то я должна засвидетельствовать?
   - Что вы, такая-то такая-то, нанимаете  меня,  такого-то  такого-то,  для
выполнения  определенных  следственных  действий.  Для  чего  передаете  мне
задаток в количестве половины причитающейся мне по договору суммы.
   - А сроки? - Мне ничего не оставалось, как включиться  в  игру.  -  Сроки
определены? И если вы не выполните задание?
   - Тогда вы вправе не заплатить мне вторую часть гонорара. А что  касается
сроков - они стандартные. Две недели со дня заключения договора. После этого
я предоставляю вам отчет о проделанной работе. И вы  решите,  продолжать  ли
мне  заниматься  вашим  делом.  Или  нет.  Это,  соответственно,   потребует
дополнительных денежных вливаний.
   - И что?
   - Мы заключим еще один договор.
   Во всех бредовых текстах, которые произносил Рейно,  была  тем  не  менее
своя логика. И я смирилась.
   - Валяйте. Где подписывать?
   - Сейчас я его заполню, и вы поставите свою подпись.
   На  заполнение  договора  ушло  добрых  десять  минут,  после  чего  я  с
удивлением узнала, что "Я, Сулейменова Варвара Андреевна,  нанимаю  частного
детектива Юускула Рейно (лицензия  ј  3412856)  для  расследования  дела  об
убийстве  гражданина  Эстонской  Республики  Киви  Оле-ва".  После  этого  в
документе была проставлена  цифра  аванса  "600  USD",  она  же  увековечена
прописью и скреплена моим автографом.
   Поставив кляксу на аккуратный листок,  я  облегченно  вздохнула:  частный
детектив Рейно Юускула поступал в мое полное распоряжение.
   Осознав это, я сразу же приступила к допросу:
   - Вернемся к фотографиям, которые я купила  у  вас,  Рейно.  Кто  на  них
изображен?
   - Тео Лермитт, искусствовед...
   - Специалист по Юго-Восточной Азии,  -  сморщилась  я.  Тайна  фотографий
оказалась слишком пресной. Что-то подобное я и предполагала.
   - Вы тоже в курсе? - Он несказанно удивился моей осведомленности.
   - А зачем Олеву Киви понадобился этот искусствовед?
   - Видите ли... Около года назад Олев Киви стал получать довольно странные
письма угрожающего содержания.
   - И Киви не обратился в полицию?..
   - Полиции не всегда можно доверять. Есть очень деликатные дела...
   - Для которых как раз и существуют частные детективы, - ввернула я.
   - Именно.
   - И что это было за дело?
   - Мне бы не хотелось обсуждать с одним клиентом проблемы другого клиента.
   - Но ведь Олев Киви мертв!
   - Это ничего не меняет.
   Я решила зайти с другого конца.
   - Ваше поручение было связано с убийством жены Киви?
   - Без комментариев.
   - Или с его коллекцией бриллиантов?
   - Без комментариев. Письма  всегда  отправлялись  из  одного  и  того  же
почтового отделения с периодичностью раз в три недели.  Разгадка  крылась  в
штемпеле, нужно было только хорошенько изучить его. А все остальное  -  дело
техники.
   - И каково было содержание писем?
   - Без комментариев, - снова надулся Рейно.
   - Ну, тогда скажите хотя бы, откуда они были посланы?
   - С ближайшей к дому Тео Лермитта почты. Он  -  гражданин  Швейцарии,  но
постоянно проживает в Лап-пенранте. Это в Финляндии.
   Не так далеко от Эстонии. И совсем недалеко от Питера.
   - Значит, вы его засняли за отправлением каких-то писем?
   Он ничего не ответил, и я достала из  сумки  конверт  с  фотографиями.  И
вытащила снимок дружеской вечеринки с Филиппом Кодриным в углу.
   - А это что за пати?
   - Это уже Санкт-Петербург. Дни культуры Швейцарии в России.  А  прием  по
случаю открытия выставки из запасников швейцарских музеев.
