припаркованными  к  ней
частными такси. Если бы я была начинающей шлюхой, я бы обязательно  попытала
счастья в этом месте.
   С детства обожаю моряков.
   Но полностью отдаться мечтам мне не удалось. Водила  промахнул  еще  одну
улицу - со странным обилием самых настоящих негров в бейсболках  -  и  через
сотню метров вопросительно посмотрел на меня.
   - Приехали, девушка. Тоннель.
   - А через тоннель нельзя?
   - Можно. А что вам нужно-то?
   - Канонерский остров.
   - За тоннелем как раз и будет Канонерский.
   - А там есть жилые дома?
   Водила пожал плечами и ничего не ответил.
   - Ладно, вы меня перекиньте через тоннель. А дальше я сама...
   Я отпустила галантный "Москвичек" на небольшой площади, упирающейся  лбом
в  залив.  В  затылок  площади  дышала  тихая  заводь,  обильно   сдобренная
буксирами, кранами и мазутными пятнами. А прямо передо  мной  свечкой  стоял
девятиэтажный дом. Спустя минуту я уже вела задушевный разговор с живописной
группой из трех хануриков.
   - Это какая улица, господа? - вежливо спросила я, прижимая к локтю  сумку
с двумя тоннами баксов.
   - Это не улица. Это Канонерский, - пояснили мне. -  На  Канонерском  улиц
нет, только дома. Улиц нет, только дома. Очень по-русски.
   - А какой тебе нужен?...
   - Номер пять.
   - Тогда иди на конец. Не  ошибешься.  -  И  ханурики  синхронно  замахали
руками в сторону нескольких высотных домов, прилепившихся к горизонту.
   Двусмысленное  выражение  "иди  на  конец"  заставило  меня  поморщиться.
Утешало только то, что задроченная визитка  Сергея  Синенко  не  соврала.  Я
последовала совету хануриков и  свернула  на  зеленую  аллейку,  облепленную
трехэтажными коробками барачного типа. Но на них можно было и не смотреть. А
смотреть можно (и даже нужно) было на  противоположную  сторону  аллеи,  где
располагался рукав Морского порта. По нему запросто перемещались  сухогрузы,
лесовозы и прочие прекрасные чудовища под самыми разными флагами. Если бы  я
была начинающей шлюхой...
   Боже, если бы я только была начинающей шлюхой!
   ...Дом номер пять - один из  четырех  высотных  домов  -  оказался  самым
близким к заливу. Я вошла в его единственный подъезд, едва не поскользнулась
на чьей-то блевотине и юркнула в лифт. Пока лифт, скрипя и охая, нес меня  к
небесам, я произвела несложные (даже  для  меня)  математические  расчеты  и
пришла к выводу, что квартира Сергея  Сйненко  должна  находиться  на  самом
верхнем - шестнадцатом - этаже.
   Так оно и оказалось.
   Табличка с номером "96" была прикреплена к  самой  обшарпанной  двери  на
лестничной   площадке,   а   на   дверном   косяке    красовалась    надпись
"ТЯП-ОСЕМЕНИТЕЛЬ".
   Ну вот, еще один натруженный пестик, подумала я и нажала кнопку звонка.

***

   ...Сергей Синенко явился передо мной в мятых сатиновых трусах и  футболке
с мультипликационными изображениями трахающихся зверюшек.
   - Привет, - сказала я, внимательно рассматривая подробности коитуса  двух
кенгуру. - Тяп-осеменитель?
   - Не понял?
   Вместо ответа я протянула Сергуне его визитку.
   Визитку он признал сразу же, но со мной все обстояло сложнее. Он  силился
вспомнить меня - и не мог. Что ж, еще одно очко в мою пользу.
   - Так и будем стоять в дверях? - подстегнула я репортера.
   - Проходите.
   Не дожидаясь, пока я захлопну за собой дверь, Сергуня побрел на кухню, на
ходу подтягивая сползающие трусы. Мне ничего не оставалось, как  последовать
за ним.
