принимаете
по личным вопросам.
   - Да, - хмыкнув, подтвердил Спрут, - но неделя не та. Садись, Сергей,
- предложил он, вернувшись на свое место. - Мне нужны детали  проведения
операции. Как срочно они нужны - суди по тому, как быстро тебя доставили
ко мне. Пока  ты  находился  в  пути,  азербайджанские  власти  выразили
российской  стороне  протест  в  связи  с  нарушением  границы   боевыми
вертолетами и нападением на  воинскую  часть.  Сейчас  начинается  самое
главное, касающееся  твоих  бойцов.  Смотри  на  меня,  подполковник,  -
потребовал Ленц. - Я уже взял на себя  всю  полноту  ответственности  за
проведенную тобой  операцию.  Мне  понравилась  твоя  идея  о  внедрении
разведчиков к Индусу, и я принял ее за основу. А то,  что  ты  освободил
заложников, вообще поможет снять напряженность в  этом  вопросе.  Сейчас
оперативно создается специальная комиссия, - продолжил Ленц,  -  которая
будет   расследовать   это   дело.   Возглавит   комиссию   вице-премьер
правительства Леонид Осипов, фамилия тебе знакомая. Он бывший военный, и
я его хорошо знаю.  Сейчас  он  на  пути  в  Аквариум.  Я  его  попросил
приехать, а не он меня, понимаешь, о чем я говорю?
   - Да, - кивнул Марковцев. Осипов едет сюда, чтобы хорошенько  усвоить
материал, который передаст ему  генерал-полковник  Ленц.  Сама  по  себе
никакая комиссия самостоятельно не разберется  ни  в  одном  более-менее
сложном вопросе - если ею умело не  руководить.  А  руководители  обычно
направляют комиссию не на поиски истины, а на то, чтобы побыстрее замять
возникший конфликт.
   Вот и еще один человек Спрута, на сей раз  в  правительстве.  А  ведь
даже министр обороны  по  статусу  номинально  подчиняется  председателю
правительства.
   По селекторной связи генералу доложили, что прибыл вице-премьер.
   - Немного не успели. А может, это и к лучшему.  Хорошо  помнишь  свою
версию? - спросил Ленц.
   - Да, товарищ генерал.
   Ленц взял свободный стул и повернул его к стене.
   - Садись, Сергей. И помни о заложниках.
   У  Леонида  Петровича  Осипова  оказались  мутноватые  глаза,   слабо
выраженный подбородок и полные губы. Первым делом он обратил внимание на
человека в униформе, сидящего к нему спиной. Осипов за руку поздоровался
с хозяином кабинета и сел в предложенное кресло.
   - Из первых рук? - догадался вице-премьер, кивнул на Марковцева.
   - Да, Леонид Петрович. Можешь задавать свои вопросы.
   - Как мне вас называть? - мягким баритоном спросил  Осипов,  глядя  в
затылок военному.
   - Называйте меня Максимом, - ответил Марковцев, глядя перед собой.
   - Расскажите, что произошло сегодня в районе десяти-одиннадцати  близ
азербайджанского города Закаталы.
   - Там произошло многое. Я начну с того,  что  12  января  этого  года
разведчики 118-го отдельного батальона по заданию  командования  сделали
первый шаг на пути к завоеванию доверия  чеченского  полевого  командира
Давлатова...
   - Вы командуете этим подразделением?
   - Нет. Я секретный агент ГРУ.
   Ленц слушал Марка и довольно кивал головой.  Сергей  подробно  описал
развитие  событий,  словно  сам  был  их  участником:   первый   клиент,
переправленный разведчиками через границу, рейды  и  деньги,  наконец  -
прямой выход на учебный центр полевого командира Давлатова и прибытие  в
диверсионную  школу  эмиссаров  и   ваххабитских   спонсоров   чеченской
кампании.
   Марковцева вдруг коснулось странное чувство:
   Старший лейтенант Заплетин в комнате допросов  военной  контрразведки
отвечал практически на те же вопросы, вот только качество их  поменялось
на противоположное.
   - В последний раз, - продолжал Сергей, - разведчикам было  предложено
проводить  Давлатова  до  учебного  центра,   поскольку   проводники   с
азербайджанской  стороны  по  непонятным  причинам  отсутствовали.   Там
