или жизнь самоубийством - похоже на  работу  вашего  отдела.
Дело-то с Зубахиным практически  готово  -  вот  она,  голова,  руби.  С
военными преступниками так и  надо  поступать;  а  в  нашей  стране  это
единственный, наверное, способ борьбы с негодяями. Однако главную голову
ты не отрубишь, ты сечешь мелкие, гнилые головы системы, потому  и  труд
твой видится бестолковым. Видимо, даже такая работа кому-то нужна.
   - И ты не догадываешься кому, - ухмыльнулся Эйдинов.
   - "Наверху" тоже выбор невелик, -  ответил  Марк.  -  А  тем  парням,
которых втянула система, жить осталось недолго. Я про  расчет  Заплетина
говорю, - пояснил Сергей. - Для вас они бешеные  псы,  а  бешеных  собак
отстреливают. А в чем вина бедной  собаки,  полковник?  В  том,  что  ее
укусила другая бешеная собака, вот и все. С  разведчиками  поступят  так
же, как они поступали с бандитами. Однажды во время рейда они выйдут  на
связь, и согласно пеленгу  их  накроют  с  воздуха  свои  же:  извините,
ошибочка вышла. А тут нужен другой, библейский подход:  одного  казнить,
другого помиловать.
   - Может, им священника вызвать? - В какой-то степени это высказывание
Эйдинова стало пророческим.
   На ерническое замечание полковника Марк ответил сдержанно,  но  также
не к месту:
   - Солдаты относятся к церкви потребительски.
   Сейчас он подумал о том, что случится, если дело довести до конца, до
судебного зала. Это будет взрыв огромной силы.
   Суд. На скамье подсудимых генерал Министерства  обороны  -  пусть  он
откровенен. Он рассказывает, как преподавал в лагерях боевиков секретные
дисциплины,  то  есть  признается  в  убийстве  своих  подчиненных.   Он
рассказывает, как убивал российских солдат, передавая  боевикам  деньги.
Как убивал их, переправляя через границу наемников и полевых командиров.
Как (он  один,  оказывается,  такое  возможно)  затягивал  войну.  Какая
реакция должна последовать со стороны государства?
   Руст, бедный очкарик Матиас Руст, в День пограничника  опустил  шасси
своей "Сессны" прямо в кресло маршалу Соколову. Вряд  ли  можно  назвать
преступлением выходку 19-летнего "ганса". А генерал-убийца способен  был
выбить всю верхушку Минобороны и Генштаба, которые  засиделись  в  своих
креслах и под носом у которых происходили чудовищные преступления.
   Нет, дело Зубахина никогда не дойдет до суда.
   Помолчав, Марк повторил:
   - Генерала надо брать.
   - Возьмем. Когда докажем связь между ним и группой Заплетина.
   - Да есть уже все доказательства! Ты посмотри на  его  рожу,  на  его
"Мерседес", поплутай денек в его загородном доме. Чего еще нужно? Откуда
у простого генерал-майора миллионы долларов? Генерал-миллионер -  звучит
дико. Вот сейчас я подумал, что работа у тебя  -  легче  не  придумаешь.
Даже твоя группа боевого планирования не понадобится. Бери пулемет  -  и
вдоль Николиной Горы на Рублевке. Домом не ошибешься.
   - Ты закончил читать лекцию? Если да, то оперативно вливайся в группу
Петрова и добывай информацию.
   - Нет такой информации, которую бы мы не знали, -  возразил  Марк.  -
Или хотя бы удивились ей. Допустим,  деньги  в  Чечню  идут  от  продажи
наркотиков. Я могу дать тебе полный  расклад  на  чеченские  группировки
здесь, в Москве: западная, центральная, южнопортовая и марьинская. Кроме
наркотиков, чеченцы промышляют  рэкетом,  грабежами.  Под  их  контролем
коммерческие структуры и банки, рестораны, автобизнес. И кто-то  из  них
серьезно завязан  с  генералом.  Ну  что,  с  какой  группировки  начнем
шерстить черномазых? Мы в политике по уши, а ты лезешь еще и в криминал.
Я предлагаю  сделать  проще.  Существует  схема:  московские  чеченцы  -
генерал - боевики в Чечне. Мы убираем  Зубахина  и  тем  самым  выбиваем
звонкую середину. Все, мы порвали цепь. Она восстановится быстро,  можно
не сомневаться. Ведь и до генерала деньги шли в Чечню.  Но  это  уже  не
наше дело. Есть люди,  которым  положено  этим  заниматься.  Только  они
умывают руки.
   - Откуда ты все знаешь? - удивился полковник.
   - Я работал с Вахой Бараевым, - напомнил Сергей, - был связан  с  его
другом, Хамидом Биджиевым - тот косил под  депутата  Народного  собрания
Дагестана. Хамид решил, раз я русский, значит, со мной можно  обращаться
как со свиньей. Я убил Хамида. Потом раздал по две пули его  черноглазым
макакам, чтоб  не  дергались.  Теперь  осталось  поквитаться  с  главной
обезьяной.
   - Поквитаешься.
   - Обещаешь?
   - Сделаю все, что в моих силах, - достаточно твердо сказал Эйдинов.
 
