тал свою
постель и перенес ее на койку покойного командира.
   - Лучше я на  холодном  месте  Запевалы  посплю,  чем  рядом  с  этим
дерьмом.
   Найденов закрыл лицо руками.
   - Да-а, - протянул  Саня  Скумбатов,  качая  головой.  Он  глянул  на
стоящего у  открытой  двери  Серегу  Евдокимова.  У  того  тоже  дети  -
маленькие дочки-близняшки, но Рубильник не отказался.
   "Да, - еще раз вздохнул Один-Ноль, - тяжелый вопрос".
   - Погодите, - вступился за  товарища  Скутер.  -  Вы  знаете,  почему
Подкидыш отказывается?
   - Ты еще прения открой, - посоветовал Горчихину Злодей,  заправлявший
простыню, - спроси, отчего протух этот Подкидыш.
   Из всех бойцов лишь Пантера остался спокойным. Он подсел к товарищу и
положил ему на плечо руку:
   - Гриша, скажи им, почему ты не можешь пойти вместе со всеми.
   Найденов отнял от лица ладони  и  поднял  на  товарищей  покрасневшие
глаза:
   - Я медвежонка еще не дорисовал.
   Он затрясся от  смеха,  снова  и  снова  хрюкал,  глядя,  как  Злодей
переносит свою постель на прежнее место и ругается:
   - Скотина! Опять всех купил! Он и в пекле нам покоя не даст. - Злодей
перекинулся на Михаила Пантюхина. - И ты, Пантера, такая же  сволочь.  И
когда вы только договариваться успеваете? Знаки, что ли, подаете?
 
*** 
 
   Разведчики спарили две  тумбочки,  застелили  импровизированный  стол
газетой  "Независимое  военное  обозрение",  которую  им  доставляли   в
расположение  роты,  и  приготовили  закуску:  хлеб,   тушенку,   рыбные
консервы, печенье, конфеты. Выставили на стол водку.
   - Помянем Запевалу, - предложил  Скумбатов.  -  Не  знаю,  как  бы  я
поступил на его месте.
   Что  имел  в  виду  одноглазый  командир,  для   остальных   осталось
непонятным. То ли он имел в виду самоубийство Виктора, то ли  говорил  о
том первом принятом им решении проводить до грузинской границы клиента.
   Бойцы выпили, помянув с благодарностью и незнакомого им  человека  по
имени Сергей, который действительно принес в их души освобождение.
 
