т. Календарь был оснащен астрологическими  прогнозами.
Наверху страницы значилось: "Луна в Скорпионе. Символ  -  рог  изобилия.
День накопления и усвоения информации".
   Эйдинов крякнул и глянул на Скворцову.
   - Екатерина Андреевна, ты высокая девица, да еще стоишь. Сядь,  сядь.
Сейчас принесут твой рапорт, хочу еще  раз  взглянуть  на  него.  Ты  не
обижайся, но меня нервирует твой голос. Не всегда, а конкретно  сегодня,
- дополнил полковник.
   Скворцова села и стала покручивать перстень на пальце, демонстративно
отвернувшись от начальника. "Не обращай внимания", - шепнул ей Петров.
   Нацепив очки, которые без труда удерживались  на  его  полных  щеках,
Эйдинов углубился в чтение, понимая, что тратит попусту время: ничего он
не найдет в рапорте, написанном уверенным  мелким  почерком.  Он  думал,
пробегая глазами строчку за строчкой, какие последствия ждут отдел и что
можно предпринять, чтобы ослабить удар, который нанесла  чья-то  сильная
рука.
   - Поясни, - не отрываясь  от  бумаги,  потребовал  начальник,  -  что
означают слова Марка: "Уходить лучше на день раньше, чем на  десять  лет
позже?"
   Девушка пожала плечами.
   - Думаю, его слова относятся  к  нашему  предложению,  -  ответил  за
подчиненную Петров.
   - Н-да?.. Не совсем убедительно. Марковцев - товар штучный и меченый.
В каждом его слове я готов искать подтекст... Толя, а вот ты как раз  не
рассиживайся, - полковник поднял глаза на майора. - Езжай  на  пожарище,
опроси своих бывших коллег: что, как и почему.  Дело  поганое.  Меня  не
покидает ощущение, что кто-то издевается над нами. В колонии  сорок  три
дробь пять, пока мы ею не заинтересовались, все шло  гладко.  Но  стоило
нам  тронуть  это  дерьмо,  как   случились   два   кряду   чрезвычайных
происшествия.
   Эйдинов снял очки, отложил многостраничный рапорт и встал.
   - Ладно, пора к шефу "на ковер". Катя, ты пользуешься косметикой?
   - Я могу не отвечать на этот вопрос?
   - Да не отвечай! Только принеси мне увлажняющий крем, - извинился  за
резкий тон с подчиненной полковник Эйдинов.
 
11 
Климов, колония УР 43/5, 16 ноября, четверг 
 
   Сергей выбрался из своего вонючего убежища  в  четвертом  часу  утра,
когда на календаре был четверг. Он замерз, отчаянно замерз. Зато  был  в
курсе всех дел, что творились на зоне. Заключенные, мявшие  у  него  над
головой бумагу, говорили о его смерти.
   Во время лежбища в яме о  сне  говорить  не  приходилось.  Марковцев,
правда, ненадолго, недовольно часто впадал в дрему. На воле  он  храпел,
но сейчас его организм контролировал даже дыхание. К тому же  и  сам  он
кое-что предпринял -  прикусывал  спичечный  коробок,  чтобы  дышать  не
только через нос, но подвергал себя при этом простуде, которая неумолимо
подкрадывалась к терявшему силы организму.
   Обычно после плановых обысков не положенные в местах заключения  вещи
собирались в мешки и по  негласно  установленным  правилам  передавались
обиженным.  В  этот  раз   все   было   по-другому,   поскольку   обыску
предшествовал побег заключенного. Все вещи, включая теплую одежду, пачки
чая, продукты питания и прочее, были порезаны, приведены в негодность  и
свалены в контейнеры. Первые несколько часов шныри, озираясь,  рылись  в
сору и забрали все самое ценное. Теперь можно  было  не  опасаться,  что
кто-то сунется к мусорным бакам.
   Сергей проводил  глазами  овчарок,  промчавшихся  по  предзоннику,  и
немеющими от холода руками закрыл тяжелый щит выгребной ямы. Теперь -  к
площадке с мусором. Среди пяти  контейнеров  он  выбрал  второй  справа,
вторым его и загрузят.
   До самого дна Сергей не полез. Он зарылся в мусоре и потихоньку начал
отогреваться.  Вначале  он  ощутил  легкое  прикосновение  тепла,  затем
бурное, когда ноги в этой перине из мусора стало пощипывать, щеки зажгло
огнем, а в груди, увы, раздались первые хрипы.
   "Вовремя я простыл". Сергей кутался в мусор и молил  бога  только  об
одном: не провалиться бы в сон, болезненный сон, который  проглотит  все
звуки наступающего утра. Не дай бог он  вовремя  не  очнется,  тогда  не
сможет сгруппироваться и бесформенным кулем или того хуже  -  со  стоном
или криком упадет в черноту мусорной машины.
   До свободы оставалось несколько часов. Не суток или дней, а часов.
 
