Подкова,  послышался  чей-то  неосторожный  возглас.  Развернувшись   на
животе, Михаил  опустошил  магазин  и  быстро  вогнал  новый.  В  запасе
оставался лишь один. Пантера снова крутнулся, пресекая попытку  боевиков
обойти его слева, и бросил еще одну гранату.
   Патроны кончались с неимоверной скоростью. Вот уже  подошел  к  концу
последний магазин. Автомат щелкнул затвором и стал бесполезным.
   Бережно прикоснувшись к рукоятке ножа, Пантера оставил его в ножнах и
потянулся к пистолету.
   У разведчика было некоторое время, чтобы  приготовиться  к  последней
встрече. Он понимал, что боевики, несмотря ни на что, постараются  взять
одиночку живым: такой лакомый кусок, как плененный диверсант, не  каждый
день попадает в руки. Это почище генерала.
   Пантера ждал наемников, вспоминая дом, самоотверженную тетку, взявшую
на воспитание еще двух детей. Как наяву видел перед собой сестру: "Ты не
обидишься? Я замуж выхожу".
   Глупая...
   Михаил представил себе небо  над  головой  сестры,  незнакомое,  чуть
темнее обычного, российского неба,  а  на  нем  ни  облачка.  "Боги  там
близко..."
   "Странный ты человек, Максимыч... Нянчишься с нами".
   А Марковцев улыбается и что-то говорит. Потом его почерневшее от дыма
лицо искажается болью:
   "Нет, Миша, нет!"
   "Уходите, уходите", - стучало сердце в груди  Пантеры,  единственного
человека в расчете, который знал всю правду об операции.
 
*** 
 
   Пакистанец разделил свой отряд на две части. Десять человек, закрывая
лица рукой, нырнули в полыхающее здание, стараясь  обойти  непереносимое
пламя стороной.  Остальные  восемнадцать  и  примкнувшие  к  ним  семеро
караульных, уцелевших за казармой "Исрапил-лагеря", вплотную  подошли  к
южной стороне здания.
   Первая вылазка оказалась неудачной: два человека  были  ранены,  один
убит.
   - Они уходят, Джафаль! - держась за  простреленное  плечо,  выкрикнул
наемник.
   Еще одну попытку пресекла автоматная очередь из-за  бетонного  блока.
Туда  полетели  гранаты,  но  разорвались   в   пяти-шести   метрах   от
автоматчика.
   Мустафа  ждал,  когда  за  спину  прикрывающему   отход   колонны   с
заложниками русскому десантнику выйдет его второй отряд.  Прислушавшись,
пакистанец, покачал головой: их попытка также оказалась тщетной.  Кто-то
очень храбро защищал своих  товарищей.  Но  он  один.  И  у  него  скоро
кончатся патроны.
 
*** 
 
   Боевики появились сразу с двух сторон - осторожно,  держа  разведчика
на прицеле. Ту группу,  что  появилась  слева,  возглавлял  сам  Джафаль
Мустафа. В руках пакистанца был "шакал". Оба они  настороженно  смотрели
на русского десантника.
   Пантера сидел, вытянув ноги и прислонившись спиной к бетонному блоку.
Левая рука лейтенанта с прокопченным  лицом  была  прижата  к  туловищу,
ладонь покоилась на бедре. Правая  держала  пистолет.  Глаза  бегали  от
одного боевика  к  другому.  По  вороненому  стволу  пистолета,  который
Пантера вставил в рот и крепко прикусил зубами, стекала  слюна.  Дыхание
бойца было частым, прерывистым.
   Джафаль опустил ствол "шакала" и обратился к своим на арабском:
   - Он не выстрелит в себя. - Потом перешел на русский:
   - Слышишь, ты, солдат! У тебя не  хватит  мужества.  Сдайся  мне.  Ты
будешь получать хорошее  жалованье.  Зачем  тебе  умирать?  Сдавайся!  -
Джафаль подошел  совсем  близко,  изучая  лицо  русского  диверсанта.  -
Сдавайся.
   Пантера на миг прикрыл глаза, и его взгляд снова нашел пакистанца.
   - Сдавайся, - в очередной раз потребовал Мустафа, различив  в  глазах
десантника колебания. - Если ты сдашься, я не  буду  преследовать  твоих
товарищей. Клянусь Аллахом!
   Пантера снова закрыл глаза и... медленно высвободил ствол изо рта.  В
таком же темпе отвел руку в сторону.
   Мустафа криво усмехнулся и покачал головой, давая понять  десантнику,
что этого мало.
   Пальцы Пантеры разжались, и пистолет упал на землю. Еще  секунда,  и,
неотрывно глядя в черные глаза Джафаля, разведчик поднял руки...
 