36 
Москва, 12 декабря, вторник 
 
   Разрабатывая  операцию,  Постнов  задержался  на  псевдониме   агента
военной контрразведки по  особо  важным  поручениям  и,  недолго  думая,
посоветовал начальнику профильного отдела дать такое  же  название  всей
операции. Целиком и полностью за нее отвечали Прохоренко и Эйдинов.  Они
были и крайними, и центровыми, и кем угодно.
   - Борис Викторович, - начал Постнов, обращаясь к генералу, -  давайте
выслушаем Владимира Николаевича. Он планировал  операцию,  ему  карты  в
руки.
   - Операция исключительная, - начал Эйдинов, обычный стул которому был
мал и изредка скрипел под его грузным телом, - и прежде всего  тем,  что
не подразумевает переноса на резервную дату.
   Слушая  начальника  профильного  отдела,  Постнов   кивал.   Операция
"Вергилий" была уникальна и другим. Началось  все  в  аналитическом  уме
Николая Григорьевича с  основной  задачи  -  ликвидации  группы  полевых
командиров и ваххабитских эмиссаров при полном отрицании причастности  к
этой  акции  спецслужб  России.  Такая  вроде  бы   абсурдная   ситуация
складывалась  из  нескольких  причин.  Во-первых,  это  неприкосновенная
территория суверенного государства, где если подобные акции и  проходят,
то с участием обеих сторон - детали  не  так  важны,  важен  официальный
подход к делу. А запросы  и  переговоры  не  в  одном,  а  в  нескольких
ведомствах  неминуемо  приведут   к   утечке   информации.   И   редкий,
исключительный случай уплывет из рук. Как никто другой, Постнов понимал,
что это отрицание играло все более важную роль.
   Но изощренный  мозг  Постнова  пошел  дальше  и  предложил  еще  одну
великолепную комбинацию. Николай Григорьевич отметил и решил использовав
для дела давнишнюю связь между Сергеем  Марковцевым  и  Вахой  Бараевым,
ныне представлявшим чеченскую диаспору в  Москве.  Представлявшим  таким
образом, что вся политика, которую вел Бараев, в корне не нравилась и не
могла понравиться Кремлю. Постнов, внимательно изучивший досье на Сергея
Марковцева, задался вопросом: почему же не  представить  дело  так,  что
связь между особо  опасным  преступником  и  бывшим  членом  Совбеза  не
прерывалась до сей поры? Отсюда недалеко и до главного вывода: Марковцев
со товарищи действуют в Азербайджане с подачи Вахи. То бишь это  обычные
чеченские разборки. Россия в случае необходимости сможет представить все
доказательства этого.
   - Так что же мы имеем? - еще раз решил уточнить куратор.
   После упоминания о точной дате  начала  операции  "Вергилий"  Эйдинов
продолжил:
   - Смертники...
   - Владимир Николаевич, - его собеседник покачал головой, -  называйте
группу диверсантами.
   -  Хорошо,  -  согласно  кивнул  полковник.  -  Как  таковая,  группа
диверсантов вне закона, как вне  закона  и  Сергей  Марковцев.  Согласно
нашему плану, они представляют как бы частный интерес  Бараева,  и  тому
есть  реальные  подтверждения.  Во-первых,  это  самоубийство   старшего
лейтенанта  Заплетина.  В  подпункт  можно   включить   признания   жены
Заплетина, данные ею Марковцеву, о крупной сумме денег, которую  оставил
муж. Заявление Евгении Заплетиной подшито к делу.  Во-вторых,  хотя  все
началось  именно  с  этого,  -  убийство  капитана  Макеева.  В-третьих:
переговоры  с  командиром  разведрасчета  лейтенантом  Скумбатовым   вел
Марковцев. Он посетил Чечню под видом журналиста пензенской газеты.  Это
факт был зафиксирован несколькими  незаинтересованными  лицами,  которые
опознают по фотографии Сергея Марковцева.
   В-четвертых, нами все подготовлено  к  эксгумации  тела  заключенного
Филимонова, убитого Марковцевым накануне его побега из мест заключения.
   Наготове и эксперты, которые в кратчайшие сроки установят,  что  труп
принадлежит  не  Сергею.  Затем  мы  подбросим   неопровержимые   улики,
доказывающие тесную в прошлом связь Вахи Бараева и Марковцева.  То  есть
Марковцев - человек главы чеченской диаспоры в Москве и действует по его
указаниям. Какие цели они преследуют? Нам, как  я  понимаю,  все  равно.
Теперь нужно определиться в сроках. Я предлагаю начать  раскрутку  этого
дела в средствах массовой  информации  непосредственно  перед  заброской
диверсионной группы.
   -  Непосредственно  -  звучит  достаточно  неопределенно,  -   слегка
нахмурился  Постнов.  Слово  "достаточно"  он  произнес  с  убедительной
ленцой: достатошно.
   - За день, - поправился Эйдинов.
   - Лучше за два, - внес коррективы Николай Григорьевич,  ловивший  все
на лету. - Скандал с побегом Марковцева вызовет интерес  в  прессе,  тем
паче что в  нем  присутствуют  головокружительные  моменты,  -  но  явно
совпадет с началом диверсионной акции на территории Азербайджана. А  это
