действия релаксаторов, перевернулся  на  бок и скатился  с
носилок. Пули прошли над ним и, вырвав из спины врача клок мяса, уложили его
на пол. Президент видел, как белоснежный халат на глазах стал превращаться в
багровое полотнище, под которым хрипел и бился в конвульсиях человек. И двое
собровцев, которых  ему для  охраны выделил  Рушайло, тоже не успели сделать
то, ради чего они тут находились. Они упали среди седел  и  стреляные гильзы
сыграли им неуместно звонкий реквием.
     -- Ты  думал я  себя убью? --  спросил человек с  костылем, приставив к
голове Путина ствол автомата. -- У судьбы два  лица -- твое и  мое, но Аллах
увидел  только мое.  Я сейчас разнесу твой череп  и  в каждый нейрон пущу по
пуле...Тысячу лет  ты будешь умирать и  не умрешь,  ибо это для тебя было бы
самое легкое.
     -- Пусть будет так как ты говоришь, но дай мне сначала встать на ноги.
     -- Вставай! --  человек  протянул автомат и, президент, ухватившись  за
цевье, поднялся  с земли. -- Это тебе мой долг за  укол, которым ты облегчил
мою боль,
     Он встал и ощутил вдруг необыкновенную остойчивость и непоколебимость в
ногах. И  резким, отбойным ударом выбил автомат  из  рук одноногого, схватил
его поперек перебинтованного туловища, поднял  высоко над собой  и бросил на
пол.  И  сам  бросился  на  него:  руками  вцепился  в окровавленные  бинты,
подтянулся,  подгребся  к  бороде и,  ощущая несвежее  дыхание врага, впился
зубами ему в  горло.  "У  меня, кажется, бульдожья хватка", -- пронеслась  в
голове болезненная мысль  и он  еще крепче сжал зубы.  И  терзал жилу до тех
пор, пока не ощутил языком и небом соленую, густую, как автол, кровь.
     Грудью своей он слышал биение сердца того, кто был повержен,  и которое
он заглушил словами: "Один из нас должен умереть и на этот раз, кажется, это
сделаешь ты, Шамиль..."
     И грудь президента  не  ощутила больше под собой ударов, они были столь
уходяще  слабы  и  редки, что через  мгновение слились с  тишиной,  которая,
казалось, накрыла все мирозданье...







40. Бочаров ручей, 14 августа.


     На  лужайке началась пресс-конференция, которую присутствующий  на  ней
Тишков ограничил тремя вопросами. Путин-Фоменко отвечал с  легкостью, и  тем
деловым, безапелляционным  тоном,  какой в общем присущ второму  российскому
президенту. Правда, ему  помогал небольшой  наушник-суфлер,  на втором конце
которого,  перед  микрофоном,  находился  глава  президентской администрации
Волошин и диктовал Фоменко ответы на задаваемые вопросы.
     --  Всего  три вопроса,  --  внушал  Тишков  разгоряченной  прессе,  --
президенту, как  и  вам жарко, и не забывайте --  он на  отдыхе...Кто первый
задает  вопрос? Газета "Новые перспективы"? Пожалуйста, только от каждого по
одному вопросу...
     Раздался женский голос, низкий, прокуренный:
     --  Товарищ президент, ходят  слухи, будто вы, будучи замом управделами
Кремля Бородина, тоже открыли себе счет в одном из швейцарских банков...
     Паша Фоменко отреагировал моментально,  и его голос был больше похож на
президентский, нежели голос самого Путина.
     -- По чьему заданию вы задаете мне этот вопрос? Впрочем, не  отвечайте,
мне  и без того известно, что ваша газета  за три миллиона  долларов взялась
обслуживать  интересы   российских   олигархов,   занятых   в   производстве
алюминия...
     -- Это неправда! -- выкрикнула журналистка. -- Это ложь  и газета может
подать в суд....
     --  Отлично! Вот там  и встретимся,  пусть суд решит --  у кого имеется
счет в швейцарском банке, а  у кого особые интересы с не очень чистоплотными
корпорациями.
     Снова вмешался Тишков, попросивший прессу задавать вопросы по существу.
     В разговор  встрял Овидий Рубцов, который от жары, кажется, превратился
в вареную сардельку.
     --  Вопрос  по  существу...Как   вы  относитесь  к  заявлению  ведущего
программу  "Итоги"  Киселева,   относительно  того,   что  президент  России
потворствует зажиму гласности в нашей стране?..
