тебя раньше, - говорил Винсент.
   - Когда? - удивлялась Александра.
   - Ну, давно. Сначала. Когда ругал Москву и всех русских.
   - Забудь об этом!
   - Нет, я должен сказать! Мне нравится твоя страна. Правда, нравится! Вы
очень богатые и очень нищие. Посмотри на этих  стариков.  Посмотри  на  их
обувь, пальто. Это очень, очень старые вещи, у них даже рукава протерты. И
вы ходите в штопаных чулках - много людей, я видел, у меня есть глаза! Эти
женщины,  которые  продают  котят  и  носки  в  подземных  переходах!  Эти
ветераны, которые вчера утром шли парадом по Красной  площади,  а  вечером
искали еду в мусорных урнах! О, у меня есть глаза! И я был в Германии.  Мы
с вами разбили немцев, но как живут эти  немцы  и  как  вы  живете?  Немцы
догоняют нас по уровню жизни, а комми бросили вас туда, где немцы  были  в
сорок пятом. Я действительно счастлив, что привез сюда нашу команду помочь
Ель Тзыну выиграть у коммунистов. Надеюсь, он выполнит, что обещает. А?
   - Хотелось бы... - рассеянно отвечала Александра, выходя с ним на улицу
и отправляясь в новое турне по Москве - по ее бульварам и улицам.
   Даже заклеившие все афишные тумбы и фонарные  столбы  плакаты  "Голосуй
или проиграешь!" и портреты президента с требованием "Голосуй сердцем!" не
портили неожиданную весеннюю  красоту  русской  столицы,  умытую  быстрыми
майскими дождями и поливальными машинами мэрии и - с высоты Воробьевых гор
-  удивительно  похожую  на  бесконечный  татарский   табор,   скатившийся
откуда-то с востока в европейскую лесостепь...
   - Я не знаю, что еще я могу для  вас  сделать,  -  говорил  Винсент.  -
Конечно, мои дети могут организовать в Лос-Анджелесе сбор одежды для ваших
стариков и детей. Как ты думаешь?
   - О Винсент! - Она взяла его за руку и прижалась  к  нему  плечом,  как
дочь прижимается к сильному плечу отца. Но доминошники, игравшие на скамье
в соседней аллее, тут же заметили и нечто большее - ту особую  интимность,
которая всегда возникает у влюбленных после первой близости.
   А они шли по городу - рука в руке и отнюдь не скрывая свою  интимность,
влюбленность и близость, вызывая  этой  откровенностью  удивление  и  даже
оторопь прохожих, потому что люди этого города уже  забыли,  когда  именно
так, рука в руку, до поздней ночи и даже  до  рассвета  гуляли  по  Москве
сотни влюбленных пар, когда на  набережной  Москвы-реки  сидели  рыбаки  с
удочками, а в московских дворах царили не бандиты, а голубятники.
   - Нет, проблема не  в  том,  чтобы  собрать  пожертвования,  -  говорил
Винсент, нежа руку Александры в своей руке и подсаживая ее в трамвай. -  Я
мог бы, наверное, организовать даже Фонд помощи русским детям. Проблема  в
таких, как ваш Болотников. Они все разворуют. Брух - это о'кей, он  что-то
строит, но Болотников... Я знаю этот сорт. Это  игроки.  Их  азарт  -  кто
больше украдет. Как это по-русски? Спиздит, правильно?
   - Винсент, это ругательство!
   - О'кей, ругательство! Я лежал  в  больнице  н  думал.  Конечно,  я  не
великий мыслитель, но когда тебя пятьдесят  и  вдруг  схватит  сердце,  ты
думаешь: подождите, минутку! Это конец? А что же  я  оставлю  после  себя?
Бронированные "мерседесы"? Деньги? Но даже на этих деньгах не мой портрет,
а Франклина и Вашингтона...
   - Между прочим, Винни, трамвай у нас платный.