77 
 
   Марк гнал заложников, как стадо баранов. Сейчас он ненавидел их.  Они
не стоили и пальца на руке каждого, кто погиб в этом жестоком бою. Потом
все встанет на свои места, Сергей поймет, что все-таки волей или неволей
они спасли больше двадцати человек, принесли в двадцать с  лишним  семей
радость и счастье...
   А сейчас...
   Машинально  Марковцев  оглядывался,  что-то  подсказывало  его  часто
бьющемуся сердцу, что Пантера  еще  жив.  Казалось,  что  вот-вот  из-за
деревьев покажется  его  невысокая  фигура,  и  Михаил  вскинет  руку  в
приветствии.
   Сергей обманывал себя, такого просто не  могло  быть.  Миша  Пантюхин
держал не один десяток боевиков, и уйти они ему не дадут.  Другое  дело,
если они захотят взять его в плен. Но и тут Марк на  сто  процентов  был
уверен, что  Пантера  живым  в  руки  врагов  не  дастся.  Хотя  трудно,
невыносимо трудно отдать свою жизнь в таком молодом возрасте.
   Марковцев  слышал  автоматные  очереди,  до   него   долетали   звуки
разорвавшихся гранат. Потом наступило затишье...
   От  трудных  мыслей  Марка  отвлек  Подкидыш,  остановивший   колонну
заложников.
   - Комбриг, Один-Ноль загибается. Надо увеличить темп.
   Скумбатову сделали инъекцию промедола, который отчасти снял боль,  но
ранения были тяжелыми, и лейтенант потерял много крови.
   Марк снял с себя куртку и передал одному из заложников.
   - Так, воин, быстренько в голову колонны, укутаешь  командира.  Потом
берешь шесть человек, поднимаете командира на плечи и несете. И все  это
в темпе. Бегом, бегом!
   Найденов покачал головой,  понимая,  отчего  так  зол  на  заложников
Сергей:
   - Бесполезно, Максимыч. Пантера не вернется.
   Бесполезно...
   Взяв себя в руки, Сергей сменил тон.
   - Рано мы идем, Гриша, рано. Пробуй вызывать Главного. Долби в рацию:
"Дело сделано. Направление - север.  Принимайте  двадцать  семь  мест  -
квадрат 1049 граница квадрат 1063". Долби, долби их, Гриша, в бога мать!
Долби! Пусть разделят с нами победу, ироды ё...!
   Сергей плакал, не стесняясь  своих  слез.  Он  прошел  до  конца.  Он
реабилитировал двенадцать человек. Но сгубил десять. И  сейчас  нет  ему
никаких оправданий, сейчас за благо кажутся лишние минуты, которые могли
бы прожить эти пацаны.
   Марк часто обращался к мертвым,  наверное,  потому,  что  и  сам  был
только наполовину живым. А НОВЫЕ  мертвые  смотрели  сейчас  на  него  с
улыбкой.
 
