ьше.
   - А дальше вы забираете все лавры. Вашим разведчикам было  предложено
провести Давлатова через азербайджанскую границу, а там, в  диверсионном
центре,  сборище  бандитских   главарей,   так   называемый   Аль-Канун.
Диверсантов могли разоблачить на месте, и они уничтожили базу, поскольку
деваться им  было  некуда.  Ведь  ГРУ  не  страдает  политкорректностью,
правда?
   На черством лице Спрута промелькнула едва приметная улыбка.
   - Вы сказали Столярову, что встаете во главе диверсионной группы. Это
на самом деле так? - поинтересовался Ленц.
   - На самом деле, - подтвердил Марковцев.
   - Вам предложили большие деньги?
   - Знаете, товарищ генерал...
   - Называйте меня по имени-отчеству.
   - Хорошо, Игорь Александрович. Так вот, когда-то я работал за большие
деньги. Сейчас я беднее церковной мыши. А  деньги  -  ерунда,  для  меня
главное - не опускаться до общепринятого.
   - Похвально: Расскажите поподробнее о себе, - попросил Ленц, - только
в другом ключе: без "убойных" статей, козерогов и прочей бредятины.
   Начальника  Разведывательного  управления  не   интересовала   полная
автобиография Марковцева. Генерал умел слушать  и  думать  одновременно.
Сейчас Ленц анализировал полученную информацию. Он понимал, что  времени
у него мало, его не хватает даже на то,  чтобы  подкорректировать  план,
разработанный в профильном отделе военной контрразведки.  Скорее  всего,
единственный вариант - подыграть Марковцеву.
   Отменять операцию смысла  нет.  Не  стоит  и  доукомплектовать  отряд
Марковцева, поскольку диверсанты справятся и такими силами. Генерал  мог
бы послать к базе бесшумные вертолеты, чтобы подобрать остатки  расчета,
но это сделает акцию не  случайной  -  а  на  этом  и  базировался  план
Марковцева.
   - Погодите, -  нахмурился  Ленц,  когда  гость  расширил  тему,  -  о
Зубахине я вас не спрашивал.
   - Это больной вопрос, я не могу не говорить о  нем.  Если  честно,  я
думал, что генерал - ваш человек и действует не  от  своего  имени.  Что
войну намеренно затягивают сами военные, Генштаб.
   Сразу стало заметно,  что  хозяина  кабинета  эти  слова  задели.  Он
поднялся из-за стола, прошел к окну, потом  так  же  молча  вернулся  на
место.
   - Хотите откровенного разговора? - хмуро спросил Ленц.
   Марк пожал плечами и не ответил.  Руководитель  ГРУ  давно  не  видел
такого  неприемлемого  для  себя  жеста.  Но  вместо  того,   чтобы   по
обыкновению взорваться, Спрут даже не удивился.
   - Не пожалеете, что услышите слишком много? - поинтересовался Ленц.
   - О-о, - протянул Сергей, слегка улыбаясь, - я столько знаю, что  мне
одной пули мало.
   - Вы интересный собеседник, главное - смелый. Давненько я не  говорил
с таким человеком. Пересядем на диван, - предложил Ленц. - Пьете коньяк?
   В груди Марка все трепетало. Он не верил  своим  глазам:  шеф  лучшей
разведки в мире (хотя некоторые  специалисты  отдают  пальму  первенства
израильскому "Моссаду") лично сервирует стол - ставит  рюмки,  открывает
коньяк, режет лимон и предлагает выпить с ним. Такой чести удостаивались
единицы. И все это говорило о том,  как  болезненно  воспринимает  Спрут
свалившуюся на него проблему.
   Правда,  они  не  чокнулись,  просто  поприветствовали   друг   друга
поднятыми рюмками.
