з  всякого  паспорта.  За  эту собаку настоящий  охотник  не
торгуясь две сотни отвалит.  Знаешь какая  умная собака  была его мать? Мы в
прошлом году с Пальмой...
     Соседи  меднолицего  дружно  грохнули хохотом в ответ на  эту  оговорку
своего коллеги. После этого шутки посыпались как из рога изобилия.
     --  Мать твоего  щенка  охотилась не  на  белок,  а на кошек  в соседней
свалке.
     --  А  папа  бегает вон  в  той  стае,  -- и  торговец показал  рукой  на
пробегавшуй мимо свору бродячих собак.
     Плюнув  с  досады и  прикрыв всю  компанию кинологов обширными матюгами
меднолицый  двинулся  к  выходу с  базара,  волоча  за  собой  свое лопоухое
чудовище.
     Догнав торговца лайками Силин доверительным тоном обратился к нему:
     -- Слушай, друг, колымнуть хочешь?
     Меднолицый сразу оживился:
     -- А что делать-то надо?
     -- Как тебя зовут?
     -- Василием кличут.
     --  Слушай,  Вася, дело  нехитрое, но ответственное. На тебя  положиться
можно?
     -- Ну а как же!
     -- Понимаешь, есть у меня подозрение,  что моя  баба хахаля себе завела.
Сам я проследить за  этим не  могу, работаю, знаешь ли. День  даже прогулять
нельзя, хозяин сразу выгонит к черту.
     Нумизмат подвел Василия к нужному ему дому, опасливо  покосился на окна
и пробормотал:
     -- Спит еще.
     -- Супруженция у тебя, что же, не работает? -- поинтересовался Вася.
     -- Нет, только я.
     Они вошли в подъезд, и Силин указал на одну из дверей второго этажа.
     -- Вот здесь. Сейчас я дам тебе денег на литр  вина, сядешь на окошко, --
он указал на площадку между этажами, -- и будешь следить за всеми, кто входит
и  выходит  из квартиры. Особенно это касается мужиков. Вечером получишь еще
на два литра, идет?
     -- На три, -- поспешно вставил свое слово Вася.
     -- Хорошо, пусть будет три.
     Хозяин "лайки" радостно  закивал головой.  Его подопечный, как  всегда,
занимался любимым  делом: чесал  задней ногой за ухом и  зубами искал  блох.
Силин покосился на щенка.
     Когда они выходили из подъезда, Михаил спросил:
     -- Эта псина тебе мешать не будет?
     -- Эта? -- удивился мужик. -- Ни в жизнь. Сейчас мы ее...
     С этими словами знаток собак снял с шеи "чистопородной лайки" веревку и
отправил  животное  на  свободу  добрым  пинком с ответным  пронзительным  и
обиженым визгом. Нумизмат тут же отсчитал "кинологу" нужную сумму.
     -- Закусить возьми, а то развезет, -- предупредил Силин.
     -- Ну, мы же с понятием! -- даже обиделся Вася.
     -- Ладно, я буду часа в четыре-пять. Хотя у тебя все равно часов нет.
     На перекрестке они  расстались.  Вася побежал  к ближайшему  ларьку. Он
очень  бы  удивился,  заметив, что его  наниматель повернул обратно  к дому.
Нумизмата же волновало только одно:  вернется ли  его "сыщик" обратно. Минут
через десять,  уже  сидя  на крыше,  Силин  с облегчением увидел,  как  Вася
переваливающейся, утинной походкой направляется к дому,  бережно  прижимая к
груди  две  бутылки  "Анапы" и  батон хлеба. Мужик  и в самом деле  оказался
добросовестным и "с понятием".
     Теперь Силину оставалось только ждать и надеяться на удачу.
9. ЛИЦОМ К ЛИЦУ.
     Ту  фразу про  китайское  терпение  придумал не  Силин, а один  из  его
знакомых, пьяница и философ Витька Замойченко. Именно умение  терпеть больше
всего нужно было  теперь Михаилу. Нумизмат пожалел, что не  захватил с собой
одеяло.  Подстилкой служила  собственная  серая куртка,  но даже  сквозь нее
пробивался стылый холод многотонного бетона. Новая куртка хоть и грела лучше
старой,  но четыре часа неподвижного ожидания под ударами октябрьского ветра
сделали из Силина  двухметровую  сосульку. Хорошо  еще, не было дождя,  хотя
тучи  опускались так низко,  что  Нумизмату казалось, что  скоро  они начнут
задевать  за  его голову.  Самым скверным  было  то, что он  не  мог встать,
размяться. Просто боялся упустить момент приезда Чалого. Время от времени он
напрягал все  мышцы,  стараясь хоть этим перебить надоедливую дрожь тела, но
ни на секунду не отрывал глаз от своей треугольной бойницы.
