Для нее, например, началось утро. Надо  было  подготовиться
курокам,  постирать  кое-что  из  одежды  мальчишек  и  почитать   новые
материалы на нескольких биологических сайтах, без которых она теперь  не
представляла жизни. А уж потом, если она успеет со всем этим справиться,
минут тридцать-сорок можно будет подремать перед побудкой мальчишек.

С АПОСТОЛАМИ НА ТЕЛАХ

   В первый раз Гоша Захарьянц  появился  в  школе  три  года  назад.  В
середине сентября Ольга Васильевна вошла в  класс  и  увидела  парня  "с
лицом кавказской национальности". Парень сидел на столе, спиной к  доске
и двумя руками быстро-быстро подбрасывал в воздух теннисный мяч.
   - Привет! - поздоровалась она энергично и весело с классом. - В темпе
рассаживайтесь, я вам сегодня столько должна  рассказать,  что  сама  не
представляю, как успею!
   Все быстро заняли свои места, и лишь "лицо кавказской национальности"
остался сидеть на столе спиной к ней. Только наивная,  ни  разу  еще  не
побывавшая в школе студентка может представить себя в роли  учительницы,
которая с увлечением излагает материал благоговейно  внимающему  классу.
Уже первый час, скорее всего, потрясет ее и глубоко разочарует. "Урок  -
это минное поле, и сколько бы по нему учитель ни ходил, в любой миг  его
могут подстерегать неприятные неожиданности", - учат опытные педагоги.
   В тот день неприятной неожиданностью был Гоша Захарьянц.  И  победить
ее могло только вдохновение. Или интуиция.
   - Слушай, а ты здорово это делаешь! - проговорила Ольга Васильевна  с
искренним  восхищением.  -  Как  это  у  тебя  получается?  Мне  бы  так
научиться!
   - Тренироваться надо. - "Лицо кавказской  национальности"  продолжало
сидеть к ней спиной как ни в чем не бывало.
   - Так поучи, - попросила Ольга Васильевна. - Не думай,  я  способная,
правда!
   - Серьезно, что ли?
   - Конечно, серьезно! Поучишь?
   - Бакс за урок.
   - Решено.
   - Хороший заработок! - захихикали в классе.
   - Ничего, искусство требует жертв.
   - Ладно, - согласился Гоша и спустился со стола.
   Естественно, ее объяснения он  не  слушал.  Или  делал  вид,  что  не
слушает, как она потом обнаружила. Тетрадь  у  него,  по  крайней  мере,
была, правда, единственная на все предметы. Но  когда  Ольга  Васильевна
диктовала - всего несколько строк, он увлеченно  гонял  своей  шариковой
ручкой по столу муху, предварительно оторвав у нее крылья.
   -  Крылышки  не  выбрасывай,  ладно,  -  попросила  Ольга.  -  Мы  их
рассмотрим под микроскопом. Я как раз думала, где бы мне муху поймать.
   - Берите, - великодушно согласился Гоша. Многое она  на  этом  уроке,
конечно, не успела, уже хорошо, что  хоть  кое-как  справилась  с  новым
учеником.
   - А сколько сейчас бакс стоит, не знаете? -  спросила  она  класс  за
минуту до звонка.
   - Да ладно, я задаром буду учить, - сказал Гоша.
   В перемену она не пошла в учительскую и пять минут старательно  брала
у Гоши уроки подбрасывания  и  ловли  упругого  бархатистого  теннисного
мячика. В сумочке у нее была конфета, и перед новым звонком она  вручила
ее "лицу кавказской национальности".
   - А вы и, правда, способная, - похвалил ее Гоша.
   - Это ты - хороший учитель.
   Он так и не узнал, что  много  лет  назад  в  институтские  годы  она
занималась теннисом, и кое-какие Гошины фокусы умела делать сама.
   - Пофигист какой-то, зачем вы его взяли?! - с возмущением допрашивала
преподавательница географии директора школы. Тогда их директором был еще
Леня Казанцев.
   - Честно сказать? Когда-то учился с его отцом в Университете. И  мать
знал.
   А  тут  встретил  на  улице  -  отец  погиб  в   Спитаке   во   время
землетрясения, мать мучается, плачет: мальчишку из-за прописки  выгоняют
из школ. Пожалел!
   - Отличный парень! - вступилась  неожиданно  для  самой  себя  Ольга,
сразу поняв, о ком идет речь. - Умница!
   - Ну не знаю, - растерялась учительница географии. - Если в следующий
раз сорвет урок, я вас позову наводить порядок.
   К  концу  дня  Ольга  сама  отыскала  Гошу   -   Крылышки-то   хочешь
посмотреть?
   - А чего я в этих крылышках не видел, - ответил он как бы по инерции,
но потом вдруг спросил:
   - Микроскоп-то настоящий?
   - Обижаешь! Конечно, настоящий.
   - Ладно, пойдемте, - великодушно согласился Гоша.
   Так он первый раз оказался в  ее  святая  святых  -  в  том  закутке,
который был отгорожен от кабинета естествознания и  куда  она  допускала
немногих.
   - Хорошо бы их срисовать, да я не  умею,  -  мечтательно  проговорила
Ольга, когда они оба нагляделись  на  десятикратно  увеличенные  мушиные
крылья.
   - Ну я могу, - предложил Гоша.
   - Честно, можешь? - с восхищением удивилась Ольга.
   - Чего там уметь-то. Карандаши и лист бумаги.
   Следующие три часа Гоша, посапывая, трудился над  рисунком,  а  Ольга
Васильевна, купив в школьном буфете две порции  винегрета  и  пирожки  с
мясом, заварила чай.