   Кухня была точной копией своего  хозяина:  худосочная  и  бледненькая,  с
традиционным наличием тараканов и - почему-то  -  кошачьего  корма  в  самых
разных его интерпретациях. От галет до баночного  мяса.  Сергуня  вывалил  в
миску, стоящую возле мусорного ведра, светло-зеленые  сухари,  устроился  на
колченогом табурете и громко позвал:
   - Иди сюда!
   - Я уже здесь, Сергей.
   - Да нет, не вы. Иди сюда.
   - ??.
   - Иди сюда! - сумасшедший  репортер  все  еще  не  хотел  угомониться.  -
Идисюда!
   Я услышала мяуканье, а  спустя  мгновение  между  ног  у  меня  проскочил
облезлый кот, бывший в свои лучшие времена ангорским.
   - Кушай, Идисюда, голубчик, - проворковал Сергуня. - Кушай, маленький!
   - Как его зовут? - спросила я.
   - Его зовут Идисюда, - со мной можно было и не церемониться, не то что  с
котом. - А вы кто такая?
   -  Я  по  поводу  конфиденциальной   информации.   Бледная   поганка   от
журналистики сразу же оживилась и энергично почесала в паху.
   - Ага. Продажа детских органов в Румынию?
   - Не совсем.
   - Педофилия среди чиновников районных администраций?
   - Нет.
   -  Крысы-мутанты  на  станциях  метро?  Семья  каннибалов  из  Сертолова?
Зарезали и съели агента по продаже загородной недвижимости?..
   - Опять не то.
   Эдак он перечислит все темы, волнующие буйнопомешанных из  "Петербургской
Аномалии"!
   - Подождите... Когда я дал вам свою визитку?
   - Позавчера. В дамском ватерклозете: Отель  "Европа".  Вы  там  сшивались
целый вечер.
   Сергуня переменился в лице. Он ощупал меня  глазами,  мысленно  прикинул,
как бы я выглядела в макияже и красном платье, поменял  цвет  глаз,  поменял
длину волос - и, кажется, вспомнил.
   - Это...вы?!
   Я коротко кивнула головой
   Его  тело  изогнулось  дугой,   как   у   эпилептика,   а   правая   рука
самопроизвольно и совершенно независимо от хозяина  потянулась  к  хлипкому,
обмотанному изолентой телефону.
   - Не сейчас, - отрезала я.
   - Ага. Понимаю.
   Он метнулся в комнату и тотчас  же  вернулся  снова:  я  даже  не  успела
наподдать по тощему заду коту Идисюда.
   Теперь в руках Синенко был зажат диктофон (тоже перетянутый изолентой), а
на груди висел уже знакомый мне фотоаппарат. Диктофон был тотчас же водружен
на стол и включен.
   - Ну, рассказывайте, - севшим голосом пробормотал репортер.
   - О чем?
   - О том, как вы убили Олева Киви. Вы ведь  за  этим  пришли  сюда?  Чтобы
сделать признание, правда?
   - Признание?!.
   - Хорошо, что вы обратились  к  независимому  журналисту,  а  не  сдались
властям... Что заставило вас совершить это убийство? Быть может, это  старые
счеты? Или вы действовали в состоянии аффекта?...
   Если сейчас не остановить  его,  то  он  утонет  в  потоках  собственного
красноречия.
   Я подняла руку, давая понять Сергуне, чтобы он заткнулся.  Сергуня  понял
меня с полуслова и захлопнул пасть. Я  взяла  диктофон  и  повертела  его  в
руках.
   - Куда говорить?
   - Да все равно куда...
   - Хорошо.
   Диктофон довольно миленько потрескивал и, судя  по  всему,  готов  был  в
любой момент сожрать пленку. Поднеся его к лицу, я медленно произнесла:
   - Я, Варвара Андреевна Сулейменова... Глаза Синенко  назойливо  лезли  из
орбит, язык вывалился и прямо на моих глазах покрылся белой коркой -  совсем
как у бешеной собаки, которая два года назад едва не покусала Стаса Дремова.
