А вон и бригадир идет, с ним договаривайся.
     Черноглазый кивнул в сторону высокого рыжеволосого  мужика  в армейской
фуражке-афганке. Продолговатое лицо бригадира отнюдь не сияло благодушием.
     --  Нет, какого хрена  вы тут расселись!  До  нового года здесь  торчать
собрались? -- с ходу выговорил рыжий подчиненным.
     Оба  собеседника Нумизмата нехотя поднялись  с бордюра фонтана и, чтобы
как-то отвести от себя гнев начальства, дружно показали на Силина.
     -- Павло, это до тебя... -- рыжеусый показал пальцем на Михаила, но фразу
не кончил, а замер, глядя куда-то в сторону за спину Нумизмату.
     В ту  же секунду пропел короткий, но сильный автомобильный гудок.  Лицо
бригадира  перекосилось,  в глазах  его мелькнуло  странное выражение  смеси
страха и безнадежности. Мгновенно забыв про Силина, Павло негромко выругался
и  шагнул  навстречу  въезжающему  во  двор черному "мерседесу".  Сзади  его
подпирала еще одна  такая же машина, тяжелое солидное  авто с  тонированными
стеклами. Обе машины, объехав фонтан, остановились у самых ступеней крыльца,
и тут же из салона выпрыгнули три здоровенных парня, одетых в черные костюмы
и  безукоризненно  белые  рубашки.  Беглым взглядом  они  окинули окружающий
пейзаж, людей, стоящих  около  фонтана, затем один из амбалов  открыл заднюю
дверцу первого "мерседеса".
     "Вот  он, наконец-то я его увижу!" -- от этой мысли даже сердце у Силина
застучало сильнее.
     Увы, к его разочарованию, из машины  появилась невысокая худощавая дама
в  кокетливой норковой  шубе чуть выше колен. Тщательно уложенные  рыжеватые
волосы  наводили  на  мысль о  парике,  а  лицо  дамы,  несмотря  на видимую
молодожавость и  отсутствие морщин,  напоминало застывшую маску. Силин сразу
вспомнил, что в  одной из статей жену Балашова назвали жертвой косметологов.
Теперь он понял почему.
     -- Добрый день, Анна Марковна!  -- крайне вежливо  приветствовал  хозяйку
бригадир, содрав с головы картуз  и неуклюже пытаясь  кланяться. Балашова же
не пожелала соблюсти приличия и сразу же заговорила о деле.
     -- Ну что, голубую ванную закончили?
     Голос у жены банкира оказался не очень приятным, со скрипучими, резкими
интонациями.
     -- Да, как и обещали, -- подтвердил бригадир.
     Ни о  чем больше не  спрашивая, мадам  в сопровождении  двух охранников
проследовала  в дом. Силин, увлеченный  этим спектаклем,  не заметил, как от
второй машины отделились еще два телохранителя.  Зато  они сразу обратили на
него внимание.
     --  Кто  вы  такой и  что  тут делаете?  -- довольно вежливо, но твердо и
властно спросил один из  охранников,  высокого  роста, осанистый,  с  мощной
фигурой  и заметно преобладающей сединой в волосах. Михаил почувствовал себя
не очень уютно под пристальным взглядом его серых глаз.
     --  Я  вообще-то  ищу работу, вернее не  работу, а так,  подработать  на
время, колымнуть... -- зачастил Силин, пытаясь изобразить  на лице самую  что
ни  на  есть  простодушную  улыбку.  Он  довольно  подробно  изложил  своему
собеседнику свою версию появления в Зубовке, слава  Богу,  уже обкатал ее на
строителях. Выслушав его, телохранитель спросил:
     -- Документы есть?
     -- Конечно, -- охотно  подтвердил  Нумизмат  и  немеющей  рукой  полез во
внутренний карман куртки. По ходу дела он что-то все продолжал рассказывать,
причем язык  работал как-то отдельно от мозга. -- Приезжаю  я сюда, плюхаю от
платформы два часа, а тут "голый Вася", одна немчура работает да турки...
     В это  время во  двор  въехал большой  крытый  грузовик.  Телохранители
напряглись,   но  увидев   выпрыгнувшего  из  кабины   "КамАЗа"   невысокого
полноватого  мужчину  лет  тридцати в кожаной  короткой  куртке и  золоченых
очках, расслабились, а старший даже соизволил подшутить над ним:
     -- Беги-беги,  мадам  уже спрашивала  тебя, страшно гневалась, что  тебя
нет.
     --  В  самом деле? -- Пассажир грузовика рысцой рванул вверх по лестнице.
