едем президента через задний  запасной  люк...Как я
вас узнаю?
     --Узнаете, я буду вместе с Татьяной Борисовной...
     -- Подполковник, вы хоть намекните, что у вас там происходит?
     -- Вспомните  историю  про католиков и гугенотов.  Большего пока я  вам
сказать не могу.
     -- Но хоть какой-то резерв времени у нас имеется? -- спросил Коржаков.
     -- Да,  но  очень небольшой. До завтрашнего утра, а  точнее, до четырех
часов утра...
     -- Вот  как...Ну,  что ж, подполковник, до встречи, надеюсь,  она будет
теплой.
     Когда они из диспетчерской спускались  вниз, где-то вдали, возле  ворот
аэродрома,  послышались  автомобильные  шумы  и  сумерки  потревожили  синие
просверки. Через пару минут  на  ВПП показалась черная "волга", стремительно
приближающаяся  к диспетчерской вышке. Машина еще не успела остановиться как
из трех ее  дверей  стали выскакивать люди в камуфляже. Впереди шел поджарый
высокий человек,  с размашистым движением  рук. Он был более чем  решительно
настроен. Подойдя, представился:
     --  Полковник  КГБ  Агеев...  Что  здесь  за  бардак?  Почему  на  поле
посторонние? -- Вид людей в  штатском как  будто вызвал в нем дополнительный
импульс  недовольства.  --  По какому праву, черт  возьми,  на военной  базе
посторонние  люди?  Ваши   документы?  --  человек  в   камуфляже   вплотную
приблизился  к Путину  и  создавалось впечатление,  что еще мгновение  и  он
пойдет на физический контакт.
     -- Не  будем  спешить. Сначала вы предъявите  свои  документы, -- Путин
оставался  невозмутимым.  Взглядом  он  оценивал  подошедшего:  на  вид  лет
тридцать пять-сорок, в глазах деланная взвинченность и еще что-то такое, что
бывает у людей, побывавших со смертью на  коротке. С такими субъектами шутки
плохи, но проявлять слабину перед ними тоже нельзя.
     Агеев обернулся к шедшему за ним военному:
     -- Лейтенант, вызывай сюда группу, будем  этих брать, -- тяжелый взгляд
лег на переносицу Путина.
     Лейтенант поднес к губам "моторолу" и,  назвавшись пятым номером, отдал
команду.  Со  стороны  КПП   аэродрома  послышалось   жужжание  и  вскоре  в
августовской  мгле появился силуэт  армейского уазика. Он  шел с включенными
подфарниками,  оставляя  позади  себя  белесое  облачко  дыма. Уазик объехал
"волгу" и с визгом затормозил.  Из  него стали выгружаться вооруженные люди.
Их  было  пятеро  --  молодых, нахрапистых, видимо, привыкших действовать  в
неоспоримых условиях, полагаясь  на  силу  и аргумент стволов.  Один  из них
подошел  к  полковнику Агееву, который стоял  ближе  всех  к  Путину,  и  от
которого, видимо, ждал дальнейших указаний.
     --  Этих?  --  он кивнул головой в  сторону  штатских и,  не  дожидаясь
ответа, резко схватил Путина за руку. -- Идем,  парень, и ты,  --  взгляд на
Татьяну, -- тоже следуй за нами.
     Путин крутанул рукой и на шаг отступил от агрессивного офицера.
     В "рафике" что-то  шерохнулось, тихо  щелкнуло  и одно  из  затемненных
стекол съехало  в сторону. Из  открывшегося провала  раздался  глухой  голос
Шторма:
     -- Володя, тебе нужна помощь?
     -- Нет, все нормально,-- не поворачивая головы ответил Путин. -- Мы тут
сами разберемся с этими  орлами...Как насчет того, чтобы КГБ мирно разойтись
с ГРУ? -- обратился он к Агееву.
     -- ГРУ? При чем тут ГРУ? -- лицо полковника вдруг слиняло, теряя вместе
с колером и тевтонскую решимость.
     -- Да,  ГРУ, -- Путин двумя пальцами  приподнял из  нагрудного  кармана
удостоверение. -- По просьбе президента  России  встречаем  его  самолет,  с
дальнейшим  сопровождением в резиденцию. Будут еще вопросы? -- Путин опустил
удостоверение в карман.
     -- Почему именно ГРУ? У Ельцина своя охрана...
     --  Потому что это воля  президента и я с ней, во что бы  то ни  стало,
буду считаться.