*** 
 
   Евдокимов Сергей Михайлович. Кличка Рубильник. Позывные Один-Восемь.
   Родимов Дмитрий Александрович. Муха. Один-Три.
   Гринчук Игорь Семенович. Ас. Один-Один.
   Чернов Николай Иванович. Злодей. Один-Пять.
   Богданкин Александр Николаевич. Македонский. Один-Девять.
   Филонов Виктор Николаевич. Подкова. Один-Десять.
   Горчихин Алексей Михайлович. Скутер. Один-Два.
   Колесников Антон Андреевич. Удав. Один-Семь.
   Мирный Алексей Сергеевич. Моряк. Один-Шесть.
   Пантюхин Михаил Александрович. Пантера. Один-Четыре.
   Заплетин Виктор Петрович. Запевала. Плеть. Один-Одиннадцать.
 
*** 
 
   Да, он не потянул обнять  всю  страну  -  это  нонсенс,  но  сохранил
двенадцать имен и уберег их от грязи.
   Сергей отогнал прочь сомнения, иначе стоявшие  перед  ним  как  живые
бойцы взглянули бы на командира с укором:
   "Зачем ты так, Максимыч? То, что ты делаешь для нас,  мы  делаем  для
тебя. Ты с нами, а мы с тобой, забыл разве?"
 
Глава 24 
"Герои не умирают. Герои возвращаются" 
 
78 
Дагестан, 20 декабря, 10.50 
 
   Распоряжения   генерал-полковника   Ленца   выполнялись   быстро    и
безукоризненно.  А  его  приказ  подготовиться  к  поисково-спасательной
операции лучшему экипажу был понят буквально.
   Экипаж поисково-спасательного вертолета "Ми-8", ожидающий означенного
срока, состоял из  трех  человек  -  46-летнего  генерал-майора  Николая
Бурдасова, воздушного аса с большой буквы, полковника Василия Иваненко и
еще одного полковника  -  Алексея  Малова.  Экипаж  вертолета  прикрытия
"Ми-24" тоже был сплошь из полковников.
   До вылета оставалось около полутора  часов,  но  неожиданно  механики
военной базы с удивлением увидели, как спешно, почти бегом  направляется
к боевой машине генерал-майор Бурдасов, а за ним оба экипажа.
   Прогретые двигатели взревели, и вертолеты, лихо развернувшись,  взяли
направление на запад.
   Механиков удивило также,  что,  набирая  скорость,  "вертушки"  пошли
прямо на дагестано-азербайджанскую границу.
   Полковник Иваненко "на ходу" делал поправки, внося в карту изменения.
Единица, которую они должны подобрать, согласно сообщению,  идет  строго
на север, изменилось и контрольное место ПСО. Сверив маршрут,  полковник
передал командиру:
   - Товарищ генерал, возьмите два градуса вправо. Зайдем  на  прямую  с
небольшим запасом.
   Машины шли со скоростью  двести  сорок  километров  в  час.  Они  уже
миновали границу,  взрыхляя  винтами  небо  чужой  территории.  Вертолет
сопровождения летел в стороне и чуть сзади.
 
Азербайджан, 20 декабря 
 
   Марк уже не  оглядывался,  он  бежал  в  хвосте  колонны,  приготовив
сигнальную  ракету.  Должны,  просто  обязаны  радисты  ГРУ  перехватить
сообщение, они же наверняка слушали эфир.
   В середине колонны находился человек, выглядевший на шестьдесят пять.
Генерал-майор Зубахин. Сергей,  казалось,  вообще  не  обратил  на  него
внимания, словно положено генералу  находиться  среди  заложников,  лишь
бросил на него тяжелый взгляд и прошел мимо главного виновника, главного
преступника. Может, руки не захотел марать. Либо пули  на  такое  дерьмо
было жалко, ибо сейчас пули виделись символом жизни, а  не  смерти.  Они
спасли заложников и оставили в живых трех бойцов отряда.
   - Дело сделано. Направление - север. Принимайте двадцать семь мест  -
квадрат... - "долбил" Подкидыш. - Один-Двенадцатый - Главному. Дело...
   Дело сделано...
   "Герои возвращаются. Герои не умирают".
   Для Сергея  Марковцева  в  этом  вопросе,  не  дающем  ему  покоя  на
протяжении двух с лишним лет, была поставлена окончательная точка.
 
