-- Все нормально? -- спросил он с порога.
     -- Да, спит как судак.
     -- Почему судак? -- удивился Виктор, так звали второго милиционера.
     -- Сразу видно, что ты не рыбак, -- хохотнул его напарник. -- Когда судака
на воздух вытаскиваешь, он почти сразу перестает биться, не  то что щука или
карась. Понял? Вот и говорят -- снулый как судак. Пойдем-ка, поговорить надо,
--  сказал он, поднимаясь.
     Они вышли в тамбур, и Серега спросил напарника:
     -- Там все готово?
     -- Да, уже ждут. Подсядут на Товарной, за пять минут до вокзала.
     Дальнейшее  поведение  товарища его  удивило.  Сергей  нервно  постучал
пальцами по решетке на двери и неожиданно предложил:
     -- Слушай, давай его сами возьмем.
     Сержант опешил.
     -- Как это -- возьмем?
     -- Просто. Он дрыхнет уже шесть часов. Самый сон. Сейчас заходим в купе,
я на  него наваливаюсь, а ты  защелкиваешь наручники. Прикинь, все эти спецы
только садятся в поезд, а мы им его уже  готовенького, тепленького, прямо  с
постели -- нате вам!
     Витька засомневался.
     -- А капитан? Он не разрешит.
     Старший  группы сопровождения,  находившийся через вагон, действительно
не пошел бы против правил.
     --  Без  капитана  обойдемся,  вдвоем. Скажем,  что заметили,  как  этот
бандюга начал собирать вещи, очевидно, готовился сойти, не доезжая до Перми.
     -- Стремно как-то, -- признался сержант.
     -- Да не дрейфь ты! Я все-таки в десантуре служил, кое-что умею!  Возьми
браслеты и пошли.
     Сунув в руки сержанта наручники, Сергей решительно отправился  в вагон.
По пути им попалась Валя, как раз подметавшая проход.
     --  Валь, -- приглушенно позвал ее  бывший  десантик, --  ну-ка, загляни в
купе.
     -- В шестое? -- спросила девушка.
     -- Ну а в какое же еще!
     Валя  подошла к нужному им купе,  осторожно приоткрыла дверь, заглянула
внутрь и тут же прикрыла ее.
     -- Спит, -- шепотом пояснила она.
     -- Ну еще  бы! Он в  Железногорске  трупов  настругал больше  десятка, --
ухмыльнулся  Сергей,  шепча эти слова на  ухо проводнице.  У той округлились
хорошенькие черные глаза, проводницы до этого не знали, в чем именно замешан
пассажир из шестого купе.
     -- Сейчас мы его  брать будем, ты потихоньку откроешь дверь, а дальше уж
наша работа, -- по-прежнему шепотом инструктировал Сергей. Всю  эту  суматоху
он затеял ради  того, чтобы произвести  впечатление  на молодую  проводницу.
Сергея  никак  не  устраивало,  что  лавры победителей  достанутся  каким-то
здоровенным парням в точно таком же камуфляже, как у него. Чем он-то хуже?
     Еще с  минуту пошептавшись с  напарником, бывший  десантник встал перед
дверью, резко  выдохнул  воздух, напрягся и кивнул замершей сбоку у двери  с
расширившимися глазами Валечке....
     Пробуждение Силина было более  чем ужасным.  Тело  его полетело куда-то
вниз, он больно ударился затылком о столик, на пару секунд потерял  сознание
и  окончательно очнулся  уже на полу, лежа лицом вниз на  пыльном коврике  с
завернутыми  назад руками. Спину его сковывала тяжесть, и  Силин  понял, что
кто-то прижимает его к  полу  коленками. Новым в его положении оказалось то,
что в кисти больно врезалось что-то твердое, а затем довольный мужской голос
произнес непонятную фразу:
     -- Ну вот, а ты боялась!
     --  Здорово!  Лихо  ты  его!  --  отозвался  другой  голос,  женский  и с
восхищенными интонациями.
     Валя не зря хвалила Сергея. Все  произошло быстро и  даже красиво. Лишь
только она  открыла дверь, как Сергей мощным рывком стащил на пол спящего на
животе  пассажира. В два  движения  он  вывернул  руки  Силина назад,  а  не
оплошавший Виктор  мигом  запечатал  их  наручниками. И  вот  теперь  бывший
десантник гордо красовался, придавив коленом задержанного.
     -- Что дальше делать будем? -- спросил Витька.
     -- Сколько там до Перми?
     -- Полчаса, -- ответила Валя.
     -- Ну-ка, пошарь по его вещам, -- велел младший  по званию, но вошедший в
азарт Сергей.
