этих американцев "крыша" знаешь кто?
   - Знаю. "Земстрой". Ни хрена - на каждую гайку есть болт с резьбой.
   - Тут нужен крупный болт, - уточнил Сорокин.
   - Я тебе сказал - с любопытными не работаю. Или ты идешь  в  долю,  или
другие найдутся. Кусок большой - бронированные "мерсы"!
   - Пятнадцать процентов, - сказал Сорокин.
   - Десять, - жестко отрезал Мовчан, - и забыли об этом. К делу!
   Дело они обговорили быстро и толково - запугать Винсента отправкой этих
фото в Американское посольство и в газеты и приплести,  что  в  России  за
аморалку можно упрятать в тюрьму на шесть лет.  А,  прижав  Винсента,  уже
нетрудно будет договориться с его партнерами - что это за  партнеры,  если
не могут обеспечить сталью и остальным барахлом?
   Однако"Винсент на фотках не прогнулся, раскричался, что он  сам  мафия.
Конечно, это был понт - кто сегодня не врет, что он с мафией!  А  то,  что
Винсент не трухнул и не прогнулся, лишь подтверждало, по мнению одноухого,
его  "голубизну"   -   какой   иностранец,   кроме   гомика,   не   боится
компрометирующих фотографий с голыми бабами? И выходило,  что  делать  его
нужно на простом - на этом немом любовнике. А если окажется,  что  они  не
любовники - хрен с ним! Без механика, на  котором  весь  бизнес  держится,
Винсент все равно работать не может.
   Сорокин чувствовал, что,  помимо  делового  интереса,  за  настырностью
одноухого войти в "Рос-Ам сэйф уэй" есть что-то еще. Что-то личное -  типа
мести, что ли? Уж слишком хорошо знал этот Мовчан внутреннюю кухню  фирмы.
Но помня, что одноухий "не работает с любопытными", Сорокин  не  стал  его
выспрашивать. Тем паче  что  и  у  него  самого  были  личные  к  "Рос-Ам"
претензии - это была первая  на  его  территории  частная  фирма,  которая
отказалась платить ему "за погоны".
   Но одно дело - похитить какого-то иностранца, да еще  немого  механика,
за которого никто и дергаться не будет, и совсем другое - стибрить ребенка
у начальника "Земстроя",  имеющего  свою  охранную  службу.  Тут  одноухий
перебрал, конечно. Но дело сделано и выхода нет - даже сдать одноухого уже
нельзя, тут же откроется их сговор и  партнерство.  Так  какого  черта  не
отвечает его телефон?
   Сорокин свернул с  Садового  кольца  на  Тверскую,  извлек  из  кармана
мобильный "Эриксон" и уже собрался набрать номер мовчановской  "Моторолы",
как вдруг громко рыкнул радиотелефон милицейской связи. Так, похоже,  этот
Брух все-таки подключил Петровку!
   Он взял из клемм держателя трубку радиотелефона:
   - Майор Сорокин!
   - Сорокин? - сказал знакомый голос. - Это Машков. Не клади трубку,  тут
с тобой одна девушка поговорить хочет.
   - Какая еще девушка?
   Но вместо Сорокина ему тут же ответил детский голос:
   - Алло, папочка! Ты уже отгадал кто говорит?
   У Сорокина сердце упало в мошонку - его  дочке  было  три  года  и  два
месяца.
   - Да, Светик, я отгадал... - сказал он враз высохшим голосом.
   - К нам дяди пришли. Много дядей. И  принесли  мне  конфеты.  Можно,  я
скушаю?
   - Нет, Света, нет! Дай ему трубку!
   - Алло, - объявился в трубке голос Машкова. - Ты все понял? Или  хочешь
еще с мамой своей поговорить?
   - Я все понял, - обреченно  сказал  Сорокин.  -  Тогда  давай  наводку.
Быстрей.
   Но Сорокин еще молчал, считая варианты.
