неврировать.
   Подкидыш взялся за рацию:
   -   Скутер,   выводи   заложников   через   окна.   Пантера,   хватит
рассиживаться, почисть левую сторону склада.
 
*** 
 
   Пантюхин освободил себя от рюкзака и снял куртку.
 
*** 
 
   Сергей Марковцев с Рубильником проникли  в  полуразрушенную  столовую
через выбитые окна в тридцати метрах от Пантеры, который, поглядывая  на
Скутера, готовился к вылазке.
   Прежде чем скрыться в здании, Марк бросил короткий взгляд на Михаила,
мысленно одобрив выбранную лейтенантом позицию.
   Первое, что увидел  Сергей  в  столовой,  -  Македонского,  которого,
по-видимому, накрыло  гранатой.  Правая  сторона  тела  Саши  Богданкина
дымилась  разорванной  в  клочья   одеждой,   изуродованная   нога   под
неестественным углом едва ли не касалась подбородка.
   "Сразу, - болезненно сморщился Сергей. - Не  мучился".  Автоматически
он отметил пустой рюкзак бойца.
   Марковцев заранее выбрал для себя позицию - в  правом  дальнем  углу,
где кончался разлом. Вдвоем с Рубильником они отсекут боевиков  Джафаля,
не давая им возможности выйти на огневую позицию  Пантеры  и  дальше,  к
отряду Скумбатова, который без поддержки не продержится и пяти минут.  В
противном случае по ходу  бандиты  сметут  и  Скутера,  и  Подкидыша.  А
дальше, очистив южную сторону и не опасаясь выстрелов в спину, возьмут в
полукольцо оставшихся в живых десантников.
   При таком тяжелом раскладе можно было бы и отходить, не будь  фактора
по  имени  заложники.  Их  не  бросишь  на  произвол   судьбы,   и   они
крепко-накрепко повязали руки диверсионной группе.
 
73 
Москва, 20 декабря 
 
   Катя переночевала в отделе. Не спала, а мучилась, сидя  за  столом  и
положив голову на руки. В десять часов к ней в кабинет зашел  Эйдинов  и
застал ее стоящей у окна.
   Вчерашний день вспоминался Владимиру Николаевичу как кошмар. Ядовитый
укус генерала-полковника Ленца принес свои  плоды.  Со  смертью  Николая
Григорьевича Постнова "железная занавесь" напрочь и бескровно отгородила
военную контрразведку от ее покровителей, и  руководство  Управления  не
просто растерялось,  а  полностью  утратило  контроль  над  обстановкой.
Некуда было спихнуть наспех взятое на  себя  дело  об  убийстве  агентом
Скворцовой офицера ФСБ, и было непонятно, как закрывать или  вести  дело
об убийстве Евгении Заплетиной.
   - Как чувствуешь себя, Катя? - спросил Эйдинов, подходя к  девушке  и
несмело касаясь ее плеча.
   - Каждой клеткой, - ответила Скворцова  не  оборачиваясь.  -  У  меня
нехорошие предчувствия, Владимир  Николаевич.  Мне  кажется,  Сергей  не
вернется.
   Она представляла себе самые жуткие картины, но все они  меркли  перед
тем, что происходило на самом деле. Диверсанты  проходили  адовы  круги,
оставляя на каждом вираже по одному товарищу. И сколько  кругов  им  еще
осталось - не знал никто.
 