обнаружилось, что готовится показательная казнь двадцати трех российских
заложников. Решение предотвратить казнь  было  принято  разведчиками  на
месте.
   - В результате чего диверсионная школа была полностью  уничтожена,  -
иронично заметил Осипов.
   - Базу уничтожили мастера своего дела.
   -  А  вы  как  оказались   на   базе,   Максим?   -   поинтересовался
высокопоставленный гость, глянув на хозяина кабинета.
   - Пролетал мимо, - ответил Сергей.
   - Тебя устраивает эта версия? - посмеиваясь, спросил Ленц.
   - Меня  устроила  бы  другая,  -  невесело  ответил  вице-премьер.  -
Например, неосторожное обращение наемников с тяжелым вооружением.
   - Для вашей  комиссии  этого  будет  достаточно.  А  я  подброшу  еще
доказательств. - Ленц  не  видел  еще  доставленных  в  Управление  двух
мерзавцев - Казначеева и Таврова. А если честно, то не хотел видеть. Эти
два "доказательства" сейчас сидели в камерах и  наслаждались  жизнью.  -
Ссылайся на меня, -  продолжил  Спрут,  -  посылай  ко  мне  репортеров,
депутатов. Пускай  побродят  вокруг  Аквариума,  камушки  пособирают.  И
предупреди азербайджанских коллег: если они  не  согласятся  на  версию,
которую ты только что услышал из первых рук, мы придумаем другую, - Ленц
перешел на предостерегающий тон.
   - Подумай, Игорь Александрович, - настаивал Осипов.
   - Я не меняю решений, - твердо сказал Ленц.  -  Без  имен  и  фамилий
услышанная тобой версия завтра же появится в СМИ. Это я тебе гарантирую,
Леонид Петрович. Я бы пошел на уступки, если  бы  не  заложники.  А  это
двадцать три человека. Впрочем, бери на себя ответственность, поговори с
каждым из них, дай денег, возьми подписку о неразглашении.
   - О, черт, - сморщился Осипов, - а я и забыл про заложников.
   - Ты и про  разведчиков  забыл,  -  добавил  Ленц.  -  Из  тринадцати
вернулись только трое.
   - У меня просьба к Леониду Петровичу, - напомнил о себе  Сергей,  все
так же сидя спиной к собеседникам  и  думая  о  Пантере,  его  последних
словах: "Ты должен вернуться. Без тебя мы никому не нужны, даже мертвые.
Тем более мертвые". - Леонид Петрович, тела разведчиков сейчас  догорают
на базе. Нужно позаботиться об их передаче нашей стороне.
   - А вот тебе  и  дополнительный  аргумент,  -  сказал  Ленц  Осипову,
понимая, что этот довод может быть не в его пользу.
   - Ладно, - вице-премьер поднялся, - я доложу.
   - Докладывай. Тебе не впервой вести  такие  дела.  То,  понимаешь,  в
грузинские села наши ракеты попадают, то в крейсера...
   Вернувшись к столу, Ленц сказал:
   - Отдыхай, Сергей, приводи себя в порядок и начинай потихоньку писать
рапорт. С тобой мы  нечасто  будем  встречаться,  оперативно  ты  теперь
подчиняешься капитану  первого  ранга  Шестакову.  -  Ленц  ухмыльнулся:
Марковцеву   впору   предлагать   место   начальника   отдела    боевого
планирования. - С Шестаковым тебя  познакомят  с  минуты  на  минуту.  С
возвращением тебя, Сергей Максимович, в родное гнездышко.
   Марк кивнул и направился к выходу.
   Спрут удержал его вопросом:
   - Какая у тебя личная просьба, Сергей?
   Марковцев обернулся.
   - Я бы хотел отдохнуть в Греции. Дней пять-семь.
   - Отдохнуть? - генерал с сомнением покачал головой.
   - Очень нужно, Игорь Александрович.
   Ленц на минуту задумался и согласно наклонил голову:
   - Добро. Но не сразу. Недельки через две. Годится? - Казалось, он еще
чего-то ждал. Может, оттого и задержал Марка вопросом.
   А для Сергея колебания начальника ГРУ были очевидны: Марковцев так  и
не поблагодарил Ленца. С одной стороны, есть за что, а с другой...
   Он и не попрощался, просто кивнул генералу и вышел, оставив Спрута  в
полной растерянности: Ленц привычным жестом взял из пачки сигарету  и...
поднес ко рту. Но, спохватившись, швырнул ее на стол.
 