   - Ты слышишь, Сорокин? - звучал голос в трубке. - Считаю до  трех.  Или
ты говоришь, где они прячут пацана, или я даю конфету твоей дочке.  Только
имей в виду: конфеты с начинкой минутного действия! Я считаю: раз...
   Сорокин вздохнул:
   - Пиши. Мовчан Виктор Викторович. Кличка: "Скачок". Мобильный  телефон:
974-32-12. Это все, что я знаю, клянусь.
   - Адрес? Группировка? Приметы?
   - Ни адреса, ни  группировки  не  знаю.  Когда  я  просвечивал  его  на
Петровке, кореш сказал, что на нем висело убийство, но потом кто-то сверху
приказал все очистить.
   - А приметы?
   - А примета простая: одноухий.
   - Еф-тать! Одноухий! - сокрушенно воскликнул  Машков.  -  Значит,  так,
Сорокин! Дочку я твою забираю и мать твою тоже. Если хочешь их  увидеть  -
дуй на Манежную площадь! Сразу! Но если ты, сука, по  дороге  предупредишь
одноухого - все, ни мать, ни дочь не увидишь! Ты понял?



   70

   Самолет прибыл  в  Москву  на  двадцать  минут  раньше  расписания,  но
Болотников и его телохранитель уже  стояли  при  выходе  из  "гармошки"  -
коридора, ведущего от самолета на второй этаж  аэровокзала.  Рядом  с  ним
дежурила сотрудница зала "ВИП" со списком особо важных пассажиров.  Увидев
Винсента, выходившего в числе первых с пассажирами салона первого  класса,
Болотников широко распахнул руки:
   - Винсент! Welcome back! Как долетел? - и сказал сотруднице  "ВИПа":  -
Это мистер Феррано, он в списке.
   - Ясно. Ваш паспорт и багажные квиточки, - попросила та у Винсента.
   - Your passport and luggage tags, -  тут  же  перевел  ему  Болотников,
передал ей паспорт Винсента, его багажные квиточки и стодолларовую купюру.
   - Ну зачем, Юрий Андреич? - смутилась она.
   - Как зачем? За "ВИП"!  -  сказал  Болотников,  завернул  купюру  ей  в
ладошку и улыбнулся. Но глаза у него были тревожные и лицо  невыспавшееся.
- Только по-быстрому, Валюша, мы спешим...
   - Уже идем! - сотрудница "ВИПа" повела их и еще пару  "very  important"
пассажиров в отдельный зал, где были мягкие кресла, буфет с горячим  кофе,
коньяком и бутербродами с икрой, а самое  главное,  где  не  было  никакой
очереди у окошка паспортного контроля.


   В это время настойчивые телефонные звонки извлекли из ванной полковника
Вету Ганько, помощника министра обороны. Завернув полотенцем мокрые волосы
и закрыв дверь в спальню, чтобы не  будить  своего  гостя,  тридцатилетний
полковник с высокой грудью взяла телефонную трубку:
   - Слушаю.
   - Вета Петровна? Доброе утро. Извините, что беспокою в такую рань.  Это
Георгий Брух, один  из  хозяев  фирмы  по  бронированию  "мерседесов".  Вы
звонили моему партнеру, но он иностранец и плохо понимает  по-русски.  Вот
мое предложение. Мне срочно, сейчас нужны три  вертолета  с  опознавателем
цели по радиотелефонной связи. Всего на сорок минут! За каждый вертолет вы
получаете по "мерседесу" и мой "линкольн" в придачу.
   - Вы с ума сошли!
   - Вета, посмотрите в окно. "Линкольн" уже стоит у вашего подъезда и там
же водитель с ключами.
   Сняв со стула мужской генеральский  китель,  Ганько  набросила  его  на
плечи и подошла к окну. Действительно, внизу, у  подъезда  ее  семиэтажной
элитки, стоял черный "линкольн", и  возле  него  шофер  крутил  на  пальце
брелок с ключами.