74 
Азербайджан, 20 декабря, утро 
 
   Едва Марк занял позицию, пригибаясь под  шквальным  огнем,  как  дали
знать о себе автоматы Удава и Мухи. Лейтенанты вышли на  противоположную
сторону из-за пекарни, едва  ли  не  столкнувшись  с  отрядом  наемников
Джафаля  в  двадцать-тридцать  человек.  Мустафа  поступил,   как   того
требовала обстановка: оставил обстреливать столовую несколько человек, а
основную массу разделил на два отряда, послав их обойти  здание  с  двух
сторон.
   Рубильник  находился  в  десятке  метров  от  Марка  и   появился   в
разрушенном помещении непосредственно у  западной  стены.  Там  он  тоже
увидел убитого товарища: Подкова сидел в углу, уронив голову на плечо  и
показывая крепко прикушенный  язык.  Филонову  досталась  шальная  пуля.
После взрыва он едва сумел влезть через  крайнее  окно  в  столовую,  на
большее сил не хватило.
   Из тринадцати десантников в живых осталось одиннадцать.
   Натиск боевиков все  это  время  сдерживал  один  Ас.  Он  метался  в
задымленном  проломе,  ни  секунды  не  оставаясь  на  месте,  и  просто
удивительно, что ни одна пуля  не  задела  его.  Через  плотную  дымовую
завесу Игорь смог различить движение нападавших по обе  стороны  здания,
но они не отвечали на  его  автоматные  очереди:  Гринчука  обрабатывала
специально оставленная Джафалем группа, укрывшаяся за мешками  с  песком
там, где наемники тренировались на "куклах".
   Позади Марковцева все сильнее разгорался огонь. Горела  стена  справа
от него, занялась провисшая после взрыва крыша, огонь подползал  к  нему
по полу, заваленному обломками шифера, досок,  разбросанных  тумбочек  и
стекол.
   Щурясь и кашляя от  едкого  дыма,  буквально  задыхаясь,  Марк  делал
основную на данный  момент  работу,  заставляя  левую  фланговую  группу
Джафаля залечь. Не  видя  Пантеры,  Скутера  и  Подкидыша,  подполковник
спасал их. Легкие вылезали наружу, куртка готова была вспыхнуть на  нем,
но Сергей, выпуская автомат из  рук  лишь  за  тем,  чтобы  перезарядить
магазин или швырнуть гранату, вел непрестанный огонь.
   Ему помогал Рубильник. Здорово помогал, укрывшись за обломками  и  не
давая центральной группе Джафаля  Мустафы  высунуться  из-за  мешков.  И
отмечал про себя не убитых им боевиков, а оставшихся в  живых  -  сейчас
против него огрызалось не больше четырех бандитов.
 
*** 
 
   Пантера,  расчищая  себе  путь  вдоль  северной  стороны   склада   с
заложниками, потратил много патронов, и, когда  появился  перед  тройкой
наемников, у него хватило зарядов только на то,  чтобы  положить  одного
капитально, а второго серьезно ранить в живот. Третьего же он вообще  не
задел, так как автомат умолк. Пантере помогал  Марк,  который  не  видел
молодого лейтенанта, но делал  все  возможное  и  невозможное.  Пантюхин
ощутил невидимую работу Сергея хотя бы по тому, что никто не помешал ему
привычным движением высвободить нож и двинуться навстречу противнику.
   Араб бросил возиться со своим заклинившим автоматом и смело,  пытаясь
обнажить пистолет, встретил диверсанта, вооруженного лишь ножом.
   Короткая рукопашная.
   Пантера сверкнул глазами,  стремительно  сокращая  дистанцию.  Сделав
ложный замах ногой, подал корпус вперед и  наотмашь  рубанул  противника
ножом, глубоко распоров ему щеку. Прежде  чем  добить  наемника,  Михаил
поиграл с ним две-три секунды, сбив араба подсечкой и опустившись  перед
ним на колено. Широко  размахнувшись,  Пантюхин  всадил  широкое  лезвие
между  четвертым  и  пятым  позвонком  бандита.   Все   мышцы   наемника
моментально сократились, как под воздействием тока высокого  напряжения,
потом медленно обмякли.
 
*** 
 
   Марк чувствовал, что горит теперь уже по-настоящему. Он сместился  от
полыхающей стены на полметра, но горевший пол гнал его вперед, туда, где
залегли бандиты. Начала тлеть куртка на спине, дымились брюки, ноги жгли
раскалившиеся  подошвы  ботинок.  Не  в  состоянии  терпеть,   Марковцев
выкатился наружу, предварительно бросив гранату. Рванул с разгрузки  еще
одну...
   Времени не  хватало  катастрофически,  но  Сергей  успел  подумать  о
генерал-майоре Зубахине. Из-за  этой  твари  они  попали  в  безвыходное
положение; вот замолчал автомат и в руках Аса - Гринчука  все  же  нашла
пуля. Уже три десантника сложили свои головы.
   А эта сволочь, Зубахин, был так близко, что  Марковцев  даже  не  мог
себе представить. Генерал вместе со всеми ждал освобождения  -  несмотря
ни на что, подобие надежды с обгорелыми крыльями не оставляло его.
 
*** 
 
   Подкидыш отмечал работу не только Марковцева, но и командира расчета,
который вынужденно лез под пули, потеряв при этом Моряка. Алексей Мирный
был смертельно ранен в голову, когда  вызвал  огонь  на  себя,  вплотную
приблизившись к "колючке".
   Найденов руководил эвакуацией заложников. Он даже не уследил,  как  и
когда умудрился Скутер оставить его.  Увидел  друга  лишь  тогда,  когда
отчаянный Леша Горчихин, пользуясь яростным огнем Скумбатова и Злодея, с
миной в руке подползал к складу.
   - Куда, ты, дурак!.. Пантера, прикрой этого идиота,  -  Найденов  был
вынужден отозвать Михаила, намеревавшегося  обойти  горящую  столовую  и
помочь Марковцеву.
 