   - А как там оказался Тео Лермитт? Он же специалист по...
   Рейно не дал мне договорить.
   - Он прежде всего гражданин Швейцарии. А потом уже  все  остальное...  Мы
все должны быть гражданами своей страны.
   От этой патетической мысли я сразу же почувствовала свинцовый привкус  во
рту. Эстонцы всегда отличались гипертрофированным патриотизмом, но  сквалыга
Рейно превзошел все мои ожидания.
   - Может быть, вы и налоги исправно платите? - спросила я.
   - Конечно. А вы - нет?
   - А больше вы никого не знаете? На этом снимке? -  я  сразу  же  ушла  от
скользкой темы.
   - Я думаю, что никто другой Киви не интересовал... Но давайте поговорим о
ваших делах. Время уже пошло...
   ...Я вкратце описала Рейно все мои злоключения, вывалила  ему  на  голову
все мои подозрения и попросила установить местонахождение  Тео  Лермитта.  И
понаблюдать за ним. Очевидно,  между  Олевом  и  Тео  существовали  какие-то
трения. Но мы никуда не продвинемся, если Рейно и дальше будет молчать,  как
партизан.
   - Послушайте, Рейно! Мы никуда не продвинемся, если вы  и  дальше  будете
молчать, как партизан. Что было в письмах?
   Рейно все еще колебался. И тогда я дала залп сразу из всех орудий.
   - Мы подписали договор, не так ли?
   - Да.
   - Я теперь ваш клиент, не так ли?
   - Да.
   - Но меня обвиняют в убийстве. И в любой момент могут схватить.  Я  плачу
вам деньги, чтобы этого не произошло. Тео Лермитт жил в  одной  гостинице  с
Киви. Он был там в ночь, когда произошло убийство.  И  съехал  на  следующий
день. Разве вы не видите связи между этими событиями?
   - Она слишком уж очевидна. Это меня и настораживает. Не  думаю,  что  Тео
Лермитт способен на убийство. Мой опыт подсказывает,  что  шантажисты  редко
становятся убийцами. Другое дело - жертвы шантажа. Как раз от  них  и  можно
ожидать всего,  чего  угодно...  -  Рейно  понял,  что  сказал  больше,  чем
следовало
   И притих. Должно быть, новопреставившийся Олев Киви погрозил ему  пальцем
с небес. Или из преисподней.
   - Значит, Лермитт шантажировал Киви? - продолжала заколачивать гвозди я.
   И Рейно не выдержал. Он достал еще одну (такую же строгую) папку, раскрыл
ее и протянул мне лист бумаги. Разнокалиберные буквы,  по-детски  вырезанные
из газет, выстраивались в крошечный текст на  английском.  Но  я  так  и  не
смогла прочесть его.
   - Что здесь написано, Рейно?
   Рейно вздохнул и с выражением зачитал:
   - "ВЕРНИТЕ УКРАДЕННОЕ, ПОКА ОНО НЕ УБИЛО ВАС".

GIGA PRESTO

   Я  рассталась  с  Рейно  за  десять  минут  до  встречи  с  Сергуней   на
"Василеостровской". В полной уверенности, что  первым,  кого  я  встречу  по
выходе из винной галереи "Каса Марэ",  будет  именно  нанятый  мною  частный
детектив.
   Рейно был малосимпатичен мне, особенно после  того,  как  заявил,  что  к
транспортным  расходам  прибавятся  расходы  на  питание  (чеки  он   обещал
приложить к отчету и я молила бога, чтобы ел он в демократичных столовых, а
не в навороченных ресторанах). Кроме этого, в его бандитском  договоре  была
статья "непредвиденные расходы". Что это означает, он так и не объяснил мне,
намереваясь, очевидно, содрать денег по максимуму.
   С такой лохушки, как я.