   - Значит, ты уверен, что войну затягивают сами военные?  -  продолжил
начатую  тему  генерал,  пососав  корочку  лимона   и   бросив   ее   на
посеребренный поднос. - Если бы мне не приказывали рулевые, я  бы  давно
закончил эту войну! Мне мешают менты, ФСБ,  прочие  службы.  Сто  десять
силовых подразделений, и каждая со своей агентурной сетью. Этого чеченца
не трогай, он агент МВД. Этого не тронь -  он  агент  ФСБ.  К  этому  не
прикасайся, он помогает УБОПу выявлять наркодельцов.  Этот  трудится  на
контору на транспорте, этот на водном транспорте, другой  на  воздушном.
Этот - человек администрации Чечни, мэра  Грозного,  Веденского  района.
Все чеченцы, за исключением  одних  только  полевых  командиров,  агенты
российских спецслужб. Хрен кого проверишь.
   Ленц поменял положение ног и продолжил:
   -  И  непонятно,  кто  же  на  деле  руководит   антитеррористической
операцией. Министр обороны? Что, думаешь, он  может  приказать  Рушайло?
Или Патрушеву? Каждый из них - начальник  своего  ведомства,  каждый  не
хочет подчиняться. Чеченское одеяло здоровенное, и  его  тянут  на  себя
сотни рук. Если бы операцию доверили одному ведомству - моему, давно  бы
все  закончилось.  Я  бы  прошел  по  Чечне  быстро,  создал  бы  единую
агентурную сеть - я умею  это  делать.  Постоял  бы  в  республике  пару
годиков, пока все успокоится, пока самый последний  партизан  в  лесу  с
голоду не сдохнет, а потом потихоньку стал  бы  раздавать  куски  -  это
тебе, менту, а  это  тебе,  фээсбэшнику,  пользуйтесь.  А  сразу  делить
нельзя, согласен?
   Ленц уже давно перешел на  "ты".  Они  сидели  на  диване  с  кожаной
обивкой и пили коньяк, как два закадычных друга.
   Спрут ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
   -  Ты  говорил  про  Зубахина...  Он-де  мой  человек.  Нет,  Сергей,
наркоторговцев  я  на  дух  не  переношу,  равно  как  и  предателей.  С
последними я поступаю  так,  как  они  того  заслуживают.  Как  таковую,
преданность я отрицаю,  ее  вообще  не  существует  в  природе.  У  меня
достаточно людей, которые обязаны мне и боятся меня. И  если  кто-то  из
них откажет мне или станет в стойку, я уберу его, потому что на  каждого
имею столько дерьма, что любой захлебнется в нем. Я - разведчик, я  знаю
всю  их  подноготную  и  держу  их   в   кулаке.   Я   руковожу   мощным
разведывательным аппаратом, наилучшим в мире - и ты знаешь это.
   Ленц резко сменил тон.
   - Теперь вернемся к твоему предложению, к твоей  идее.  Откровенность
за откровенность, Сергей. Я не хочу помогать тебе, я  не  хочу  помогать
преступникам,  с  которыми  ты  пойдешь  в  рейд.  Помогите  себе  сами,
победите, а я подхвачу вашу победу. Потому  что  без  поддержки  вам  не
выжить. А кто останется жив, получит Героев.  И  все  вы  станете  моими
людьми.  Но  если  вдруг  вы  меня  рассердите...   -   Спрут   выдержал
многозначительную паузу. - Сейчас мы выпьем еще по одной,  и  я  пожелаю
тебе удачи. И помни, что я единственный  человек,  который  сможет  тебе
помочь. Без меня ты - труп. Подумай, куда ты от меня денешься? Уедешь  в
Грецию, Испанию? Да у меня в каждой стране сотни разведчиков  с  тысячей
агентурных связей. Другое дело, стоит ли гоняться за тобой, а? Не доводи
до этого, Сергей. Ты -  мелкая  рыбешка,  но  я  с  тобой  поговорил,  и
запомнил тебя, и уже никогда не забуду.  Когда  ты  возвратишься,  мы  с
тобой вернемся к этой теме.