     Сержант обыскал вещи Силина и вытащил из кармана куртки пистолет.
     -- Ого, у него тут "пушка"!
     -- А  ты что хочешь, чтобы  он "пугач"  с собой  таскал?  Возьми  сумку,
посмотри, что там?
     Михаил  слышал, как  парень  долго  шебуршал  в  его  скрабе,  наконец,
высказал свое мнение:
     -- Барахло какое-то.
     После этого сержант перевернул постель  Силина, но не нашел там ничего,
способного, на взгляд Сергея, поразить воображение Валентины. Тогда он одним
рывком  поднял  с пола  задержанного. Одной  рукой  он держал  Нумизмата  за
локоть, другой  за волосы. Поставив  Силина  вполоборота к  себе, милиционер
горделивым тоном обратился к Михаилу:
     --  Ну  что, урка,  понял, как я тебя  сделал?! На  всю жизнь  запомнишь
Серегу Кривина.
     Силин  чуть   не  задохнулся   от  ненависти   к  этому  самодовольному
краснощекому парню.
     --  Что  с  ним дальше-то  делать? Будем ждать группу  здесь?  -- спросил
окончательно смирившийся с участью подчиненного сержант.
     Бывший десантник недовольно сморщился.
     -- Надо тогда хоть капитану сообщить, -- предложил Виктор.
     Но  его  напарника  распирала  жажда славы.  И  он  придумал  эффектную
концовку всей операции.
     -- Зачем звонить, мы его сейчас к нам доставим. Бери одежду и сумку, а я
его сам поведу.
     Достав  из кобуры  пистолет,  Сергей  сунул его под ребра  Нумизмату  и
пригрозил:
     -- Не вздумай дергаться!
     Перед  походом  возникла небольшая  проблема.  Задержанному  надо  было
обуться,  но  со  сцепленными за  спиной руками он этого  сделать не мог,  а
самому натягивать  на него сапоги в  присутствии Валечки Кривин  считал ниже
своего достоинства.  Силин  выглядел  ошеломленным  и  беспомощным,  поэтому
Сергей  сунул ему  в  горло пистолет  и, пробурчав: "Не балуй!" --  перецепил
наручники впереди Нумизмата.
     -- Обувайся! -- велел милиционер.
     Михаил  нехотя натянул сапоги  и подталкиваемый  конвоиром двинулся  по
вагону.
     Это была  сверхунизительная процедура -- идти со скованными руками и под
пистолетом, встречаясь глазами с попадающимися  навстречу  людьми. Но именно
она заставила упавшего было духом Нумизмата  встряхнуться.  Жгучая ненависть
вновь поднялась из глубины  души, он был готов убить каждого встречного лишь
за  то,  что тот  посмел  увидеть  его в  таком  унизительном  состоянии!  И
одновременно мозг лихорадочно искал пути выхода из создавшегося положения.
     Силин  после падения  сверху  слегка прихрамывал,  и  Виктор  с  вещами
задержанного шустро убежал вперед.  Михаил же  замечал каждую деталь, каждую
мелочь, попадавшуюся на пути: позевывающее лицо миловидной девушки в тамбуре
с первой  утренней сигаретой; дедка, бреющегося в закутке рядом с туалетом и
шарахнувшегося в сторону от странной процессии, тревожный взгляд молоденькой
проводницы...
     Они прошли в вагон-ресторан.  Здесь затея  бывшего десантника сработала
особенно эффектно: не менее десятка человек разглядывали странное шествие, и
половина из них были женщины.
     Войдя в тамбур следующего за рестораном вагона, как раз того, в котором
расположились милиционеры, Силин и Сергей столкнулись  с въезжающей тележкой
с самым  обычным в  таких  случаях товаром: газировкой,  пивом,  печеньем  и
разной  мелочью,  необходимой  в  дороге.  Толкала  тележку  дама  с  весьма
округлыми  формами,   высокая,  с   молочно-белой  кожей  лица  и  кокетливо
подведенными бровями. И фартук, и головной убор разъездной торговки поражали
своей крахмальной чистотой и затейливыми кружевами.
     -- Па-берегись! -- звонко пропела дама, и Сергей потянул своего арестанта
в сторону.  Торговка  захлопнула  за  собой  дверь, но проходить  дальше  не
спешила. Люба, так звали крупногабаритную девицу, до смерти любила  таких же
здоровущих мужиков. На Сергея она давно уже положила глаз,  но тот упорно не
поддавался на ее заигрывания.