   Но, черт возьми, я уже не была лохушкой! Сидя с бутылкой  пива  у  ларька
"АУДИО-ВИДЕО", я вполне здраво рассуждала о Тео Лермитте и об Олеве Киви.
   Знали ли они друг друга?
   Или были незнакомы? Такой вариант не  исключен  -  не  обязательно  знать
человека, чтобы шантажировать его. Но как  шантажист  Тео  Лермитт  явно  не
преуспел. Отправлять угрозы из почтового отделения по соседству с домом и не
позаботиться о прикрытии - даже я не поступила бы  так  опрометчиво!  И  что
значит "ВЕРНИТЕ УКРАДЕННОЕ, ПОКА ОНО НЕ УБИЛО ВАС".
   Распустивший язык Рейно  поведал  мне,  что  письма  начали  приходить  в
последний год. Каждые три недели Олев Киви получал черную метку, но сломался
только два месяца назад. Тогда-то и появился Рейно. Но почему  прославленный
маэстро Олев Киви обратился к какому-то  заштатному  частному  детективу  из
заштатного Мыйзакю-ла, где крадут только стираные подштанники с  веревок,  я
понять не могла.
   А когда аккуратно высказала свое недоумение самому Рейно, он оскорбился.
   - Я работаю в Таллине, Варвара. И в крупных  скандинавских  городах.  Это
eitek!  И teiek    -  его  покойный
батюшка и мой покойный батюшка служили вместе на железной дороге...
   Теперь  мне   все   стало   понятно:   совместный   перевод   стрелок   у
железнодорожной станции Мыйзакюла - убийственный аргумент. И потом,  эстонцы
всегда цепляются Друг  за  друга,  как  малые  дети,  и  из  всех  возможных
вариантов предпочитают варианты с соотечественниками.
   Выяснив это, я сразу же успокоилась.
   И только одно обстоятельство не давало мне свободно  дышать:  что  именно
украл и чего именно боялся Олев Киви?
   Но об этом мог поведать только один человек - Тео Лермитт. И  мне  ничего
не остается, кроме как пустить ищейку Рейно по его следу. Хотя и без  ищейки
дело ясное: наверняка это связано с камешками, которые  с  таким  увлечением
собирал  виолончелист.  Но  почему  камешки  должны  убить  его?   Или   это
иносказание - и Киви убьет человек, пришедший за камешками?..
   Я едва не подавилась теплым пивом.
   Нож.
   Нож, который перешел мне по наследству от развороченной груди Олева Киви.
   Нож как ничто другое связан и с камнями, и с убийством: камень заключен в
нем самом, он сам и является убийцей... Может быть, именно Нож имел  в  виду
Тео Лермитт, посылая свои подметные послания? Но это означает лишь одно: Нож
какое-то время был собственностью Олева.
   А в это мне верилось с трудом.
   Зачем  убивать  человека  из-за  Ножа  и  после  всего  этого  безобразия
оставлять Нож в теле?...
   Я так запуталась в своих  жалких  умозаключениях,  что  Сергуня  Синенко,
возникший  на  ступеньках  метро,  показался  мне  архангелом  Гавриилом  из
затертого сюжета о Благовещении.
   - Давно ждешь? - Сергуня, вопреки обыкновению, даже  не  чмокнул  меня  в
щеку. Это был дурной знак, и я насторожилась.
   И с удивлением обнаружила, что Сергуня  опоздал  на  целых  сорок  минут.
Позволять проделывать такое, да  еще  с  человеком,  о  котором  собираешься
писать книгу, - это знаете ли...
   - Ты опоздал... Как редакционное задание? Сергуня поднял на меня глаза, и
я зажмурилась от нестерпимого света, который они излучали.
   - Ты не представляешь, - сдавленным шепотом произнес он. -  Участвовал  в
задержании маньяка.
   - Ну да!