   - Пожалуйста, Вета! - сказал голос в  трубке.  -  Это  срочно!  У  меня
украли ребенка!
   - Я все поняла, - Ганько посмотрела на часы, она была деловой женщиной.
- Мне нужно восемь минут. Где вы находитесь? Куда сесть вертолетам?
   - Манежная площадь.
   - Куда-а??!


   В "Шереметьеве", в зале "ВИП", офицер-пограничник проштамповал  паспорт
и листок с российской визой мистера Винсента Феррано,  а  еще  через  семь
минут два грузчика привезли ему на  двух  тележках  двенадцать  чемоданов,
оклеенных  непорочной  лентой  "I  LOVE  NEW   YORK".   И   Болотников   с
телохранителем, не отступая  от  тележек,  повели  Винсента  к  выходу  из
аэровокзала...


   Полковник Ганько умела держать слово - ровно  через  восемь  минут  два
"Ми-24", самые скоростные вертолеты российской армии, развивающие скорость
до  350  километров  в  час,  и  один  десантный  "Ми-26",  вмещающий  две
бронемашины  и  девяносто  десантников  и  развивающий  скорость  до   300
километров в час, зависли над Манежной площадью и сели на плоскую бетонную
крышу будущего торгового центра. Машков, Брух, Сорокин и еще двадцать  три
отборных бойца службы охраны "Земстроя" заняли места в "Ми-24", еще  сотня
втиснулась  в  "Ми-26".  Пока  набирали  высоту,  второй  пилот  мудрил  с
компьютером радиолокатора, загоняя в  него  данные  о  системе  телефонной
связи "Билайн", которой пользовался Сорокин, и номер телефона одноухого.
   - Думаешь, сработает эта техника? - спросил у него Машков.
   - С Дудаевым сработала, - ответил пилот.
   Когда взлетели на  высоту  тысячу  триста  метров,  командир  вертолета
повернулся к Машкову, крикнул поверх рокота двигателя:
   - Готов! Но шесть секунд - не больше!
   - Понял! - Машков упер свой пистолет в живот  Сорокину  и  приказал:  -
Звони одноухому! Но имей ввиду - одно лишнее слово!..
   -  Да  знаю  я,  знаю,  -  Сорокин  набрал  номер  на  своем  мобильном
"Эриксоне".
   Машков тоже приложился к трубке и, дождавшись  первого  гудка,  крикнул
пилоту:
   - Все! Вырубай!
   Пилот тут же выключил двигатель, чтобы одноухий не услышал его  рев  по
телефону, и в пронзительной тишине вертолет стал падать.
   Теперь все тринадцать пассажиров слышали и считали гудки:
   второй...
   третий...
   четвертый...
   И через открытую дверь пилотской кабины впились взглядами в летящую  по
кругу стрелку высотомера.
   Девятьсот метров...
   Шестьсот...
   Триста...
   На шестом гудке в трубке прозвучал глухой голос одноухого:
   - Алло! Слушаю...
   Импульс световой отметки вспыхнул на сетчатом  экране  радиолокатора  -
опознавателя цели, и пилот задушенно крикнул: "Есть!" - а Сорокин заорал в
трубку, делая вид, что не слышит Мовчана:
   - Алло! Алло! Ни хера не слышу! Счас перезвоню! - и дал отбой.
   В тот же миг - на  высоте  сорока  метров  над  Крымским  мостом  через
Москву-реку - пилот включил двигатель, и вертолет, просев  еще  метров  на
двадцать, вышел из падения и стал набирать высоту.
   Второй  пилот  совместил  световую  отметку  цели  с  картой  Москвы  и
Подмосковья и сказал:
   - Северо-северо-запад, квадрат  120.  Деревня  Великие  Жуки.  Полетное
время - девять минут.
   И эскадрилья легла на курс.