   - ...находясь в здравом уме и трезвой памяти, официально заявляю...
   Теперь долбаный репортеришка прерывисто дышал, с шумом выталкивая  воздух
из застоявшихся легких. А рука его, предоставленная сама себе, вдруг  начала
совершать возвратно-поступательные  движения  в  области...  Известно  какой
области. Черт возьми, еще несколько секунд - и он кончит! Как же я  ненавижу
раннюю эякуляцию!..
   Чтобы не допустить подобного развития событий, я еще ближе придвинулась к
диктофону и гаркнула:
   - ...официально заявляю: Я НИКОГО НЕ УБИВАЛА!!!!!!!
   Лицо Синенко исказилось и побелело как полотно. А  потом  пошло  пятнами:
еще бы, я обломила его, я оказалась самой последней динамисткой.
   - То есть как "не убивала"?
   - А вот так. Не убивала, и все.
   - Этого не может быть...
   - Может. Если ты заткнешь свой фонтан, то я постараюсь объяснить.
   Но мои воззвания все еще не доходили до Синенко.
   - Вы должны были его убить, - он ставил ударения на каждом слове. - Вы не
могли не убить его! Я был там. Я был там вчера весь день. Если вы опасаетесь
чего-то...
   Чего я действительно опасаюсь, так это дубиноголовых репортеров.
   - Я не убивала.
   - А я разговаривал с очевидцами, - прогундосил  он  и  принялся  загибать
пальцы. - Во-первых, его пресс-секретарь. Вы же сказали ему, что  Олев  Киви
выйдет через несколько минут. Хотя и знали, что он мертв. Зачем  вы  скрыли,
что он мертв, если были не виноваты?!
   - А что бы ты сделал на моем месте, если бы проснулся и  увидел  рядом  с
собой мертвую тушу?!
   Глупый вопрос. Я прекрасно знала,  как  поступил  бы  этот  фанатик:  для
начала он отщелкал бы целую пленку с  волнующим  изображением  трупа,  затем
позвонил бы  в  редакцию  и  тезисно  изложил  происшедшее.  И  принялся  бы
надиктовывать статью на свой диктофон...
   Сдаваться Сергуня не хотел.
   - Вас видела охрана. Вечером, когда вы приехали вдвоем. И утром, когда вы
уезжали одна. Что скажете?
   - Ну, этого я не отрицаю.
   - Потом. Покойный заказал в номер легкий  ужин.  Официант,  который  этот
ужин принес, тоже заметил женщину. И  довольно  точно  ее  описал.  Описание
полностью совпало с описанием секьюрити.
   - Я же сказала: я там была. Естественно, что все меня видели...
   -  Едем  дальше!  В  гостинице  было  не  так  много  народу.  И  никаких
посторонних.
   - А если кто-то проник с улицы... Я не помню точно,  но,  по-моему,  окна
оставались открытыми.
   -  Исключено!  -  Сергуня  радостно  хохотнул.  -  Во-первых,  территория
гостиницы охраняется. Во-вторых, по ее  периметру  установлены  видеокамеры.
Там и муха не  проскочит.  Еще  раз  вам  говорю:  в  ту  ночь  в  гостинице
посторонних не было. Кроме вас.
   - Значит, нужно искать убийцу среди персонала. Или среди постояльцев.
   Репортер с сожалением посмотрел на меня и постучал пальцем по лбу.
   -  Персонал  прошел  тщательный  отбор.  Постояльцы  -  уважаемые   люди.
Некоторые - с довольно известными именами. А вы кто?
   Действительно, кто я такая?
   Я молчала, и Сергуня решил добить меня окончательно.
   - Я сам видел вас в ресторане. Вы пасли Олева Киви, это же как два пальца
об асфальт. В тот вечер у вас была другая прическа и  другой  цвет  глаз.  Я
прав?