Москва, 30 ноября, четверг 
 
   Генерал Зубахин не имел личного водителя и управлял "Мерседесом" сам.
Не было  у  него  и  телохранителя:  охрана  не  положена  по  штату,  а
светиться, хотя и так был засвечен по уши,  он  не  желал.  Марк  твердо
решил, что возьмет Зубахина. Самостоятельно. Зачем выявлять  его  связи,
удивлялся Сергей, когда генерал сам все расскажет?
   Профильный отдел был мобильным, а Марк представлял сейчас отдельную и
очень мобильную боевую  единицу.  Может  быть,  правильно,  что  Эйдинов
относился к своей работе по-чиновничьи,  в  первую  очередь  представляя
структуру, человек он подотчетный и обязан документировать все  действия
подчиненных и требовать от них подробные рапорты.  Во-вторых,  бумаги  -
вещь серьезная, в них не только заглядывают, но и  суют  носом.  Тот  же
Эйдинов вскоре составит такую бумагу и без приглашения на то приземлит в
нее свою жирную морду: "Виноват! Бес попутал".
   "Бес" следил за домом Зубахина  и  мысленно  телеграфировал  Мастеру:
"Давай, браток, нужна твоя помощь". Он рассчитывал взять генерала живым,
а его  сподручный  сгодится  даже  мертвым.  Мертвый  или  живой  Михеев
автоматически  вяжет  Зубахина  по  рукам   и   ногам.   Второй   момент
готовившейся  разбойной  акции  выглядел  более  чем  просто:   показать
генералу, что им заинтересовалось частное лицо, как  и  он,  плюющее  на
законы. Он скороговоркой ответит на первые вопросы, а вытянуть остальное
- уже на официальном уровне - дело техники.
   Марка не смущало, что у него не было оружия, а предстояло иметь  дело
явно с вооруженным противником. Не верилось, что  под  роскошным  плащом
Мастера нет пистолета. Игорек рожден для того, чтобы не расставаться  со
стволом.
   Сергей уповал на слабенький, но все же факт, что встречи  Зубахина  и
Игоря Михеева имели постоянный характер и что  недавняя  встреча,  когда
Женя узнала в Михееве  своего  гостя,  не  случайна.  Время  подходящее:
половина девятого  вечера,  рабочий  день  позади,  можно  отчитаться  о
проделанной работе и получить задание на завтра.
   Хорошо бы так, думал Марк. В кармане его куртки лежал нож со  средним
лезвием -  не  лишняя  штука  в  рукопашном  бою,  иногда  она  полезнее
пистолета. Рука, которая  поглаживала  удобную  прорезиненную  рукоятку,
владела холодным оружием на приличном уровне. Сергей неплохо метал  нож,
но лучше у него получалось, когда он не выпускал его из рук.
   Увы, генерал не появился ни в половине девятого вечера, ни в десять -
время, когда Марка должны были сменить. В 22.30 он  позвонил  Петрову  -
тишина. Следующий звонок - начальнику, и трубку сняла Людмила.
   - Привет, - сухо бросил Марк своей любовнице. - Винни-Пуха позови.
   Полковник велел возвращаться. Уже дома Эйдинов  сказал,  что  Зубахин
вылетел рейсом Москва - Баку. И Марковцев подумал, что, наверное, был не
прав, когда решил взять инициативу в свои руки.
   Просто с их откровенного разговора прошло не так много времени, и  он
не успел остыть  и  все  взвесить.  Но  его  сомнения  опровергли  слова
полковника:
   - Зубахина будем брать сразу после его возвращения  из  Азербайджана.
Генерал заказал билеты в оба конца. А нам нужно подготовиться, времени у
нас четыре дня.
   Это значило, что  начальник  профильного  отдела  получил  приказ  на
ликвидацию генерал-майора Зубахина.
 