   - У меня нет больше  русских  денег,  выходим!..  -  Они  выскочили  из
трамвая и пошли по Чистым прудам, Винсент продолжал: - Да, раньше я думал:
вот разбогатею и подарю Лос-Анджелесу  парк  имени  Винсента  Феррано!  Но
теперь я думаю сделать что-то для твоей страны. Из-за  тебя,  дорогая.  Но
что? Твоя страна больна, мы называем это "имперский синдром". И  это  хуже
сифилиса, потому что это у вас здесь, в  голове.  Дети  просят  милостыню,
учителя не получают зарплату, голодные старики ищут еду в мусорных ящиках,
а вы устраиваете военные  парады,  завоевываете  Чечню,  строить  храмы  с
золотыми куполами и кричите про "вели кую Россию".  Но  великой  не  может
быть страна с нищим населением!..
   Телефонный звонок прервал этот монолог Александра  достала  из  сумочки
"Моторолу", при дожила к уху.
   - Алло... Где мы? - Александра оглянулась по сторонам. - На  прудах,  у
"Современника". А что? - И, закрыв трубку, сообщила Винсенту: -  Легок  на
помине. Через пару минут будет здесь.
   - Кто?
   - Твой Болотников.
   И  действительно,  через  минуту  ослепительный,   как   белый   рояль,
"Мерседес-600" подлетел к  театру  "Современник",  и  Болотников,  сияющий
улыбкой и летним костюмом от "Армани", вышел из машины.
   - Винсент, Саша, вы  выглядите  замечательно!  Нет,  Винни,  ничего  не
говори, я знаю, что я виноват! Но  разве  ты  в  моем  возрасте  не  делал
ошибок? Смотри, я думал  о  тебе  в  Париже,  -  и  он  протянул  Винсенту
коробочку с золотыми запонками. - Это настоящий "Тиффани"!  Возьми,  прошу
тебя! И я решил все наши проблемы! Ей-богу! Робин уже в Чкалов-ском, режет
с вертолетов титановую сталь. А ты летишь за кевларом в Нью-Йорк.
   - Куда-а?? - изумился Винсент.
   - В Нью-Йорк. Вот твой  билет.  Между  прочим,  билет  первого  класса.
Извини, Саша, его не будет только несколько дней. Кевлар уже  ждет  его  в
Нью-Йорке. - И Болотников снова повернулся  к  Винсенту:  -  Я  купил  там
триста квадратных метров кевлара. Для начала нам хватит?
   Винсент недоверчиво смотрел на него, потом спросил:
   - Что случилось?
   - Где? - удивился Болотников.
   - С тобой.
   - Ничего, а что?
   - Он хочет знать, на чем ты его кидаешь,  -  вдруг  напрямую  объяснила
Александра.
   - О нет! Я не кидаю! - сказал Болотников. - Просто в Париже я  встретил
Амадео Джонсона, Винсент его  знает,  это  его  партнер.  И  этот  Джонсон
объяснил мне, что не любит шуток. Это правда, Винсент? Садитесь в  машину,
мы спешим!



   62

   Армейский  грузовик  доставил   на   Пречистенку   Робина   и   Марика,
перепачканного с головы до ног, взвод солдат и  тонну  листовой  титановой
стали, срезанной Робином  со  старых  военных  вертолетов.  Миновав  новые
глухие ворота, открытые охранниками "Рос-Ам сэйф  уэй  интернешнл,  инк.",
грузовик въехал во двор, солдаты разгрузили сталь, Робин показал,  где  ее
сложить, поднялся с Мариком на второй этаж в офис и с изумлением  узнал  у
секретарши, что Винсент улетел в Нью-Йорк за кевларом и будет  обратно  не
раньше чем через неделю.
   Марик первым сориентировался в ситуации, набрал на телефоне номер  отца
и сказал в трубку:
   - Папа, мы уже в Москве. Я хорошо себя вел и поэтому мы с Робином  идем
в зоопарк кормить страусов. А как у тебя дела? - И протянул трубку Робину:
- Он хочет тебе что-то сказать.