тень, брошенная на силовые структуры России. У  нас  же  с  вами  задача
подставить  под  удар  чеченскую  криминальную  структуру  -  в  этом  и
заключается политический смысл операции: междоусобные  раздоры  в  среде
чеченских  полевых  командиров  и  чеченской  диаспоры  в  Москве.  Ведь
диверсанты - люди Вахи Бараева, который и представляет эту диаспору. Это
раскол, причем полный. Бараева в  этом  случае  уберут  свои  же,  а  мы
постараемся, чтобы его место занял нужный  нам  человек.  Бараева  можно
убрать обычным способом, но этот  вариант  -  обратный  расколу,  и  нам
невыгоден. Теперь вернемся к проблемному вопросу о территории  соседнего
государства.   В   случае   неудачи   есть   общие   "смягчающие   вину"
обстоятельства, ведь нападение было на преступную базу. Момент важный, и
обе стороны - и азербайджанская и наша - постараются это дело замять.
   Полковник терпеливо выслушал  Постнова,  которому  словно  доставляло
удовольствие высказываться по-чиновничьи вычурно и длинно.
   - За два дня не получится,  Николай  Григорьевич.  Как  вы  правильно
заметили - это скандал, и он не минует ушей самого Марковцева. Вот тогда
вся операция полетит к черту. Наш с вами главный черт скроется, а группа
диверсантов самораспустится.
   "Господи, - подумал Эйдинов, - откуда я выкопал это  слово?  Сбиваюсь
на Постнова?"
   -  В  этом  случае,  -  продолжил  он,  -  нам  придется  не  то  что
отлавливать, а обезвреживать преступников.  А  каждый  из  тринадцати  -
диверсант не по паспорту, а по стилю жизни. Еще нужно учесть факт, что к
тому времени, не  исключаю,  они  получат  полный  комплект  вооружения:
автоматы и  по  десять  рожков  к  ним,  гранаты  и  мины  направленного
действия. Я уж не говорю о пистолетах и  ножах.  Они  Кремль  возьмут  с
таким вооружением! Так что максимальный срок раскрутки - двадцать четыре
часа.
   - А без  Марковцева  операцию  провести  нельзя,  -  Постнов  кивнул,
соглашаясь. - Он человек Бараева и должен быть впоследствии опознан.
   -  Не  только,  -  уточнил  Эйдинов.  -  Марк  единственный  человек,
способный контролировать бойцов,  хотя  в  данной  ситуации  говорить  о
контроле глупо. Другой вопрос, доверяю ли я ему полностью.
   - Что он собой представляет? - спросил Постнов. - Я изучил досье,  но
расскажите своими словами.
   Прежде чем ответить, полковник немного помолчал.
   - Сергей - странный человек, но, несомненно, способный и талантливый.
Он натаскан и очень умен. Можно опасаться лишь его откровенного перехода
на азербайджанскую  либо  на  чеченскую  сторону  -  в  подобном  случае
операция, конечно, сорвется. Но в это я мало верю. Еще он авантюрист  по
натуре, - Эйдинов вернулся к характеристике  своего  агента,  -  человек
азартный, у него свои счеты с чеченцами,  из-за  которых  он  угодил  за
решетку.
   - Теоретически кто-то  из  диверсантов  может  остаться  в  живых?  -
поинтересовался посредник.
   Полковник покачал головой:
   - Вряд ли, но надежда  выбраться  будет  жить  в  каждом.  Когда  они
поймут, что не могут рассчитывать  на  поисково-спасательный  транспорт,
что мы их бросили, они будут биться насмерть. Не останется среди  них  и
раненых. На боевых операциях у диверсантов существует жесткий закон,  на
плечах никого с собой не попрут. Мне рассказывали, как это делается,  со
словами: "Для меня ты бы сделал то же самое".
   - А как обстоят дела с майором Казначеевым? - спросил Постнов.
   - У Казначеева не будет возможности связаться с Давлатовым, поскольку
тот отправится в это время в Азербайджан. Ротный может связаться лишь  с
майором Тавровым. Но из-за того, что разведгруппа не отвечает  на  вызов
по радио, отменять "съезд" на чеченской базе никто не будет.
   - Вы проинструктировали Скумбатова?
   - Да, Николай Григорьевич, через своего агента.
   17 декабря - это будет воскресенье - расчет Скумбатова по  распорядку
идет в рейд - как обычно,  на  два-три  дня.  Лейтенант  доложит  майору
Казначееву, что постоянно идет сбой на  связи  и  он  не  может  выявить
причину. Поскольку рейд носит плановый характер и  в  него  не  включена
встреча с Давлатовым, беспокоиться Казначееву нечего. А диверсантов  тем
временем мы перебросим вертолетом в Дагестан. И уже  непосредственно  на
границе с Азербайджаном они начнут  рейд.  Спустя  сутки  мы  возьмем  и
Казначеева, и Таврова.
   Покивав головой, Постнов похвалил и  себя,  и  Эйдинова,  и  генерала
Прохоренко,  который  не  проронил  ни  слова  и  находился  в  кабинете
полковника в качестве наблюдателя:
   - Я бы сказал, что к работе все мы подошли творчески и грамотно.
   И самодовольно подумал: "Большая политика требует  больших  жертв.  А
тут можно обойтись малой кровью".
 