Глава 10 
Оперативная работа 
 
29 
Москва, аэропорт Шереметьево, 5 декабря, вторник 
 
   Марк не верил своим глазам: на щеках Кати Скворцовой играл  настоящий
румянец. В стильном лайковом плаще зеленого цвета, в  коротких  сапожках
на высоком каблучке и с алыми  щеками  она  была  похожа  на  новогоднюю
елочку. Вот только "много радостей" она Сергею пока так и не принесла.
   Длинный  коридор  профильного  отдела  с  уносящимися  вверх  стенами
ядовитого цвета и словно провисшим потолком всегда навевал Сергею  мысль
о скором кислотном потопе. Случайные встречи в этом высоченном тоннеле с
бледнолицей красавицей приобрели в конце концов едва  ли  не  регулярный
характер.
   Примерно в таком  колко-лирическом  настроении  Сергей  приветствовал
Катю, как обычно, преграждая ей путь. В  руках  она  держала  объемистое
дело-формуляр, которым тут же отгородилась от Вергилия.
   - Что читаем? - поинтересовался Сергей.
   - Ничего особенного. Нашла папку о репрессированном в  30-е  годы,  а
ныне покойном гражданине Шмуклере, - постно отозвалась Катя.
   - Он не приставал к тебе там, в подвале?
   - Слушай, Марковцев, тебе не кажется, что ты несколько озабоченный?
   - Нет, мне так не кажется. Потому что я просто  озабоченный.  У  меня
так: либо аврал, либо полное  бездействие.  -  Сергей  игриво  пошевелил
бровями. - Понимаешь, о чем я?
   - Понимаю: о полном бездействии.
   - Почему ты начала сразу с конца?
   - А  ну-ка  пусти  меня,  мне  работать  надо.  И  помощники  мне  не
требуются, - упредила она Сергея.
   - Я не помогать, я  воспоминаниями  хотел  поделиться.  Помнишь  нашу
первую и последнюю ночь в колонии строгого режима? Самый безопасный секс
в моей жизни. Метра полтора между нами было, да?
   - Дурак! - Она не выдержала и рассмеялась. Щеки ее тут  же  покрылись
легким румянцем, что не осталось для Марка незамеченным. "Девочка  любит
меня", - простодушно подумал он. О чем тут же и спросил:
   - Ты любишь меня?
   - Марковцев! У нас завтра трудный день. Не знаю, как  ты,  а  я  хочу
остаться в списках живых.
   - Не забывай, кто будет тебя страховать. Почти зачесть,  что  твою...
твой тыл будет прикрывать подполковник. Ах, как я жду  завтрашний  день!
Слушай, я забегу к тебе вечерком? Мне с Женей поговорить надо.
   - Говорить с ней тебе не о чем. У тебя одно на  уме.  Лучше  займи  у
Эйдинова сто долларов и сбегай на Тверскую.
   Губы Сергея медленно расплылись в улыбке. Он и  виду  не  подал,  что
удивлен. Первое, что  пришло  на  ум  после  неосторожного  высказывания
агента по спецпоручениям, - это болтливость начальника отдела. Но  зачем
Эйдинову  распространять  пикантные,  высказанные  в  полушутливом  тоне
подробности их первого разговора? Второй  вывод  был  более  прозаичный:
детали беседы стали известны Кате Скворцовой и никому более. А  Вовка-то
шалунишка, подумал Сергей, отметив, что открытие задело его за живое.  В
этом случае становилось понятно, почему у Вовки не хватает  времени  или
сил на Людмилу.  Но  возникло  и  третье  объяснение,  которое  наиболее
подходило  отделу  Управления  контрразведки.  Вполне   возможно,   Катя
"стучала" на шефа, прослушивая все его разговоры, происходящие в комнате
для допросов. Стучала кому? Прохоренко? - прикинул Марк.
   - Я не стану занимать у него, а просто потребую назад призовую сумму,
которая досталась мне в битве за металл. Представляешь, -  Сергей  умело
скрывал за полушутливыми фразами родившееся подозрение, - Вовка забрал у
меня все деньги, а вечером  притащил  какие-то  шмотки  -  наверняка  из
second-hand. Я еще спросил у него: откуда дровишки?
   Он болтал и не мог не заметить, что  легкое  беспокойство  исчезло  с
лица Кати.
 