     Произошла  переглядка.  Лейтенант отступил, отступил и тот,  кто хватал
Путина за  руку. Татьяна открыла сумочку и достала из нее носовой платок. От
нервности ее трясло, она беззвучно плакала.
     --  Таня, перестаньте волноваться, -- Путин  взял ее за  руку.  --  Это
всего лишь рабочий эпизод.
     Люди в камуфляже отошли к машинам, однако убираться не  спешили. Агеев,
прижав к уху трубку, с кем-то вел переговоры.
     Со стороны  радара  послышался тяжелый  рокот  приближающегося самолет.
Путин,  взяв  Татьяну  за  руку, потянул ее  за  собой. Они обошли "рафик" и
залезли в открывшуюся дверь. В машине было накурено и темно.
     "Волга" и армейский уазик, в которые уже забрались  люди  в камуфляжной
форме, все  еще  стояли на месте, словно раздумывая  -- куда направить  свои
капоты...
     --  Отъедем  за  диспетчерскую,  --  сказал Путин  и  "рафик"  медленно
стронулся  с места.  Он  обогнул  круглую башню и остановился на  самом краю
запасной посадочной полосы.
     Слева  показались перемигивающиеся навигационные огни  Ту-154,  который
широким брюхом опадал на аэродром.
     -- Вот он наш красавец,  -- Шторм  положил  руку на плечо водителя.  --
Коля, давай жми на газ и дуй на всех скоростях вперед. -- Он  поднес к губам
микрофон и тихо кому-то сказал: -- Отсеки, пожалуйста, от нас "волжанку",  а
то она нарывается на скандал...
     Путин сквозь  стекла  видел, как  "волга",  тронувшись  с  места,  тоже
устремилась за приземлявшимся самолетом.  Какое-то время  они шли вровень  с
ней, но  постепенно  "рафик", у  которого обычный  двигатель был заменен  на
роторный,  вырвался  вперед  и начал  сокращать  расстояние  между  собой  и
тормозящим самолетом.
     От замершего лайнера исходил пар, его металлические бока дышали зноем и
керосиновым перегаром. Несколько минут он стоял без признаков  жизни, словно
давая своему неутомимому сердцу передохнуть.
     Из "рафика"  вышли Путин с Татьяной. Они обогнули машину и встали  так,
чтобы их  могли  заметить  из  самолета. Путин  посмотрел  назад:  в  метрах
двухстах цепочка спецназовцев из родного ГРУ перегородила "волге" дорогу.
     Наконец задняя  дверь самолета  монолитно  отслоилась  от  фюзеляжа,  в
проеме  показался  человек  в  форме гражданской авиации  и вскоре  на землю
опустился аварийный  трап. И когда  в дверях самолета появилась внушительная
фигура  Ельцина,   Путин  почувствовал  смешанное   чувство  беспокойства  и
отчетливо заявившего о себе облегчения. Он покосился на Татьяну, та стояла в
каком-то скукоженном виде, прижав к дрожащим губам платок. "Папа, -- женщина
вдруг сорвалась с места, и устремилась в сторону самолета. -- Папа, я здесь,
осторожно спускайся, лестница очень крутая..."
     Путин подошел к Шторму.
     -- Я поеду в одной машине с Ельциными и его женщинами.
     -- А охрану его куда? -- Шторм глядел на спускавшегося с трапа Ельцина.
     --  Коржаков с  помощником  президента пусть едут  с вами,  а  орлов из
охранения посади в другую машину. Они из той же конторы, что и  те, кто спит
и видит президента в гробу...И присмотри, Андрей Алексеевич, чтобы на хвосте
у нас большой толпы не было.
     -- Это не проблема, осилим.
     Движения  президента  были  неуверенные,  он двумя  руками  держался за
поручень  и  медленно,  чем-то  напоминая ленивца, преодолевал  ступеньку за
ступенькой. Наверху, в  проеме, появилась Наина Иосифовна, в бежевом платье.
Она пытался  помочь Борису Николаевичу спускаться, но  не могла сразу к нему
подступиться.
     Подъехал еще один "рафик". Путин,  махнув Шторму рукой,  развернулся  и
пошел навстречу  Ельцину. Тот, прижав к себе Татьяну, медленно направлялся в
сторону полосы. Рядом с ними шла Наина Иосифовна.
