. Я и сам  не знаю, кто я теперь. Раньше знал,
теперь нет.
     Надя  вздохнула, поднялась со стула, плотнее укуталась в белую паутинку
шали  -- на кухне  было  довольно свежо, обронила фразу безнадежно затухающим
голосом:
     -- Ладно, давайте спать. Когда вас завтра разбудить?
     -- Как всегда, в семь.
     Уже  раздевшись, Силин вспомнил про еще  одно маленькое дельце. Вытащив
из-под кровати  сумку,  он достал  из нее стеклянную банку, поглядел в глаза
небольшой оскалившейся серой крысе, усмехнулся и спросил ее:
     --  Ну  что,  Фрося,  попалась  на дармовщину? Так  вот  всегда  бывает.
Бесплатного  у нас  в стране сейчас ничего уже нет, запомни. А  кусаться  не
надо, еще заразу какую занесешь.
     Потом  Нумизмат перочинным  ножом  проделал  три  небольших  дырки  для
доступа воздуха, налил через них немного воды, отрезал от колбаски хвостик и
пропихнул его серой пленнице. Забавно держа пищу передними лапами, та шустро
слопала  угощение  и  уставилась на хозяина бусинками  черных  глаз,  словно
требуя продолжения банкета.
     -- Нет, милая, хватит. Поужинала и на боковую. Бай-бай.
     С этими словами он засунул банку обратно в сумку и выключил  настольную
лампу.
9. ЖЕЛЕЗНОГОРСКИЕ СТРАДАНИЯ.
     Мутная волна страха и  волнения, так безжалостно  поднятая  Силиным  на
родине, давно уже сошла на нет. Убедившись,  что "свечинский маньяк" покинул
область, местное начальство расформировало созданную для его поимки бригаду.
Никого не наказали, никого  не  отметили благодарностью. Пострадал лишь один
человек -- следователь Филиппов. Произошло это на третий  день после  бегства
Нумизмата  в Москву и при глупейших  обстоятельствах. Уже было известно, что
Силин скрылся от дорожной милиции, и в городском УВД опасались, что он снова
может появиться в Железногорске. На  всякий  случай  собрали группу, которая
коротала время  в отведенной для  нее  комнате в унылом ожидании  очередного
разноса.  Кроме Филиппова, присутствовали два эксперта, вдумчиво  игравшие в
карманные шахматы, кинолог  с овчаркой и  невысокий мужчина с фигурой юноши,
полуседой головой и лукавыми глазами природного актера и хитреца -- лучший  в
Железногорске оперативник, майор уголовного розыска Федор Макеев.
     Никто  из этих людей не верил, что Нумизмат  может вернуться на родину,
но начальство думало по-иному, и они торчали на работе в выходной день.
     -- Бедная Пальма, -- вздохнул кинолог. -- Ты-то  за что мучаешься вместе с
нами?
     -- Собаку  ему  жалко, -- ухмыльнулся один из  экспертов,  особым складом
своей  профессии приученный к более  циничному  взгляду на  жизнь  и  смерть
человеческую. -- Мы  вон хуже собак. Тем хоть  тряпку дают  понюхать, а потом
говорят: "фас". А мы тут сидим как дураки, Силин давно, поди, в столице всех
крошит направо и налево...
     Досужие  рассуждения  прервало  появление еще одного  члена злополучной
группы. Николая  Ефимова,  следователя порокуратуры, коллеги за глаза  звали
"Бычок". Было в облике этого  тридцатилетнего парня что-то  сближающее его с
представителем крупного  рогатого скота:  крупная,  шишкастая голова, крепко
сидящая на короткой  шее, а  еще врожденное упрямство, заставляющее кидаться
на каждое новое дело, как на  красную тряпку тореадора. Вот и сейчас Николай
еще  не сказал ни  слова,  но  аморфное состояние бригады  было нарушено. По
довольному лицу следователя все поняли, что очередной вызов к начальству "на
ковер" закончился не только традиционной головомойкой.
     -- Живем,  мужики! -- провозгласил Ефимов, усаживаясь за письменный стол.
--  Начальство дало "добро" на  контакты с братвой. Должны же мы  узнать, куда
делась эта чертова коллекция! Там, где она, должен объявиться и Силин. Федь,
кто у нас сейчас остался за Чалого?
     Седовласый оперативник с глазами хулигана усмехнулся и ответил вопросом
на вопрос:
     -- А ты будто не знаешь? Тягун у них теперь масть держит.
     --  Ну вот,  значит,  надо встретиться с  Тягуном,  все объяснить  ему и
выяснить, куда они отправили коллекцию.
