижной ящик под нижней книжной полкой, достал пробочник и два  граненых
стакана. Подул в стаканы, умело открыл бутылку и разлил по стаканам густое
темное вино.
   - За Родину, за Сталина? - сказал он, поднимая свой стакан.
   - Ну ты и сука! - возмутился маршал. - Что у вас за манера такая -  все
обосрать, даже такой момент!
   - У кого у нас? - спросил Брух.
   - У евреев! Если б ты знал, какую ты мне операцию сорвал  этим  думским
дерьмом!
   - Я??! - изумился Брух. - Коммунисты Думу засрали, а я виноват?
   Но маршал смотрел на него молча и словно не слышал этих слов.
   - Слушай, - сказал он вдруг, - я все думал: откуда Тан Ель  узнала  про
твоих американцев?
   - Какая танель? - не понял Брух.
   - Не танель, а Тан Ель, дочка Ель Тцына, - поправил маршал,  пристально
глядя Бруху в глаза. - Ладно! Я все равно докопаюсь. - Маршал поднял  свой
стакан: - Попробуем настоящее сталинское... - но вдруг осекся и  посмотрел
себе под ноги. - Е-мое! Это что?
   Под ногами маршала и Бруха пол увлажнился подозрительно вонючей  жижей.
Оба рискнули глазами по сторонам и только теперь заметили приоткрывшиеся в
бетонном полу щели.
   Брух еще не  успел  сообразить,  что  это  такое,  как,  откинув  полог
туннеля, в бункер заглянул Машков.
   - Ефимыч, атас! - крикнул он Бруху. - Тут  автоматика,  бля!  Аварийное
затопление!
   Бросив стаканы и брезгливо прыгая по хлынувшей в бункер  вонючей  жиже,
Брух и Сос Кор Цннь побежали к лестнице. Наверху Брух надел  респиратор  и
оглянулся. Видимо, где-то в недрах старых канализационных систем открылись
аварийные  шлюзы  затопления,  и  теперь  этот  сталинский  бункер  быстро
заполнялся канализационным дерьмом Российской  Думы  с  плавающими  в  нем
резиновыми   презервативами,   пачками   из-под    "Мальборо",    женскими
гигиеническими тампонами,  пластиковыми  пакетами  голландского  табака  и
рваными полиэтиленовыми  сумками  с  рекламой  "Шанели".  Вся  эта  масса,
торжествующе  булькая,  медленно  поглотила  пирамиду   автоматов   "ППШ",
письменный стол с "Герцеговиной Флор" и бутылкой "Киндзмараули", столик  с
"Ундервудом", а потом - сталинский  китель  на  вешалке,  книжный  шкаф  с
грузинскими винами и сочинениями классиков марксизма-ленинизма и, наконец,
сталинский портрет на стене.
   - Поздравляю! Демократия победила,  -  сказал  маршалу  Сос  Кор  Цннью
брутально-ядовитый Брух.