     Порой мысли его убегали назад в прошлое, перебирали  прошедшую жизнь, о
будущем  Нумизмат  старался  не  думать. Но  постепенно подступило отупение.
Волна  безразличия сковала его  тело и  мозги, и когда  джип "чероки" черной
тенью  скользнул из-за поворота, Силин еще несколько секунд неподвижно лежал
на  своей холодной лежанке. Затем до него  дошло, что  случилось наконец то,
ради чего он так долго в холодине торчал на крыше.
     Вскочив  как   ошпаренный,   Михаил   ошалело  кинулся   к   чердачному
скворечнику,  матеря себя  последними словами.  Он  потерял  как минимум три
секунды, непозволительную уйму времени.
     Лихорадочным  движением  откинув  шпингалет,  Силин  огромными прыжками
побежал вниз по  ступенькам.  На площадке между пятым и четвертым этажами он
успел бросить взгляд вниз и увидел,  как черная фигура медленно направляется
к  крыльцу.  Телохранитель еще не  успел  войти  в подъезд,  когда  Нумизмат
простучал в  железную дверь  точно такую же дробь, что в прошлый раз выбивал
Чалый. Ему, правда, показалось, что получилось чересчур  громко. Еще бы, тот
стучал  золотой  печаткой  да одним  пальчиком, а  Михаил  рукоятью тяжелого
пистолета.
     Именно  об этом же подумала и Нина. Стоя в прихожей перед зеркалом, она
наводила последний лоск, прихорашивала "массажкой"  крупные локоны  завивки.
Бывшая выпускница культпросветучилища была из категории "умненьких" девушек.
Распределиться в Железногорске ей не удалось, а возвращаться в родной город,
еще  меньше Свечина,  Ниночке,  впитавшей современную культуру всеми фибрами
души, не хотелось. Тут и подвернулся ей бывший уголовник,  положивший на нее
глаз на одной  из дискотек. Роман с Чалым приносил ей мало радости. Все-таки
зековские замашки  из  него было  уже  не  выбить,  временами девушка просто
плакала  после ухода благодетеля,  но зато  она имела от  него три  основных
житейских блага: городскую прописку, квартиру, материальный достаток.
     Стук  в  дверь действительно показался  Ниночке  слишком  сильным.  Она
удивленно  подняла  брови,  последний  раз  махнула  "массажкой",  повертела
головой,   критично  разглядывая  себя,  затем  заученно  улыбнулась  своему
отражению. Улыбка,  как говорили у  них на репетициях народного  театра, "не
пошла". Нина повторила попытку, блеска и медоточивости в глазах прибавилось,
это уже походило на радость. Держа изъявление  счастья на хорошеньком  лице,
хозяйка квартиры подошла к двери.
     А Силин в это время был уже на взводе. Все получалось не так, как надо.
И  машину он  зевнул, и  девица дверь не открывала. Судя по времени, вот-вот
должен  был показаться на лестнице телохранитель Чалого. Лишь  услышав снизу
голоса,   один  требовательно-резкий,  а   другой   бубняще-оправдывающийся,
Нумизмат  понял,  что  его  отвлекающий  маневр  удался. Охранник клюнул  на
меднолицего Васю. Вроде бы бомж, но кто его  знает? В тот  раз в  парке тоже
ведь не супермен стрелял.
     Пока телохранитель разбирался с бывшим продавцом  собак, Силин услышал,
как за стальной открылась вторая дверь. Нумизмат  еще плотнее приблизился  к
двери и невольно затаил дыхание. Нина взглянула в дверной глазок, но увидела
лишь  грудь человека  в  знакомой кожаной куртке. Еще шире улыбнувшись,  она
открыла массивный замок и широко распахнула дверь...
     Когда  телохранитель  Чалого по кличке  Бакс, выпроводив вырванного  из
дремы продавца собак из подъезда, легкой птичкой взлетел до пятого этажа, на
лестничной площадке перед квартирой номер пятьдесят шесть никого не было.
     Но за дверью  в прихожей шла  отчаянная борьба.  Зажав  своей огромной,
мозолистой  ладонью рот  девице, Силин  другой  рукой еле  сдерживал  биение
молодого, упругого тела.
     -- Молчи, дура, я тебе ничего плохого не сделаю! --  шипел на ухо Ниночке
Нумизмат.  Но та, обезумев от страха, билась в  его руках как свежепойманная
на спиннинг щука.