*** 
 
   Когда тело  согрелось  и  мышцы  приобрели  относительную  упругость,
Марковцев  втиснул  ноги  в   мешок.   Другой   такой   же,   наполовину
опорожненный, надел себе на голову и принял окончательную позу. Судя  по
всему, через час с  небольшим  начнется  построение,  и  после  проверки
строго по расписанию на бетонированную  площадку  перед  отхожим  местом
въедет "КамАЗ".  Охрана  минимальная,  обычно  это  прапорщик  и  солдат
внутренних войск. Если и будет досмотр, то чисто  визуальный,  поскольку
вэвэшники уже получат команду, что вся колония на месте.
   И этот час настал.
   По длительности он ничуть не уступал напряженным дням, начиная с  той
минуты,  когда  вместо  сестры  Сергей  обнаружил  в  комнате   свиданий
незнакомку. Тогда его словно прорвало, он горячо шептал ей на ухо всякую
глупость: "Ничего, что  я  с  собственной  сестрой?..  Два  года  -  это
чересчур..." Марковцев понимал, что перед ним автомат. Он бросит в  щель
монетку -  и  получит  удовольствие.  Она  шмыгнет  носом  -  и  получит
благодарность от сутенера-начальника.
   Но ничего подобного. Бледнолицая пуританка только  послушала  сопенье
Марка, дала помять себя и сообщила, что через секунду  закричит.  Вот  в
тот момент Сергей и поверил,  что  подруга  не  из  ГРУ,  даже  вкралось
сомнение, принадлежит ли она с  таким  поведением  к  любой  более-менее
секретной  организации?  Неужели  в  пятый   раз   реформированная   ФСБ
строго-настрого запретила подобные методы вербовки? Если это так,  думал
Марковцев, без дела ворочаясь в полутора  метрах  от  горячего  женского
тела, последняя реформа может стать поворотной в судьбе нашей державы  и
затмит  по  значимости  пятую  поправку  в  лагерях   республиканцев   и
демократов.
   Ворчливо приветствуя Марка, рядом с  площадкой  остановился  "КамАЗ".
Раздалось монотонное подвывание  гидравлики,  первый  контейнер  успешно
опорожнился в чрево машины. Объятие следующего вышло таким же сухим,  но
звук мотора показался Сергею мурлыкающим. Головой вниз Марковцев, уже не
заключенный, наполовину беглец, наполовину живой, упал  в  кучу  мусора.
Рассчитал он все точно, даже посадка  оказалась  мягкой  -  в  последний
момент он вжал голову в плечи и избежал серьезной  травмы.  Пока  жужжал
мотор, Сергей освободился от мешков и забился в угол кузова. Над головой
лишь свинцовый кусочек морозного утра. И тот вскоре  угас  за  опущенной
крышкой.
   Машина тронулась с места, и в голове Марковцева пронеслось: "Домой".
   Впрочем, куда-куда, а домой он  попадет  не  скоро.  Вначале  работа,
потом долгожданная встреча с Вахой Бараевым,  из-за  которого  Марковцев
томился в тюрьме, топтал зону, замерзал в вонючем склепе. Именно там,  в
выгребной яме, Марк придумал для Вахи неплохую шутку. Ваха - не воин, но
считает себя настоящим мужчиной, способным умереть достойно. Только вряд
ли это у него получится.
   Когда грузовик благополучно покинул зону, Сергей уже твердо знал, что
мужиком Бараеву не умереть.
 