     -- Кого это ты, Серега, ведешь? --  певуче обратилась она к  милиционеру,
при этом немилосердно обстреливая его своими ярко подведенными  глазками. Но
Кривин, как  назло,  на дух  не переносил  подобных дам и ответил более  чем
сдержанно:
     -- Кого надо, того и веду. Про Чикатило слыхала?
     -- Ну?
     -- Так вот это его родной брат.
     Девица закатилась так, словно ее щекотали сразу семеро грузин.
     -- Ну ты  приколист, Серега! -- отсмеявшись, со слезами на глазах заявила
Люба.
     -- Я?... -- удивился парень.
     Закончить свою мысль он не успел. Блуждающий  взгляд Силина остановился
на  одном из  предметов,  лежащих на  тележке. Это была самая обычная зубная
щетка в хрустящем целлофановом  пакете. Подняв  обе руки,  Нумизмат  схватил
щетку, резко развернулся и  изо всей силы всадил  ее ручкой в глаз конвоиру.
Пронзительно  закричав от боли, Сергей выпустил  из  рук пистолет и  упал на
колени. Нагнувшись, Силин  подхватил  оружие,  поднял обе  скованные руки  и
ударил   милиционера  по  голове.  Тело   бывшего   десантника   обмякло   и
распласталось на железному полу. Встав на колени, Нумизмат перевернул Сергея
лицом  вверх  и,  не  обращая внимания на изувеченное, залитое  кровью лицо,
начал искать ключи  от наручников. Нашел он их в общей связке на  фасонистом
брелке, прикованном к поясу длинной цепочкой.  Силин  рванул эту связку так,
что звенья от цепочки полетели в разные стороны.
     Ключом он овладел, но никак не удавалось вставить его в скважину замка.
К тому же он спешил, нервничал, и от этого получалось еще хуже. Потом Михаил
понял, что в тамбуре он не один. В самом  углу, вжавшись в холодный металл и
прикусив  от  ужаса руку,  сидела  Люба,  чей товар так  пригодился  Силину.
Отодвинув в  сторону тележку, Нумизмат  подошел, склонился и бросил  женщине
ключи.
     --  Открой, -- велел  он,  разводя в  стороны  кисти  рук.  Та машинально
подняла связку и замерла, с прежним ужасом глядя на Михаила.
     -- Открывай, говорю! -- заорал Силин и  для острастки сильно пнул женщину
в живот. Лишь  тогда она поняла, чего хочет этот жуткий  человек. У нее тоже
тряслись  руки, она не сразу  нашла нужный ключ,  но с  третьей попытки Люба
попала в замочную скважину.
     Избавившись от наручников, Нумизмат спросил ошалевшую торговку:
     -- Где менты едут?
     -- В э-этом в-вагоне... -- еле выдавила она.
     Силин  подобрал оружие и, ни секунды не  раздумывая, бросился  в вагон.
Где-то  там,  в  сумке,  осталась  черная  тетрадь, последняя  его  связь  с
коллекцией, последняя радость в этой жизни.
     Уже двигаясь  по вагону, он  снял пистолет с предохранителя, передернул
затвор. Самоуверенный Серега и этого не соизволил сделать.  Вид Нумизмата  с
пистолетом в поднятой  руке  был  настолько страшен, что мирно  шествовавшая
навстречу  по  коридору  вагона  женщина  взвизгнула  и  кинулась  в  первое
попавшееся купе.  Пройдя в  противоположный  конец вагона, Михаил по  ошибке
рванул дверь  самого  обычного  купе  с  пассажирами,  заставив тех  надолго
оцепенеть от ужаса. Оставив дверь открытой, Силин подошел к соседнему  купе,
открыл дверь и увидел подбритый затылок под  милицейской фуражкой. Именно  в
эту точку он и вогнал две пули.
     Виктор  не успел дослушать  свой последний  в жизни  нагоняй. Тело  его
бросило  вперед,  на  стол,  и  Силин  увидел   еще  одного  милиционера,  с
офицерскими погонами. Лишь на мгновение  они  встретились  взглядами,  затем
Михаил выстрелил в переносицу капитана.
     Отбросив тело сержанта  в сторону, Нумизмат сразу  увидел  свою  сумку.
Лихорадочно расстегнув молнии, Силин убедился, что  черная тетрадь на месте,
затем  обшарил тело сержанта  и  экспроприировал  его  пистолет  и  запасную
обойму. Куртку он надевал  уже на ходу, по  дороге в тамбур.  Там  он первым
делом открыл  дверь, осмотрелся,  переждал, пока неторопливо трюхающий поезд
проползет  через  небольшой мостик,  рванул  рычаг стоп-крана  и прыгнул  на
насыпь...