     Они   встретились  как  раз   на  середине  запасной   полосы.  Татьяна
высвободилась  из рук отца и, обернувшись в сторону Путина, дрожащим голосом
произнесла:  "Папа, вот этот  человек хочет  тебе помочь...Он  тебе все  сам
расскажет..." "Здесь не место для разговоров, -- голос Президента загустел и
напоминал ворчание  потревоженного медведя.  -- Подумать только,  президенту
великой  Руси  надо  прятаться...Как вас зовут?  -- вопрос  явно адресовался
Путину" "Подполковник Путин...Владимир... Имею честь засвидетельствовать вам
мое уважение  и вместе  с  тем  доложить, что действую  по  приказу генерала
Федорова..." "Путин, говоришь... Ну что ж, пути Путина неисповедимы... Веди,
только  помни,  что про всю здешнюю возню  я уже знаю...И  про  свиней знаю,
которые  своими рылами подрывают корневище  государства  и  про мосек разных
знаю...На чем  поедем? На этих консервных банках? -- Ельцин трехпалой  рукой
указал  на "рафики". -- Мне, брат, не  привыкать, я  и на двухколесной тачке
поеду, а если надо, и тебя в ней повезу...Мы не гордые. Верно, Танюша?"
     С аэродрома  они мчались по ночным улицам Москвы, которые были пустынны
и лишь группки  патрулей в  военной форме  как бы  предвосхищали предстоящие
события.
     Путин,  сидящий  рядом  с  Ельциным, наклонился к нему  и тихо  сказал:
"Борис  Николаевич, вам домой ехать нельзя,  не советую, осталось очень мало
времени..." "Едем в мою  резиденцию,  куда  же еще, -- президент взглянул на
Татьяну.  -- Таня,  дочь, где  твой  Алешка? Надо  его  с  собой  забрать  и
детей..." "Лена  с  детьми  уже  в Архангельском, я волнуюсь  за Лешу..." --
Татьяна уже вполне пришла в себя и говорила твердым уверенным тоном.
     Они  припарковались на 2-й Тверской-Ямской, за два квартала от дома  No
54, где жили Ельцины.  Путин достал  из  кармана  трубку и передал  Татьяне:
"Таня, вам надо переговорить  с  мужем...Мы сейчас за ним заедем. Может,  вы
хотите ему сказать, чтобы он взял с собой какие-то вещи..."
     Телефон долго не отвечал.  Татьяна нервничала, а Ельцин, повернувшись к
ней вполоборота, ворчал: "Паразиты,  из-за  них  мы  должны  объезжать  свой
дом...Ничего, они у меня еще попляшут казачка..."
     Наконец  трубка  откликнулась  и  Татьяна  тихо,  чтобы,  наверное,  не
волновать мужа, велела ему собираться и взять на "всякий случай" пару белья,
теплые вещи и пирог, который она оставила на холодильнике...
     В  дом Путин отправился с двумя спецназовцами. В фойе  их встретили  не
два, а шесть человек -- два милиционера и четверо  в гражданской форме. Двое
из них бросились к Путину и загородили дорогу, однако  вошедшие вслед за ним
два  автоматчика  в  камуфляже  несколько   охладили  их  порыв.  Подошедший
милиционер, который  недавно уже нарывался на конфликт и заметно поумневший,
довольно   сдержанно  поинтересовался  --   куда  и   по   какому  делу  они
направляются?
     --  Валера, объясни товарищам, какую задачу  мы  выполняем,  --  бросил
Путин одному из сопровождавших его, а сам побежал  вверх по лестнице, в 26-ю
квартиру.
     В Архангельское они прибыли далеко за полночь. На крыльце их  встречали
старшая дочь Лена с детьми.
     Лена бросилась к Ельцину и прильнула к его груди. Путин слышал, как она
сквозь слезы  говорила:  "Я так волновалась, а  тут  разные звонки... Кто-то
позвонил и сказал, что твой самолет сбили над Казахстаном..." "Да перестань,
ты же  видишь, мы все  в  кучке  и  ни хрена с нами не  случится", -- Ельцин
гладил  дочь по  волосам, а сам думал о другом -- где и что делает президент
Горбачев?
     Лена  подошла к  матери и тоже ее обняла,  и  тут же  -- Татьяна, и три
женщины, прильнув  головами друг  к другу, не  стесняясь  посторонних людей,
разрыдались...
     --  Вишь, как куры, раскудахтались, -- Ельцин  кивнул головой  на  свое
"женское  счастье" и тяжело начал подниматься на крыльцо. Затем оборотился и
нашел глазами Путина. -- Подполковник, идите за мной, надо переговрить...
     Все пятьдесят  два спецназовца, которые  сопровождали главу государства
России в  Архангельское,  остались  на  территории  резиденции.  Они  заняли
позицию по всему  ее периметру и вскоре все, кто  был  в доме, принялись для
них готовить "спецужин" -- яичницу из трехсот яиц с беконом.