   Робин взял трубку и услышал голос Бруха:
   - Робин, ты меня очень выручишь, если побудешь с ним до  пяти.  В  пять
ноль-ноль я заеду за вами в зоопарк. Ладно?
   Робин отдал трубку мальчику и кивнул, тот ответил отцу:
   - Да, папа, он согласен. В пять ноль-ноль, я понял. Деньги у меня есть.
Пока!-и, положив трубку, воскликнул: - Let's go! Let's go!  Let's  go!  We
have only two hours! У нас есть всего два часа!
   Робин показал ему, что следует хотя бы руки помыть, но через пять минут
они  действительно  уже  выскочили  на  улицу  и  поспешили   в   зоопарк,
оглядываясь в поисках такси или левака. И ни Робин, ни тем паче  Марик  не
обратили внимания на серый "жи-гуль", стоявший  через  дорогу  поодаль  от
входа в "Рос-Ам сэйф уэй интернешнл, инк.".
   Между тем три отмороженных со стрижкой под дикобразов, сидевшие в  этом
"жигуле", уже поймали их в окуляры своих биноклей, говоря меж собой
   - Ну что? Будем брать?
   - При нем какой-то пацан...
   - Ну и хер с ним! Третьи сутки сидим! А то он опять исчезнет,  на  хрен
его знает сколько!
   - Может, командиру звякнуть?
   - Еп-тать! Дозвякались уже! Они тачку берут!
   Действительно, Робин и Марик голоснули проезжавшей мимо них  "Волге"  и
тут же сели в нее, сказав водителю: "В зоопарк".
   - Пошел! За "Волгой"! - приказали незадачливые  пинкертоны  такому  же,
как они, дикобразу-водителю, и "жигуль" рванул за отчалившей "Волгой".
   День стоял теплый, майский, на  улицах  было  полно  машин,  и  "Волга"
недалеко оторвалась от преследователей - на Садовом  кольце  "жигуль"  уже
повис у нее на хвосте, а потом вместе с ней  ушел  на  поворот  к  Красной
Пресне и зоопарку. Правда, ко входу в зоопарк  водителю  "Волги"  было  не
подъехать из-за знака "правый поворот запрещен", поэтому "Волга" прокатила
чуть выше по брусчатке Красной  Пресни.  Марик  расплатился  с  шофером  и
вместе с Робином вышел из машины, они двинулись к кассам зоопарка. Но  тут
из причалившего подле них "жигуля" вдруг вышли двое крепких  и  стриженных
под дикобраза парней,  и  Робин  не  столько  зрением,  сколько  интуицией
опознал в них тех самых отмороженных, которые два месяца назад  собирались
взорвать фургон с оборудованием  для  бронирования  автомашин.  Он  рывком
дернул Марика к себе, но  было  поздно:  один  из  отмороженных  приставил
"беретту" к затылку мальчишки, а второй, зажав Марику рот, негромко сказал
Робину:
   - Не рыпаться! В машину! А то убьем пацана!
   Марик все же пытался дрыгать ногами, но Робин уже по  опыту  знал,  что
эти ребята не шутят. И только оглянулся по сторонам в поисках милиции  или
какой иной помощи.
   - Спокойно! Без глупостей! - приказали ему отмороженные.
   День стоял прекрасный  -  майский  и  солнечный.  По  улице  шел  поток
праздной публики. За оградой зоопарка звенел детский смех, играла музыка и
трубили слоны. У метро "Краснопресненская" продавали цветы, свежие  газеты
и кавказские фрукты. С огромного панно на углу Конюшковской и  Баррикадной
улыбались президент и мэр города, а  с  плакатов  на  фонарных  столбах  -
генерал Ле Бедь и другие кандидаты в президенты. По мостовой катили чистые
троллейбусы и умытые по приказу мэра частные автомобили.