     Ход времени, бег  секунд  -- их  Михаил  воспринимал сейчас  с отчаянной
ясностью.  Все  в этот  день  получалось не так,  как  надо. Скоро  пожалует
дорогой гость, а эта заполошная дура бьется у него в руках, и никакие  слова
на нее не действуют!
     Напрягшись,  Силин поволок девицу на  кухню.  Нина по-прежнему пыталась
вырваться, била своим  маленьким кулачком  Михаила по  голове, и  озверевший
Нумизмат  изо всей  силы грохнул  девушку головой об угол холодильника.  Она
сразу  обмякла, начала  оседать,  и  тогда он  еще  раз  ударил ее  рукоятью
пистолета  по голове.  Разбираться, убил он девчонку или  просто  оглушил, у
Силина не было времени. Оттащив  тело  "приманки"  за  холодильник, Нумизмат
бегом вернулся в прихожую.
     Чалый, уже вылезший из машины, нетерпеливо посматривал вверх, дожидаясь
команды от собственного телохранителя. Ее все  не было, и мафиози,  выхватив
из рук рацию второго охранника, спросил в микрофон.
     -- Ну что там, Бакс?
     -- Погоди, я крышу осмотрю. Дверь тут открыта.
     Нумизмат   и   не   подозревал,  что  на  него   сработала  собственная
небрежность. Торопясь спуститься с крыши, он не до конца закрыл дверь, и это
насторожило  телохранителя.  Вытащив  из  нагрудной  кобуры  пистолет,  Бакс
ворвался  на  крышу  по  всем правилам охранного искусства, но обнаружил там
лишь  валяющуюся около парапета серую куртку. Вид ее показался телохранителю
настолько  затрапезным,  что  Бакс никак  не связал  находку с  тем  парнем,
некогда заставившим его в пригородном лесу сунуться носом в сырую землю.
     А Чалый ждал.  В прошлой  войне с кавказцами пули дважды чудом миновали
его голову. Свист близкой смерти  и  потеря пятерых  боевиков из  ближайшего
окружения научили  его  терпению. Лишь  через  две  минуты  голос  Бакса  из
динамика рации сказал обычные в таких случаях слова: "Все чисто, шеф."
     Поднявшись на четвертый этаж, Чалый поднял  было руку, чтобы постучать,
но заметил, что дверь чуть приоткрыта, и просто потянул ее на себя. На улице
он немного  замерз, и пахнувшее в лицо тепло,  запах свежезаваренного кофе и
чего-то  вкусного,  жареного, аппетитного, перемешанного  с запахом  женской
косметики,  подействовали  на него расслабляюще. А  еще откуда-то из глубины
квартиры  доносилась  мягкая,  зовущая  музыка.  То,  что  хозяйка   его  не
встречает, Чалого не удивило. С этой девчонкой он крутил роман  уже полгода,
но Нинуля  до  сих  пор  удивляла  его своей меняющейся,  как  у  хамелеона,
внешностью и манерой поведения.
     "Что  она придумала  на этот  раз?" -- подумал  Чалый, закрывая за собой
дверь. Миновав прихожую, он вошел  в  зал, но и здесь  не обнаружил девушку.
Из-за  закрытой  двери  спальни  по-прежнему  тихо  манила музыка,  но гость
внезапно насторожился. Ни слух, ни зрение, ни запахи -- ничего не говорило об
опасности,  но  то,  что  у  зверей  зовется  инстинктом,  заставило  Чалого
рвануться  назад  к  двери.  Он  опоздал  на долю  секунды.  Тяжелая рукоять
пистолета уже опускалась на его затылок...
     Первым  делом Силин с беспокойством  проверил, жив ли  Нинкин  спонсор:
парень  в последний  момент  дернулся, и удар у Нумизмата получился сильнее,
чем он рассчитывал. Перетащив обмякшее  тело железногорского мафиози  в зал,
Силин  попробовал усадить его  на диван, но тот  раз  за  разом  заваливался
набок,  и  плюнув,  Нумизмат  позволил  бесчувственной  массе  расположиться
согласно закону всемирного тяготения.