     Путин набрал номер адъютанта Федорова  и доложил о ситуации. Вскоре ему
перезвонил сам генерал и в его голосе отчетливо  слышалась надсадная горечь:
"Кантимировская и  Таманская  дивизии  уже разогревают моторы...Не знаю, что
будет, но  сейчас очень многое зависит от твердости Ельцина...А  как у тебя,
Володя,   силенок  в   случае  чего  хватит?"   "Не  знаю,  насколько  круто
заваривается вся эта каша, но не помешали бы лишние люди и лишние стволы..."
"Я  выслал   пару   бронетранспортеров,  резервную   радиостанцию   и  сорок
человек...это все, чем могу помочь...А сейчас соедини меня с Ельциным, у нас
есть о чем с ним потолковать"...
     Было уже  три часа ночи, когда  Путин в  сопровождении охраны и Шторма,
вывез  из  резиденции Ельцина всех  его женщин:  Наину  Иосифовну, дочерей и
внуков.  Это было  сделано "на  всякий случай",  если  события  готовящегося
переворота  приобретут  реакционный  характер.   Их  отвезли   за  город,  в
Измайлово,  на улицу  Парковая,  где  под  густыми кронами  прятался  уютный
особнячок, принадлежащий  ГРУ.  И в ту же  ночь, когда в  Москву уже входили
первые танки, Путин возвратился в Архангельское,  а  час  спустя,  вместе  с
Ельциным,  на его бронированном ЗИЛе, несся в центр столицы. И на протяжении
всего пути его не покидало ощущение, что он участвует в какой-то дьявольской
гонке с уходящим временем. Время лязгало  железом, чадило сгоревшей соляркой
и текло по  магистралям и проспектам аморфной стальной  гусеницей. И вопреки
всему  президентский  кортеж  без  особого  труда,  рассекая  ночной  воздух
Подмосковья,  оставил  позади  себя  элитные   дивизии  с   их   бесполезной
бронетанковой мощью...
     Кончалась  вторая  половина  августовской  ночи, тихой,  задумчивой. На
газоне стрекотали  кузнечики,  не подозревая,  какую  заварушку готовят себе
люди. А  в  это время  на  Чкаловском  аэродроме выруливал  спецсамолет,  на
котором  путчисты  собирались лететь  в Форос, где  проводил свой  очередной
отпуск президент СССР Михаил Горбачев...
     ...Воспоминания, воспоминания...Путин набрал  номер  рабочего  телефона
жены и когда  та ответила, сказал: "Люся, ты случайно не забыла,  что второй
президент России любит тебя первой любовью." И повесил трубку. Но то, что он
сказал, было всего лишь полуправдой, поскольку жену свою он любил не первой,
а первой и последней любовью.



26. Москва. Свято-Данилов монастырь, Благословение.


     Донесение от президента  главком ВВС Корнуков получил по фельдъегерской
почте. В сообщении под  грифом "совершенно секретно" говорилось, что с целью
выполнения оперативно-розыскной операции в квадрате  Е-9 необходимо провести
тревожащие   полеты   силами   военной   авиации,   включая   стратегические
бомбардировщики  и  вертолетную  группировку,  базирующуюся  в  Астраханской
области.
     Корнуков  вспомнил разговор с  президентом и о своем обещании в  нужный
момент  подключить подразделения ВВС  для  обеспечения готовящейся операции.
Единственное  что  смущало  генерала -- это прохождение приказа через  главу
государства. Однако, подумал, Корнуков, наверное, это связано с чрезвычайной
важностью  операции и абсолютной ее секретностью.  Но при этом он не  мог не
догадываться,  с  какой  целью  это  столь  засекреченное мероприятие  будет
проводится.  Да  и какая  тут для  него тайна:  он  неоднократно  подписывал
приказы об интенсивной обработке с воздуха  этого пресловутого квадрата Е-9.
Правда, это  было тогда,  когда еще велись развернутые  войсковые  операции.
Конечно,  решил генерал, готовится  специальное  мероприятие  по захвату или
уничтожению головки боевиков...
     Он еще  раз  прочитал донесение  из Кремля и обратил внимание на сроки:
беспокоящие  боевиков полеты  должны осуществляться по полтора часа в сутки,
начиная с третьего августа по 10 августа включительно. Десятого августа -- в
обязательном порядке с 21 часа до 24 часов.