   Я молчала.
   - Кстати, в ванной номера были найдены цветные контактные линзы.
   - Ас чего ты взял, что они мои?
   - А чьи? Зачем Олеву Киви менять цвет глаз?! Убийственный аргумент.
   - Если вы не виноваты, то зачем изменили внешность? -  Сергуня  осторожно
приблизился и положил руку мне на плечо.  -  А  сколько  раз  вы  ее  вообще
меняли?
   И я не выдержала. Из глаз полезли предательские слезы сейчас  размажется
тушь и поплывут тени. Инстинктивно проведя пальцем под глазами, я вспомнила,
что макияжа-то на мне и нет. Со вчерашнего дня. Впервые за много  лет  я  не
привела физиономию в боевую готовность.
   - Ну, успокойтесь, - в голосе репортера  послышались  покровительственные
нотки. - Успокойтесь и расскажите мне, что произошло на самом  деле.  Почему
вы убили его?
   Как невинная жертва обстоятельств я  интересую  маньяка-журналюгу  меньше
всего. Он и пальцем не пошевельнет,  чтобы  помочь  запутавшейся  в  смертях
идиотке. А вот как убийца... Да еще убийца популярного человека! С  кровавой
тайной, с неясными мотивами - о, какой сюжет можно на этом построить!  Какую
книгу написать! Интересно, он никогда не думал о книге?..
   Для убийцы, которая  сама  явилась  к  нему,  этот  извращенец  наизнанку
вывернется. Он все для меня сделает, чтобы получить эксклюзивный материал  и
раздуть  сенсацию,  о  которой  забудут  через   день,   как   забывают   об
использованных презервативах.
   Да, он все для меня сделает. Именно так.
   Я выключила бесполезно крутящийся диктофон и хмуро бросила:
   - Это долгая история.
   - Ничего, у меня есть время. У меня вагон времени.
   - Ты поможешь мне?
   - Конечно!
   Синенко раздулся от гордости, полез в навесной шкафчик И  вытащил  оттуда
пузатую бутылку в плетенке.
   - Это еще что? - удивленно спросила я.
   - Кьянти.  Все  женщины-убийцы,  тем  более  такие  Крутые,  предпочитают
качественные вина...  Я  прав?  Похоже,  он  еще  больший  кретин,  чем  мне
показалось на первый взгляд.
   - А водка у тебя есть?
   Это шло вразрез с досужими представлениями писаки  о  "женщинах-убийцах",
он недовольно поморщился, но водку все-таки достал.
   - Здесь будем пить? - спросила я.
   - Можно в комнате...
   Комната Сергуни, так же как и кухня, являлась продолжением  безалаберного
хозяина: сермяжная простота обстановки, минимум вещей  и  почти  непролазная
грязь. Должно быть, он не убирался с тех пор, как въехал сюда.
   Скудный гардероб Синенко был выставлен на всеобщее обозрение и  висел  на
гвоздях вдоль стен - вперемешку с  полевым  биноклем,  подтяжками,  вымпелом
города Турку и детскими двухполозными коньками. А на разобранном  диване,  в
окаменевшем от грязи и времени белье, уже валялся чертов кот.
   - Идисюда, брысь отседова! - прикрикнул Сергуня,  согнал  кота  и  сделал
приглашающий жест рукой. - Располагайтесь.
   - Клопы есть? - Я с опаской посмотрела на мебельный реликт.
   - Теперь нет. Вывел. Так что все в порядке.
   Сергуня придвинул к дивану маленькие необструганные козлы, судя по всему,
служащие обеденным столом, и поставил на них бутылку водки.
   - А закуска?
   - Сейчас...
   Я нисколько не удивлюсь, если он принесет кошачий корм на закусь, с  него
станется.
   Пока Сергуня возился на кухне, я продолжила осмотр его логова. Из мебели,
кроме дивана и козел, не было ничего, даже затрапезного стула. Зато  большую
часть комнаты занимало несколько длинных и высоких - до потолка - стеллажей.