*** 
 
   Скутер поставил мину, но возвращаться не  спешил.  Лейтенанту  хорошо
было видно выбивающегося  из  сил  одноглазого  командира,  уже  одного:
Злодей повторил маневр Моряка, и его  большое  тело  изрешетили  пулями.
Чернов лежал на спине в сорока метрах от командира, который  вызывал  на
себя огонь тридцати с лишним "чехов", чтобы дать  возможность  товарищам
эвакуировать заложников.
   Скутер прислонился к стене склада, снял с разгрузки последнюю гранату
и зашвырнул ее в окно. Взрывом он отвлек часть боевиков от Скумбатова.
   Горчихин улыбнулся, в очередной раз рисуя перед собой образ товарища.
Теперь это было  горбоносое,  с  резкими  чертами,  обезображенное  лицо
одноглазого командира.  Скутер  представлял,  что  сделает  Саня,  когда
раздастся взрыв и давление автоматных очередей на него ослабнет.
   А таймер продолжал ворочать  цифры.  Сколько  осталось  до  взрыва  -
десять, семь, пять секунд?
   "Хватит рассиживаться", - повторил Алексей слова Подкидыша, вскидывая
автомат.
   Скутер отползал, лежа на спине и отстреливаясь.  Он  сделал  огромное
дело для отряда, вытянув на себя большую часть боевиков, которые в любую
секунду могли изменить тактику, чтобы соединиться  с  фланговой  группой
Джафаля и взять диверсантов в тиски - теперь уже вместе  с  заложниками.
Давлатов просто обязан был повторить  маневр  Мустафы:  оставить  против
Скумбатова, которому неоткуда ждать помощи,  пять-шесть  человек,  уводя
остальных.
   Скутер сделал все, чтобы отвлечь противника, он вел  огонь,  поставив
себя в безвыходное положение. Пантера  не  мог  прикрыть  товарища,  его
самого  обложили,  едва  он  показался  в  простреливаемой  зоне,   куда
стянулась большая часть  боевиков.  Краем  глаза  Пантера  заметил,  как
закрутился на земле раненный в голову Горчихин, подставляя под пули,  то
спину, то грудь...
   И вот наконец прозвучал последний аккорд Скутера: заложенная им  мина
смела вылезших  из-за  укрытия  боевиков.  Алексей  правильно  предвидел
действия лейтенанта Скумбатова.  Один-Ноль,  используя  дымовую  завесу,
зашел оставшимся в живых бандитам за спину и в открытую,  во  весь  свой
почти двухметровый рост, накрыл их огнем из двух автоматов Саня  стрелял
с двух рук, громко и несвязно крича, не чувствуя боли в пробитой руке  и
левом боку; повязка уже  давно  слетела  с  его  изуродованной  щеки,  а
единственный глаз сочился слезами.
 
*** 
 
   Позади Джафаля, за колючим ограждением, имелся необъятный простор для
маневра, для отступления,  и  это  в  данный  момент  вызывало  на  лице
пакистанского  наемника  сардоническую  улыбку  -  русским   диверсантам
отступать было некуда.
   Став во главе трех  десятков  бойцов,  Мустафа  легко  ушел  с  линии
яростного огня  и  уже  обходил  подорванную  диверсантами  котельную  и
дизельную станцию,  которая  выбрасывала  в  небо  черные  облака  дыма.
Пакистанцу не верилось,  что  силами  отряда  в  тринадцать  человек  за
считанные минуты можно целиком уничтожить диверсионный центр.
   И он получил подтверждение своим мыслям, когда за углом  пекарни  его
внушительный отряд встретили двое, всего лишь двое русских  десантников.
Они словно защищали родную землю, не отступая ни на  шаг,  они  отчаянно
сдерживали наступление тридцати наемников, не давая им возможность зайти
товарищам за спину. Даже смертельно раненные, они не прекращали огня.
 
*** 
 
   ...Из жалости или  по  привычке  Мустафа  остановился  возле  Алексея
Колесникова, нижнюю челюсть которого бронебойной пулей свернуло набок, и
выстрелил  ему  в  голову.  Муха  лежал  в  пяти  метрах  от  Удава  уже
бездыханный.
   Джафаль не стал возвращаться назад, чтобы быстрее прийти своим  людям
на помощь, а продолжал двигаться в прежнем направлении, чтобы  снять  со
спины отчаянного автоматчика, который долго не давал продыха его отряду.
По ходу он определится, стоит  ли  посылать  помощь  Рустэму  Давлатову,
который уже давно не выходил на связь.
   - Вперед! - Мустафа пропустил впереди себя араба,  который  осторожно
выглянул за угол и так же осторожно, вжимаясь в стену, сам сделал первый
шаг.
 