Глава 12 
Вынужденные меры 
 
37 
16 декабря, суббота 
 
   Марк вернулся  из  командировки  усталым.  Тягостное  впечатление  от
увиденного незримо присутствовало и  при  встрече  с  Катей  Скворцовой.
Больше  всего  бередили  душу  воспоминания  о  лейтенанте   Скумбатове,
человеке незаурядном, принявшем  сильное  решение.  Также,  как  и  Витя
Заплетин, который не выходил у Марка из головы.
   - Привет, Катя. Как там Шмуклер?
   Скворцова дольше обычного задержала взгляд на Сергее:
   - С ним все в порядке, ведет себя смирно, не пристает.
   - А почему таким загробным голосом?
   Она помедлила, прежде чем сама задала вопрос Сергею.
   - Помнишь, на этом самом месте я говорила тебе, что хочу  остаться  в
списках живых?
   - Помню.
   - Теперь я желаю этого и  тебе.  Несмотря  ни  на  что,  -  раздельно
произнесла она.
   "Несмотря ни на что". А ее печальные и в то  же  время  обеспокоенные
глаза дополняли: "Я знаю что-то  важное,  но  не  могу  сказать".  Глаза
призывали Сергея прочесть ее мысли.
   - Ты вернешься, и мы...
   Она запнулась, дав возможность Марковцеву перебить ее. Он не хотел ее
обидеть, но ему нужно было все выяснить до конца.  После  его  слов  она
повернется и уйдет, но если она была искренна, то все же окликнет его. В
противном случае он сам добьется продолжения разговора.
   - А ты кто, королева Марго, чтобы ставить мне условия?  Во-первых,  я
еще подумаю...
   - Идиот! - она оттолкнула его и пошла прочь. Потом обернулась.
   "Ну вот и хорошо, - подумал Марк, - я оказался прав".
   - Скотина! - донеслось до него.
   Вариант номер два.
   Он догнал девушку в конце  коридора  и  взял  за  плечи.  Удивительно
быстро  менялось  ее  настроение.  Напряженные   плечи   Кати   тут   же
расслабились и скользнули по горячим ладоням Сергея, когда она  медленно
повернулась к нему.
   Чувственные  ноздри  Марковцева  втянули  легкий  запах   ее   духов,
дезодоранта и слабый, едва различимый запах пота; и  он  оказался  "его"
запахом, притягивающим и дурманящим, запахом "его" женщины.
   Они стояли напротив кабинета, который она делила с Петровым и пожилым
оперативником по фамилии Свиридов, и оба разом повернули головы на  звук
открывшейся  двери.  На  пороге  стоял  Петров.  Майор  хмыкнул,  бросил
"пардон" и снова исчез за дверью.
   - Сергей, - прошептала Катя, - если ты  предашь  меня...  мне  конец,
понимаешь?
   Она быстро  открыла  папку,  которую  держала  в  руках,  теперь  уже
проклиная себя, что не сделала этого раньше. Она все подготовила, и даже
раньше этого дня могла передать Марковцеву  исписанный  мелким  почерком
лист бумаги. Но боялась. В случае неудачи  к  ней  применят  стандартный
способ устранения агентов.
   В руку Сергея скользнул сложенный вчетверо лист  бумаги.  Расчетливым
движением он незаметно отправил его в карман.
   - Сделай так, чтобы меня не подставить под удар, - шепнула Катя. В ее
глазах все еще стоял испуг. -  Когда-то  ты  выручил  меня,  теперь  моя
очередь.
   Марк вплотную приблизил к ней свое лицо, продолжая сжимать ее плечи.
   - На кого ты работаешь, Катя? Ты прослушиваешь разговоры  Эйдинова  -
не спрашивай, откуда я  узнал.  Мне  важно  знать  другое:  на  кого  ты
работаешь? Иначе я не смогу качественно вывести тебя из-под удара.
   "Ей бы уехать, скрыться на время, - подумал Марк, - но отъезд и будет
означать ее предательство".
   - На кого, Катя? На Прохоренко?
   Энергичный отрицательный жест.
   - Нет. Выше.
   Сергей выругался.
   - Черт! Конкретную фамилию можешь назвать?
   - Тогда мне сразу конец. И я не дождусь тебя.
   - А ты хочешь дождаться?
   - Очень...
   - И  я  хочу.  Поэтому  назови  мне  имя  человека,  на  которого  ты
работаешь, его место  работы  и  должность.  Это  важно,  -  торопил  он
девушку.
   - Хорошо. - Скворцова  на  секунду  прикрыла  глаза.  -  Это  Постнов
Николай  Григорьевич.  Он  бывший  офицер   ФСБ,   работает   на   Совет
безопасности - готовит законопроекты и курирует наше ведомство. Его офис
находится на Арбатской площади, 1.
   "Вот и  все,  -  подумала  Катя,  -  теперь  отступать  действительно
некуда".
   Марк притянул ее к себе. Губы у Кати оказались  горячими  и  мягкими.
Она  коротко  ответила  на  поцелуй  и  отстранилась.  И  тут   же,   не
оборачиваясь, прошла к себе в кабинет.
 