   А вот так обрабатывают в  моем  ведомстве,  подумал  Марк,  сравнивая
работу Спрута и контрразведчиков ФСБ. Послушал  хорошего  человека  -  и
сразу жить захотелось. Так захотелось, будто впереди лишь день, лишь час
жизни.
   Сергей понимал, что с этой минуты у него есть хозяин, о котором можно
только мечтать и сожалеть  одновременно,  -  а  прежний  превратился  во
врага. И он все же надеялся на помощь нового хозяина, опять же  понимая,
что ее нужно заслужить, в ГРУ авансом ничего не дают и не обещают. Здесь
говорят с  ужасающей  прямотой:  "Иди,  Сережа,  заработай  наше  теплое
отношение к тебе. Победи, а мы разделим с тобой победу".
   "Вот я и дома, - усмехнулся Марк, - я вернулся в родные стены. Я  еще
ничего не сделал, а уже проиграл".
   - Игорь Александрович, у меня к вам личная просьба.
   - По личным вопросам я принимаю по  средам,  с  двух  до  четырех,  -
отрезал Ленц. Он не умел читать чужие мысли, но без труда  догадался,  о
чем думает в эту минуту Марковцев. - Привыкай к новому распорядку. О нем
тебе расскажет майор Савченко. Он задержит тебя на час-полтора. Поделись
с ним своими секретами. Удачи, Сергей, тебе и твоим разведчикам.
   Странно, но в голосе Спрута ему послышались искренние нотки.
 
*** 
 
   Когда за Марковцевым закрылась дверь, Ленц вызвал к себе Терентьева.
   - Профильный отдел  пока  не  трогай,  они  сослужат  нам  службу.  С
Зубахина глаз не спускать и постоянно докладывать мне. Теперь  по  этому
засранцу, Столярову. Бандиты и наркоторговцы нам не нужны. Подумай,  где
им самое место. Майоры... каких...
   - Тавров и Казначеев, - подсказал вице-адмирал.
   - 20-го числа арестуешь их и привезешь в Аквариум в  кандалах.  Не  в
наручниках, а в кандалах. Совбез решил поиграть на нашем поле. Но  мячик
мы им не дадим, пускай свое дерьмо пинают. Теперь по Марковцеву.  Собери
о нем все. Абсолютно все. Он тут нагородил какой-то  херни  про  приход,
терроризм... Разберись.
 
Глава 14 
"Никто не хотел умирать" 
 
43 
18 декабря, понедельник 
 
   На  третий  день   содержания   Зубахина   под   больничным   арестом
полковник-хомячок  из  профильного  отдела  разложил   перед   пациентом
фотографии его сына, снятого на территории коллежа  за  слегка  вычурной
литой оградой в компании незнакомой девочки лет пятнадцати...
   Фотографии Эйдинову передал Постнов, а кто автор снимков,  полковника
не интересовало. Он любезно  предложил  Зубахину  оставить  у  себя  все
карточки, прозрачно намекнув:
   -  Мы,  как  и  обещали,  заботимся  о  вашем  сыне.  Но   в   случае
необходимости фотограф сменит и аппарат, и  видоискатель.  Знаете,  есть
такие видоискатели - с угольником для прицеливания и со  шкалой  боковых
поправок.
   Держа генерал-майора на таком своеобразном прицеле,  удалось  выявить
практически все его связи. На пятый или шестой день после ареста  список
Эйдинова пополнился десятью фамилиями. В основном  эти  люди  занимались
торговлей наркотиками, а дальнейшие их следы  вели  к  Салману  Адирову,
главе "западных" чеченцев в Москве.