На стеллажах, нежно прижавшись друг к другу, стояли папки: толстые и тонкие,
с ярлычками и без. Все папки были  рассортированы  по  алфавиту  и  снабжены
картонными  табличками.  Некоторые  из  них  мне  даже  удалось   прочитать:
"ТАМБОВЦЫ", "КАЗАНЦЫ",  "ЧИКАТИЛО",  "СЛАНЦЕВСКИЙ  ПОТРОШИТЕЛЬ",  "УЛИКИ  ПО
АВТОСЛЕСАРЮ"...
   Интересно, какие сны  снятся  Сергуне  в  этой  комнате  -  при  таком-то
замечательном соседстве?..  А  в  скором  времени  должна  появиться  и  моя
папочка, если еще  не  появилась.  Вот  только  как  она  будет  называться?
"ВИОЛОНЧЕЛИСТКА"? "ШЛЮХА-ПЕРЕВЕРТЫШ"?..
   Сергуня, появившийся с  тарелкой  поджарой  балтийской  кильки  в  руках,
отвлек меня от тягостных размышлений. Он поставил кильку  на  козлы,  разлил
водку по стопкам и уставился на меня: очевидно, в ожидании тоста.
   - Давай, - просто сказала я. - Накатим. За знакомство.
   - Ваше здоровье!
   Здоровье мне понадобится, чтобы мотать срок, понятно.
   - Давай на "ты".
   - Давай, - легко согласился он и  опрокинул  стопку.  Я  последовала  его
примеру. А водка оказалась паленой, настоящий денатурат.
   - Значит, меня подозревают.
   - Не то слово, - Сергуня обезоруживающе улыбнулся.
   - А фотография... - Я вспомнила свое смазанное изображение  под  рубрикой
"Звездный фарш".
   - Пришлось передать ее следствию, извини. В обмен на, так  сказать...  На
пропуск в круг  приближенных.  Но  и  без  этого  они  составили  фоторобот.
Довольно удачный.
   - Я видела.
   - Еще по маленькой? - он участливо коснулся моего плеча.
   - Можно. А кто занимается следствием? Толковые ребята?
   Синенко изогнулся, выдернул из-под меня  свои  джинсы,  а  из  джинсов  -
потрепанный блокнот.
   - Старший следователь Юрий Кирьяков. Вроде мужик неглупый.
   Юрий Кирьяков. Юри. Муж Кайе, влюбленный павиан. С точкой зрения  павиана
на существо дела я была уже знакома.
   - Но скорее всего  дело  передадут  в  вышестоящие  инстанции.  Подключат
ФСБ...
   Денатурат, стоявший у меня в глотке, сделал попытку вырваться  наружу.  Я
закашлялась.
   - ФСБ? Это еще зачем?
   - Ну, ты даешь, мать! - Сергуня добродушно похлопал меня по спине.  -  Ты
кого замочила? Сторожа дядю  Васю  с  лодочной  станции?  Олев  Киви  -  это
величина. Это международный скандал.  Прогрессивная  общественность  требует
твой скальп, учти. Задета честь мундира. Сама должна понимать.
   Чего уж тут не понять, Сергуня. В который раз за последние полтора дня  я
принялась шмыгать носом.
   - Расскажи мне, что произошло. И куда ты дела орудие убийства?
   - Унесла с собой.
   - Лихая девка! - Он посмотрел на меня с плохо скрываемым восхищением. - В
реку, что ли, выбросила?
   - Ну да.
   - Это правильно. Я бы и сам выбросил. Нет орудия убийства -  нет  состава
преступления.
   - Ты думаешь?
   - Я, конечно, утрирую. Но без главной улики им  придется  туго.  Покажешь
место?
   - Покажу.
   - Умница. Ты его ножом, да?
   - Да. Ножом.
   - А чем он тебе насолил, покойник-то?