     Когда через  десять минут  в  вагон  номер тринадцать  ворвались люди в
камуфляже и с черными масками на лицах, Силин был уже далеко.
11. МАЦИОН ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ ПОХУДЕТЬ.
     Трехсуточные поиски  милиции  вокруг Перми не  дали  ничего. Силин  как
сквозь  землю провалился, хотя то, как  он катился вниз  по  насыпи,  видела
половина  пассажиров  поезда.  Областное  руководство  в  лице  губернатора,
начальника УВД и прокурора, собравшись по этому  поводу, щедро крыло матом и
железногорских коллег, и родную транспортную милицию.
     --  Ехал  бы  себе  этот  маньяк  спокойно  мимо,  так  нет,  надо  было
обязательно его здесь, у нас,  упустить! -- бушевал  губернатор. --  Сколько у
него трупов сейчас на счету?
     -- Тринадцать, и  еще один  парень вряд ли выживет.  До самого мозга ему
пропорол глаз!
     -- Здорово! -- восхитился глава администрации  области.  --  А сколько еще
ждать?
     Генерал только пожал плечами:
     -- Это как повезет.
     -- Спасибо за надежду, --  хмыкнул губернатор. -- Надо сделать передачу по
радио и  телевидению. Подключить к прочесыванию солдат.  А ты что молчишь? --
обратился он к прокурору.
     -- Да нет, все правильно, -- тот почесал затылок. -- Только, по мне, лучше
бы он катился куда хочет, а то еще действительно делов наделает.
     -- Молодцы, достойные  стражи порядка!  -- деланно восхитился  его первый
чиновник губернии. -- Поставьте всех на уши, но чтобы этого террориста нашли!
Живого или мертвого...
     А Силин пробирался по пермской тайге.  Шел он строго на запад, конечной
целью была  Москва. Населенные пункты обходил  стороной, зная,  что там  его
ждут.  За это время он  оброс густой  щетиной, до невозможности перепачкался
грязью,  сильно исхудал. Последний раз  он ел в привокзальном  буфете, перед
тем как сесть в поезд. Но голод  был не единственным мучением для Нумизмата.
Шли дожди, а кепку свою он в спешке оставил в купе милиционеров. Подобрав  у
железной дороги выброшенный пакет с рекламой  "Мальборо", Михаил соорудил из
него что-то вроде косынки.  Выглядело  это и смешно, и странно,  но он не на
танцы спешил -- главное, что голова оставалась сухой.
     Особенно  сильно  ему  доставалось по  ночам. Спичек у  него  не  было,
приходилось  обходиться без  костра, было  и  жутко,  и дико холодно.  Силин
никогда  не  увлекался  туризмом или рыбалкой, последний раз  на  природу он
выезжал еще с отцом, на ночную  охоту  на щук с острогой.  Спустя трое суток
Нумизмат просто возненавидел тайгу. Хорошо еще, что не было  комаров, ночные
заморозки  избавили Силина  от  этой  пытки. На ночь он  наламывал лапника и
устраивался  под  деревом,  сначала сидя, опершись  спиной  о ствол. А когда
затекала поясница, то ложился, всем  организмом  чувствуя проникающий  снизу
стылый холод.  Сном это назвать было нельзя -- не то обморок, не то полубред.
До изнеможения измотавшийся за день, он временами  проваливался в черную яму
беспамятства,  но  потом  холод  будил   его,  а  светящиеся  стрелки  часов
беспощадно твердили о том, что до рассвета еще далеко.
     Так, вконец  измучившись и дойдя до  предела физических сил, на  третий
день  скитаний  Силин  вышел  на  небольшую деревушку.  Несколько  минут  он
наблюдал  за  двумя  десятками  домов,  вытянувшихся  в  одну улицу,  но  не
обнаружил никаких признаков жизни.  В окнах изб не горел свет,  не ходили по
улице люди,  не было слышно собачьего  лая или мычания коров. Все  это  было
странно,  но  разгадывать загадки у Нумизмата не имелось ни желания, ни сил.
Перебежками  он  пробрался  к самому близкому  к лесу  строению --  небольшой
почерневшей  от времени баньки.  Открывая  дверь,  Силин  ждал, что на скрип
петель  отзовется  истошным  лаем  собака, но  только  шум  ветра  да  плеск
небольшой речушки нарушали вечернюю тишину.
     Тогда Михаил шагнул за порог и на ощупь начал осваиваться в своем новом
жилище. Баню  давно  не топили,  но въевшийся  в дерево запах дыма и прелого
дерева  создавали ощущение  комфорта и ностальгии  по  прошлому. Силину даже
припомнилось детство,  как он ходил  с отцом  по выходным  дням  в городскую
баню. Но главное, здесь было гораздо теплее, чем под  дырявым пологом лесных
елей.