   Из больничной палаты Зубахиным были сделаны несколько чисто служебных
звонков  в  ОВТС,  пару  раз   он   поговорил   со   своим   начальником
генерал-лейтенантом Сырневым. Из  палаты  же  Зубахин  руководил  своими
подельниками. Были опасения, что генерал откроет им  истинное  положение
дел, но они рассеялись, когда он лично передал Эйдинову увесистый  пакет
со стодолларовыми купюрами, предназначенный для Магомеда Царгаева.
   - Кто этот Царгаев? - спросил полковник.
   - Он живет в Грозном. Его я не видел ни разу, знаю только по фамилии.
С ним контактирует майор Тавров.
   - Передавайте деньги обычным путем, - распорядился Эйдинов.
 
*** 
 
   18 декабря, за день  до  запланированной  поездки  в  Азербайджан,  в
отдельной палате Зубахина снова появился Эйдинов в сопровождении  майора
Петрова.  Расположившись  за  столом  и  помолчав  с  минуту,  полковник
пододвинул к Зубахину телефон.
   - Звоните в Сумгаит. Скажите Гусману Распарову, что ваша  поездка  на
базу Давлатова отменяется по причине вашей болезни.
   На Гусмана Распарова, который в  свое  время  классически  завербовал
Зубахина, удалось собрать кое-какие сведения. Азербайджанец,  1938  года
рождения, бывший народный депутат  СССР.  Имеет  свой  дом  в  пригороде
Сумгаита с видом  на  Каспийское  море.  Занимается  нефтяным  бизнесом.
Перестал быть другом Джохара Дудаева по  причине  смерти  последнего.  В
личном  пользовании  Гусмана  имеется  вертолет  "Ми-8"  в   гражданском
исполнении.
   Зачем-то   напустив   в   голос   бодрости,   Евгений   Александрович
приветствовал своего "крестного отца":
   - Гусман? Здравствуй, дорогой!..
   Эйдинов тихо шепнул генералу на ухо:
   - Евгений Александрович, идиот вы долбаный. Вы ж больной!
   - Я тебе из больницы звоню, - исправился Зубахин, кашлянув.  -  Да...
Да... Прямо из аэропорта взяли. На "Скорой"...  В  кардиологии...  Врачи
тут хорошие... Как только  выпишут,  я  обязательно  приеду.  Ну  давай,
Гусман... И тебе того же.
   Зубахин положил трубку и перевел дух.
   - Да, Евгений Александрович, - Эйдинов покачал головой, - соображалка
у вас ни в глубину, ни в Красную армию.
   Петров поддакнул:
   - А еще наркотиками торгуете! Сами-то не колетесь, случаем?
   Над ним издевались. Зубахин молча сносил оскорбления и все же  лелеял
надежду, повторял про себя: "Ничего,  ничего,  и  на  моей  улице  будет
праздник".
   - Ты куда-то торопишься, Толя? - спросил Эйдинов, заметив, что Петров
уже во второй раз посмотрел на часы.
   -  Да,  Владимир  Николаевич.  Небольшое  частное  дельце,  кое-какие
справочки нужно навести.
   - Не забудь в отдел заехать.
   -  Обязательно,  -  пообещал  Петров.  -  Так   я   пошел,   Владимир
Николаевич?
   - Ты еще здесь?
   Петров откликнулся на шутку начальника улыбкой и вышел из палаты.
   У Эйдинова возникло несколько вопросов к Зубахину,  касающихся  вновь
выявленных связей, и полковник остался с генералом еще на полчаса.
 
44 
 
   Марк поджидал гостя, часто поглядывая на часы. Он попытался  ответить
себе на вопрос: кем, в сущности, является для него Катя Скворцова, чтобы
ради нее рисковать? Она женщина, она агент контрразведки. И все. И  даже
если бы к этим скупым характеристикам прибавилось -  любовница,  это  не
могло бы серьезно повлиять на  поведение  Марка.  Но  он  всегда  помнил
добро. По сути, риск был невелик, просто Сергей усложнял свою работу,  и
то, как она и с  каким  качеством  завершится,  повлияет  на  дальнейшую
судьбу этой женщины. Допустит Сергей маленький промах  -  и  ее  уберут,
предателей в таком ведомстве не держат и  не  отпускают,  когда  человек
посвящен в государственную тайну. Другое дело, пожалеет ли о девушке сам
Марковцев.