   Часть третья


   27

   Перелет из  сумрачно-холодной  зимней  Москвы  в  солнечную  Калифорнию
размягчает душу и вызывает прилив  романтизма  даже  у  таких  закоренелых
бизнесменов, как Винсент Феррано и Юрий Болотников.
   - Oh, God! - говорил Винсент Болотникову,  стоя  на  балконе  пентхауса
юридической фирмы "Ллойд USA, Ltd." и с блаженством  греясь  под  солнцем,
как кот у печи. - Я не помню, когда я последний раз видел солнце.  Как  вы
живете в вашей стране? Откуда вы можете брать жизненную  энергию,  если  у
вас месяцами нет солнца? Посмотри на  это!  -  он  показал  на  небоскребы
лос-анджелесского даунтауна и панораму города от  пляжей  Санта-Моники  до
киностудий Голливуда и особняков Беверли-Хиллс. - Вот  что  могут  сделать
люди, когда они получают солнечную энергию каждый день! Ты можешь сравнить
это с московским пейзажем? Каждый раз, когда я возвращаюсь из-за  границы,
я говорю себе: Винсент, ты самый  счастливый  сицилийский  сукин  сын!  Ты
живешь в лучшем штате лучшей в мире страны, но что ты сделал для нее?
   - Грабанул дюжину банков, - усмехнулся Болотников. Он сидел в кресле, с
дринком в руках и тоже грелся в живительно-теплых солнечных лучах.
   - О нет! - Винсент протестующе поднял  руку.  -  Я  никогда  не  грабил
банки. Я делал разные глупости в молодости и отсидел за них, но банки я не
брал, нет. И у меня уже давно легальный бизнес, я плачу  свои  налоги.  Но
приходит время, когда ты говоришь себе: "Hell,  я  скоро  уйду,  а  что  я
оставлю стране,  которая  дала  мне  все?"  Ведь  все  эти  парки,  музеи,
университеты - разве они построены на наши налоги?  No  way!  Их  подарили
городу такие же сукины дети, как я, но только разбогатевшие  в  сотни  раз
больше  меня.  И  вообще,  кто  построил  эту  страну?   Отбросы   Европы!
Авантюристы, нищие, беженцы от закона и погромов! Разве приличный  инженер
или врач с клиентурой бежал сюда из Европы два века назад?  И  ты  видишь,
что мы построили всего за двести лет? Нет, если я сделаю деньги в России -
я имею в виду настоящие деньги, - я тоже подарю городу какой-нибудь  музей
или парк. Парк имени Винсента Феррано! - мне нравится эта идея...
   - Ты очень романтичен, - насмешливо сказал Болотников.
   - Господа! - позвал их изнутри Амадео Джонсон.
   Винсент и Болотников направились в кабинет Мэтью  Ллойда,  главы  фирмы
"Ллойд  USA,  Ltd.".  Ллойд  сидел  за  старинным,  диккенсовским  бюро  с
компьютером и кипами документов и папок. Несмотря на  британских  предков,
он был типичный преуспевающим калифорнийцем - моложавый  мужчина  неясного
возраста в промежутке между тридцатью  семью  и  пятьюдесятью,  с  загаром
яхтсмена  на  крупном  лице  и  фигурой  теннисиста.  Помимо  йельских   и
гарвардских дипломов, его  кабинет  был  украшен  фотографиями  хозяина  в
обнимку со всеми последними президентами США от  Картера  до  Клинтона,  а
также - с Кристофером, Рубином, Доулом, Гинрид-жем, Кеннеди, Рокфеллером и
прочая и прочая, включая десяток ведущих звезд Голливуда. Судя по тому как
скромно держался в этом офисе Амадео Джонсон, Ллойд был не  только  знаком
со всеми этими магнатами американской политики, бизнеса  и  киноиндустрии,
но и сам принадлежал к их клану.
   -  О'кей,  джентльмены,  -  сказал  Ллойд  Винсенту  и  Болотникову.  -
Поскольку вы прилетели сюда из Москвы, я понимаю, как это смертельно важно
для России. И я отложил все дела и  сам  занялся  вашим  вопросом.  Должен
сказать, что, к моему удивлению, я встретил  очень  сильное  сопротивление
этой затее. Несмотря на все мои связи с Белым домом, они там категорически
против участия  нашей  команды  в  русской  избирательной  кампании.  Наше
правительство не вмешивается во внутренние дела иностранных  государств  -
вот их позиция. Так во всяком случае это звучало.
   - Ясно! - сказал Джонсон. - Опять забздели коммунистов...
   Но Ллойд глянул на него таким взглядом, что Джонсон осекся.
   - Во всяком случае, - продолжил Ллойд, глядя на Винсента и Болотникова,
- я обязан вас предупредить: команда, которая поедет с  вами,  ни  в  коем
случае не представляет американское правительство. Это ясно?
   Болотников утвердительно кивнул.
   - О'кей, - Ллойд усмехнулся: - Но мы  еще  живем  в  свободной  стране,
здесь, слава Богу, любой может уехать работать за границу. За  исключением
президента, конечно. Однако формальности есть формальности, мы не можем их
избежать. Слушайте, - он нажал клавишу на кийборде компьютера и зачитал  с
экрана: - "Соглашение между "Ллойд USA, Ltd." и российским  правительством
о создании группы советников  по  проведению  президентской  избирательной
кампании и условиях их работы..."
   - No way! Исключено! - перебил Болотников.
   Ллойд изумленно посмотрел на него.
   - Я не могу подписать такой документ, - объяснил Болотников. - Если  он
попадет в  прессу  -  коммунисты  нас  с  дерьмом  смешают.  Правительство
нанимает американцев  для  проведения  из