Телохранители  довольно заржали,  а седой  лишь  скупо улыбнулся. В руке  он
по-прежнему  держал  липовый  паспорт  Силина,  и  у Нумизмата  от  волнения
перехватило горло. Он  боялся этого человека,  ему казалось, что  тот  сразу
увидит  подлог. К  счастью, седоватый так и не  открыл краснокожую  книжицу.
Что-то коротко пикнуло, он приложил ладонь к левому уху. Силин ничего больше
не слышал,  но  начальник охраны небрежно  кинул  паспорт  Нумизмата  своему
подчиненному, коротко  приказал: "Проверь",  а сам быстрым шагом поднялся по
ступеням и скрылся в доме.
     Черноволосый  парень,   которому  досталась   паспортина  лже-Трошкина,
полистал документ, затем достал  сотовый телефон и продиктовал  в него номер
паспорта  и  адрес  прописки. Несмотря  на  холодный  осенний  ветер,  Силин
обливался потом. Сейчас раздастся ответный звонок, и этому бугаю скажут, что
Трошкин Михаил Дмитриевич скончался в марте. И что же ему тогда делать?
     "Отстреливаться,  буду  отстреливаться!" -- промелькнуло  в  воспаленном
мозгу  Нумизмата.  Но, покосившись на своих мощных собеседников, Михаил даже
не  потянулся к карману, где  лежал пистолет.  Шансов при перестрелке у него
практически не было. Один  против двоих, еще трое в  доме, и семь патронов в
запасе. Не слишком удачный расклад сил.
     Время  тянулось  мучительно  медленно.  Вернулись с носилками  давешние
собеседники Нумизмата, затем подошел чем-то недовольный начальник охраны.
     -- Что там? -- спросил его черноволосый, отдавая паспорт Силину.
     -- А-а, очередной закидон.
     Седовласый достал  пачку  "Мальборо"  и  чуть дрогнувшей рукой раскурил
сигарету. Лишь после  этого он тихо, так, что его могли услышать только двое
его  людей, сказал  несколько  фраз. Черноволосый в  ответ только засмеялся,
зато второй присвистнул и сказал:
     -- С тихим шорохом, шурша, едет крыша не спеша.
     Как раз  в это время  раздалось негромкое  верещание сотового телефона.
Черноволосый поднес  трубку к уху,  и Силину показалось, что у  него  внутри
замерло  сердце.  Выслушав  информацию,  телохранитель  сказал  в  микрофон:
"Хорошо"   и,   пряча  в  карман  аппарат,  обернулся  к   непосредственному
начальнику:
     -- У этого все в порядке, только год назад загремел на пятнадцать суток.
     -- Да вы, батенька, хулиган?! -- с усмешкой спросил седой.
     -- Да нет, -- опять  как-то  неестественно зачастил Нумизмат.  -- Это отец
меня, сука, упек. Алкаш он у меня, как-то всю зарплату мою упер и пропил. Ну
я и не удержался...
     Силин  ненавидел  себя  в этот  момент, ему казалось,  что  все, что он
говорит, неестественно  и  фальшиво. Вымученный  монолог  Нумизмата прервало
появление  на ступенях крыльца мадам Балашовой  в  сопровождении  свиты.  На
искусственном  личике Анны  Марковны  застыла  гримаса  недовольства,  сразу
состарившая ее  лет на  десять. Полноватый  мужчина  в очках все пытался  ей
что-то  доказать,  отчаянно прижимая  руки  к  груди, а затем с  недоумением
разводя их в стороны. Но  мадам, не соизволив произнести ни слова, нырнула в
услужливо  распахнутую дверцу "мерседеса",  и  через считанные  секунды  вся
кавалькада черной стаей вылетела со двора.
     --  Опять Петруха втык получил,  -- услышал Силин  за спиной  насмешливый
голос черноглазого строителя.
     --  Он  кто  у  вас, прораб?  -- спросил Михаил,  стараясь  справиться  с
предательской  дрожью  в коленках.  Он  до сих пор не мог поверить,  что так
легко отделался. А ведь запросто мог погореть.
     Тем  временем к  бетономешалке  потихоньку  стекался  народ.  Люди были
разного  возраста, телосложения, роста. Но что-то общее  роднило  их, делало
похожими если не на братьев, то уж точно на родственников.
     -- Ну, опять "выдра" к чему-нибудь придралась?
     -- А  как же  без этого, она же просто так не  приезжает. Обязательно ей
нужно свою власть показать.
     Разговоры велись  исподтишка, вполголоса,  с оглядкой  на  беседующее в
отдалении начальство. Присмотревшись к  строителям, Силин  понял, что роднит
их  общее чувство усталости  в глазах и какая-то застоявшаяся безнадежность.