   - Самого настоящего... Тринадцать трупов за  четыре  месяца.  Все  жертвы
были в ангорских кофточках. Некрофил крутейший, но при этом читал лекции  по
культурологии в каком-то вузе.
   Я сникла. Наш с Сергуней роман, замешенный на крови Стаса и  Олева  Киви,
сдулся как никчемный воздушный шарик. Я больше не интересовала Сергуню и  не
вызывала приливов застоявшейся спермы к головке  его  пениса.  Еще  бы,  что
значат два жалких трупа по сравнению с тринадцатью,  да  еще  облаченными  в
ангорские кофточки!
   - Я разговаривал с ним, - выдохнул Сергуня  и  неловко  прикрыл  рюкзаком
пах. - Его зовут Роман Попов.  Умница,  энциклопедист,  свободно  шпарит  на
латыни, цитировал Плавта и итальяшек. "Due coe elle ha il modo:  Amore  e
Morte!"
   - Чего-чего?
   - В мире прекрасны два явления: любовь и смерть.
   - Это он так сказал?
   - Ну!!! - Сергуня закатил глаза и принялся  шарить  глазами  по  площади,
прилегающей к метро.
   - Что еще он говорил?
   Жалкий  предатель,  клятвопреступник  и  ветреник  раздулся,   как   жаба
семейства Голиаф, и торжественно произнес:
   - "Killig i o murder!"
   - А это что такое?
   -  Умерщвление  не  есть  убийство.  Крыть  было  нечем,  но  я  все-таки
попыталась выправить ситуацию.
   - Ты даже не спрашиваешь, как там Идисюда...
   - А что с ним сделается? - беспечно отмахнулся Сергуня. - На  его  лекции
просто ломились...
   - На чьи?
   - Да на Романа Попова!  Из  других  институтов  прибегали.  А  он  лекцию
отчитает,  ножичек  наточит  -  и  шасть  в  кусты,   добычу   высматривать.
Потрясающий тип. Боже что за человек!!!
   - Ты знаешь, что может случиться с  Идисюда,  если  ты  будешь  пропадать
сутками? - Я попыталась вернуть ополоумевшего Сергуню к действительности и с
чувством продекламировала:
   Вконец отощавший кот
   Одну ячменную кашу ест...
   А еще и любовь! -
   Это Басе. Великий японский поэт.
   - Вот! Именно! - Сергуня посмотрел на меня влажными от  слез  глазами.  -
Великий! О! Он великий человек. И любил их всех! Все  тринадцать  жертв!  Он
рыдал, когда о них рассказывал. "Virgiity i a Luxury" -  "девственность  -
роскошь"... А ты мне каким-то Басе мозги паришь...
   Последнее утверждение маньяка Романа Попова в вольном  пересказе  маньяка
Сергуни Синенко сразило меня наповал. Так  же  как  и  осознание  того,  что
Сергуню я прохлопала. И не могу теперь надеяться  на  его  помощь.  Остается
только удивляться, что он приехал на встречу ко мне, а не разбил  палатку  у
сизо, где наверняка содержится сейчас его обожаемый насильник-некрофил.
   - Он пообещал мне материал на книгу, - Сергуня был близок к  обмороку.  -
Сказал, что я вполне могу стать его летописцем.  И  даже  подарил  мне  свою
брошюрку. Вот, посмотри...
   Трясущимися  руками  Сергуня  расстегнул  рюкзак   и   извлек   из   него
сомнительного качества двадцатистраничную книженцию  с  плохо  пропечатанным
заголовком:
   "Вавилонская блудница: трактовки светские и религиозные".
   Я почувствовала себя раздетой, но стоило мне только  потянуться  за  этим
фундаментальным трудом, как Сергуня отпрыгнул от меня, как от сколопендры.
   - Только в моих руках! - заверещал он. - Это же раритет. Соображать надо!