     Макеев  откровенно  расхохотался. Вся группа  с  некоторым  недоумением
смотрела на развеселившегося оперативника. Тот же, отсмеявшись, спросил:
     -- Кто  ж  это такой умный из начальства, поди, новый прокурор?  Из него
идеи фонтаном хлещут,  заткнуть  некому.  Ты  когда-нибудь с  куском  железа
разговаривал? Нет? Вот это  будет  примерно то же  самое. Проще поговорить с
этой деревяшкой, больше  проку и  безопаснее,  -- И  Федор постучал  согнутым
пальцем по дверце обшарпанного платяного шкафа.
     -- А ты что, хорошо его знаешь? -- спросил несколько озадаченный Ефимов.
     -- Я его  в восемьдесят  шестом брал вместе с покойным Медуном. У Тягуна
тогда  уже  при  себе две  пушки были, выстрелить только не успел, Валя  его
завалил, как  медведь овцу,  тот только  лежал  и матерился. --  Федор тяжело
вздохнул. -- Да, такой напарник был.
     Филиппов слыхал  историю гибели Медунова. Капитан,  человек недюжинного
здоровья и силы, во время ледохода спас двух тонущих пацанов, но сам выплыть
не сумел.
     --  Но  попробовать-то надо!  --  возмутился Ефимов.  -- Объясним ему  что
почем, неужели он за своего корешка отплатить не захочет?
     -- Коль, ты пойми, Тягун --  вор  еще старой закваски. Кто  хоть словом с
ментами  перекинется, считаются ссученными.  А мы тут сами  к нему подвалим:
"Не желаете ли, гражданин Тягин, поработать немного стукачом?"
     Теперь уже вспыхнул Ефимов:
     -- Ну так что нам  теперь,  сидеть на  заднице и ждать, когда маньяк еще
кого-нибудь  замочит?  Дело-то  важное,  Силин  в Москву  уехал,  начальство
опасается, что завалит  он там какую-нибудь крупную  шишку, и их вздрючат по
первое число.
     --  Черт с тобой! -- оперативник даже сплюнул с досады. -- Встречу тебе  с
ним я организую, но только уговаривать его будешь сам.
     -- Ну и  ладушки!  --  обрадовался Бычок, вскакивая  с места с  легкостью
выпущенного из рук воздушного шарика. -- Сегодня сможем все это провернуть?
     -- Попробуем. Пойдем втроем, так надежней. Пистолет не забудь!
     Последние  слова  прозвучали  с  явной   издевкой.  Ефимов  никогда  не
расставался с нагрудной кобурой. Летом, жутко  потея в "сбруе", он прикрывал
ее сверху джинсовой курткой.
     -- Ну что ж, раз втроем, то пойдем ты, я и тезка, -- Ефимов ткнул пальцем
в сторону Филиппова. Тому не очень хотелось ввязываться  в эту авантюру,  но
делать было нечего. -- Все остальные по домам.
     -- Слава Богу! -- дружно выдохнули  в три глотки оставшиеся члены группы.
Даже собака, почувствовав настроение хозяина, завиляла хвостом.
     В машине Ефимов спросил своего более опытного товарища:
     -- Ну, и куда мы едем?
     --  По городу  сейчас  мотанемся. Надо искать черный джип "чероки",  три
шестерки.
     -- Точно такой же, как у Чалого?
     -- Да, они их на пару брали. Только у того номер был 555.
     -- Слушай,  а они  вообще  в  каких  отношениях были?  -- поинтересовался
Ефимов.
     -- Чалый и Тягун?
     -- Ну да.
     -- Братаны.  Так они себя величали. Тягун на десять лет старше, но Чалый
был  поумнее.   Однокорытники,  в  тюрьме  в  одной  камере  сидели,  там  и
сдружились.  Как Чалого убили, Тягун сразу грузин громить начал. Сам Важа на
дно лечь успел, но пара его носастых друзей отправилась к праотцам.
     Машину Тягуна они заметили около ресторана  "Милан", самого популярного
заведения  подобного рода  в  городе. Держал его  настоящий итальянец, Марио
Пертини. Пронырливый сицилиец сумел в уральской глуши добиться того,  что не
получилось у  него на родине: завести свое дело и даже несколько преуспеть в
нем.  Успех  "Милана"  был  не  случаен.  Марио сумел понять,  что  русского
человека  не  переделать  даже  с помощью самых  искусных  поваров, и  кроме
традиционной лазаньи и пиццы, в "Милане"подавали еще и пельмени с шашлыком.
     Рядом с  машиной Тягуна стояли две иномарки:  "вольво" и "фольксваген".