Наконец, бригадир и прораб  с недовольными  лицами подошли  к рассевшейся на
бордюре фонтана бригаде.
     -- Ну, гуторьте, шо тэпэрь не понравилось этой скаженной бабе? -- спросил
рыжеусый.
     -- В голубой ванной слишком темная плитка, -- с невольным вздохом ответил
прораб. -- Велено ее сбить и выложить новую, более веселенького цвета.
     Дружный  мат,  обрушившийся со всех сторон, был  такой силы, что Силину
показалось,  что мадам Балашовой точно икнулось. Рыжеусый, а  он здесь  явно
верховодил, лишь сплюнул себе под ноги и спросил:
     -- Когда?
     -- Сроки остались те же, -- опять со вздохом признался прораб.
     Людское  негодование  снова выплеснулось  через край словесным потоком.
Больше всех возмущался черноглазый парень:
     -- Нет,  она что, хочет,  чтобы мы здесь все подохли? У  меня ее дом уже
вот где сидит! -- орал парень, тыча себя ладонью под кадык.
     --  Ну  тогда езжай домой,  чего ждешь?! -- неожиданно окоротил его рыжий
бригадир. -- Давай-давай! Денег на билет я тебе дам, езжай хоть завтра.
     --  Ага,  ты, Шалим,  нашел  дурака!  Я  уеду,  а  ты денежки  мои  себе
загребешь? -- хмыкнул черноглазый, остывая.
     -- Не  себе,  а поровну всей  бригаде разделю. Ты  чего здесь разорался?
Что,  у нас выход  есть?  Почти год пахать, а  потом  бросить  все и айда  в
Запорожье на эфесе? Она таких, как мы, миллион найдет, только свистнет.
     Черноглазый покосился на  своего напарника, но  рыжеусый молчал, только
смолил "Приму". Наведя порядок, бригадир начал распределять обязанности:
     --  Значит,  так.  Ты,  горлопан,  и  Димка  сбиваете  плитку в  ванной.
Сергунчик,  бросаешь чердак и идешь в помощь Мирону,  --  он показал рукой на
рыжеусого, -- все остальные продолжают заниматься своими делами.
     Нехотя, поругиваясь,  народ  потянулся  к  дому.  Всего Силин  насчитал
вместе с  бригадиром двенадцать человек. Перед уходом  черноглазый  вспомнил
про  Силина и  обратился к прорабу,  благодушно курившему  в  сторонке, пока
бригадир наводил в своем войске порядок.
     -- Петр Васильевич, тут к нам на работу человек просится.
     Он  показал рукой на  Силина и скрылся внутри  дома вместе с еще  более
молодым худеньким пареньком,  имевшим на голове скорее не волосы, а какой-то
белесый пух.
     Нумизмат подошел к прорабу, тот оценивающе оглядел его и неожиданно для
Михаила протянул руку. Силин несколько опешил  от подобного демократизма, но
пухлую ручонку прораба сжал довольно крепко, без подобострастия. Он бы очень
удивился, узнав  истинную причину  подобного  панибратства. Петр  Васильевич
Паршин еще в студентах вычитал в каком-то журнале, что греческий  миллиардер
Аристотель Онасис подобным образом проверял экипажи своих судов на лентяев и
работяг.  Заскорузлая ладонь Нумизмата  с въевшимися прямо  в кость мозолями
произвела сильное впечатление на прораба.
     -- Откуда? -- спросил он Силина.
     -- Из Москвы, -- ответил Михаил,  теперь уверенно доставая  свой  липовый
паспорт. В третий раз за день пересказанная им "строительная сказка" звучала
без запинки и настолько естественно, что и  сам  Силин  на секунду поверил в
нее.
     -- А в какой организации вы работали? -- насторожился Паршин.
     Силин  наугад  назвал  одну  из  фирм,  заполонивших  своими  рекламами
полстолицы.
     -- А, это вы тот дом на Ильинке реставрировали?
     -- Ну да, -- подтвердил Нумизмат, пытаясь  припомнить,  где  эта  чертова
Ильинка находится.
     --  С  Семеновым  мы  на  параллельных  потоках учились. Сейчас он глава
фирмы,  а я  вот здесь...  -- Паршин не  докончил  фразу, лишь  неопределенно
махнул рукой в  сторону  особняка. Последний разговор с хозяйкой еще  довлел
над ним. Затем он взял себя в руки и задал несколько вопросов по существу:
     -- Что можете делать?