*** 
 
   Наконец-то Пантера смог помочь Марковцеву, зайдя во  фланг  боевикам.
Рубильник погиб. Не смогли противостоять численному перевесу  противника
Удав и Муха. Сейчас тридцать боевиков обходили столовую,  чтобы  ударить
сзади, а в случае отхода диверсантов начать  их  преследование.  Боевики
тоже умели считать и не ошибались, определяя,  что  в  живых  у  русских
осталось четыре человека.
 
75 
Москва, центральное здание ГРУ 
 
   В половине девятого утра генерал-полковник Ленц был на своем  рабочем
месте. Сегодня предстоял очень  трудный  и  крайне  ответственный  день.
Генерал не ставил многое на карту,  но  намеревался  одержать  победу  в
одной интересной партии.  Его  "ландскнехты"  сейчас  вели  ожесточенный
поединок, вторгшись на половину соперника. Во всяком случае, Ленцу очень
хотелось этого. Генерал не представлял себе  до  конца,  что  на  уме  у
Сергея Марковцева, но верил, что бывший подполковник принесет ему удачу.
Сейчас он главная фигура на поле.
   Ленц вызвал к себе майора Савченко, который прибыл быстрее адъютанта,
- тот пока не причешется  перед  зеркалом,  не  заходит.  А  Савченко  в
очередной раз напомнил Ленцу его  зятя,  тоже  военного  и  расторопного
малого, трудящегося на благо родины в "Рособоронэкспорте".
   - Сообщения были? -  спросил  Спрут,  сидя,  словно  позировал  перед
фотокамерой, в три четверти к Савченко.
   - Никак нет, товарищ  генерал.  Но  частоту  разведчиков  мы  слушаем
постоянно.
   Так получилось, что вся информация по этому делу стекалась  именно  к
майору,  даже  полковник  Каховский,  лучший   специалист   по   боевому
планированию, докладывал о проделанной  работе  новому  фавориту  Ленца.
Хотя практически вся работа планировщиков на данный момент  сводилась  к
простому гаданию.
   Спрут отпустил Савченко, но через полчаса майор  снова  возник  перед
глазами начальства.
   - Срочное сообщение, товарищ генерал: разведчики в эфире. Они  начали
операцию.
   - Они доложили, что ли? - не понял Ленц, подаваясь вперед и ловя себя
на мысли, что прежняя вера в людей  из  диверсионной  группы  лейтенанта
Скумбатова куда-то пропала.
   - Нет, Игорь Александрович,  они  не  докладывали,  -  майор  подошел
ближе. - Их рации  на  приеме,  диверсанты  поддерживают  связь  друг  с
другом.
   Ленц принял от  Савченко  лист  бумаги  и  пробежал  глазами  столбцы
сообщений:
   "Один-Десять на волне. Поберегись, Подкидыш! Рву северную стену".
   "Всем, всем, всем!.. В центральном  складе  заложники.  Оперативно  -
двадцать четыре".
   "Один-Тринадцатый на волне. Иду к тебе, Скутер".
   "...Удав держит тридцать "чехов"..."
   "Скутер,  выводи  заложников...  Пантера...  почисть   левую   строну
склада".
   - Черт! - Ленц встал с места и нервно прошелся по кабинету. - Что там
происходит?.. Я ни черта не понимаю. Заложники -  ладно,  но  диверсанты
выводят их, Савченко. Вы-во-дят.
   Генерал  покачал  головой,  припоминая  окончание  беседы  с  Сергеем
Марковцевым: "Победите,  а  я  подхвачу  вашу  победу.  Потому  что  без
поддержки вам не выжить. А кто останется жив, получит Героев".
   По привычке Ленц хлопнул по столу ладонью:
   - Так, Савченко, теперь можно выходить с ними на связь. Но сейчас они
по уши в работе, так что слушайте и еще раз слушайте их и не отвлекайте.
   У генерала была хорошая память на лица, но  сейчас  в  силу  каких-то
причин он не смог отчетливо вспомнить лицо Марковцева.
 