Глава 6 
Возвращение 
 
12 
Москва, 17 ноября, пятница 
 
   Катя Скворцова  не  торопясь  шла  по  Большой  Дмитровке  в  сторону
Кузнецкого Моста. На часах без десяти минут девять, работа уже рядом.
   Утро выдалось хорошим, относительно теплым, легкий  ветерок  играл  с
прядью ее волос, кокетливо выбившейся из-под стильного серого берета.  В
такую погоду хорошо бродить по  лесу,  полной  грудью  вдыхать  звенящий
воздух, жмуриться на солнце, слушать шум ветра в пушистых кронах елей  и
ловить себя на мысли, что зимы не будет, что уже наступила весна.
   Катя была одета в короткое пальто,  нашейный  платок  гармонировал  с
цветом каракулевой оборки широких рукавов. Какой-то мужчина в надвинутой
до бровей фуражке и с раскрытым журналом в руке, не замечая,  шел  прямо
на нее. В метро многие москвичи читают, а на улицах, на ходу, -  явление
достаточно редкое. Катя сместилась вправо, незнакомец  -  влево,  и  они
едва не столкнулись. Она снова шагнула вправо, но мужчина вновь повторил
свое движение, явно сделав его преднамеренно.
   - Соскучились по камере в отделении милиции? - Катя решила, что, если
услышит наглый ответ, сама скрутит хулигана. А  будет  сопротивляться  -
коленом в пах и боковой в голову.
   Марковцев поднял на нее смеющиеся глаза:
   - Я вернулся, любимая.
   Он пожалел о своем эксперименте. Увидев перед собой "покойника", Катя
пошатнулась, ища руками опору.
   "Все же она женщина, - подумал  Сергей,  поддержав  ее  за  талию.  И
поправился:
   - Прежде всего женщина".
   - Марковцев... - прошептала она, глядя ему в глаза. - Марковцев,  как
ты меня напугал. Ты чуть не убил меня!
   - Неужели? То-то я смотрю, в лице ни кровинки.
   Скворцова облизнула пересохшие губы и  глубоко  выдохнула,  чувствуя,
как бешено колотится в груди сердце.
   - Зайдешь? - она кивнула на парадное отдела. А  сама,  не  соображая,
что делает, крутила пуговицу на модном пальто Сергея.
 
*** 
 
   После того как Марка отвезли на свалку и машина, пыхтя,  развернулась
и уехала, он выбрался из кучи мусора и  огляделся.  Черные  стаи  ворон,
серые - чаек, гам, вонь. Неподалеку он  увидел  бомжа,  ковыряющегося  в
мусоре, потом еще одного, еще... Тот,  что  оказался  ближе  к  беглецу,
нашел несколько алюминиевых ложек и  присовокупил  их  к  кучке  другого
цветмета.
   Марк четко представлял себе дальнейшие действия и подошел к бомжу.
   - Скажи-ка мне, братец, - вежливо спросил он, - а  где  тут  контора,
которая принимает цветной металл?
   Бомж подозрительно посмотрел на небритого  коллегу,  одетого  лишь  в
свитер, темно-синие спецовочные брюки и грубые ботинки.
   - Ты мимо  нее  прошел.  -  На  всякий  случай  он  указал  рукой  на
видневшееся вдали здание.
   Сергей поблагодарил собеседника и смело направился к конторе.
   Она оказалась типичной: просторное помещение  гаражного  типа,  груды
цветного металла, весы, приемщик и начальник конторы, чей джип "Паджеро"
стоял возле входа.
   Оглядевшись, Марк запер дверь, сознательно грохнув щеколдой. Приемщик
грубо окликнул посетителя и пошел ему навстречу. Сергей дождался  его  и
встретил коротким прямым в голову. Затем левой, широко  размахнувшись  и
привставая на цыпочки, рубанул приемщика в шею.
   Начальником конторы  оказался  здоровый  парень  лет  двадцати  пяти,
державший в руках  толстый  медный  пруток.  Он  не  испугался  и  начал
приближаться к Сергею танцующей, как у боксеров, походкой. При  этом  не
кричал, не ругался, что понравилось подполковнику спецназа. Марковцев не
стал испытывать судьбу. Он  выхватил  из  попавшейся  под  руку  коробки
горсть окисленных гаек  и  швырнул  их  в  лицо  противнику.  Эффект  от
попадания в лицевую кость был хорошо известен Сергею. Начальник  выронил
пруток и схватился  руками  за  лицо.  Марк  ударил  его  в  пах.  Когда
противник согнулся пополам, Сергей долбанул его в висок.
   "Паджеро" - хорошая машина. Она завелась с пол-оборота. С деньгами  в
кармане, прилично одетый, но все еще скверно пахнущий  Марковцев  доехал
до окраины города и бросил джип. После получаса ходьбы в киоске он купил
местную газету и пробежал глазами объявления.
   - В сауну на Энгельса, - назвал он адрес остановившемуся частнику.
   Сухой воздух финской бани жег его тело. Сергей  мог  просидеть  здесь
еще час, два... Он дождался, когда в парилку зайдет очередной клиент, и,
одеваясь, прихватил его пальто и фуражку.
   Впереди его ждала Москва, куда он и прибыл  в  первом  часу  ночи.  В
ночном кафе, не торопясь, поел на семьдесят долларов.  Потом  случилось,
что должно было случиться, - под музыку Ллойда Веббера голова его  упала
на  руки,  и  беглец  провалился  в  короткий  сон.  Проснулся   он   от
прикосновения руки официанта:
   - С вами все в порядке?
   - Да, спасибо. Тяжелый день выдался.
   - Посетителей не так много, вы можете пересесть за дальний столик.
   Марк принял предложение официанта и еще раз поблагодарил его. И  там,
за дальним столиком, выпив бокал "Саперави", Марковцев проспал на  руках
до семи часов утра.
 