   Соблюдая все правила  предосторожности,  я  склонилась  над  брошюркой  и
прочла на ее первой странице:
   "МОЕМУ НОВОМУ ДРУГУ СЕРГЕЮ СИНЕНКО С  ПОЖЕЛАНИЕМ  ОТВАГИ  И  ВДОХНОВЕНИЯ.
РОМАН ПОПОВ".
   - Видишь! Назвал меня своим другом... А еще сказал, что наша с ним  книга
заткнет за пояс Ницше  и  Фрейда.  Что  Достоевского  можно  будет  сдать  в
архив... А еще...
   Сергуня вырвал у меня из рук недопитую бутылку пива  и  сделал  несколько
судорожных глотков.
   - А еще он подарил мне свою фотографию!
   - Что ты говоришь!
   - Вот, смотри...
   Из брошюрки был тотчас  же  извлечен  кодаковский  снимок,  запечатлевший
тщедушное существо с огромным лбом, огромными очками на  переносице  и  едва
заметными сизоватыми губами. Как с такими  физическими  данными  можно  было
отправить на тот свет  тринадцать  ангорских  кофточек,  осталось  для  меня
загадкой.
   - Красавец, правда?  -  Вконец  ополоумевший  репортер  любовно  погладил
фотографию.
   - И какие порочные губы! - поддакнула я.
   - Ты тоже заметила? - как ребенок, обрадовался Сергуня. - Да  это  просто
скопище пороков. Идеальная модель для Сатаны... Так ее  и  назову:  "Сатана:
ненаписанные хроники".
   - Кого?
   - Да книгу!..
   Он перевернул фотографию с какой-то короткой подписью на обороте, и  я...
Я вдруг вспомнила еще об одной фотографии, которая до  сих  пор  валялась  у
меня в сумке. Снимок Аллы Кодриной -  "Алла.  Кронштадт.  Мартовские  тени".
Странно, что до сих пор у меня не  доходили  руки  до  этой  фотографии.  Не
мешало бы ею заняться... В самое ближайшее время. А пока...
   - Мы идем в галерею вин? -  спросила  я  у  Сергуни.  -  Уже  пять  минут
восьмого. А начало в семь...
   Сергуня сразу сник и потерял всякий интерес к действительности.
   - Пойдем, конечно, - вяло процедил он. -  Ненавижу  я  все  эти  светские
мероприятия...
   - Хотя бы ради меня... - Это был не самый удачный аргумент. Вот  если  бы
Сергуню попросил о том же самом маньяк-культуролог Роман Попов...
   - Ладно. Покатили... Вот только  скажи  мне,  есть  ли  здесь  поблизости
туалет?..

***

   Туалета на всем пути следования к винной  галерее  мы  так  и  не  нашли,
Сергуня несколько раз порывался соскочить с темы, но я убедила  его,  что  в
"КАСА МАРЭ" наверняка найдется отхожее место. Только таким нехитрым способом
мне удалось заманить его на Средний проспект, 70, корп.2.
   "КАСА МАРЭ" поразила меня своим чрезмерным этнографическим  великолепием.
У дверей всех приглашенных ожидала парочка в постолах и национальной одежде.
При этом парень в барашковой шапке придирчиво осмотрел наши пригласительные,
а девица с вышитым петухами платком на голове сунула нам  в  зубы  по  куску
слоеного пирога с брынзой.
   - Плэчинте, - охотно пояснила она. - Молдова приветствует вас!
   - А где здесь у вас сортир? - совсем некстати вылез Сергуня.
   Девица пожала плечами и указала  рукой  в  глубь  галереи.  Торжественная
встреча со слоеными "плэчинте" оказалась смятой.
   - Ты дурак, - шепнула я Сергуне. - Нужно уважать национальные чувства.
   - Да ладно тебе. - Сергуня отделился от меня и скрылся в  толпе  жаждущих
накачаться вином, коньяками и дармовой кормежкой.
   Я осталась одна.