     --  Ну, если  вы это,  --  Фоменко  широким  жестом очертил поляну, где
расположились  журналисты, -- называете зажимом гласности, тогда ваш Киселев
говорит святую правду...
     Вспыхнули  эмоции, кто-то пытался  выведать у  президента о том, как он
покатался  на   лыжах,  но  его  бесцеремонно   перебил  назойливый  фальцет
представителя CNN Сандлера:
     -- Господин Путин,  как известно,  сейчас в  Баренцевом  море  проходят
военно-морские  маневры...Норвежская   сейсмическая   станция   12   августа
зафиксировала в районе учений два мощных взрыва...Известно ли вам что-нибудь
о катастрофе, которая, по сведению агентства Рейтер, имела там место?
     Волошин, находящийся на террасе, видел эту  сцену и, разумеется, слышал
выкрик  Сандлера,  однако не поверил своим ушам...Но пауз  не  должно  быть.
Президент не может перед телекамерами  представлять из себя жалкое зрелище и
Волошин,  вскочив с не очень удобного пляжного стула, подошел к окну. "Паша,
кончай  базар!  --  крикнул  он в  микрофон.  -- Поблагодари  журналистов  и
скажи... минуточку...и, -- Волошин мучительно что-то пытался вспомнить,  для
чего большим и  указательным  пальцами стиснул виски...-- Скажи:  любой слух
может наделать много бед..." Но Фоменко сымпровизировал: он повторил то, что
ему  подсказал  Волошин  и  от  себя  добавил  еще несколько  слов: "Однако,
господа, это неофициальная информация и у меня нет оснований  ей доверять...
Нас всех могут убедить факты и только факты..."
     Волошин  остался доволен экспромтом Фоменко  и  мысленно  поаплодировал
ему. Он видел, как телохранители оттеснили от президента-Фоменко журналистов
и тот, в сопровождении охраны, направился в сторону главного корпуса. Шел он
неподражаемо  легко и Октавиан Рубцов, смотревший ему в спину, бросил своему
оператору: "Кажется, это действительно сам Путин. Столь свободный ход только
у него..."
     Буквально через пятнадцать минут после пресс-конференции, когда Волошин
находился в столовой, к нему  подошел Тишков и, наклонившись к  самому  уху,
тихо проговорил: "Александр Стальевич, что-то  произошло экстраординарное, в
Сочи  вылетает  Касьянов  и  с  ним,  как  ни   странно,   секретарь  Совета
безопасности Иванов и главные чины Военно-морского флота..." Тишков тоже был
на  пресс-конференции  и  слышал  вопрос корреспондента  CNN  насчет  аварии
подводной лодки и потому последние слова он интонационно подчеркнул...
     Волошин, побросав на стол приборы, утерся углом салфетки и, отщипнув от
виноградной грозди несколько виноградин, направился на выход.
     --  Как там  Владимир Владимирович?  -- спросил он у Тишкова, когда они
зашли в кабинет Волошина.
     Лев Евгеньевич пожал плечами:
     -- Да вроде бы  ничего катастрофического.  Уснул, там у него жена, все,
кажется,  нормально...  Как  говорит врач, посттравматический синдром ну  и,
конечно, ранение...
     -- Ты считаешь, что нам не следует его тревожить?
     --  Это будет зависеть от  того, с какой информацией  направляется сюда
Касьянов. Если  это  дело президентского  уровня,  то  без  участия  Путина,
разумеется, не обойтись.
     Встречали  в аэропорту  Касьянова Волошин, начальник протокола Горюнов,
Тишков и  примкнувшие к ним Патрушев и  Рушайло.  Уже  в машине,  когда  они
направлялись из аэропорта в Бочаров ручей,  Волошин узнал о ЧП, произошедшем
в Баренцевом море. "Черт возьми, -- изумился  он,  --  и  откуда этот Рейтер
выуживает информацию?"
     Сообщение  о гибели атомного  подводного крейсера "Курск" проходило  по
принадлежности: командующий Северным флотом доложил главкому  ВМФ Куроедову,
тот сразу же созвонился с маршалом Сергеевым и уже министр обороны доложил о
случившемся самому главе правительства Касьянову.