82 
 
   "Боже мой!" - Катя качала  головой,  не  узнавая  в  этом  исхудавшем
человеке  с  посеревшим  измученным  лицом   Сергея   Марковцева.   Того
Марковцева,  который,  наверное,  навсегда  остался  в  прошлой   жизни.
Короткий бой состарил его, будто ножом прошелся от носа до краешков губ,
еще  больше  углубляя  складки,  вдавил  глаза,  подернув  их  сероватой
пеленой, оставил въедливый запах пороха и  дыма,  посек  лицо  осколками
стекла; и на руках оставил те же отметины.
   Это были другие руки, не  те,  что  рассматривала  когда-то  Людмила:
сбитые в кровь, прожженные, со сломанными ногтями.
   Скворцова не видела его три дня, а кажется, что прошло пять лет. Пять
лет войны.
   - Боже мой... - шептала Катя, отступая в глубину прихожей. - Боже...
   Марк попытался улыбнуться черными потрескавшимися губами:
   - Смерть не красит человека, правда?
   Он прошел в комнату, сбросил куртку, которую ему дали в Аквариуме,  и
сел на диван.
   Сергей еще мог держаться в кабинете Ленца, потом в кабинете  капитана
первого ранга  Шестакова,  в  машине,  которая  доставила  его  прямо  к
подъезду Кати, а сейчас усталость  обрушилась  на  него  и  закрыла  его
глаза.
   Он  дома.  Наверное,  дома.  Хотя  бы  на  короткое  время,   на   те
запланированные чертовой генетикой три недели. А может, больше.
   - Хорошо бы... - вслух произнес Сергей, не открывая глаз. Потом вдруг
распахнул их, встретившись с  Катиным  взглядом.  -  Черта  с  два!  Они
поджидали нашу победу с нетерпением, и что?.. Они просто выиграли, Катя.
Выиграли, и все. Им не дано знать, что такое победа,  настоящая  Победа.
Им никогда не понять двадцати с небольшим лет пацана, который, зная, что
через несколько минут его не станет, с улыбкой на губах говорит: "Плюнем
в вечность?" Вот где шоковая терапия, в бога мать!
   Сергей махнул рукой, будто отгоняя  норовивших  встать  под  победное
знамя ухоженных и лощеных людей.
   Отступила усталость. Злость вперемешку с болью и искренним изумлением
переполняла его душу. А казалось бы,  перевидал  в  жизни  столько,  что
удивляться уже было нечему.
   Катя села рядом и положила  руку  на  его  плечо.  Руку,  которую  он
однажды сбросит, дернув плечом. И Марк честно сказал ей:
   - Хочу, чтобы ты знала: в одно прекрасное утро ты проснешься от звука
хлопнувшей двери.
   Катя улыбнулась:
   - И тогда я встану, чтобы встретить тебя.
   Сергей снова вздохнул: "Хорошо бы..."
   И повторил эти слова вслух.
 