   И в этой весенне-праздничной обстановке, средь бела дня и на  глазах  у
сотен людей, два молодых бандита с  пистолетом  в  руках  усадили  в  свою
машину шестилетнего мальчика и сорокалетнего мужчину  и  спокойно  укатили
вверх по Красной Пресне.



   63

   Чем гениальней операция, тем она проще, а сложные ограбления,  которыми
кормят зрителей голливудские  сценаристы,  обречены  на  провал  в  прямой
зависимости от количества мелких и якобы наперед предусмотренных деталей.
   В операции, которую разработали  в  Париже  Юрий  Болотников  и  Амадео
Джонсон, Винсенту была уготована роль так  называемого  "слепого  мула"  -
перевозчика контрабанды, который не знает о том, что  он  везет.  И  нужно
сказать, что лучшего психического состояния для "мула", чем  влюбленность,
даже выдумать трудно. Поскольку только от  влюбленных  исходят  те  особые
биотоки беспечности  и  счастья,  которые  таможенники  всех  стран  легко
отличают от  флюидов  внутренней  нервозности  крупных  контрабандистов  и
мелких нарушителей таможенных правил и деклараций.
   Впрочем, Винсенту и в голову  не  приходило  усомниться  в  цели  своей
поездки, ведь Амадео Джонсон действительно был человеком без чувства юмора
и вполне мог до смерти запугать Болотникова  в  Париже.  Правда,  удивляло
личное участие Амадео в таком пустяковом  деле,  как  отправка  кевлара  в
Москву, но и этому было объяснение: если вы вложили в дело пусть  даже  не
свой, но все-таки миллион и не хотите его потерять, вы будете заботиться и
не о таких мелочах! .
   В Нью-Джерси, неподалеку от аэропорта "Нью-арк",  на  складе  небольшой
фирмы   "Tomorrow   Enterprise",   торгующей   углепластиком,    тефлоном,
поликарбонатом,   кевларовым   сырьем,   армированным   стеклом,   гибкими
солнечными  батареями  и  прочими  замечательными  материалами  XXI  века,
Винсент сам отобрал двадцать четыре упаковки тонкого кевларового  листа  и
проследил, как  их  уложили  в  двенадцать  ударопрочных  чемоданов  фирмы
"Westington", которые он и Амадео купили в  Нью-Йорке  на  Двадцать  пятой
улице у оптовика "Luggage Warehouse". Он запер  ключом  и  проверил  замки
этих чемоданов, сам установил один и тот же код на дополнительных наборных
замках и еще, по совету Амадео,  крест-на-крест  оклеил  чемоданы  клейкой
лентой с девизом "I  LOVE  NEW  YORK",  подаренной  ему  запасливо  Амадео
Джонсоном. Рабочие склада и шофер "уазика" (в Америке их называют  "вэн"),
который из Ньк Йорка  следовал  с  этими  чемоданами  за  прокатным  "БМВ"
Джонсона, уложили чемоданы в этот "вэн", и он снова покатил  за  Амадео  и
Винсентом - через туннель Линкольна под Гудзоном, через Манхэттен и  Квинс
прямо в аэропорт имени Кеннеди, к рейсу "Нью-Йорк -  Москва"  авиакомпании
"Дельта".
   476
   По дороге Винсент рассказывал Джонсону о России.
   - Я скажу тебе, что это такое. Это сафари, джунгли! Нет, действительно!
Ты никогда не  знаешь,  что  ждет  тебя  за  углом  -  пуля,  хамство  или
Дездемона! Правда! Там дверные ручки поворачиваются в другую сторону,  там
в мужских туалетах женщины продают туалетную бумагу по кусочкам  величиной
с ладонь, и один клочок такой бумаги стоит пятьсот рублей.  Да,  представь
себе, их рубль дешевле туалетной бумаги! И ты  бы  видел  эту  бумагу!  Ею
можно счищать ржавчину с днища океанских кораблей...