Обе они  были под завязку  набиты  крепкими коротко стрижеными братками. Еще
двое  замерли рядом с джипом, неторопливо покуривая и равнодушно посматривая
по сторонам.
     -- Проедь чуть дальше, -- попросил Макеев шофера, -- я схожу посмотрю, что
там.
     -- А по-другому нельзя? -- удивился Филиппов. -- Зайдем в ресторан, найдем
этого громилу.
     -- В зале он теперь  больше  не  сидит, только в номерах, --  оборвал его
оперативник. -- У двери наверняка охрана, как увидят, что мы премся втроем по
коридору с такими рожами, сразу перестреляют. Ты не забывай, что  они сейчас
на военном положении.
     Милицейский  "жигуленок"  проехал еще  метров сто  и встал  на  обочине
дороги.  Макеев  выпрыгнул  из   машины  и  легкой   походкой  человека,  не
обремененного грузом  повседневных житейских забот, поспешил к стоянке перед
рестораном.  Щуплая  фигурка оперативника  быстро  растворилась  в  вечернем
мраке, и сразу тревога холодком ворохнулась в груди Филиппова. Похоже, те же
самые чувства испытывал и Ефимов.
     -- Может, зря мы его одного отпустили? -- спросил он скорее не Филиппова,
а  самого себя. Долго раздумывать Бычок не умел, слова опера он уже забыл. --
Ну-ка, Серега, давай по-быстрому сделаем круг, сверни в этот переулок, а там
выедем снова к "Милану".
     Шофер пожал плечами, но в точности исполнил все, что ему приказали.
     Диспозиция перед рестораном почти  не изменилась, добавились только еще
две иномарки -- "опель" и тяжеловесный "СААБ". Макеев недалеко от входа мирно
беседовал  с  каким-то  худощавым  парнем.  Со  стороны  казалось,  что  два
закоренелых алкаша  терпеливо дожидаются третьего  компаньона. Братки  около
джипа не обращали на них никакого внимания.
     Когда Макеев вернулся обратно, он начал с выговора.
     --  Какого  хрена  вы  здесь  разъездились?   --   прошипел  оперативник,
устраиваясь на заднем сиденье. -- Эти "быки" вас сразу засекли.
     -- Как лучше хотели, --  попробовал оправдаться Ефимов.  --  Подстраховать
тебя. Ну что, выяснил?
     -- Полный облом. Неудачно мы сюда сегодня подкатили.  Похоже,  у них тут
какой-то сходняк наметился. Видели эти две тачки?
     -- Ну?
     -- Я  подхожу,  и эти две лайбы  подваливают, из  них носастые лезут как
тараканы, а мордовороты Тягуна даже ухом не ведут.
     -- Может, у них с Важей замирение?
     -- Это не  Важа, кто-то другой. Но тоже из тех же краев, по рожам видно,
что только что с гор слезли. Да и номера не здешние. Я их срисовал на всякий
случай.
     -- И что нам теперь  делать? -- спросил молчавший до сих пор Филиппов. Он
хоть и служил в органах не меньше своих  коллег, но  подобные дела  для него
были в новинку.
     -- Все-таки я хочу поговорить с Тягуном, именно сейчас.
     -- Зачем? --  удивился  Филиппов.  --  Ты же сам говорил, что  эта затея --
чистая пустышка.
     -- А мы все-таки попробуем!  -- весело воскликнул оперативник, и по злому
блеску в глазах  свечинский следователь понял,  что Федор завелся.  Он  явно
имел в виду что-то еще, кроме встречи и разговора с Тягуном.
     Макеев повел их через  дворы  и привел к  заднему,  черновому выходу из
ресторана.  Исследовав  тонкую,  фанерную  дверь,  изрядно  пострадавшую  от
времени и людской грубости, оперативник радостно воскликнул:
     -- Ты смотри что они делают, а? Все в ресторане переделали,  а эту дверь
так и оставили со времен социализма, жлобы!
     Достав из кармана большой складной нож Федор пошевырялся лезвием в щели
между  двумя  половинками  двери и вскоре крючек жалобно звякнул  и перестал
нести отведенную судьбой службу.
     -- "Русский  размах,  итальянское  качество!"  ,  -- ехидно  процитировал
Макеев слоган  "Милана". -- А новую дверь им поставить слабо. Проходите гости
дорогие,  только  сильно  не  тапайте,  --  пригласил  Николай своих  друзей.
Откуда-то  из  глубины  ресторанной  кухни  доносились  звуки  передвигаемой
посуды, запах чего-то жареного, мясного  заставил Филиппова сглотнуть слюну.