83 
Москва, 22 декабря 
 
   Станция метро "Медведково". У Сергея Марковцева воспоминаний об  этом
районе - хоть отбавляй.
   Марк быстрой походкой направлялся к дому полковника Эйдинова,  бросая
взгляды на окна. Легко  взбежав  на  четвертый  этаж,  он  нажал  кнопку
звонка.
   Открыла дверь Людмила.
   - Можно? - громко  спросил  Сергей,  изобразив  на  лице  приветливую
улыбку, и тише добавил:
   - Винни-Пух дома?
   Женщина прижала палец к губам, а глаза ее говорили: "С ума сошел!"
   "Значит, дома", - облегченно вздохнул Марк.
   - Я тут у вас  зубную  пасту  забыл.  Пришел  вот  забрать.  Владимир
Николаевич! - крикнул Марк. - Что же вы не выходите? Застряли?
   Людмила схватилась за голову. Она не понимала развязного, не сулящего
ничего хорошего тона своего любовника.
   Эйдинов появился в прихожей, одетый в теплую вязаную кофту.  В  одной
руке очки, в другой - сложенная газета.
   Марк смотрел то на него,  то  на  Людмилу.  Он  мог  отомстить  этому
брюхану,  например,  подойти  к  женщине,  которая   не   станет   особо
противиться,  и  поцеловать.  По-настоящему.  Чтобы  этот  суслик  понял
наконец, отчего на притолоке его прихожей  здоровенные  полосы  -  очень
похожие оставляет марал на дереве, когда трется о нее рогами.
   Но Людмила...
   В чем она виновата? Когда-то опадала Марку то, в чем он  нуждался.  А
впрочем, нуждались они оба,  и  неизвестно,  кто  из  них  первым  начал
проявлять желание. Судя по юбке с сюрпризом...
   - Сергей, - Эйдинов опустил глаза, - я должен извиниться перед тобой.
Но и ты должен меня понять: я человек подневольный...
   Марковцев усмехнулся самому себе: библейский подход - одного казнить,
другого помиловать.
   - Извинения приняты, полковник. Посему воспользуюсь правом  дать  вам
совет. И дома, и у себя в конторе вы работаете. Пожалейте себя, Владимир
Николаевич. Расслабьтесь пивком, рюмочкой водки,  хорошим  собеседником.
Загляните ему в  глаза  и  поймите,  что  он  такой  же  человек,  а  не
фоторобот,  выпрыгнувший  из  пронумерованной  папки.  Сводите  жену   в
ресторан и посмотрите, как и какими глазами провожают ее мужчины.
   Сергей улыбнулся зардевшейся женщине.
   - Люда, большое спасибо. Я не забыл вашего гостеприимства.
   Марк покинул эту квартиру с чувством неисполненного долга. Если бы не
Катя, не запоздалое, но все же  участие  Эйдинова  в  ее  судьбе,  здесь
прозвучали бы иные слова. А сразу по возвращении Марковцева  в  квартире
Владимира Николаевича мог раздаться хлопок пистолетного выстрела.
 