     В  этот  раз  Силин спал  до самого рассвета, и  хотя  по зорьке  опять
замерз, но чувствовал  себя  гораздо лучше, посвежевшим, хотя и  по-прежнему
зверски голодным.
     Поразмыслив, Нумизмат решил, что  утро лучшее время,  чтобы  сходить на
разведку в  странную деревню.  Уже через пять  минут он  понял,  что деревня
мертва.  Большинство  домов  стояли  заколоченные,  на первом  же  столбе за
околицей безнадежно свисали оборванные электрические провода. Уже  не таясь,
Нумизмат прошелся  по центральной улице и остановился около большого  дома --
типичной избы-пятистенки. Ставни в доме были  открыты, сам он выглядел более
ухоженным, чем  все остальные, и, толкнув калитку,  Силин  прошел за ограду.
Все  тут было сделано добротно, с толком и на века:  сараи, большой сеновал,
солидная  собачья будка. Михаилу показалось, что сейчас из нее с гулким лаем
выскочит громадный пес, но цепь, уходившая в темное отверстие будки, даже не
дрогнула.
     Пройдя вдоль  дома,  Силин  заметил  на дальнем  конце  огорода  ладную
баньку, а затем и нечто другое, взволновавшее его больше всего --  небольшие,
характерные холмики по всему огороду с пучками высохшей ботвы. Без сомнения,
это было картофельное  поле, почему-то не выкопанное хозяевами. У  Нумизмата
даже  слюна  потекла  по  подбородку, настолько явно он ощутил во  рту  вкус
вареной картошки.
     "Надо  посмотреть  в  доме какую-нибудь  посуду и спички", -- решил  он,
поднимаясь  на крыльцо.  Пройдя сени,  Силин открыл дверь  в дом  и  тут  же
почувствовал неприятный резкий запах. В комнате было темновато, первым делом
Михаил  посмотрел  на стол, затем на  печь,  приглядываясь  к посуде,  потом
обернулся к кровати...
     Ноги словно сами  вынесли Силина из  дома. За последние  две  недели он
видел много ликов смерти, но подобного ужаса не перенес и он.
     "Господи,  сколько же он  там лежит?  Месяц, два?  А  раздуло  то  как,
спаси-помилуй!"
     Вытерев  с лица пот и чуть успокоив дыхание, Нумизмат  присмотрел среди
инструмента в закутке рядом с сараем лопату, Бог с ним, с трупом, но есть-то
хочется.  И  тут услышал где-то  совсем рядом знакомый  звук  автомобильного
мотора. Силин мгновенно определил даже марку машины -- без сомнения, "уазик".
"Менты!" --  сразу мелькнуло в  голове  у Михаила. Бежать  в  лес  он  уже не
успевал, надо было прятаться там, где стоял.
     Местом для  игры в  прятки Силин  избрал сеновал.  Сена  оставалось  не
много,  но  при  случае в него можно было закопаться. Упав на охапку старого
сена и сморщившись от поднятой пыли,  Нумизмат  достал пистолет,  передернул
затвор и приник к щелям сарая.
     Он оказался прав, "уазик" был действительно милицейским  и  остановился
он точно у забора дома,  где скрывался Нумизмат. В ворота сильно  постучали,
затем бодрый голос прокричал:
     -- Дед, встречай гостей!
     Так как никто на этот  призыв не ответил, то вскоре скрипнула калитка и
широкоскулый усатый человек в милицейской фуражке опасливо заглянул во двор.
Сзади его кто-то явно понукал, так что усатый даже огрызнулся:
     --  Ага, сам иди! Знаешь, какая у него псина? -- Затем он снова крикнул в
сторону дома: -- Дед, Дмитрич! Ты дома, что ли?!
     Наконец милиционер вошел во двор, все так же опасливо косясь  в сторону
будки. Вслед за ним шагали еще двое, уже  в камуфляже, рослые, с  автоматами
наперевес. Силин со своего наблюдательного  пункта не видел, как они входили
в дом, слышал только топот  ног  на крыльце. Зато он наблюдал, как все трое,
поспешно  десантировавшись  из дома,  выскочили  на  самую  середину  двора.
Усатого явно  трепал  нервический колотун. Щедро  сыпали матюгами и  два его
пятнистых брата. Того, что помоложе, даже вывернуло наизнанку.
     -- Ну ты даешь,  Синицын! "Дед, дед!" А дед уж загн