     Обыскав  карманы гостя,  Силин с  удивлением  констатировал  отсутствие
оружия.  Чалый страховался,  менты чаще всего  придирались именно к  оружию,
свое он из-за  судимостей  иметь не мог, хватало того,  что у каждого из его
парней имелась вполне законная, зарегистрированная  "пушка". Кроме портмоне,
"Мотороллы"  и  связки ключей, Нумизмат выгреб  из кармана Чалого штук  пять
зажигалок  самых разных размеров и фасонов. Удивленно хмыкнув, Силин отложил
найденное в  сторону, на  журнальный столик. Чалый  все  "отдыхал", и Михаил
поинтересовался содержанием  его кошелька. Сумма оказалась  весьма солидной,
имелись и доллары, но  странно, Нумизмата  это обилие  денежных знаков  даже
расстроило. Подобные деньги он зарабатывал месяца за два каторжного труда, а
для этого урки они просто мелочь на карманные расходы.
     Переложив деньги  себе  в карман и с недоумением  рассмотрев  несколько
пластиковых  кредитных карточек,  Силин  решил, что пора  привести Чалого  в
чувство. Сделал он  это крайне просто. Выбросив из  большой хрустальной вазы
букет  роз,  все  остальное  содержимое  Нумизмат  щедро  плесканул  в  лицо
"отдыхающему". Холодная, мокрая пощечина быстро привела Чалого в  чувство. С
трудом  восстановив равновесие,  первым  делом  слабым голосом  выматерился,
вытер  с  лица  воду  и  неуверенным  жестом  пощупал  собственный  затылок.
Эксперимент не особенно  удался, Чалый зашипел от боли  и  лишь затем, после
минутной паузы, он взглянул на своего визави.
     За  это время  Силин хорошо рассмотрел своего нового  противника. Чалый
оказался далеко не красавцем. Продолговатое худощавое лицо с впалыми щеками.
Черные  густые  брови, почти сросшиеся  на переносице, глаза как бы западали
вглубь, к тому же казались  поставленными чуть ближе,  чем надо. Большой,  с
горбинкой нос в свое время пережил хороший удар  с правой и чуть сдвинулся в
сторону, над верхней  губой застарелый беловатый шрам, сами же  губы тонкие,
узкие, такие бывают у очень язвительных и наглых людей. По виду Чалому можно
было дать  и тридцать, и пятьдесят лет. Короткие волосы  с двумя залысинками
ближе к вискам чуть тронула седина.
     "Лет сорок, -- решил Силин. -- Скорее всего мой ровесник".
     Нумизмату невольно вспомнилась Нина, приманка  и наживка в его игре, ее
молодость,  красота  и  женственность.  Михаил  даже  невольно пожалел  свою
случайную жертву.
     Тем временем и Чалый  изучал его. Несмотря на расслабление и чудовищную
головную боль, думал он быстро  и логично.  Этим в свое время он и выделился
из общего стада уголовников, став его пастухом. Силина он раскусил быстро.
     "Парню от меня определенно что-то надо. Если бы он хотел убить, убил бы
давно. На блатного не похож, на фраера тоже. Лох такое дело бы не провернул.
Это  наверняка  он на прошлой неделе  шарился  около  ипподрома с  "пушкой".
Странный мужик, судя по взгляду, какой-то упертый".
     Решив, что стоит взять  инициативу в  свои руки,  Чалый  сбросил  маску
болезненной расслабленности и резким голосом спросил:
     -- Ну  и  к чему весь этот  хипеж? Что,  обязательно было волыной калган
проламывать?
     Силин   на  секунду   смешался,  слишком  быстро   с  Чалым   произошла
метоморфоза.  Но  затем он вспомнил об "университетах" своего собеседника и,
чуть усмехнувшись, ответил в тон начатому разговору:
     -- Да у тебя,  как у прокурора, все  дни  неприемные, а надо  с глазу на
глаз покалякать.
     Чалый лишь одними глазами повел по сторонам -- голова у него по-прежнему
болела, а потом задал волнующий его вопрос:
     -- Девка где?
     -- На кухне отдыхает, негостеприимная она у тебя, неласковая.
     Чалый исподлобья взглянул на Силина.
     -- Замочил? -- спросил он.
     -- Нет, что ты. Просто приласкал, как тебя.
     Чалого интересовала не просто судьба Ниночки, а ее роль в происходящем.
     "Ладно, потом с этим разберусь," -- решил он и спросил у Силина:
     -- Ну и что тебе от меня надо?
     -- Где коллекция?  -- спросил Нумизмат дрогнувшим голосом,  и Чалый сразу
заметил,  как  изменился  тон этого странного  человека, как  заблестели его
глаза.
     Силин же, наоборот, в который раз увидел в глазах человека, причастного
к краже, явные  недоумение и непонимание. То, что для него было смыслом всей
жизни,  для  этих  урок  являлось чем-то второстепенным и незначащим.  Снова
волна бешенства поднялась со дна души, у  Михаила даже перехватило  дыхание,
так захотелось ему подскочить к дивану  и  гвоздить  рукоятью  пистолета  по
уголовному  рылу, пока  кровь  не успокоит  больную душу  Нумизмата.  Михаил
все-таки сдержался, лишь судорога  ненависти  перекосила  его лицо, но Чалый
понял все. Немалый опыт подсказывал ему,  что этот  парень опасен  как никто
другой.