     И  вот  теперь,  в  летней  ставке  президента  РФ,  они  собрались  на
проветриваемой южными сквознячками террасе и начали тяжелый разговор. Первым
слово  взял  Куроедов  и по-военному  немногословно  обрисовал обстановку  в
районе  катастрофы.  И  слушающий  его  Волошин,  будучи сугубо  гражданским
человеком, был поражен той простотой и невероятным  стечением обстоятельств,
которые привели  к гибели лучшей атомный подводный лодки страны. "Как же так
могло  случиться, чтобы учебная цель...обыкновенная баржа,  груженая камнями
под напором подводных течений развалилась и ее отнесло на пять километров от
района, где стоял красавец и гордость противолодочной защиты "Необоримый"?..
И потому  выпущенная им,  не  имеющая  аналога  в  мировой  военной практике
торпеда "Шквал", изюминка российского ВМФ, скользящая под водой со скоростью
самолета,  не найдя трижды  проклятой учебной цели, коей была  баржа, начала
самостоятельный  поиск. Ибо она умна и научена бороться  до конца и  когда в
заданном квадрате она не отыскала баржу, устремилась на  север, куда тоже по
глупому стечению обстоятельств сдвинулся барражирующий на  небольшой глубине
"Курск"...  И произошел поцелуй  двух систем  --  непокоряющихся, волевых  и
сильных  и победила та,  которая предназначена  для убийства...Киллер лодок,
бесподобный "Шквал", разворотил носовую часть атомного крейсера, в том числе
и первый торпедонесущий отсек...
     Когда  все,  кто были  на  террасе,  высказались,  наступило  тягостное
молчание.  Его  прервал  тихий,  немного  вкрадчивый голос  секретаря Совета
безопасности  Сергея  Иванова. Этот человек, относительно недавно  сменивший
генеральские  лампасы   на   цивильный   прикид,   мягко  слал   да   твердо
спать...Рационалист до  мозга костей,  он тем  не менее не был лишен чувства
сострадания   к  попавшим  в  беду,  что   в   общем-то   свойственно   всем
интеллектуалам...
     -- Что случилось, то случилось...  Но что же будет, если мы открыто, на
весь  мир   объявим,  что  российские  моряки   собственноручно  топят  свои
первоклассные субмарины? Это позор -- позор стране, правительству, -- взгляд
в сторону Касьянова,  --  и,  естественно, дискредитация нашего  президента.
Поэтому я предлагаю всю информацию наглухо для прессы закрыть...
     -- Сомневаюсь, что пресса это проглотит, -- негромко возразил Касьянов.
-- Что-то мы обязаны будем объяснить СМИ и народу...
     -- И объясним, -- Иванов пригладил хронически встающий на дыбки хохолок
волос возле  самого  пробора.  -- Мы  дадим  в прессу три версии.  Первая --
возможное  столкновение  с другим,  пока неопознанным,  объектом,  вторая --
взрыв мины  времен второй мировой войны  --  и третья...Ну  что ж, тут мы не
отойдем далеко от правды, сказав, что возможен взрыв и на самой лодке...
     --  В  принципе, это самый  оптимальный  вариант, --  сказал вспотевший
Сергеев.  -- А ведь строго,  говоря, абсолютно быть  уверенными, что  именно
"Шквал"  с "Необратимого"  потопил  лодку, мы тоже не можем. Взрыв был такой
мощности, что по  обломкам не определишь, где остатки торпед "Курска", а где
от чужого "Шквала"...У нас всюду торпеды такого класса...
     До селе хранивший молчание Рушайло, которому не удалось выспаться из-за
того,  что пришлось участвовать  в ревизии, которую накануне с  прокуратурой
проводили в квадрате Е-9, проговорил:
     -- Тогда возникает  другой вопрос, а где  же та торпеда, которая прошла
мимо подлодки? Где-то она должна же была проявиться?
     Сергеев улыбнулся, но ничего не сказал.
     -- Странная в  этом смысле вырисовывается ситуация, -- сказал Патрушев.
--   По  нашим  оперативным  данным,   в  районе  учений  околачивались  две
американские  подлодки  и  так  совпало,  что  одна  из  них  после   взрыва
ошвартовалась в норвежских верфях.
     Вмешался Куроедов:
     --  Это,  конечно,  шутка,   американские  лодки   хоть   действительно
находились поблизости, однако не были причиной катастрофы. На второй день мы
провели в районе гибели К-41 мониторинг,  и никаких  следов  присутствия или
столкновения  с  внешним  объектом  не   обнаружили.  Более  того,  характер
разрушений однозначно указывает на взрыв внутри крейсера...