   Увлеченный своим рассказом, Винсент не заметил, как кативший позади  их
"вэн" чуть отстал и остановился рядом с точно таким же  "вэном".  Водители
этих машин поменялись местами,  и  уже  на  следующем  перекрестке,  когда
Джонсон притормозил у светофора, "вэн"-дублер  занял  место  в  хвосте  их
"БМВ". Амадео, посмотрев в зеркальце заднего обзора,  убедился  в  этом  и
покатил дальше, с интересом слушая вдохновенного Винсента.
   - ...Везде продаются европейские продукты, но срок  их  годности  истек
еще в прошлом веке. Коммунисты кричат, что это мы, американцы,  специально
травим русский народ. А на деле это "новые русские"  за  гроши  скупают  в
Европе то, что магазины должны выбросить в  мусор,  привозят  в  Россию  и
делают на этом миллионы! И при этом русские  гордятся,  что  по  стоимости
жизни и по количеству убийств Россия уже вышла на первое место в мире. Они
обожают быть первыми! Это какое-то fucking национальное сумасшествие.  Как
только человек начинает заниматься политикой, он сразу кричит про "великую
Россию", Я десять дней лежал в больнице и  смотрел  телевизор  -  ни  один
кандидат в президенты, ни один депутат парламента ни разу  не  сказал  про
ликвидацию безработицы  и  снижение  налогов.  У  них  тридцать  миллионов
безработных, так дайте же им возможность хотя бы самим начать какой-нибудь
бизнес - нет! Их капитализм еще меньше ягненка, а они уже и  доят  его,  и
стригут, ввели двести налогов! Можешь себе представить?!
   - Я вижу,  ты  заболел  Россией,  -  усмехнулся  Джонсон,  подъезжая  к
аэропорту имени Кеннеди.
   - Я влюбился в нее, - ответил Винсент.
   Они подъехали к "Дельте", носильщик и шофер "вэна" погрузили на тележку
двенадцать чемоданов Винсента, крест-накрест оклеенных  желтой  лентой  "I
LOVE NEW YORK", Винсент положил поверх  них  свой  атташе-кейс,  а  Амадео
сказал:
   - О'кей, мой друг! Я должен ехать. Счастливого пути! И хватит политики,
давай делай бизнес!
   - I will. Конечно, - пообещал Винсент. - Спасибо за помощь!
   - Пока! - Амадео пожал Винсенту руку,  бросил  безразличный  взгляд  на
причалившую рядом машину с двумя  спортивного  вида  молодыми  русскими  и
махнул рукой водителю "вэна":
   - Поехали!
   Винсент посмотрел на часы: было 3.35 после полудня, до отлета  "Дельты"
в Москву оставалось больше часа.  Он  проводил  взглядом  укатившие  "БМВ"
"вэн" и сказал грузчику:
   - Первый класс, пожалуйста.
   - Yes, sir.
   Винсент усмехнулся - как давно он не слышал этих простейших  слов!  Но,
черт возьми, все складывается  прекрасно  -  у  него  есть  кевлар,  Робин
получает титановую сталь, а в Москве его ждет Александра. О Александра!..
   Винсент задохнулся  от  счастья  при  одном  воспоминании  о  ней  и  с
блаженной улыбкой подошел за грузчиком к стойке первого класса, положил на
стойку свой билет, паспорт и русскую визу.
   -  У  вас  много  багажа,  сэр,  -  сказал  молоденький   дежурный   по
регистрации. - Что там?
   - Приданое, - улыбнулся Винсент. - Хочешь взглянуть?
   - Зачем? - пожал плечами дежурный. - Собираетесь жениться?
   - Постучи по дереву! - попросил Винсент.
   Дежурный с  улыбкой  выполнил  его  просьбу  и  затараторил  стандарную
"молитву":
   - Вы сами паковали свой багаж, сэр?
   - Сам.
   - Никто не помогал вам? Никто  не  передавал  вам  какой-нибудь  пакет?