   Грузчики вывезли чемоданы из аэровокзала, погрузили их  в  глухой,  без
стекол, "уазик" с водителем и четырьмя  охранниками  и  тоже  получили  от
Болотникова  по  сотенной.  Рядом  с  "уазиком"  стоял  белый   "мерседес"
Болотникова, его телохранитель предупредительно открыл заднюю дверцу.
   - Зачем столько охранников? - удивился Винсент, садясь с Болотниковым в
машину.
   - Пошел! Пошел! - нервно сказал Болотников  шоферу  и  приказал  своему
телохранителю, севшему впереди: - Хвост проверь! Все чисто?
   - Чисто, шеф! - ответил тот и сказал в микрофон переносной  портативной
рации: - Третий, прижмись!
   - Кто ребят встречает? - спросил Болотников.
   - Четвертый.
   - Все! Поехали!
   Три машины - белый "мерседес", глухой "уазик" и за  ним  джип,  набитый
охранниками  банка  Болотникова,  сорвались  с  места   и   понеслись   от
аэровокзала "Шереметьево" к Ленинградскому шоссе.
   Солнечное утро поднималось над  Москвой,  ни  впереди,  ни  сзади  этой
небольшой колонны не было ничего подозрительного,  а  в  небе  куда-то  на
северо-запад  пронеслись  три  военных  вертолета.  Болотников   рассеянно
повернулся к Винсенту:
   - Что ты сказал?
   - Я говорю: зачем такое секьюрити? Это всего лишь кевлар.
   Болотников мрачно усмехнулся:
   - А это всего лишь Москва!
   Но даже он не знал в эту минуту, насколько он прав. Потому  что  позади
него, в аэропорту, где  шла  в  это  время  перегрузка  мешков  с  клеймом
"Федеральный банк США" из контейнеров грузового  отсека-сейфа  "Боинга"  в
желто-полосатый броневик "Агростройбанка", два  спортивного  вида  молодых
попутчика Винсента уже тоже миновали паспортный контроль и таможню и вышли
к встречавшему их товарищу "четвертому". "Дело в шляпе", - устало доложили
они ему и отправились в буфет, чтобы там, с пивом, убить время до прибытия
самолета компании "KRASSAIR".
   Но "четвертый" не пошел с ними. "Я вас догоню, мне в сортир на минуту!"
- сказал  он  им  и,  уединившись  в  туалете,  набрал  номер,  о  котором
Болотников не знал.
   - "Народный банк", - ответили им по этому номеру.
   - Все в порядке, - коротко сообщил он. - Клиент "упакован"  и  едет  по
Ленинградскому.
   И дал отбой.



   71

   Одноухий повертел в руках замолчавшую трубку "Моторолы" и пошел  с  ней
вниз, на кухню. До Москвы полета километров, слышимость иногда  пропадает.
Но удивительно, до чего отчетливо он слышал Сорокина - словно рядом.
   Внизу этот американец Робин  все-таки  вернул  к  жизни  сына  Бруха  и
теперь, снова прикованный к пацану наручником, сидел рядом с ним на тюфяке
в углу полупустой кухни, отпаивал его чаем  с  малиновым  вареньем.  Рядом
дежурил один из подручных Мовчана - конопатый парень, вооруженный "АК-47".
Чтобы Робину было сподручней поить мальчишку, он  надел  наручник  на  его
левую руку, а не на правую. Остальных дикобразов Мовчан выгнал во двор  на
работу, там снова завизжала пила, застучали молотки и с улицы из "Жигулей"
на полную громкость заорало "Русское  радио"  -  Газманов  исполнял  новую
песню о Москве и другие шлягеры, а в перерывах мэр  Москвы  призывал  всех
слушателей  непременно   смотреть   завтрашнее   телевизионное   обращение
президента к народу.
   - Оглохнуть можно! - сказал  Мовчан,  переложил  "Моторолу"  в  верхний
карман своей брезентовой  куртки,  заглянул  в  пустое  ведро  и  приказал
дежурному: - Дуй за водой! Ни хера не соображают, пока не скажешь!
   Парень взял ведро и автомат и ушел на улицу к водопроводной колонке.