79 
 
   Через тридцать шесть минут  полета  "вертушки"  сделали  разворот  на
девяносто градусов,  снизились  и  сбавили  обороты,  идя  со  скоростью
девяносто километров. Под ними был означенный  квадрат,  и  оба  экипажа
искали глазами сигнальную ракету.
   - Вижу, товарищ  генерал,  -  полковник  Малов  указал  вправо,  где,
вспарывая воздух и оставляя за собой судорожный след, вверх  взметнулась
красная точка.
   Бурдасов развернул машину и,  сбавляя  обороты,  пошел  на  снижение.
Место для  посадки  было  удобным.  "Ми-8"  опустился  на  свободное  от
деревьев  место,  примяв  колесами  кусты.  "Ми-24"   гонял   воздух   в
шестидесяти метрах, ощетинившись ракетами в южном направлении.
   Генерал-майор не без  интереса  поглядывал  на  разношерстную  толпу,
среди  которой  выделил  руководящего  посадкой  высокого   человека   в
обгоревшей куртке. Тот был без  головного  убора,  с  висящим  на  груди
автоматом.
   Вначале погрузили раненого командира расчета,  потом  в  салон  стали
подниматься заложники.
   Марковцев стоял рядом с лестницей и остановил  шагнувшего  на  первую
ступеньку генерала Зубахина.
   - Ты последний. Следующий, - поторопил  Марк  очередного  солдата.  -
Следующий... Подкидыш, вперед. А теперь ты, генерал.
   И шагнул следом.
   В салоне Сергей бесцеремонно согнал  заложника  с  крайнего  места  и
посадил на него Зубахина. Сам сел рядом.
   Вертолет вмещал двадцать восемь человек, всего  сели  двадцать  семь.
Даже это говорило о том, что кто-то несправедливо забыт  -  там,  откуда
уже давно не слышны звуки перестрелки, лишь грохнул, словно на прощанье,
мощнейший взрыв: это разорвалась в огне столовой мина.
   "Слетать бы туда", - подумал Марк.
   Но то была несбыточная мечта: пилоты получили приказ и не нарушат его
ни под каким предлогом.
   Подкидыш сказал командиру  экипажа,  что  можно  подниматься,  назвав
генерал-майора Бурдасова, чье лицо под шлемом выглядело моложе обычного,
братком.
   - Давай, браток, полетели.
   С мертвенно-бледным лицом Скумбатов лежал в проходе. Сергей склонился
над командиром расчета.
   - Как ты, Саня?.. Подмигни мне, друг. - Марковцев был  безмерно  рад,
что относительно Скумбатова его пророчества не оправдались.
   Обескровленные губы одноглазого диверсанта дрогнули в улыбке.  Глянув
в сторону Зубахина, Один-Ноль спросил, напрягая голос:
   - "Цыганочка" с выходом?
   Марковцев кивнул:
   - Точно, Саня.
   Когда вертолет набрал порядочную высоту, Марк распахнул дверь.
   - Давай, Зубахин. Твой выход.
   Генерал намертво вцепился руками в  жесткое  сиденье.  Размахнувшись,
Сергей ударил его в лицо. Потом еще раз, еще...
   Солдаты в недоумении смотрели на десантника. По возрасту -  полковник
бил морду генерал-майору.
   А Сергею Марковцеву не впервой было бить морды генералам, словно  это
на роду у него было написано.
   - Прыгай, стерва! - Марк легко приподнял Консультанта  и  пинком  под
зад отправил его в последний полет.
   Тело генерал-майора Зубахина упало, как  и  положено,  на  чужой,  не
российской земле, которую он, в отличие от Виктора Заплетина, не  любил.
Если Витя перед смертью ощущал землю коленями, Зубахин  врезался  в  нее
своей паршивой головой.
 