     -- Все. От кладки до отделки. Плотницкие,  столярные  работы,  подвесные
потолки, натяжные потолки, циклевка паркета, плитку кладу...
     -- А мрамор?
     --  Приходилось,  --  кивнул  головой  Михаил.  --  Установка  сантехники,
жестянщиком могу.
     Паршин задал несколько  чисто  теоретических вопросов  и убедился,  что
долговязый мужик  с громадными ручищами действительно  хорошо разбирается  в
профессии. Прораб сразу как-то поверил, что перед ним истинный мастер своего
дела.  В новичке  не  было  суетливого  мельтешения  дилетанта,  он себя  не
расхваливал:  "Приходилось,  работал,  знаю",   но   за   простотой  ответов
чувствовался опыт и талант.
     --  Эй,  Шалим!  Подойди-ка! --  позвал прораб  появившегося  на  крыльце
бригадира. Когда тот подошел, Паршин кивнул на Силина и сказал:
     -- Вот, человек просится в бригаду, может, возьмем?
     Силин всю свою жизнь не любил  рыжих. Очень редко  среди них попадались
нормальные люди, все больше упрямцы и властолюбцы.
     "Не возьмет", --  сразу понял он и оказался прав. И без того некрасивое,
продолговатое  лицо  Шалима  исказилось злой  гримасой, он моргнул  длинными
белесыми ресницами и сухо отрезал:
     -- Своими силами управимся.
     -- Смотри, брат! --  покачал головой Паршин. -- До сдачи  осталось  десять
дней. Если в срок не уложимся, то ты  больше меня  теряешь.  Я-то на окладе,
это вы на сдельщине. Обдерет вас мадам как липку.
     --  Справимся,  не  впервой, -- буркнул  рыжий  и отошел  к грузовику,  с
которого уже сгружали длинные рулоны линолеума.
     Паршин обернулся к Силину и огорченно развел руками.
     --  Извини, брат. Договор  подписан с этими вот орлами.  Мест  нет. --  И
также отошел к машине, командуя, куда какой линолеум нести.
     "Да, похоже срывается моя затея",  -- подумал Нумизмат. Безнадежность  и
усталость  просто  подкосили его.  Машинально он уселся на  бортик  фонтана,
бездумно  наблюдая  за  суетой строителей.  Вскоре  его  окликнул  рыжеусый,
пришедший за раствором с новым напарником.
     -- Ну шо, не взял? -- спросил он.
     -- Нет, прораб вроде не  против, да  бригадир  ваш развыступался. И так,
говорит, справимся.
     Рыжеусый,  Силин вспомнил,  что  его  звали  Мироном, отчаянно  замотал
головой, а его напарник откровенно засмеялся и высказал свое мнение:
     --  Шалим делиться не хочет. Общак-то  один на всех. Верно говорит Шпон,
подохнем мы на этой хибаре.
     -- А что, работы много? -- поинтересовался Силин.
     --  Выше горыщи, -- скупо  отозвался Мирон, закидывая  в  носилки  вязкий
раствор.
     --  Надо отсюда мне  выбираться,  -- вслух высказал свою  мысль  Михаил и
запоздало  посмотрел  вслед  уехавшему  грузовику.  Уже  вечерело,  тащиться
обратно до платформы ой как не хотелось, особенно после такой неудачи.
     --  А тебе  куда ехать? -- спросил напарник  Мирона  Сергунчик, невысокий
мужичок в заляпанном раствором и краской комбинезоне.
     -- К Казанскому вокзалу, недалеко от него.
     -- А, далековато, а то подожди, часа через два за  нами автобус приедет,
правда, нам в другой район, Хорошево-Мневники.
     -- Да какая разница, полчаса на метро.
     -- Тогда сиди жди. Или вон в вагончик иди, там теплее.
     -- Ладно, -- охотно согласился Нумизмат. Лучшего выхода он не видел.
     Но  "пазик"  приехал лишь  в  восьмом  часу  вечера,  и все  это  время
строители,  словно муравьи, не прекращали  работы. Лишь раз они собрались  в
вагончике  попить чайку и перекусить. Угощали  крепким "купчиком" и  Силина.
Нумизмат пустил в ход все свое артистическое обаяние, так живо интересовался
делами бригады, что скоро  узнал  почти всю  историю  строительства особняка
Балашовых.  Оказалось,  что  такая  махина  выросла  всего за  год. Начинали
строить ее  хохлы с "нуля" и тянули до  сдачи "под ключ". Все это  время они
трудились по  двенадцать часов в день  без праздников и выходных, смертельно
устали и соскучились по оставшимся в Запорожье семьям.