Он шел  последним и  закрыл за  собой  дверь на крючок. Но уже сворачивая за
угол ему показалось  что  крючок  снова жалобно звякнул, точно так  же как в
прошлый раз. Но ломать голову над этой загадкой ему не позволили.
     -- Пошли, Николай, не отставай! -- поторопил его Ефимов.
     Макеев уверенно повел  их вперед по несуразно узкому коридору. Это были
плоды  перестройки  бывшей кухни в интимные кабинеты.  Около очередного угла
Макеев  подняв руку  вверх, остановил  коллег, а  затем осторожно выглянул в
невидимый всем остальным коридор.
     -- Здесь! -- удовлетворенно шепнул Федор своим напарникам. -- Двое стоят у
дверей. Один черный и один наш местный.
     Макеев мог бы и не шептать. Музыка, доносящаяся со  стороны зала, могла
заглушить  небольшой русский народный хор. Знаток итальянской кухни  надолго
задумался, потом махнул рукой.
     -- Пошли, зайдем с другой стороны.
     Пройдя  по  длинному  коридору  они  устроились  в  одном  из  номеров,
неподалеку от  выхода. Прикрыв дверь  Макеев  оставил небольшую  дверку,  но
потом недовольно мотнул головой.
     -- Ни черта не видно. Хотя...
     Выскочив из кабинета он подсунул под край большого, круглого зеркала на
стене  пустую  пачку из  под сигарет.  Наблюдавший за его  маневрами  Ефимов
показал ему большой палец.  Теперь в зеркале хорошо просматривалась площадка
перед парадной лестницей, а это им было и нужно.
     Подставив  к двери стул Макеев  устроился на постоянном  дежурстве, оба
его коллеги  развалившись на мягких кожаных диванах разглядывали  обстановку
столь интимного  помещения. Вся она состояла  из  этих  самых  двух диванов,
столика между ним, пары стульев. Из украшений присутствовали только  кашпо с
искусственными  цветами  на стене, да  не  менее  искусственный  букетик  на
столике.
     Оценив  импортную  мягкость  дивана  Филиппов   позволил  себе  немного
помечтать.
     -- Эх,  завалится  бы  сюда с  какой нибудь  симпатичной  телкой,  взять
шампанского, коробку конфет, мороженого...
     -- Презервативы не  забудь, -- не отрываясь от двери посоветовал  Макеев.
Невзирая на ехидное хихиканье Ефимова капитан продолжал мечтать.
     --  А  может с получке действительно закатится  сюда, а,  мужики?  Взять
грамм  по  триста,  шашлычок,  пивка  литра   по  два,  девочек  пригласить,
шампанское...
     -- Отрыв  от дома  плохо влияет на твою мораль, Николай, --  поддел тезку
коллега. -- Все тебя что-то по бабам потянуло...
     В это время Макеев предостерегающее вскинул руку и всем телом навалился
на  ручку  двери. С другой  стороны  ее постарались  открыть,  и тогда Федор
послал незваных гостей почему  то с  сильным грузинским акцентам.  Шаркающие
шаги  в  сопровождении  пьяненького  женского  смеха  удалились  дальше   по
коридору.
     -- Ты чего это под грузина работаешь? -- спросил Ефимов.
     -- Да  черт  его знает,  вырвалось  почему-то, --  признался Федор  снова
приоткрыв дверь.
     -- Слушай, а почему мы в этом коридоре ни одного  официанта не видели? --
спросил Филиппов.
     -- А Марио  первым делом там подъемник сделал. Знаешь как классно, прямо
из   кухни  поднимается  столик,  на  нем   все  прикрыто   такими  круглыми
полированными крышками, прямо как в кино.
     -- Ты то откуда знаешь? Поди каждый день сюда ужинать ходишь.
     -- Ну  не каждый  день, но на прошлой  недели побывал здесь,  в соседнем
номере. Стукачек  тут  у меня один каждый день  пасется, вот и  пришлось его
посетить, шашлычков покушать.
     Ефимов с  уважением посмотрел на своего старшего товарища. Об  агентуре
Макеева ходили настоящие легенды.
     -- Долго они что-то заседают,  -- сказал Ефимов, поглядывая на застывшего
в напряженной позе около двери Макеева.
     -- Дела важные решают, да потом, поди, гульнут еще.
     В этот момент Макеев предостерегающе взмахнул рукой.
     -- Выходят! -- громким шепотом сообщил оперативник, -- хорошо нагрузились,
черти, а еще мусульмане.
     -- Откуда  ты  знаешь, что мусульмане? -- спросил  Ефимов,  пытаясь  хоть
что-то рассмотреть из-за спины коллеги.