   Петров уже  позвонил,  и  автоответчик  зафиксировал  его  сообщение.
Оперативник словно подстраивался под  планы  Вергилия,  назвав  слова  в
таком порядке,  который  и  был  нужен  агенту  по  спецпоручениям.  Вот
майора-то он и поджидал, заранее договорившись с ним о встрече.
   Сегодня в ночь Марка забросят на  базу  спецподразделения  ФСБ,  близ
границы с Азербайджаном.  Этим  же  вечером  вертолет  доставит  туда  и
диверсионный отряд лейтенанта  Скумбатова,  и  Марк  вольется  в  состав
группы, которая, едва сделав первые шаги длительного марш-броска, должна
будет  подвергнуться  массированной  дискредитации  спецслужб,   силовых
подразделений и СМИ.
   Он еще раз,  буквально  по  минутам,  просчитал  дальнейшие  действия
диверсантов, помня, что резервной даты  не  существует,  а  только  один
день, сравнимый разве что с солнцеворотом. Вроде бы все  получалось,  но
тревога не покидала  его.  Беспокойство  за  Скворцову  росло  с  каждой
минутой. Первые  часы  марш-броска  он  будет  задыхаться  от  бега,  не
переставая думать о ней; незримо эти мысли будут  присутствовать,  когда
он, по привычке дергая головой, положит первого боевика, второго...
   Потом Сергей неожиданно понял простую вещь,  которая  не  давала  ему
покоя: его тревожила разлука с Катей, а не то, что  будет  после.  После
может произойти что угодно, а нынешнее щемящее  чувство  было  острым  и
имело огромный перевес над будущим.
   А вот и долгожданный звонок в дверь. Минутой раньше Марковцев  увидел
подъехавшую к подъезду машину и Петрова, который пультом  дистанционного
управления поставил "Жигули" на сигнализацию. Значит, приехал один.
   Сергей впустил оперативника и закрыл за ним дверь.
   - Привет, Толя, - поздоровался  хозяин.  -  Получил  твое  сообщение,
спасибо. Откуда звонил-то?
   - А что?
   - Запись получилась плохая, еле разобрал, - пояснил Марк.
   Петров  звонил  из  кабинета  следователя  московского  РУОПа  майора
милиции Мишустина,  через  которого  и  узнал  все  необходимые  данные.
Пожалуй,  Мишустин  был  единственным  человеком,  которому  оперативник
доверял полностью. Об их связке был осведомлен и полковник Эйдинов -  из
бесед с подчиненным  и  из  тех  же  обязательных  рапортов,  касающихся
работы: что, где, откуда.
   - Из машины звонил, по мобильному, - скорее по привычке все  отрицать
ответил Петров.
   - Отлично, - одобрил Сергей и  приемом  джиу-джитсу  выкрутил  майору
руку. Затем освободил его от тяжести пистолета и, не отпуская его руки и
причиняя боль, вошел с ним в комнату. Швырнув оперативника  в  кресло  и
ничего не объясняя, Марковцев пододвинул к гостю журнальный  столик,  на
котором лежали лист бумаги и ручка.
   - Что это значит, Сергей? - Сказать, что Петров был напуган,  значило
ничего не сказать. Его вытянутое лицо приобрело землистый  окрас,  голос
вибрировал.
   - Пиши признание, - потребовал Марк.
   - Какое?
   - Что ты предал "фирму" и рассказал мне, агенту ГРУ, секретные детали
операции. Теперь я в курсе ваших  провокационных  планов  и  обязательно
поставлю вашу "империю" под удар.