   Но скучать мне вряд ли придется - я поняла это, как только  взглянула  на
сброд с  разнокалиберными  рюмками,  бокалами  и  фужерами  в  руках.  Из-за
Сергуниных восторгов по поводу Романа Попова мы опоздали больше чем на  час,
А  за  час  простые  русские  журналисты,  допущенные  к  прозрачному   телу
молдавских вин,  успели  нарезаться  до  безобразия.  Со  всех  сторон  меня
окружали красные распаренные рожи, спутанные лохмы волос и потные  подмышки.
А в воздухе стоял нестройный гул и пахло самыми бесстыжими духами и мыслями.
   Пока я пробиралась к батарее бутылок, возле которых орудовал штопором еще
один  деятель  в  барашковой  шапке,  меня  успели  облапать,  облобызать  и
предложить выпить на брудершафт. Самым удивительным  было  то,  что  вела  я
себя, как какая-нибудь  послушница  разрушенного  монастыря  Св.  Урсулы,  -
ойкала, взвизгивала и возмущалась.
   Боженька вполне мог быть мной доволен. Но  окончательно  встать  на  путь
исправления мне  помешала  огромная  дубовая  бочка,  которую  выкатили  под
нестройные вопли и такие же нестройные аплодисменты и улюлюканье.
   - Коньяк! - объявила Барашковая Шапка. - "Буку-рия"!
   Проклятые писаки ломанулись к бочке, как к чудотворной иконе, и  едва  не
сбили меня с ног. Но в последний момент чья-то сильная рука  выдернула  меня
прямо из середины стада. И та же рука отвела меня в безопасное  место  -  за
стойку.
   - Спасибо, - проблеяла я и подняла глаза на своего спасителя.
   Молдаванин. Типичный молдаванин.
   Смоляные волосы, избитые сединой висячие  усы,  нос  горбинкой,  глубоко
посаженные темные глаза и губы  цвета  жженой  пробки.  Настоящий  цыганский
барон, за одну ночь заделывающий по двойне.
   Цыганский барон склонился ко мне и беспардонно обнюхал мою физиономию.
   - Вы не пьете, - едва сдерживая разочарование, сказал он.
   - Еще не успела, - начала оправдываться я. - Только пришла.
   - Вы журналистка?
   Я перевела взгляд на репортерское кодло и обреченно вздохнула.
   - Журналистка.
   Молдаванин жаждал более исчерпывающей информации. И получил ее.  В  конце
концов, не зря же Сергуня снабдил меня ксивой томной климактерички!
   - Римма Карпухова. Газета  "Петербургская  Аномалия".  Я  и  мой  коллега
приглашены.
   - Пишете о светской жизни? - Для молдаванина  он  совсем  неплохо  строил
предложения.
   - Ну, если различные скандалы можно считать светской жизнью...
   - Вы не похожи на журналистку.
   Я  открыла  рот  от  удивления.  По  мнению  Кайе,  в   прошлом   большой
любительницы немытых южных славян,  молдаване  всегда  отличались  некоторой
безапелляционностью суждений. Но не до такой же степени!.. Или этот тип, как
и всякий цыганский барон, не в меру прозорлив?
   - Почему не похожа? У меня и удостоверение есть. Хотите, покажу?
   -  Удостоверение  ничего  не  значит,  -   продолжал   интриговать   меня
молдаванин. - Вы ведете себя не как журналистка.
   - А как должна вести себя журналистка?
   - Настоящая журналистка  должна  набрасываться  на  выпивку,  как  только
почувствует ее запах. А вы здесь уже десять минут и  так  ни  к  чему  и  не
прикоснулись.
   - Вы за мной наблюдали...
   - Я всегда наблюдаю за всем. Я - хозяин.
   Черт возьми, значит, это и есть Аурэл Чорбу! Винодел, обитатель  третьего
номера гостиницы на Крестовском!
   На вид Чорбу было не меньше сорока, а то и сорока пяти, и никогда в жи