     -- Задницей чую!  -- отозвался Макеев и продолжил свой "репортаж" в стиле
Николая Озерова.
     -- С ними Сема и Кулик.  Тягуна  нет, значит, остался в кабинете. Так, и
охранник куда то побежал. Вперед, салаги, за орденами на минное поле!
     Около  заветной  двери  он  остановился,  резко  выдохнув,  восстановил
дыхание и коротко,  но  требовательно  постучал.  Дожидаться ответа Федор не
стал, толкнул дверь  и  вошел в помещение, нисколько не сомневаясь,  что оба
тезки следуют за ним.
     -- Вечер добрый, господа!
     Первое,  что разглядел  Филиппов, высунувшись из-за плеча оперативника,
был густо уставленный бутылками и закусками стол. Невольно он сглотнул слюну
и лишь потом увидел две пары направленных на них  не очень дружелюбных глаз.
Третий обитатель кабинета поднял  свой взгляд  с  некоторым  запозданием,  и
следователь  сразу  понял,  что  это  и  есть  Тягун.  Лицо его  впечатляло:
массивное, с бульдожьими  брылистыми щеками,  коротким приплюснутым носом, с
маленькими  глубоко  упрятанными  под  мохнатые   брови  глазами.  Небольшой
шишкастый лоб  словно  нависал над  угрюмым  лицом, а  упрямо торчащий  ежик
седоватых волос гармонично дополнял картину общей свирепой силы.
     --  Ну и  к-какого х-хера тебе здесь надо, Федул?  Что, с пропиской о-от
прокурора п-пришел?
     Булькающий, хрипловатый голос уголовника не то чтобы заикался, а как-то
странно  растягивал   слова.   Филиппов  понял,   что   именно   из-за  этой
физиологической особенности Тягун и заработал свою кличку.
     Макеев примиряюще поднял руки:
     -- Да  ладно, ты что,  какой  ордер! Поговорить  надо, а  к тебе  как  к
президенту не пробиться.
     -- А м-мне не о чем с л-легавыми р-разговаривать, -- зло отрезал Тягун.
     -- Но-но-но, не  надо, Витя, не  надо! Иногда  полезно  поговорить  и  с
ментами погаными, тем более  что речь пойдет  о дружке твоем кровном, Чалом.
Тебе ведь интересно, кто его убил? А мы это уже точно знаем.
     Бульдожье  лицо  Тягуна  на  секунду  дрогнуло,  в  глазах промелькнула
какая-то искра, он тяжеловесно повернул  голову и глянул  на  своих дружков.
Один из них,  тот, что постарше, дожевывая салат, кивнул головой  и высказал
свое мнение:
     -- В натуре, Тягун, может, что умное скажут.
     -- Ну и про что базар будет? -- подал голос второй корешок Тягуна, худой,
как концлагерник, но с золотой цепью на шее.
     Макеев рассеянно посмотрел по сторонам и добродушно заявил:
     -- Что-то ноги у меня устали. Садитесь, парни.
     Все  трое представителей  власти  уместились  на диване, причем  Макеев
умудрился  сесть  с  краю, Филиппов протиснулся  к  самой  стене,  а  Ефимов
оказался в центре, как раз лицом к лицу с Тягуном.
     -- Начальник вот мой хотел с тобой поговорить, -- Федор кивнул головой на
Ефимова. -- Давай, начинай. Ты так долго этого добивался.
     В  это   время  дверь  кабинета  распахнулась  и  показался   охранник,
конвоирующий  двух   девиц   совершенно  непонятного  из-за  дикого  макияжа
возраста.  Увидев  в  кабинете  трех незнакомых мужиков он  выпустил локотки
подруг  и сунул руку под мышку. У Филиппова неприятно засосало под ложечкой,
но Тягун рыкнул  что-то непонятное  и  взмахом  руки отослал всех  троих  из
помещения.
     Ефимов откашлялся и только потом начал заранее заготовленный текст.
     --  Значит,  так.   В  начале  октября  в  Свечине  был  ограблен   один
коллекционер, фамилия его Силин...
     Долгую  свою  речь  Ефимов  сопроводил фотографией  Нумизмата.  Корешки
Тягуна  слушали его  с большим интересом,  реакцию  самого  главаря никто из
милицейских  угадать не  мог.  Лучший друг  Чалого,  по  обыкновению,  сидел
набычившись, лишь изредка поднимая на нежданных гостей тяжелый взгляд.
     --  ...Таким  образом,  Силин  идет по  следу  своей коллекции. Если  мы
узнаем, где  она сейчас,  то сможем обезвредить его.  Я думаю, это и