*** 
 
   ...То было вчера, а сейчас ее щеки  горят  по-настоящему  празднично.
Среди хоровода ожидающих рейс пассажиров она выделяется, что и говорить.
В мочках  ушей  вызывающе  большие  серьги,  в  сумочке  "рождественский
подарок": пистолет Макарова, снятый с предохранителя.
   Мимо Скворцовой прошел Петров и еле слышно обронил:
   - Катя, пошла, пошла в багажное отделение.
   Румянец на ее щеках стал  еще  ярче.  Значит,  генерал  Зубахин  ждет
сейчас свой багаж и с ним наверняка Мастер; а может быть, и не он  один.
Но в этом случае Петров должен был бросить короткое: два. Или  три.  Как
было оговорено заранее. Что, никто не  приехал  встречать  Консультанта?
Или не смогли определить количество встречающих?
   Оперативники 2-й группы сделали несколько снимков  Игоря  Михеева,  и
Катя  довольно  долго  изучала  по  фотографиям  его  лицо   и   фигуру.
Исключительная  реакция  Мастера  читалась  по   его   костистому   лицу
боксера-легковеса. Взгляд  острый,  исподлобья,  сам  он  весь  взведен,
подобно пружине. Плечи широкие, сильные.
   Но ее тыл будет прикрывать Марковцев...
   Это хорошо. Сергей смелый, наглый - настоящий опер. И реакция у  него
не хуже, чем у Мастера. Вон он ведет непринужденный разговор с  какой-то
женщиной и, кажется, не замечает партнера. Открывает  перед  незнакомкой
свои крупные зубы, тискает ее беспардонным взглядом.  Додумался  сказать
вчера, что Катя любит его. И обидеться  на  него  нельзя,  такой  уж  он
человек. Не может ведь, бес, не догадываться,  что  потихонечку  заводит
коллегу. Не к месту в голове Кати пронеслось: "Дожмет".
   А вот и генерал. Рядом с ним Мастер. Ведут беседу. Стоят в пяти-шести
метрах от основной  массы  людей.  А  это  плохо.  Любое  подозрительное
движение  спровоцирует  Мастера,  и  он  обнажит  ствол   за   считанные
мгновения. А кругом пассажиры,  прилетевшие  рейсом  Баку  -  Москва,  и
встречающие,  которые  присоединились  к  знакомым  и  родственникам   и
оживленно переговариваются.
   Главное - отвлечь внимание  Михеева,  чтобы  оперативники  из  группы
захвата смогли обезвредить его раньше, чем он возьмется за пистолет.
   Лицо  Мастера  беспристрастно,  а  от  Зубахина   буквально   исходит
благодушие. Брать генерала на летном поле было нельзя. Никто  не  должен
знать, что за силовое подразделение произвело  арест  в  зале  аэропорта
Шереметьево. "Фирма" Зубахина, куда входили матерые диверсанты, кадровые
разведчики и агенты ГРУ, обязывала профильный отдел отнестись к операции
со всей ответственностью и разработать варианты  захвата  генерала  так,
чтобы максимально обезопасить окружающих. К тому  же  Эйдинов  во  главу
ставил психологический фактор давления на Консультанта:  его  не  просто
арестовали,  его  взяли  в  аэропорту.  И  это  должно   было   показать
преступнику, что он попал к  серьезным  людям  из  солидного  ведомства.
Которые не боятся шумихи и действуют открыто.
   У Кати тоже на  выбор  имелась  тройка  вариантов,  и  она,  согласно
обстановке, остановилась на втором. Он считался  более  рискованным,  но
отвлекал сразу и генерала, и его  телохранителя.  А  оперативники  будут
внимательно наблюдать за другими встречающими, по их реакции  определяя,
нет ли еще кого-то на подстраховке.
   "Поехали", - скомандовала себе Скворцова и заранее напустила на  лицо
искреннее удивление.
   Катя не нервничала. Также она особо не боялась. Немного лихорадило  -
да, и это пошло ей на пользу: на  расстоянии  легкий  озноб  во  взгляде
девушки можно  было  перепутать  с  озорными  искрами;  а  именно  такое
выражение было на лице Кати, когда она, приложив палец к губам,  адресуя
этот жест Игорю Михееву, сместилась чуть в сторону и  изменила  походку,
делая нарочито подкрадывающиеся шаги за спину генералу. А тот не замечал
стильно одетую девушку и продолжал что-то говорить. И даже  если  бы  он
обернулся, увидел бы улыбающуюся ему красавицу,  услышал  бы  ее  голос:
"Евгений Александрович! Вот так встреча!"
   Мастер, опытный агент ГРУ, попался на простую  наживку.  Его  суровые
черты лица чуть разгладились,  и  он,  поглядывая  то  на  шефа,  то  на
девушку, ждал сюрприза.