     -- А это значит...-- полуспросил, полуутвердил Иванов.
     -- А это, мои дорогие товарищи, значит только одно: все живое, что было
в момент  взрыва  на лодке,  в течение  нескольких  мгновений превратилось в
ничто...--  главком ВМФ взял лежащий на краю стола  рулон бумаги и развернул
его. Это  был план "Курска"...-- Вот  смотрите...Первый отсек, который так и
называется  торпедный,  что о многом  говорит...Но  кроме  торпед здесь  еще
находились крылатые ракеты "гранит"...
     -- Надеюсь, ядерных ракет там не было? -- слишком оптимистично произнес
Касьянов,  хотя ему  как  никому  другому  было известно  -- "Курск"  не  та
территория,  на  которую распространяется мораторий  на  запрещение ядерного
оружия.
     --  Михаил Михайлович, об этом пока  не  будем  говорить...--  Куроедов
поднял  от  схемы подлодки голову  и тихо  произнес: -- Возможно, и не было,
потому что это были учения, но утверждать на сто процентов я тоже не могу...
     Сидевший   рядом  с  Касьяновым  вице-премьер  Илья  Клебанов   не  мог
отделаться от ощущения, что присутствует на похоронах. И  он спросил о  том,
что  свербело, не  давало покоя с той самой минуты, когда пришло известие  о
гибели лодки. По дикой случайности, на  "Курске" проходил службу  его родной
племянник мичман Соловьев..."
     --  Есть хоть какая-то надежда, что кто-то из экипажа жив?  --  спросил
он, с замиранием сердца ожидая ответа.
     Приговор произнес Куроедов:
     -- Чтобы вы  поняли, объясняю...В первом отсеке находилось  шестнадцать
торпед, а это  в сумме 1600  килограммов тротила и  примерно столько  же,  а
может,  и больше, ракет...Взрыв  такой  мощности  мгновенно разрушил  второй
отсек  управления, и третий так называемый выдвижной отсек, четвертый жилой,
и пятый и пятый бис...И всюду были люди. Поэтому...как бы горько нам ни было
это осознавать, я  вынужден констатировать, что  жизни  на  подлодке  больше
нет...Мы  пытались  прослушивать  и  вначале  что-то   вроде  стука  изнутри
исходило,  но это  могли быть  лопающиеся  светильники  или  какие-то другие
шумы...Не будем забывать, в отсеках гигантское давление...
     --  Значит,  все 118 человек  экипажа погибли? --  как  бы подвел черту
Касьянов.
     -- К величайшему  нашему сожалению,  -- Куроедов  свернул  в рулон план
"Курска". --  К нашему великому  сожалению. Хотя по  теории вероятности...Но
пока  я могу  констатировать  только  одну  непреложную  истину: на крейсере
находились лучшие люди флота и это была наша лучшая лодка...
     Никто не обратил внимание на поднявшегося с места Клебанова -- он вышел
на крыльцо, ему не хватало воздуха и сердце стучало отбойным молотком.
     Вернувшийся  за стол  Клебанов  был  бледен  и не очень  ему  удавалось
спокойствие,  хотя   в  правительстве  этот  человек  славился  чрезвычайной
уравновешаностью. Волошин понял,  что  вице-премьер подавлен,  и он сам  был
подавлен услышанным и потому спросил у Касьянова:
     -- Спасательные работы будут проводится?
     --  Конечно,  будут. Даже если  там  остался один человек, такие работы
будем  проводить.  Это  наш  долг, другое  дело, что руководство  ВМФ должно
разобраться в причине случившегося и сделать серьезные выводы.
     --  Я не  снимаю с  себя ответственности  и  готов сейчас  же подать  в
отставку.
     Однако этот пионерский  порыв  Куроедова  не нашел отклика.  Слово взял
Сергей Иванов.
     --  Не  будем  драматизировать...Разумеется,  это ужасно, что  гордость
военно-морского флота погибла не в сражении, а по причине нашей  халатности.
И с  этим еще надо будет разбираться. Но я хочу сказать о другом, о тех, кто
уже никогда  не пройдет  по  земле, не обнимет своих близких...Это печально,
печально и то, что в чеченской кампании мы потеряли более пяти тысяч молодых
жизней.  На  одной  только   778-й   высоте   были   уничтожены  восемьдесят
десантников,  тридцать  семь  омоновцев  погибли  в  Веденском  ущелье и так
далее...И есть только одно утешение, что эти жертвы не напрасны...