76 
Азербайджан, 20 декабря, утро 
 
   Не мешкая,  чуть  ли  не  пинками  заложников  гнали  к  подорванному
гранатами забору. На лица их никто не смотрел, никто их не пересчитывал:
какой дурак останется в неволе? Но едва они  выстроились  в  цепочку  и,
ведомые Подкидышем,  сделали  первые  шаги,  как  сзади  ударили  мощные
"шакалы".
   - Я прикрою.
   Марковцев отчаянно замотал головой, нарушая  сложившиеся  традиции  и
называя на боевом задании бойца по имени:
   - Нет, Миша, нет! - Для Марка это  означало  одно:  Пантера  остается
здесь навсегда. - Я прикрою.
   Ах как умел улыбаться Пантера! Ни у  кого  на  свете  не  было  такой
открытой улыбки.
   - Тебе нельзя, Максимыч. Ты должен вернуться. Без тебя мы  никому  не
нужны, даже мертвые. Тем более мертвые. Поэтому ты и пошел с нами, разве
не так? - Глаза Пантеры  продолжали  улыбаться.  -  Плюнем  в  вечность,
Максимыч?
   Не оглядываясь, смелый  Пантера  рванул  назад,  пользуясь  временным
прикрытием, чтобы секунды спустя встретить боевиков.
   Марк выругался. Он не имел  права  удерживать  Михаила,  который  был
тысячу раз прав. А боеспособных в отряде остались только  два  человека:
он и Подкидыш. Скумбатов был серьезно ранен, и каждый шаг давался ему  с
трудом. Не хватало времени, чтобы вооружить заложников, да  и  какой  от
них прок? С таким отрядом только быстрее положат... Обстановка  говорила
о том, что этот, последний натиск им не сдержать.
   И мин больше нет. Три или четыре  остались  у  погибших  десантников.
Если рванут "НД" от жара, то не ко времени. А до  той,  что  осталась  в
рюкзаке Пантеры, уже не добраться.
   "Заложники! Заложники, в бога мать! -  скрипел  зубами  Марковцев.  -
Если бы не они..."
   Если бы не заложники, диверсанты вовремя снесли бы склад и укрывшихся
за ним боевиков. А группа Скумбатова вышла бы к Подкидышу без потерь.  И
Скутер остался бы жив. В таком мощном составе они бы  расчистили  правый
фланг и стали отходить. Без потерь. Почти без потерь. Теперь  же  девять
погибли, и наступила очередь десятого.
   Последний взгляд на бойца: Пантера занял точно такую же позицию,  что
и раньше, только по другую строну здания: он полулежал  за  фундаментным
блоком, готовый к своему последнему бою.
 
*** 
 
   Рустэм  Давлатов  умирал  тяжело  и  медленно.  Пули,  выпущенные  из
автомата одноглазого диверсанта, разворотили ему живот и пробили легкое.
Не было сил дотянуться до пистолета, чтобы прервать мучения.
   Рядом  с  полевым  командиром,  касаясь  его  ноги,  делал  последние
судорожные вздохи Увайс Рагимов. Чуть левее  замерли  навсегда  открытые
глаза эмиссара Республики Ичкерия в  ООН,  которые  походили  на  первые
буквы этой организации: огромные, мертвые, бесполезные.
   Еще  в  пяти  метрах  от  Рустэма  -  бездыханные,  как  и  положено,
иорданские гости из союза "Братья мусульмане" - Аль-Мияр Абдель Хафез  и
Джавгар Хасан  Мухамед,  которые  воочию  убедились  в  профессионализме
русских десантников. Сани Скумбатова - в частности.
   Перед  глазами  Давлатова  все  поплыло,  реальность   смешалась   со
сказочными видениями, в которых преобладала дивная картина: зеленый луг,
на который с курлыканьем садится стая журавлей - символ русской  печали,
- и снова взмывает в небо: один журавль за другим...
   Индус  отчаянно  цеплялся  за   ускользающее   сознание.   Но   успел
запечатлеть в своих угасающих мозгах не волшебную картину, а серо-черное
дымное небо и проблески огня. То был сущий ад;  и  там,  куда  он  начал
проваливаться, было ничуть не лучше.
 
*** 
 
   - Уходи, - сквозь зубы бросал Пантера, не оборачиваясь на  товарищей,
- уходи, Максимыч.
   Расчетливыми движениями десантник разложил перед собой оставшиеся два
магазина к "АС", пистолет и четыре гранаты. Одну, не мешкая,  швырнул  в
показавшихся из-за угла боевиков.  Туда  же  послал  длинную  автоматную
очередь.
   Михаилу мучительно хотелось оглянуться, но он считал это  проявлением
слабости. Он спиной видел уходящих товарищей, чувствовал частые  взгляды
Марка и Подкидыша, которые оборачивались на ходу, и... больше понимал их
состояние, чем свое собственное.
   - Уходите...
   Справа от Пантеры, в зияющем провале, где  погибли  Рубильник,  Ас  и