84 
Чеченская Республика, 26 декабря 
 
   "Герои" - майоры возвращались. Один  -  в  расположение  своей  роты,
другой - в штаб. Везли их  в  обычном  "уазике".  Кроме  них,  в  машине
находился только водитель с ястребиным носом и цепким взглядом - старший
лейтенант ГРУ Владимир Коротченков.  Впереди  "УАЗа"  коптил  выхлопными
газами БТР с отделением мотострелков на "борту", позади шел  "Урал",  до
отказа набитый автоматчиками.
   На пограничном КПП колонну остановили.  Подошли  омоновцы,  проверяя,
нет ли  в  машине  гражданских.  Федералы  отметили  военную  колонну  и
пропустили дальше.
   Шесть километров пути, и еще один пост, который  колонна  прошла,  не
останавливаясь.
   "Может, пронесет", - думал Алексей Казначеев, чье  имя  теперь  знала
вся страна.  Имена  разведчиков  остались  в  секрете,  выделили  только
командира роты. Прозвучало лишь имя - Алексей, лицо его режиссеры скрыли
под мозаикой. Но что значит мозаика или  ретушь  на  пленке?  Это  часть
монтажа;  а  нетронутый  отснятый  репортаж  хранится  особо,  часто  он
изымается теми или иными спецслужбами.  Но  не  так  часто.  Не  повезло
Алексею и в другом - произошла утечка информации, и  его  фамилия  стала
известна чеченским ваххабитским лидерам: как маску, скоро с него сдернут
мозаичную личину, чтобы повторить  репортаж,  чтобы  вся  страна  узнала
героя в лицо.
   Жена Алексея Казначеева будет гордиться своим мужем,  оплакивая  его.
Но женщины имеют право на счастье, пусть даже горькое.
   Колонна проехала "контрольную точку", и в пятидесяти метрах  от  БТРа
грохнул радиоуправляемый фугас, и тут же еще один. Стрелки  повалили  из
бронетранспортера и залегли у насыпи. Позади "уазика"  натужно  скрипнул
тормозами "Урал", останавливаясь и вытряхивая автоматчиков из кузова.
   Вслед Владимиру Коротченкову неслись  крики  солдат:  кто-то  одобрял
действия  смелого  водителя,  на  большой  скорости  объехавшего  БТР  и
увозившего с опасного места двух офицеров,  кто-то  матюгался  на  него,
скрывшегося без сопровождения за опасным поворотом.
   В ста метрах от "засады" Коротченков остановил машину рядом  с  белой
"шестеркой", съехавшей на обочину. Из "Жигулей"  вышли  два  человека  с
автоматами и  в  упор  расстреляли  двух  "героев".  Опустошив  магазины
"Калашниковых", они сели в машину и уехали.
   Отчаянный водитель Владимир  Коротченков  стряхнул  с  волос  осколки
стекла и стал поджидать опер-группу.
 