*** 
 
   А до родной стороны оставались считанные  минуты.  И  только  сейчас,
когда в прямом и переносном смысле с души Марка упал груз, он  улыбнулся
сидящему рядом молодому солдату-заложнику и потрепал его по плечу:
   - Все хорошо, сынок. Все хорошо. Видишь, мы полетели быстрее.
 
*** 
 
   На военном аэродроме лейтенанта  Скумбатова  погрузили  в  транспорт,
перевозящий  раненых  в  окружной   госпиталь   в   Самару.   Марковцев,
попрощавшись с лейтенантом, вместе с Гришей Найденовым и заложниками сел
на борт, летящий рейсом на авиабазу в Чкаловский.
   Сергей смертельно устал, но не  мог  заснуть  даже  под  убаюкивающий
рокот турбин. Когда отдохнет и будет ли вообще отдыхать этот  сильный  и
странный человек, не знал никто,  даже  сам  Марковцев.  Он  смотрел  на
проплывающие в  иллюминаторе  облака  и  ставил  перед  собой  очередную
задачу. Но прежде всего - долги. Ему должны, и он обязательно получит по
счету.
 
80 
Чечня, 20 декабря 
 
   Майора Алексея Казначеева вызвали в штаб Объединенной группировки. Но
до Ханкалы ротный не  доехал.  Машину,  которую  прислали  за  ним,  под
усиленным конвоем сопроводили в аэропорт, а  оттуда  его  уже  привычным
рейсом доставили в Москву.
   На борту самолета, между  двумя  штатскими,  впереди  командира  роты
разведчиков сидел человек. Кто он, Казначеев  мог  догадаться,  даже  не
глядя в его характерно выпуклый,  аккуратно  подбритый  затылок:  Виктор
Тавров.
   Если дело брал под свой личный контроль генерал Ленц,  это  означало,
что начальники управлений и отделов  главка  принимали  непосредственное
участие в работе вплоть до оперативных мероприятий.
   Вице-адмирал Терентьев мог дождаться двух ублюдков  в  управлении,  и
дело не в том, что Спрут отдал приказ привести Таврова  и  Казначеева  в
кандалах именно Терентьеву, а все в  той  же  личной  заинтересованности
Ленца,  который  в  перепоручениях  усматривал   нежелание   подчиненных
работать с полной отдачей.
   - Вы знаете меня? - Вице-адмирал сидел  на  диване  сбоку  от  стола,
гневно сдвинув густые брови. Майор Тавров находился перед ним, в  первом
ряду кресел салона под присмотром оперативников.
   - Да, товарищ вице-адмирал, - тихо, но так, чтобы расслышал начальник
2-го управления, ответил Тавров.
   - Не сметь называть меня товарищем, гондон! - вспылил Терентьев.  Это
было не подражанием Спруту - действительно и без всяких преувеличений  в
глазах вице-адмирала этот задолбанный майор осквернял слово "товарищ". -
Вы знаете, почему на вас надели наручники?
   - Да... вице-адмирал, - окончательно растерялся арестованный.
   - Ну, он совсем обнаглел, - Терентьев  обратил  покрасневшее  лицо  к
одному  из  оперативников,  сидящему  по  левую  руку  от  задержанного,
невысокому светловолосому капитану Маркову. - Дай ему по башке!
   Марков тоже растерялся. Впору  было  шепнуть  Таврову:  "Называй  его
Игемон". На всякий случай он ткнул майора в бок локтем.
   - Отвечай - да или нет, - подсказал он.
   - Да, - повторился Тавров.
   -  Твоего  друга  Давлатова  сейчас  пилят  на  куски,  -   продолжил
Терентьев, - пилят разведчики, которые, - вице-адмирал выдержал паузу, -
которые все  время  работали  под  нашим  контролем!  Они  обратились  в
управление после первого же сомнительного приказа командира роты.