     Главком  тут  же  своей  директивой  отдал распоряжение  второй ударной
эскадрилье,  базирующейся в  Ахтубинске,  Астраханской области, в означенное
время  быть  в   воздушном  пространстве   квадрата  Е-9.  Цель:  небомбовое
присутствие  в  данном  квадрате.  Буквально  через час  сорок  минут,  тоже
фельдъегерской  почтой, Корнуков  отправил  в Кремль  ответ,  в  котором,  в
частности, говорилось: "Руководителем  полетов мною  назначен  Герой  России
летчик первого класса Георгий Гюрза."
     Получив  депешу,  и  прочитав ее,  Путин  вспомнил  полковника  авиации
красавца Георгия Гюрзу, которому в мае он собственноручно прикалывал к груди
Звезду Героя. Что этот парень тогда сказал? Кажется, что-то про пятый океан,
который надежным зонтиком распростерся над Россией. Это было сказано  хоть и
несколько патетично, но искренне, чего Путин  не мог не отметить. Этот выбор
главкома ВВС его обнадеживал.
     Через своего помощника Тишкова президент  вызвал в Кремль Шторма. Когда
гэрэушник  вошел  в  кабинет,  в   атмосфере  помещения  как  будто   что-то
изменилось.  То ли  запахло порохом, то ли стены его раздвинулись  и из  них
открылась  величественная  панорама России...Однако это иллюзорное  ощущение
Путин  в себе задавил и без предисловий вручил Шторму свой Указ о назначении
его начальником антитерростического Центра. С присвоением звания полковник.
     --  Платонов  погиб  в  Воронеже  и имя его потомки  еще не  раз  будут
вспоминать, --  сказал президент и внимательно заглянул в глаза собеседнику.
-- И вам, Андрей Алексеевич, с вашим опытом и знаниями это  как раз будет по
силам. У нас с Платоновым  была договоренность о создании группы, с  которой
мы пойдем в тыл, а поскольку его нет, этим займетесь вы..
     --  Спасибо за  доверие,  Владимир Владимирович, но я,  пользуясь нашей
встречей, хотел бы еще раз сказать вам...Не президентское это дело...
     --  Это  вы  оставьте  для своих  мемуаров,  --  Путин  улыбнулся своей
обезоруживающей  улыбкой.  -- Мы пойдем с  вами вместе  и случится это очень
скоро, поэтому продумайте  еще раз состав группы и ее экипировку. Мы ведь  с
вами знаем, что в этом деле мелочей не бывает.
     -- Группа  в  принципе готова.  Я  провел  с ней  несколько тренировок,
побывали на стрельбище...Ребята уже не раз  понюхавшие пороха, но ни один из
них,  хотя и бывал в крутых переделках, ни разу  не был ранен. И это говорит
об их хорошей боевой натасканности.
     -- Помните,  когда мы с вами проходили полосу  разведчика,  со мной шел
такой детина...Он мне показался очень настырным и волевым человеком...
     -- Это капитан Ершов. Действительно, это был не человек, а рессора...
     -- Почему "был"?
     -- К сожалению, его уже нет в живых.  После наших  курсов его направили
на спецзадание в Таджикистан. На Узбекской границе Ершов погиб. Они со своим
ефрейтором  целую ночь дрались  с пятьюдесятью боевиками, часть которых, как
потом  выяснилось, направлялась в  Ферганскую  долину, а другая  часть --  в
Чечню...Ни один  бандит  не прошел. Сам капитан погиб...  глупо  погиб:  уже
после боя начался оползень  и камень  раздробил ему  лобную  часть головы...
Если не ошибаюсь, командование его тоже представило к званию Героя...
     -- Жаль.  Очень жаль, я его часто  вспоминал...В спецназе есть какой-то
дагестанец, у которого погибла вся семья от рук чеченских боевиков...Об этом
мне рассказывал Платонов...
     --  Махмут  Изербков,  я  тоже  с  ним  занимался. Настоящий диверсант,
передвигается  бесшумно, по-кошачьи, хорошо маскируется, но...Слишком горяч,
когда дело заходит о чеченцах.
     --  Возьмем его с  собой? Он, наверное,  неплохо  изучил тот район, это
ведь недалеко от границы с Дагестаном.
     -- Я не возражаю. Нас будет девять человек...Вместе с Воропаевым, о ком
я хотел бы с вами поговорить отдельно.
     Президент при упоминании этого имени наморщил лоб,  как  будто  силился
что-то вспомнить. Но он не вспоминал, он мысленно формулировал свой ответ на
ожидаемый вопрос Шторма. И этот вопрос прозвучал.
     -- Владимир  Владимирович,  это окончательно,  что  с нами пойдет  этот
Воропаев?
     -- У вас есть причина для