   Петров быстро  приходил  в  себя,  Сергей  отдал  должное  его  ровно
зазвучавшему голосу:
   - Ты сказал - агенту ГРУ?
   - Да. С сегодняшнего дня я работаю на Ленца.
   После недолгого раздумья Петров понял, что это не блеф.  Эйдинов  сто
раз твердил о нереальности  перехода  Марковцева  на  сторону  чеченских
боевиков, а про более короткий переход на станцию  метро  "Полежаевская"
не подумал. Хотя нет, думал, но всякий раз успокаивался, наверное,  тем,
что детали операции держатся в строжайшем секрете.
   - Допустим, я напишу, - прервал молчание гость.
   - Обязательно напишешь, - пообещал Марк.
   - Только этой бумажке никто не поверит, - продолжил опер. - Тебе  эта
сука Скворцова все рассказала?
   - Да, сука Скворцова. Она работает на вашего изобретателя из Совбеза.
   - Ах вон оно что! - Петров скривил губы. - Тогда ее грохнут,  Сережа,
обязательно грохнут. Потому что в нашем отделе слепых нет: вы с ней даже
в коридорах  тискаетесь.  А  с  тобой  я  вообще  никаких  отношений  не
поддерживал. С чего бы это вдруг мне  приспичило  раскрыть  перед  тобой
карты?
   - Ты много навертел, Толик. Я приставил к твоему виску пистолет, и ты
рассказал мне все. Куда уж проще.  А  вот  за  суку  я  тебя  представлю
настоящим предателем.
   - Нет, Серый, наши графологи с полвзгляда установят, что писал я  под
диктовку и под давлением.
   - Или в возбужденном состоянии. А это не одно и тоже.  Зато  голос  у
тебя был ровным, когда ты звонил мне. По нему никак не скажешь,  что  во
время разговора с моим автоответчиком ты  онанировал.  -  Марк  запустил
пленку.
   "Сергей, как ты и просил, я все узнал. Он похоронен..."
   Дальше Петров слушал с нарастающим беспокойством. Но  Марк  остановил
пленку в том месте, где прозвучало конкретное имя.
   - С этого места пленка  будет  чистой.  Просто  ты  неаккуратно  стер
запись своего звонка. Вот и готово доказательство твоей измены.
   Опер покачал головой.
   - Ты не сделаешь этого.
   - Я уже сделал. Я провалил  всю  вашу  хитроумную  комбинацию.  Но  я
пройду до конца и  вытряхну  из  кресел  Эйдинова  и  Прохоренко.  А  те
прицепом прихватят умника из Совбеза.
   - Сергей, ты не понимаешь, что ты наделал. При таком раскладе  нельзя
посылать диверсионную группу.
   - А раньше можно было? - хищно сощурился  Марковцев.  -  Ведь  я  дал
согласие лично участвовать. Вы просчитались, держа меня за идиота:  мол,
он наемник, к чему ему все детали операции, к чему метать перед  свиньей
бисер, прикажем - выполнит  молча.  Все  беды  случаются  на  флангах  -
проверь их, гласит военная мудрость. И я проверил. Без моего  ведома  вы
уготовили мне очень короткую дорогу. Та, что я знал, была куда длиннее.
   Сергей рывком придвинулся к Петрову и взял  его  за  лацканы  кожаной
куртки.
   - Теперь ты убедился, что даже самый маленький, ничтожный  сегмент  в
разведке может развалить целую систему? Я не буду требовать гарантий,  я
сделаю свое дело и возьму их сам. Я помогу  и  себе,  и  тем  парням,  с
которыми пойду в рейд. Больше половины из них, если  не  все,  останутся
там, но это благо для них. Раньше  так  я  думал  про  одного  человека,
сейчас думаю о целом отряде. Мне плевать на  государство,  я  не  потяну
обнять его, зато реабилитирую двенадцать человек.  Но  ведь