38 
Азербайджан, диверсионная школа Рустэма Давлатова 
 
   Поздно  вечером,  после  шестнадцати   часов   изнурительных   работ,
заложников проводили под конвоем не в зиндан,  расположенный  в  подвале
кухни, а в здание склада, одного из трех в расположении учебного центра.
Его боевики  приспособили  под  подобие  отстойника:  в  нем  дожидались
отправки на родину наемники,  чей  контракт  закончился,  чтобы  они  не
мешали общему ритму  учебного  центра.  Сейчас  таких  насчитывалось  не
больше двух десятков, и их перевели в казарму "Джафаль-лагеря".
   - Говорить вполголоса, - формально  предупредил  пленников  начальник
караула Ашур Хейкаль, араб по происхождению. Даже  в  подвале  заложники
переговаривались шепотом. - Спать на кроватях, -  последовало  очередное
распоряжение араба.
   Ашур запер дверь и выставил шестерых караульных с овчарками.
   Прежде чем отвыкшие от коек тела  заныли  и  заскрипели  в  унисон  с
панцирными сетками,  пленники  поужинали.  Теперь  стало  понятно,  кому
именно двое из них около часа назад  принесли  еду:  себе.  Не  какие-то
отбросы, а настоящий харч: картошка-пюре, гуляш из баранины, белый хлеб.
   - С чего  бы  это?  -  тихо  и  настороженно  спросил  исхудавший,  с
фиолетовым от побоев лицом рядовой 42-й  мотострелковой  дивизии  Андрей
Яковлев.
   В помещение свет от прожектора проникал через  окно  над  дверью.  По
наитию ребята сгрудились в темном углу. Яковлев высказал  мысль  о  том,
что  готовится  их  освобождение,  возможно,  крупный  обмен,   которому
способствовала операция силовых подразделений ФСБ и МВД. И обнадежил:
   - А что, взяли наши боевиков и договорились с Давлатовым.
   - Угу, - мрачным голосом отозвался сержант внутренних войск Ватрушев,
который провел в плену больше года. - Поэтому  нас  и  откармливают  как
свиней. Кому нужна эта показуха?
   - Не знаю, - Андрей пожал плечами.
   - Глотки нам перережут, как Сереге, Юрке Медведеву... А кормят, чтобы
кровищи было побольше.
   Пленники притихли, задумавшись. Они терпели все унижения, нестерпимые
побои и надеялись на чудо.  Все  же  надеялись.  Хотя  заложников  редко
освобождали на территории Чечни, что уж говорить  о  другой  республике.
Вася Кротов повесился поплмесяца назад прямо на глазах  у  товарищей.  И
никто не удерживал его, такое правило, что ли,  сложилось  у  пленников.
Кротова  насиловали  каждый  день  -  негры,  арабы,  китайцы,   латыши.
Последнее, что он сказал, перед тем как затянуть на шее порванный  вдоль
рукав гимнастерки: "Пацаны, только не развязывайте".
   Безнадеги в  глазах  Андрея  Яковлева  было  не  меньше,  чем  у  его
товарищей, она противоречила душе, просящей  чуда,  и  проскальзывала  в
интонациях солдата. Что это за  день  Аль-Канун,  о  котором  они  часто
слышали в последнее время?  Вахид  Яфаров,  татарин  по  национальности,
знавший немного арабский язык, перевел  его  как  День  Очага,  арабское
название декабря.
   День Очага.
   Не к нему ли готовят пленников?
   Аль-Канун приходился на день, когда  по  неведению  куратора  военной
контрразведки должна была кануть в небытие и эта группа смертников.
 
39 
17 декабря, воскресенье 
 
   В эту ночь Сергей не сомкнул  глаз.  Он  глушил  кофе  и  курил  одну
сигарету за другой. Марк анализировал  возникшие  проблемы,  главная  из
которых для него была - уберечь Катю Скворцову. Другая задача - показать
не зубы, а клыки. Марковцев считал себя мстительным, он мог  разыгрывать
беспечного человека, но внутри оставался  хищником.  Он  принял  условия
игры, которые ему навязали без его ведома, он пройдет до конца,  но  тем
хуже будет противной стороне. Против него играли нечестно, и  он  обязан
ответить соответственно. Он вернется из ада, куда его посылают  согласно
его агентурной кличке.
   Наутро он уже знал ответы на большинство вопросов. Исходя из  простой
логики, Катю можно вывести из-под удара одним лишь способом -  подставив
под удар другого. Такая кандидатура у Сергея была.
   В  девять  ровно  он  вошел  в  кабинет  Эйдинова.  Воскресенье.   Но
профильный отдел накануне операции