   Марик из угла, с тюфяка, слабым голосом спросил у Мовчана, открывавшего
банку с тушенкой:
   - А сколько ты за нас хочешь? Мильен?


   В  белом  "мерседесе",  летевшем  в  Москву  по  Ленинградскому  шоссе,
Болотников сказал Винсету:
   - Александра ждет тебя в "Президент-отеле", так что сначала - туда.
   - А как же багаж?
   - А багаж я сам привезу в твой офис, не беспокойся.
   Винсент,  однако,  чувствовал  внутреннюю  нервозность  Болотникова   и
спросил:
   - У тебя что-то случилось?
   Но Болотников не собирался вводить его в курс ночных событий и удивился
почти натурально:
   - С чего ты взял? Все в порядке. Relax.
   На пересечении Ленинградского шоссе  с  Путил-ковским  стоял  знак  "35
км/час",   а   за    ним    маячила    фигура    гаишника    с    лазерным
пистолетом-определителем скорости, направленным на идущие к Москве машины.
Другой рукой гаишник держал у подбородка какую-то  штуковину,  похожую  на
микрофон.
   Шофер "мерседеса" сбросил скорость, Винсент провел  рукой  по  небритой
щеке:
   - Я хотел бы сначала побриться и принять душ... - и вытащил из верхнего
кармашка  пиджака  расческу,  чтоб  причесаться.  Вместе  с  расческой  из
кармашка выпали две бумажки - квитанция об уплате за страхование  жизни  и
визитная карточка, на ней значилось:
   Тэдди АББОТ, Американский адвокат с московской пропиской.  Консультации
по всем вопросам американского права и бизнеса. Москва,  Трубная  площадь,
12, кв. 9. Тел. 223-32-67.
   Винсент улыбнулся, он вспомнил этого  Тэда  Аббота  в  "Макдоналдсе"  и
подумал, что, кажется, ему  пора  звонить  этому  консультанту  по  поводу
оформления развода в двухнедельный срок.
   И в этот момент  телохранитель,  сидевший  впереди,  заметил  небольшую
выбоину перед "мерседесом" и боковым зрением ухватил стоявший  на  обочине
зеленый "газик".
   - Стой!!! - крикнул телохранитель шоферу.
   Но было поздно - "мерседес" накатил на  выбоину,  а  мужчина  за  рулем
"газика" нажал кнопку радиовзрывателя.
   Винсент все понял и с неожиданной для такой ситуации улыбкой  судорожно
сжал в кулаке квитанцию о страховании своей жизни.
   В тот же миг мощный взрыв вознес "мерседес" над Ленинградским шоссе.
   А "уазик" с чемоданами Винсента и джип с охранниками  вильнули  вправо,
обошли  место  взрыва  и,  свернув  на   Путилковское   шоссе,   прибавили
скорость...


   Робин прислушался, и его сердце пронзило ознобом предчувствия -  сквозь
визг электрической пилы, стук молотков на крыше дома и громкую  музыку  из
динамиков "Жигулей" его слух, обостренный двадцатью годами немоты,  уловил
знакомый звук.
   Так звучал движок UH-60A/Black Hawk - "Черного ястреба", возникшего над
горами Куанг-Нгай тогда, когда у троих беглецов из лагеря  Дьен  Бинь  уже
кончились силы и надежда выжить...
   И конопатый парень,  набирая  воду  в  уличной  водопроводной  колонке,
удивленно оглянулся на странный шум - с юга, из-за леса, на бреющем полете
шли три вертолета...
   И работавшие  на  крыше  дома  дикобразы  тоже  выпрямились,  изумленно
посмотрели на приближающиеся "Ми",  летевшие  так  низко,  что,  казалось,
врежутся сейчас в стропила...
   Только "Русское радио" продолжало орать в "Жигулях", однако и  одноухий
Мовчан услышал наконец эти вертолеты, глянул в окно  и  первым  сообразил,
что это значит.