   Оперативники не двинулись с места. Не изменил позы и Марковцев.  Пока
рано. Мастер еще не до конца вовлечен в игру.
   Катины ладони мягко и нежно  закрыли  Зубахину  глаза.  Ее  же  глаза
смеялись Михееву.
   Генерал даже не вздрогнул. Первые мгновения он  не  шевелился,  потом
поднял руку и коснулся пальцами нежной кожи, чуть задержался на перстне,
словно по нему пытаясь угадать незнакомку.
   - Лариса? - не совсем уверенно произнес он.
   Катя натурально прыснула.
   А  вот  теперь  дело  за  наглым  оперативником,  потому  что  Мастер
изобразил  на  лице  широкую  улыбку  и  как  завороженный  смотрел   на
трогательную сцену.
   - Анечка? - продолжал гадать Зубахин.
   - Не-а.
   - А-а... Так вот кому принадлежит этот голосок.  -  Генерал  вспомнил
фотомодель из школы-студии "Берестов-Ламберти", с которой его познакомил
Игорь Михеев. Очаровательная девушка.
   Боковым зрением Скворцова видела  вальяжную,  черт  бы  побрал  этого
секретного  суперагента,  поступь  Марковцева.  Он  даже  не   шел,   он
шествовал. Выражение лица  у  Сергея  такое  же,  как  у  Игоря  Михеева
секундами раньше: с прищуренными глазами,  готовыми  выхватить  малейшее
движение в толпе.
   И Катя невольно скосила глаза на Марка, чего нельзя было делать ни  в
коем случае, потому что в них мгновенно погасли шаловливые искры.
   Для Мастера этого оказалось  достаточно.  Он  действовал  быстро,  но
Скворцова видела все, как при замедленной съемке. Левая рука агента  ГРУ
откинула полу плаща, правая выхватила пистолет. И тут же поворот корпуса
назад - все правильно, потому что опасность сзади.
   Теперь пришла пора Марку показать, на что он способен. Мастер еще  не
успел зафиксировать ствол, как Сергей, стремительно сократив  дистанцию,
чуть припадая на опорную ногу, с ходу ударил противника в голень. Это от
испуга можно случайно нажать на спусковой крючок, острая же боль в  ноге
ослабила руку Мастера, и выстрел не  прогремел.  Во  время  удара  ногой
правая  рука  Сергея  ушла  к  противоположному  боку   и,   заряженная,
выстрелила обратной стороной ладони в шею Мастера. Два удара практически
слились в один, последний оказался настолько силен, что Михеев отлетел к
ногам генерала. Упал он без чувств, таким ударом можно убить человека.
   Катя сделала шаг назад, уступая место операм. Генералу завернули руки
за  спину,  щелкнули  наручниками,  на  голову  тут  же  надели  плотный
полиэтиленовый пакет черного цвета.
   - Дорогу! - Петров  стоял  в  дверях  и  руководил  "эвакуацией".  На
огромной скорости оперативники протащили мимо изумленной толпы  генерала
и его бесчувственного помощника. Только сейчас можно было с уверенностью
сказать, что Михеев приехал встречать шефа один.
   Сергей подобрал с пола пистолет агента ГРУ и передал его даме. Сейчас
он пренебрег правилами приличия и вышел из багажного  отделения  впереди
Кати. Она двигалась последней, открыв на ходу сумочку  и  вложив  в  нее
пистолет  Мастера.  Себе  врать  она  не  могла:  взгляды,  которыми  ее
провожали, доставляли ей удовольствие  и  заставили  ее  порозоветь  еще
больше.
   Поравнявшись с Марковцевым на выходе из вокзала, Катя тронула его  за
руку:
   - Спасибо, Сережа.
   Ответит он скорее всего: "За спасибо сыт не будешь".
   Она не ошиблась. Покачав головой, Марк сказал:
   - Даже в смертельно опасной обстановке ты не можешь оторвать от  меня
глаз.
 
30 
Москва, 5 декабря 
 
   Эйдинов стоял у окна своего кабинета и поджидал кортеж с арестованным
генералом и его телохранителем. Он был спокоен и заранее выбрал  тактику
допроса Зубахина. Пока он  не  решил,  кому  из  оперативников  доверить
обработку Мастера. Тот же начальник 1-й группы Петров, бывший губоповец,
мог справиться с этой работой. Но больше шеф отдела  склонялся  к  мысли
отдать Михеева агенту Вергилию, хотя бы потому, что тот брал  Мастера  в
аэропорту, - это дополнительный фактор давления.  Принять  этот  вариант
мешало ревнивое отношение к агенту других  офицеров  отдела,  которые  в
последнее время не  выходили  из-под  мрачной  тени  Вергилия.  В  конце
концов, когда на приличной скорости несколько  машин  въехало  во  д