Никто не мог без вашего ведома положить что-то  в  ваши  чемоданы?  Вы  не
оставляли свой багаж без присмотра?
   - Нет... Нет... Нет...
   Грузчик  поставил  на  транспортер  последний  чемодан,   и   дежурный,
навешивая на их ручки багажные бирки, сказал:
   - Ого! Двести сорок фунтов перевеса! Но раз вы собираетесь  жениться...
- И он подмигнул Винсенту: - Все равно самолет почти  пустой.  Счастливого
полета, сэр! Вот ваш билет.  Зал  ожидания  пассажиров  первого  класса  -
направо, на втором этаже!
   - Спасибо, молодой человек! God bless you! - Винсент взял свой билет  и
атташе-кейс и беспечной походкой отправился на второй этаж.  Черт  возьми,
когда вам везет, то везет во  всем!  Этот  незнакомый  парень  только  что
сэкономил ему почти тысячу долларов!
   Винсент  пересек  зал  ожидания  пассажиров  первого   класса   и,   не
задерживаясь в нем, направился в "Дьюти фри шоп" покупать  для  Александры
"Шанель" и "еще что-нибудь, знаете, для красивой молодой женщины, цена  не
имеет значения". Но по дороге вдруг натнулся глазами на киоск с  надписью:
"AMERICAN EXPRESS FLIGHT, TRAVEL & LIFE INSURANCE" ("Америкэн экспресс
- страхование на время полета, путешествия и всей жизни"). Винсент  замер,
затем круто свернул, подошел к киоску и положил  свою  карточку  "Америкэн
экспресс":
   - Сколько стоит застраховаться на миллион на время путешествия?
   - О, у вас золотой "Америкэн"! - сказала девушка, улыбнувшись.
   - Зависит от срока путешествия и страны.
   - Россия, на три месяца.
   - Россия... - девушка застучала по клавиатуре компьютера и доложила:  -
Россия,  Ирак  и  Ливан  -  страны  повышенного  риска.  Страховка  только
помесячная. При страховании жизни на миллион  долларов  -  шестьсот  сорок
долларов.
   - А десять миллионов?
   - Соответственно: шесть тысяч четыреста, - улыбнулась она.
   - Как это? - возмутился Винсент.  -Я  же  покупаю  оптом!  Должна  быть
скидка!
   - Извините, - снова улыбнулась девушка. - На жизнь скидки нет.
   - О'кей... - ворчливо согласился Винсент и протянул ей свой паспорт.  -
Я беру на десять миллионов.
   Девушка  тут  же  стремительно  застучала  по  клавиатуре   компьютера,
списывая с карточки Винсента ее номер, а с паспорта - его  фамилию  и  все
остальные данные.
   - Какой у вас бизнес, сэр?
   - Я делаю бронированные лимузины.
   - Чем будете платить? Чеком? Наличными? Кредитной карточкой?
   - Карточкой...
   Меж тем двенадцать объемистых чемоданов фирмы  "Westington",  оклеенные
желтыми лентами "I LOVE NEW YORK", благополучно съехали по транспортеру на
нижний этаж аэровокзала, перекочевали  на  грузовые  тележки  и  вместе  с
другими  чемоданами  и  прочим  багажом  отправились  к  "Боингу",  к  его
грузовому отсеку. Рядом с этим  отсеком  дюжие  грузчики  под  наблюдением
таможенной  службы  с  привычной  лихостью  перебрасывали  из  банковского
броневика в металлические грузовые контейнеры увесистые брезентовые  мешки
с тавром "Федеральный Банк США", а затем поднимали эти  контейнеры  в  так
называемый  отсек-сейф  "Боинга".  Этих  мешков,  перевязанных   стальными
удавками со свинцовыми пломбами, было на сей раз ровно тридцать  шесть,  а
валюты в них, предназначенной для московского  "Народного  банка",  -  сто
восемь миллионов долларов.
   Тем временем Амадео Джонсон вовсе не  спешил  покидать