     --  Скорей бы домой, -- вздохнул один из строителей. -- Димке вон хорошо --
ни жены, ни подруги. Хоть еще на год оставайся.
     Все  засмеялись.  Димка, голубоглазый  херувимчик с  волосами,  как пух
одуванчика, скривил пухлые губы и важно изрек:
     -- А я, может быть, и в самом деле  здесь останусь. Женюсь на москвичке,
всего-то и делов.
     Чувствовалось,  что  парень хочет казаться  старше, чем он есть, на вид
ему  было  лет  шестнадцать,  не больше. Силин давно  понял, что мальчишка в
бригаде на подхвате: принести, отнести, поднести, сварить чай.
     -- Женилка еще  не выросла, кавалер,  -- пробурчал бригадир и, дав легкий
подзатыльник  обиженному  Димке,  скомандовал:  --  Хорош базарить,  двигайте
работать.
     После  чаепития у Силина родилась неплохая идея. Он зашел в  сторожку у
ворот, небольшой, но уютный домик для  охраны, там временно помещался прораб
со своими бумагами и чертежами.
     -- Петр Васильевич, если вам  все-таки понадобится рабочий, то позвоните
по этому телефону,  попросите позвать Михаила, -- сказал Нумизмат, протягивая
Паршину клочок бумаги с номером Надежды.
     -- Хорошо, --  кивнул головой  прораб. Он продолжал рассматривать  эскизы
интерьера и даже не поднял головы.
     Уже  стемнело,  когда автобус привез бригаду  в столицу. Силин со всеми
вежливо распрощался и двинулся в сторону ближайшей станции  метро. Строители
же толпой  отправились в  противоположную сторону, все очень устали, и никто
не догадался  оглянуться.  Тогда бы  они  увидели  бы,  что,  пройдя  метров
двадцать, их новый знакомый развернулся и двинулся вслед за ними.
4. "ВМЕСТО ВЫБЫВШЕГО ИЗ ИГРЫ..."
     Как   оказалось,  жили  украинцы   в  десятиэтажном  общежитии  бывшего
текстильного  института.  Силин даже рассмотрел, как  во вспыхнувшем окне на
третьем этаже появилась белобрысая голова Димки.
     К Наде на квартиру Михаил в этот день пришел очень поздно.
     -- Не ждали? -- спросил он открывшую дверь женщину.
     -- Да нет, вы все-таки обещали позвонить, если уедете.
     -- Это верно.
     За ужином он сказал хозяйке:
     -- Завтра-послезавтра я точно еще буду в столице, а вот потом -- не знаю.
     -- Что, кончается командировка? -- с явным сочувствием спросила Надя.
     -- Да,  все  рано  или поздно  кончается. Жизнь  сначала всегда  кажется
вечностью, а умирать приходится. Хочешь ты этого или не хочешь.
     Надя удивленно посмотрела на него, впервые в голосе Михаила  прозвучали
философские  нотки.  Ей захотелось спросить своего странного постояльца, кто
он, чем занимается и какое дело привело его в столицу. Эти вопросы давно уже
мучили женщину.  Но Нумизмат вдруг спохватился, резко поднялся из-за стола и
пожелав хозяйке спокойной ночи удалился к себе в комнату.
     В этот  вечер  он особенно внимательно изучал  криминальную  хронику по
всем каналам.
     С  утра он предупредил Надю, что придет домой поздно,  но весь световой
день  слонялся  по городу  без видимой  цели. Как обычно, накупив периодики,
долго сидел в сквере за памятником Пушкину, просматривая ее.  Затем прошелся
по магазинам, пополнил свой багаж справочником различных охранных систем для
квартир, офисов и машин. Ближе к вечеру Михаил зашел в хозтовары, после чего
отправился в Хорошево-Мневники.
     В ожидании  возвращения  украинской  бригады  с работы Нумизмат изрядно
замерз, автобус в этот вечер пришел еще позже вчерашнего, ночь уже  сгустила
осенние сумерки.  Михаил стоял далеко, лиц  приехавших  он не видел,  но  не
сомневался, что это именно та  самая бригада, двенадцать смертельно уставших
людей.  На время хохлы сбились в толпу, что-то оживленно обсудили, затем все
двинулись к общежитию, а двое в противоположную сторону. Силин знал, что там
находится дежурный  магазин.  Минут через двадцать  эти же двое  вернулись в
общежитие с полными сумками. Нумизмат узнал  обоих: Димка, вечный мальчик на
побегушках, и черноглазый взрывной Шпон.
     План Силина горел синим пламенем, но врожденное упрямство заставило его
пойти  за мирно беседующе