     --  Монеты,  что ли? -- припомнил он. -- Так бы и сказал.  Нету у меня их.
Уехали, и очень далеко.
     --  Куда?  --  еле выдохнул Силин онемевшими  губами. Все, что он готовил
целую неделю, рухнуло в один момент.
     -- В Москву.
     -- Москва большая, -- сжав зубы, напомнил Силин.
     --  Это точно, -- подтвердил Чалый и,  потянувшись к журнальному столику,
взял одну  из зажигалок.  Нумизмат  по-прежнему находился в состоянии шока и
лишь наблюдал, как Чалый зажигал и тут же гасил голубоватое  пламя.  Сначала
Михаил  не  понимал, что  тот  делает, потом догадался,  что  у парня  такая
привычка. Силин даже припомнил  название болезни -- пиромания. Этот невольный
анализ позволил ему прийти в себя.
     -- Так кому же в столице понадобилась моя коллекция? -- спросил он.
     Чалый скривился, чувствовалось, что ему не хочется говорить.
     -- Это очень большой человек. Против него ты все равно ничего не сможешь
сделать.
     -- Ты скажи имя, а потом уж решим, смогу я или нет.
     -- А если не скажу? -- поинтересовался Чалый.
     -- Скажешь, иначе я тебя просто убью.
     -- Убьешь, так совсем ничего не узнаешь, -- уже наглея, заявил уголовник.
Он даже  позволил  себе  достать из  пачки  сигарету.  Но  лишь одна затяжка
доставила ему удовольствие. Распрямившейся пружиной Силин вскочил  с кресла,
ударом левой ладони расплющил сигарету о губы Чалого, а правой рукой резко и
часто начал бить рукоятью пистолета по голове мафиози.
     Чалый едва успел прикрыть  голову  руками.  С  трудом, но все же  Силин
сумел остановиться, черная волна  бешенства  не  успела  до конца  вырваться
наружу. Остатками разума Нумизмат  понимал,  что сидящий  перед  ним человек
пока  ему нужен.  И так же неожиданно,  как  и начав  избиение,  Силин его и
закончил.  Сделав два шага  назад,  он  просто  упал  в кресло, задыхаясь  и
чувствуя нервную дрожь во всем теле. Прошло секунд  пятнадцать, не более, но
ситуация  в  квартире  в корне  изменилась.  Оторвав  от  головы  трясущиеся
окровавленные пальцы, Чалый пробормотал с зубовным скрежетом:
     -- У, с-сука! Убью!
     Из  ссадины, скрытой  короткой  прической, на  его  лицо  текла  кровь.
Несмотря на все защитные усилия Чалого, Силин здорово разбил его левую бровь
и содрал со щеки кусок кожи.
     -- Где коллекция? Кому ты ее отправил? -- подрагивающим голосом продолжил
допрос Нумизмат. --  Говори,  если жить хочешь! Скажешь -- оставлю тебя здесь,
свяжу и уйду. А нет -- долго умирать будешь!
     Михаил блефовал. Железногорского мафиози непременно следовало убить так
же, как  в свое время и Гараню,  просто из рациональной необходимости, чтобы
тот не достал его впоследствии.
     Понимал это и Чалый. В свое время он славился в уголовных кругах именно
умением   вести  себя  на  допросах.  Следователи  просто  сатанели  от  его
издевательской ухмылки и идиотских ответов на их вопросы. Били его частенько
и посильнее, чем сейчас.
     Но  сегодня это был уже совсем другой человек. Семь лет  назад он вышел
из тюрьмы не имея ни кола ни двора. Воля да воровская удача -- вот и все, что
было нужно  тому,  прежнему, Чалому.  Но теперь он  отяжелел и  остепенился.
Трехэтажный каменный  особняк  около ипподрома,  загородная вилла, несколько
навороченных  иномарок,  стабильный,   устойчивый  доход,  позволяющий  жить
безбедно, власть, хоть и незаконная, но  реальная и сильная.  Чалый числился
совладельцем доброго  десятка частных  фирм,  что  вполне прикрывало  его от
любопытства вездесущих органов. А еще была  семья,  жена, как две капли воды
похожая на Ниночку, -- во вкусах Чалый  проявлял удивительную стабильность. И
самое главное, имелся на