*** 
 
   Сергей взял бледнолицую за руку и не отпускал.
   - Ты оторвешь мне пуговицу - нельзя же так сразу. Скажи, ты хоть рада
меня видеть?
   - Не знаю, - честно призналась девушка.
   - А я рад. Ведь ты единственная девушка в моей жизни.
   Катя не поняла  его  иронии.  Она  смотрела  через  плечо  Сергея  на
Петрова, приближающегося с другой стороны. Майор игнорировал  просторный
двор отдела и всегда ставил свою машину с торца  здания,  куда  выходили
окна кабинета 1-й группы.
   - Анатолий Петрович,  познакомьтесь.  Это  Сергей.  Сергей,  это  мой
начальник.
   - Очень приятно. - Петров пожал Марковцеву руку. - Мы с вами нигде не
встречались? Лицо у вас знакомое.
   - Если только в прошлой жизни.
   В голове Марка всплыли строки из Роберта Мазелло,  которые  буквально
вписывались в Ветхий Завет: "На небесах его звали Люцифером,  и  был  он
прекраснейшим  из  Божьих  ангелов...  Низвергнутый  с  небес,   Люцифер
перестал существовать как ангел. Теперь у него было другое имя  и  новая
обитель".
   - В прошлой жизни моя фамилия была Марковцев.
 