   Терентьев потребовал к себе и Казначеева. Ротный занял место капитана
Маркова,  а  оперативник  пересел  к  столу.   Вице-адмирала   распирала
ненависть к обоим предателям, и он еле сдерживал себя:
   - Вы испоганили мундир  офицера!  Как  прикажете  поступить  с  вами?
Держать в тайне ваши грязные дела? Отвечайте, суки, по очереди!
   Оба молчали.
   - Если бы не  секретное  задание,  которое  выполняет  сейчас  расчет
лейтенанта Скумбатова, висеть бы вам, подонкам, на фонарных столбах.  Им
скажите спасибо, разведчикам. И мне скажите спасибо. Нашей армии скажите
спасибо. Которая начала вставать на  ноги.  Которой  наконец-то  поверил
народ. Ты непосредственный начальник Скумбатова?
   - Да, - кивнул Казначеев.
   - Ты мусор, - сказал Терентьев, - не хочется выносить тебя  из  избы.
Запомни, майор:  ты  лично  руководил  операцией  по  внедрению  расчета
разведчиков в банду Давлатова. Они отрабатывали  связи  Индуса,  изучали
маршруты передвижения,  наблюдали  за  людьми,  которых  вынуждены  были
переправлять через границу.
   Если Казначеев и чувствовал какой-то подвох, то изменить  что-то  или
отказаться от предложения, исходящего из уст начальника управления  ГРУ,
он не имел никакой возможности.  А  вице-адмирал,  глядя  на  этих  двух
червей,  вытащенных  на  солнцепек,  упивался  своим  куском  власти   в
акватории Аквариума.
   Терентьев отрабатывал версию Марковцева, одобренную генералом Ленцем.
Что делать, два этих ублюдка-майора  поживут  немного,  чтобы  сослужить
последнюю службу. Потом их снова перебросят в Чечню.  БТР  сопровождения
отстанет  по  техническим  причинам,  а  находящихся  в  машине  майоров
настигнут пули бородатых убийц. Честь и слава офицерам,  павшим  от  рук
чеченских бандитов!
   Даже если азербайджанская сторона потребует расследования  конфликта,
отсутствие важного звена - непосредственного начальства разведрасчета  -
поможет делу заглохнуть. Останутся только показания майоров. А нападение
на российских офицеров обязательно будет расценено  как  месть  боевиков
Рустэма Давлатова за уничтожение самого Индуса и  его  учебного  центра.
Собственно, это и есть доказательства, укладывающиеся в рамки той  самой
политкорректности, о которой в беседе с генералом Ленцем упомянул Сергей
Марковцев.
   Дело это шумное и выгодное для ГРУ, которое в очередной раз утрет нос
Федеральной службе безопасности и  тем,  кто,  затевая  опасные  игры  и
пробиваясь к вершинам  власти,  не  может  ничего  -  ни  наградить,  ни
наказать, ни помиловать.
 
Глава 25 
Извинения приняты 
 
81 
Москва, центральное здание ГРУ 
 
   Прямо с аэродрома  Марковцева,  не  дав  ему  даже  привести  себя  в
порядок, доставили в приемную Ленца и сразу провели в кабинет генерала.
   Спрут одобрительно покивал головой, оглядывая вернувшегося  из  рейда
разведчика в грязной, обгоревшей униформе. Выйдя из-за стола, он  шагнул
навстречу и протянул Сергею руку:
   - Поздравляю, Сергей Максимович. Отличная работа.
   - Да, - согласился Марк. - Но я потерял десять лучших бойцов.
   Сергей до сих пор еще не остыл от жаркой схватки,  и  все  мысли  его
были заняты погибшими товарищами.
   - Товарищ генерал, - по-военному четко обратился  он  к  Ленцу.  -  Я
хорошо выучил расписание. Сегодня как раз тот день, когда вы