   - Это связано с его женой. - Пора выводить Сергуню на магистральный путь.
   Синенко приоткрыл рот, несколько секунд молча разглядывал меня,  а  потом
хлопнул себя по лбу.
   - Черт! Ну конечно! Теперь я понял, почему в "Европе" мне показалось, что
я где-то тебя видел... Ты похожа на  его  жену,  точно!  Ты  специально  все
подстроила? Эту встречу, я имею в виду?
   - Да, - сказала я чистую правду.
   - То-то он так ополоумел, когда увидел тебя! Я же помню. Чуть в осадок не
выпал... Подожди, у меня где-то были ее фотографии.
   Он вскочил и бросился к стеллажам. Я затаила дыхание. Если у Сергуни есть
досье на Аллу Кодрину, мой приход  сюда  можно  считать  единственно  верным
шагом.
   Синенко достал с одной из  верхних  полок  пухлую  папку,  раскрыл  ее  и
вытащил пакет с фотографиями. После этого папка сразу отправилась на  место,
а репортер снова оказался рядом со мной.
   - Вот, смотри.
   Он извлек фотографии из пакета и протянул их мне.
   Это были посмертные снимки жены Киви. В жизни не видела зрелища ужаснее и
потому сразу же ухватилась за спасительный денатурат. Влив в себя порядочное
количество жидкости, я наконец-то смогла отнестись к фотографиям спокойно.
   Скорее всего Сергуня позаимствовал снимки у фотографа-оперативника.  Алла
Кодрина  не  просто  пала  жертвой  несчастного   случая   или   трагических
обстоятельств.
   Она была убита.
   Об этом красноречиво свидетельствовала  зияющая  рана  на  затылке.  Алла
Кодрина лежала лицом вниз, в луже собственной крови.
   Сергуня заглянул мне через плечо и ловко выхватил из рук фотографию.
   - Не та. Лица здесь не  видно.  Подожди...  Переворошив  всю  стопку,  он
извлек две  -  не  такие  кровожадные,  как  предыдущая.  Теперь  Алла  была
перевернута на спину и казалась спящей.  Даже  черные  пятна  вокруг  головы
выглядели не очень удачным продолжением ее волос. Карие глаза Кодриной  были
широко открыты, а брови  -  удивленно  приподняты.  В  уголках  рта  застыла
улыбка. Эта улыбка что-то живо напомнила мне... Какую-то ситуацию,  какое-то
совершенно определенное движение...  Но  мысли  по  этому  поводу  я  решила
заткнуть куда подальше. Во всяком случае, на время.
   Вторая фотография была почти точной копией первой, вот только  снята  она
была более общим планом. Голая грудь покойницы  не  вызвала  у  меня  особых
восторгов. Прямо скажем, в нашем ремесле ей делать  нечего.  Хотя  отдельные
мужики и запада...
   - Ну как? - Голос Синенко прервал поток моих ощущений.
   - Прыщи, - я прищурилась. - Если смазать зеленкой, то  через  неделю  все
пройдет.
   - Ты о чем? - удивился Сергуня.
   - О сиськах, - протянула я по инерции. И тотчас же осеклась.  Не  хватало
еще проколоться таким идиотским образом.
   -  Убери  их,  пожалуйста,  -  я  попыталась  реабилитироваться  и  снова
захлюпала носом. - Это ужасно, ужасно...
   - Прости, я понимаю. Зрелище не для слабонервных. А для тебя особенно.
   Интересно, какую историю наших с покойной взаимоотношений нашептывают ему
сейчас воспаленные мозги? Нужно уловить направление их движения и попытаться
не разочаровать Сергуню. Мой визит в  "Европу"  был  не  случайным,  это  он
сообразил. Как и то, что  я,  не  мудрствуя  лукаво,  закосила  под  убитую.
Значит, по логике вещей, знала ее. А дальше? Что дальше?
   В жизни своей я не напрягала извилины сто