13 
 
   Анатолий Петров пока не определился, как ему  вести  себя  с  Сергеем
Максимовичем, то ли как с задержанным, то ли  окончательно  освоиться  с
мыслью, что  человек,  которого  он  пропустил  вперед  себя  в  кабинет
начальника, его новый нелегальный партнер.
   - Разрешите, товарищ полковник?
   Эйдинов оторвался от бумаг на столе и поверх очков оглядел  вошедших.
Дольше обычного взгляд его задержался не на спутнике Петрова, а на самом
майоре, чей подробный доклад он выслушал полчаса назад.
   - Входите.
   - Разрешите представить: Марковцев Сергей Максимович.
   Полковник    протестующим    движением    остановил     подчиненного,
предложившего Сергею место за столом.
   - Нет, мы побеседуем в другом  месте.  А  ты,  Толя,  ступай  в  свой
кабинет, там тебя ждет ворох бумаг.
   Майор вышел, оставив дверь в приемную приоткрытой.
   Эйдинов забрал со стола сигареты, закрыл сейф и сухим  кивком  указал
Марковцеву на дверь:
   - Выходите.
   Соседняя комната была специально оборудована для разговоров подобного
рода. Размером два с половиной на три  метра,  она  больше  походила  на
камеру  для  душевнобольных.  Стены   здесь   были   отделаны   толстыми
звуконепроницаемыми плитами, двери двойные, окна отсутствовали.  В  одну
из  плит,  над  единственным  столом,  стоящим  у  дальней  стены,   был
вмонтирован  микрофон,  с  вызывающей  откровенностью  забранный  мелкой
решеткой. Выше на миниатюрной каркасной подставке находилась  компактная
видеокамера.
   -  Меня  зовут  Владимир  Николаевич,  -  представился  полковник.  -
Садитесь, -  он  прошел  за  стол  и  указал  место  напротив.  Прикурив
сигарету, Эйдинов с минуту неотрывно смотрел  на  Марковцева.  -  Своими
фортелями, которые вы выкинули в колонии, вы поставили под сомнение вашу
пригодность для дела, которое я веду. И сейчас я раздумываю, вернуть вас
на прежнее место или похлопотать о переводе в другую колонию. Неужели вы
и вправду подумали, что личная инициатива пойдет вам в зачет?
   - Это мой стиль, - усмехнулся  Сергей,  в  свою  очередь  внимательно
изучавший собеседника. - Я не  привык  жить  в  долгу.  И  не  надо  так
притворно возмущаться, все равно вы выжмете  из  моего  побега  максимум
полезного для себя. Я не дурак и все понимаю.
   - А вы, Сергей Максимович, не  пытайтесь  разговаривать  со  мной  на
равных. Если я изберу  для  вас  третий  вариант,  вы  будете  выполнять
приказы, и ничего более.
   - Вначале изберите другой тон для разговора, а  то  я  сам  попрошусь
назад. Вы не из милиции пришли в контрразведку? - поддел Марк начальника
отдела.
   Эйдинов гонял желваки под обширным полем жирных щек и  хищно  щурился
на дерзкого уголовника. У него не получилось сразу  взять  инициативу  в
свои руки, он допустил ошибку, избрав метод давления и  запугивания,  но
тактику менять было поздно, разве что постепенно сбавлять обороты.
   - Курите, - полковник подтолкнул к собеседнику пачку "Явы".
   Марк прикурил сигарету, заложил ногу за ногу и откинулся  на  жесткую
спинку стула. Сколько народу пересидело на нем, старом,  но  не  ставшем
скрипучим. Этот стул менял хозяев, менял здания и кабинеты, его  сиденье
и полукруглая спинка были отполированы до блеска.
   - Я дам вам отдохнуть - ровно двадцать четыре часа, - сказал Эйдинов.
- Будем считать, что вы вернулись из длительной командировки. Для начала
несколько вопросов.
   Больше испытывать терпение этого толстяка  Марк  не  стал.  Он  легко
выиграл первый раунд, теперь нужно было без боя сдать второй,  а  дальше
видно будет.
   На предложение полковника он согласно кивнул.
   Начальник отдела продолжил:
   - Нам нужен выход на одного офицера из спецподразделения  ГРУ.  Выход
означает контакт с ним на полном доверии.
   - Как со мной?
   - Абсолютно, - боднул головой Эйдинов. - Как с человеком,  оставившим
службу в звании подполковника.
   - Я знаю офицера, о котором вы говорите?
   Полковник пожал плечами:
   - Понятия не имею. Но надеюсь, что вы знакомы.  Для  нас  это  важно,
сэкономим время, которое может  оказаться  драгоценным.  Вы  работали  в
штабе Московского военного  округа,  в  10-м  главке,  потом  возглавили
"Ариадну" и должны знать, что собой представляет 118-я отдельная бригада
под Коломной. Имеете представление, о чем я говорю?
   - Ко всему вами перечисленному могу добавить, что  я  работал  еще  и
старшим инструктором по нескольким дисциплинам, парашютной подготовке  в
частности.
   - Здорово! - похвалил его Эйдинов, хмыкнув.  Этот  парень  нахваливал
себя так, словно по собственной  воле  пришел  устраиваться  на  работу.
Впрочем... предложение ему все же было, и исходило оно из этого  здания.
- Я спросил вас про особенности бригады.  Я  знаю  о  ней  достаточно  и
надеюсь, что в  ходе  нашей  беседы  проявятся  детали,  о  которых  мне
неизвестно.
   - Обычное дело, - ответил Сергей. - Три штурмовые  роты  находятся  в
непосредственном подчинении 5-го управления ГРУ.  Четвертая  рота  особо
секретная. По количеству даже не рота, а боевая группа -  от  сорока  до
пятидесяти  человек.  Подчиняется  разведывательному   управлению   2-го
главка.  Раньше  в  каждой  такой  бригаде  было   по   одному   особому
подразделению с исполнением функций устранения политических  деятелей  и
глав руководства противника. Скажите, полковник,  -  Марк  намеренно  не
называл Эйдинова по имени-отчеству, - вы знаете, что собой  представляет
элитное спецподразделение?
   - Я возглавляю один из  отделов  военной  контрразведки,  -  Владимир
Николаевич то ли ушел от ответа  на  вопрос,  то  ли  дал  исчерпывающий
ответ.
   - У меня свояк работал учителем физкультуры, но ничего не  смыслил  в
геометрии. А школа одна.
   - Ближе к делу, - огрызнулся Эйдинов. - К юмору  я  равнодушен.  Меня
интересует подразделение, о котором я упомянул. Достаточно для намека?
   - Вполне. Так  вот,  эта  рота  ничего  общего  с  элитой  не  имеет,
поскольку элита у всех на виду. О ней пишут, ею восторгаются. Элите дают
Героев. А вы имеете дело с секретным подразделением, состоящим только из
офицеров. Это диверсионная группа, которой по плечу любая задача. Любая,
понимаете? Даже моя "Ариадна" считалась элитной, потому что в свое время
была рассекречена и получила имя собственное.  Если  бы  не  этот  факт,
просто так уволиться мне бы не дали. Дальше. Фамилии бойцов диверсионных
отрядов засекречены, на заданиях они называют друг друга  по  номерам  и
кличкам; не уверен, знают ли