     Маршалу Сергееву  тоже было нехорошо. Накануне, в два часа ночи, у него
так расшалилось сердце, что пришлось вызывать неотложку. Давление...И слушая
Иванова, он  вновь почувствовал  перебои в груди и  напряженку в висках.. Но
куда денешься, надо терпеть, впрягся -- тащи... А Иванов между тем продолжал
-- тихо, вкрадчиво, словно боялся быть подслушанным.
     -- Жертвы, где  бы  они  ни  имели  место,  это всегда горе,  беда...И,
наверное, будет  не  мудро гибель подлодки  каким-то образом выделять,  хотя
понятно, смерть  экипажа ужасна, но...Но выделяя  эту  трагедию,  мы как  бы
умаляем все те человеческие  драмы, которые принес терроризм. Я понимаю, что
об этом  должен знать президент,  но можем ли мы  его  сейчас нагружать этой
бедой?
     --  Нет, не  можем, --  категоричность в  голосе Патрушева не  вызывала
сомнения. -- Он достаточно хлебнул за эти три дня, пусть приходит в себя.
     --  Но  ситуация  требует  вмешательства  президента...хотя бы в  части
соболезнования...  присутствия при спасательных работах, --  голос Клебанова
дрожал,  но  эта  деталь  никого не удивила. --  Что скажет то же НТВ,  если
президент  самоустраниться,  что  скажет  думская оппозиция? Это  нешуточный
вопрос...И  я не понимаю  товарища Патрушева,  который  говорит,  что  пусть
президент  приходит  в  себя... От  чего  он  должен приходить в  себя? Я  к
Владимиру Владимировичу отношусь, как и вы, с большой симпатией, но ситуация
такова...
     Касьянов  поднял руку, давая своему  заместителю понять,  чтобы  тот не
нервничал.  Он,  разумеется,  не  мог  рассказать  Клебанову  всю  подоплеку
сложившейся  обстановки.   Но  он  был  с  ним  согласен:  президент  должен
выступить, сделать заявление  и не  через  средства  массовой  информации, а
лично, по телевидению...
     Иванов, в очередной раз  пригладив  на голове хохолок, безапелляционным
тоном заявил:
     -- Этот вопрос мы муссировать не будем. Достаточно  хорошо зная Путина,
могу со  всей  ответственностью  заявить,  что  он в разыгрывании слезливого
сериала  участвовать  не станет. Я  имею в  виду  его  возможную  поездку  в
Северодвинск,  на корабль  "Петр  Великий", участие президента  в  митингах,
общение с  близкими погибших моряков  и так далее... Да, в уме мы можем себя
тешить  надеждой,  что на  лодке  кто-то  уцелел,  но  это  ведь иллюзия...И
заставлять президента делать благостный вид, какое-то дикое рвение, будто он
участвует  в  спасении еще оставшихся  в живых моряков, это ли не ханжество.
Такую  медвежью услугу  мы ему оказывать  не можем...Да он и  не в состоянии
после всего перенесенного  активно  участвовать  в...-- Иванов  на мгновение
стушевался, -- в такого рода мероприятиях...-- Хотя с языка у него срывалось
другое слово -- "цирк"..
     -- Значит, будем  создавать видимость спасения? -- неопределенно бросил
маршал Сергеев.
     И так  же уравновешенно, с  олимпийским  спокойствием  Иванов парировал
реплику:
     --  Да,  будем, но  не вмешивая сюда  президента. Не спорю,  расходы на
проведение спасательных  работ  будут велики, но не  больше того,  что может
потерять  страна  и   ее  престиж.  А  ее  престиж  --  это  многомиллионные
инвестиции, это контракты с  Россией  на поставку  современного вооружения и
так далее...Я думаю, игра стоит свеч.
     Возражений не последовало.
     Черту разговору подвел Волошин.
     --  Я абсолютно с этим  согласен. Президента нельзя втравливать в не до
конца ясную ситуацию. Однако кто-то должен ему доложить о случившемся...
     -- Сделаем так, -- Касьянов поднялся из-за стола и подошел к окну. -- Я
беру на  себя прессу  и все  такое, а  вы  Александр  Стальевич, как  только
представится  возможность, обрисуйте  Владимиру Владимировичу обстановку.  И
поменьше мрачных тонов: что  случилось, то случилось....  А я позвоню ему  и
скажу, что  правительство вместе со специалистами ВМФ предпринимает все меры
к спасению  эк