Эпилог 
Пропущенная страница 
 
Самара, 4 января 2001 года 
 
   В Приволжский окружной госпиталь, расположенный на  углу  улиц  22-го
Партсъезда и Ставропольской, Сергей Марковцев приехал в четвертом  часу.
Расплатившись с таксистом, сделавшим выгодный рейс из аэропорта,  Сергей
галантно подал руку Кате Скворцовой, помогая ей выбраться из машины.
   - Ты иди, Сережа, а я  тебя  подожду  здесь,  -  Катя  отказалась  от
предложения вместе посетить лейтенанта Скумбатова.
   Они стояли в просторном вестибюле госпиталя, на плечи Сергея был  уже
накинут белый халат. На  Скворцовой  была  коричневая  дубленка,  теплый
берет, в руках полиэтиленовый пакет для разведчика, который она передала
спутнику.
   Кивнув ей,  Сергей  пошел  вслед  за  молодым  небритым  ординатором,
взявшимся проводить посетителя.
   Койка Скумбатова стояла  у  окна.  В  приветствии  лейтенант  вскинул
здоровую руку.
   -  Сергей  Максимыч!  -  Он  не  верил  своему  единственному  глазу.
Ноль-Первому все время казалось, что этот  человек  ушел  из  его  жизни
навсегда так же внезапно, как и появился.
   - Рад видеть тебя, Саня. - Кивнув остальным трем пациентам,  один  из
которых, улыбаясь, держал руку своей девушки, Марк подошел к Скумбатову.
- Выглядишь молодцом. А я грешным  делом  припас  для  тебя  строчку  из
Ницше: "Больной не имеет права на пессимизм".
   Обменявшись рукопожатием с  разведчиком,  Марковцев  присел  на  край
кровати и первым делом выставил на стол угощения.
   - Все только что прибыло из столицы, Саня, - приговаривал он,  -  все
свежее и полезное для здоровья.
   - У меня полная тумбочка, -  улыбнулся  лейтенант.  -  Жена  и  дочка
здесь. Ушли за двадцать  минут  до  твоего  прихода.  Жаль,  что  вы  не
встретились.
   - Да, действительно жалко. Девочку Таней зовут?
   - Татьяна, - подтвердил Скумбатов.
   - Ну, - Марковцев  устроился  поудобнее,  -  рассказывай,  каких  еще
органов ты тут лишился?
   - Да вроде все на месте. А ты надолго в Самару?
   - Только с тобой повидаться. А потом...
   Сергей  не  стал  говорить  лейтенанту,  что  среди  опознанных   тел
разведчиков не нашлось Пантеры. Едва эта информация достигла Марковцева,
сердце в его груди екнуло: "Миша жив". Взяли его,  раненого,  боевики  в
плен. Его долго не отпускала эта сумасшедшая мысль. Однако в  Ростовскую
лабораторию доставили все  обугленные  тела  и  фрагменты  тел,  которые
обнаружили в  столовой  и  возле  нее.  Предположительно,  одно  из  тел
принадлежало лейтенанту  Пантюхину.  Пройдет  достаточно  времени,  пока
специалисты смогут точно  указать  на  останки  Михаила.  Но  для  этого
потребуется кровь его родной сестры.
   - А потом, - продолжил  Сергей,  -  меня  ждет  одна  теплая  страна.
Неоплаченные долги, Саня, не дают мне покоя.
   Скумбатов покачал головой.
   - Неспокойный ты человек, подполковник. Я удивляюсь тебе, честно.
   -  Я  сам  себе  удивляюсь.  Прошло  не  так  много  времени,  а  все
изменилось. Знаешь, я словно попал в другую страну - и люди лучше стали,
и солнце здесь светит ярче, и мысли другие. Это  не  пафос,  Саня,  -  я
люблю все четкое и определенное, а пафос не  имеет  реальных  очертаний.
Как и правда не имеет к истине никакого отношения. Правда -  это  конец,
дальше правды ничего нет. А истина - это путь,  стремление.  Это  вечная
наша дорога.
   Сергей заранее вытащил из коробки Золотую Звезду Героя  России  -  он
имел полное право лично вручить награду командиру расчета, подменяя, как
выяснилось из его недавнего разговора с Ленцем, начальника Генштаба, - а
сейчас нащупал Звезду в кармане и зажал ее в кулаке.
   - Давай твою руку, Саня. Это твоей дочке. Посмотришь, когда  я  уйду.
Давай твою руку...
   Сергей вложил в ладонь лейтенанта высшую награду Родины  и  сжал  его
пальцы. Похлопав по руке командира, часто покивал головой.
   - Все  правильно,  Саня.  Все  правильно.  Таких  людей,  как  Сергей
Марковцев, не награждают.  Он  -  человек  Никто,  человек  Ниоткуда.  А
единственная  награда  Марковцева  -  это  слеза,  скатившаяся  по  щеке
одноглазого лейтенанта, разжавшего ладонь.
 
*** 
 
   Внизу Сергея поджидала Катя,  удивленная  его  быстрым  возвращением.
Прочитав в ее глазах немой вопрос, спросил сам:
   - Недолго мы, верно?.. Теперь  поедем  в  какую-нибудь  гостиницу.  -
Сергей надел пальто, шапку и с прежним выражением на лице добавил:
   - И уже завтра мы будем ближе к богам. Кто знает, может быть, это  не
те боги, которые недолюбливают меня.
   - Ты знаешь ее адрес в Афинах? - спросила Катя.
   Сергей кивнул. У него остался лишь  один  неоплаченный  счет.  Он  не
видел, как погиб Пантера,  но  обязательно  расскажет  его  сестре,  как
геройски сражался Миша Пантюхин.
 
*** 
 
   - ...Сдавайся, - в очередной раз потребовал Мустафа Дж