   - Бля! - выдохнул он, растерянно зыркнул по сторонам глазами и тут  же,
рванув из кобуры "люгер", ринулся в угол к сыну Бруха. Схватив  пацана  за
шиворот, он вдруг увидел, что его правая рука прикована к левой Робина. Но
ключи были у конопатого, который  ушел  за  водой,  одноухий  выстрелил  в
цепочку наручников из "люгера". Промазал впопыхах  и  выстрелил  снова,  и
опять промазал.
   - За мной! - гаркнул он Робину, подкрепив приказ тычком пистолета.
   И так - держа мальчишку в одной руке, как щенка, а другой рукой  уперев
"люгер" ему же в затылок и ведя "на привязи" Робина - одноухий выскочил из
дома, побежал к "Жигулям".
   И он, и его пленники были хорошо видны с вертолетов.
   - Не стрелять! - крикнул Машков снайперам, сидевшим в открытых дверях.
   Одноухий влез в "Жигули" через правую дверцу и, протискиваясь за  руль,
втащил в машину Марика и Робина. Выжал сцепление, повернул ключ  зажигания
и дал газ. Но стартер, повизжав с натугой, не завел машину. Он  попробовал
снова и опять  не  вышло  -  радио,  которое  продолжало  орать,  посадило
слабенький аккумулятор.
   - Ебаный!.. - взревел одноухий и выстрелил в радиоприемник, глядя,  как
коршунами слетаются к машине вертолеты.
   В верхнем кармане его куртки зазвенел телефон.
   - Хер вам! - сказал на это одноухий, еще раз повернул ключ зажигания  и
- мотор вдруг завелся. - Ага! - мстительно крикнул одноухий и, не  отнимая
правой руки с "люгером"  от  уха  мальчика,  левой  рукой  включил  первую
скорость, тут же перехватил ею руль и погнал "Жигули" по дороге к лесу.
   Два "Ми-24" шли у него по бокам, а "Ми-26" тут же ушел вперед, сел  там
перед лесом, и десантники, как икра из селедки, высыпали  из  него,  цепью
разбегаясь вдоль опушки.
   В кармане у одноухого продолжал звенеть  телефон,  преследователи  явно
предлагали переговоры. Но он лучше знал эти места: перед  самым  лесом  от
дороги уходил вправо узкий овраг и на дне  его  -  полузаросшая  травой  и
крапивой колея. Он свернул туда, не видя уже, как из "Ми-26" выкатились по
лежням два  легких  гусеничных  бронетранспортера  и  наперерез  "Жигулям"
понеслись вдоль лесной опушки.
   Он увидел  эти  бронетранспортеры  лишь  тогда,  когда  заросшая  колея
свернула к лесу, - они возникли на  бруствере  оврага  метрах  в  трехстах
впереди "Жигулей".
   Теперь одноухий был в ловушке - слева и справа висели "Ми-24",  впереди
были две бронемашины, а сзади садился переместившийся за  эти  пару  минут
"Ми-26".
   Но одноухий не сбавил  скорость.  Держа  руль  левой  рукой,  он  сунул
"люгер" за пояс  и  освободившейся  правой  рукой  достал  из  кармана  не
прекращавший звенеть телефон.
   В вертолете Машков отдал  Бруху  телефонную  трубку,  насадил  на  свой
"глок" оптический прицел  и  сел  на  пол  в  двери  вертолета,  рядом  со
снайперами.
   - Ну что? - запальчиво крикнул в трубку одноухий. - Думаешь, взяли?
   Брух видел его из открытой двери вертолета и ответил в трубку:
   - Останови машину - будешь жить!
   - Хуй тебе! - усмехнулся одноухий. - Русские не сдаются! - и, отшвырнув
трубку, вдруг достал из-под сиденья гранату, потянулся зубами к чеке.
   Робин, изловчившись, ударил  по  гранате  правой  рукой,  а  издали,  в
вертолете Машков нажал наконец на спу