   Из школы они вышли вместе и двинулись  к  автобусной  остановке.  Они
проходили мимо милиционера, и тот неожиданно поманил Гошу пальцем.
   - А вы, женщина, проходите мимо, - сказал он.
   - Я вам не женщина, а педагог! А это - мой лучший ученик,  и  обижать
его я не позволю никому.
   В ее словах было столько энергии, что милиционер смутился:
   - А мы не обижаем.  Положено  -  проверка  документов,  оружие,  там,
наркотики.
   Ну, если лучший ученик, ладно, поверю. - Милиционер был пожилым. -  У
меня у самого сын отличник. У вас в школе.
   - Как фамилия? - поинтересовалась Ольга.
   - Никодимов. Олег Никодимов.
   - Знаю, очень хороший мальчик, - сообщила Ольга уверенным тоном, хотя
впервые слышала о таком ученике своей школы.
   На прощание милиционер даже честь им отдал.  У  автобусной  остановки
она с Гошей распрощалась.
   А на другой день Гоша Захарьянц встретил ее у школы.
   - Если надо нарисовать что, вы скажите, - предложил он. -И еще,  если
кто вам мешать будет, тоже скажите, я его по стене размажу.
   Скоро Гоша и в самом деле стал лучшим ее учеником. Она приносила  ему
популярные журналы: "Знание-сила", "Наука  и  жизнь",  "Природа",  и  он
специально  дожидался  ее,  чтобы  идти  вместе  из  школы  и  обсуждать
всевозможные биологические проблемы.
   - Я не понимаю, если французы нашли эту Лики, ну, ту  самую,  которая
древний предок, им что - лень  сделать  генетический  анализ?  Сразу  бы
стало ясно - настоящий она предок кроманьонца или  нормальная  тупиковая
ветвь, - говорил он.
   - Да, надо бы поискать в статьях, - соглашалась Ольга  Васильевна,  -
вдруг они такой анализ проводили?
   - Парень-то в вас влюбился! - пошутила та же учительница географии. -
Утром у школы встречает, днем провожает. Смотрите  -  у  него  наверняка
восточные страсти.
   Несколько раз Гоша провожал ее домой, они ужинали вместе с Павлушей и
Петей. А потом оно как-то само собой получилось, что Петр  подружился  с
ним уже отдельно от нее. Петр учился в школе, ближней  к  дому,  но  они
где-то встречались в  городе,  куда-то  вместе  ходили.  А  потом  обоих
угораздило познакомиться с каким-то художником, по словам Пети,  пожилым
мужчиной.  Какой  творческий  порыв  овладел  в  то  время   художником,
неизвестно, но только он превратил обоих мальчишек в настоящих  папуасов
- наколол им татуировки во всю грудь. Да и  сюжеты  этих  наколок  могли
покоробить любого здравомыслящего человека - художник изобразил  как  бы
иконы: у Гоши -  апостола  Фому,  а  у  Пети  -  тоже  апостола,  только
какого-то Нафанаила. Ольга о таких апостолах никогда прежде не слышала.
   Честно говоря, она и в церкви-то бывала несколько раз в жизни, причем
когда бы ни приходила, ее оттуда сразу прогоняли  озлобленные  бабки  за
то, что она являлась то без платка, то в брюках. И лишь в последний  раз
на экскурсии при входе в монастырь выдали поверх брюк длинную  цветастую
юбку - как в некоторых музеях тапочки.
   То,  что  художник  небездарен,  она  поняла   сразу,   едва   увидев
изображения на обоих мальчишках. Но зачем он это сделал на  человеческом
теле?!
   - Парни, что вы с собой натворили? Это же у  вас  на  всю  жизнь?!  -
спросила она брезгливо, потому  что  всегда  считала  татуировку  чем-то
низменным, пошлым.  -  Разве  образованному  человеку  придет  в  голову
разрисовывать свое тело? Это занятие для уголовников. И  потом,  что  за
апостол такой - Нафанаил? Где вы его выкопали? Понимаю,  был  бы  Андрей
Первозванный. Он ведь тоже апостол? Или, в конце концов, Петр.
   - Ты, мама, живешь в своем времени, - гордо заявил  Петя.  -  Сегодня
татуировка - это знак. Тату - символ современного свободного человека  и
нового времени.
   - Или дикости, - продолжала настаивать Ольга.
   - А Нафанаил - один из двенадцати апостолов, Ольга Васильевна, - стал
объяснять  более  взрослый  Гоша.  -  Его  еще  звали  Варфоломеем.   Он
проповедовал в Индии и у нас, в Армении. И потерпел мученическую смерть.
Некоторые уверяют, что будто бы язычники с него сняли кожу. Но я  в  это
не верю. В Армении такого быть не могло. Армения всегда была  культурной
страной.
   Даже переехав в Петербург, Гоша оставался патриотом  своей  маленькой
многострадальной родины.
   Несколько недель мальчишки, будучи в компаниях, немедленно обнажались
до пояса, заявляя, что в помещении им,  видите  ли,  чересчур  жарко.  А
потом постепенно, когда компании перестали изумляться художеству  на  их
телах,  мальчишки  поумнели.  Однако  Ольга  по-прежнему  не  могла  без
раздражения смотреть на этого самого неведомо откуда взявшегося апостола
Нафанаила, которого художник изобразил на теле ее сына.

МЯСО В "ШЕСТЕРКЕ"

   По набережной Большой Невки в  сторону  Каменноостровского  проспекта
мчалась ничем не приметная "шестерка". Водитель ее, по  всей  видимости,
надеялся с ходу, под зеленую стрелку, совершить левый поворот и  въехать
на мост. Мигая левыми поворотниками, он вилял между машинами,  у  самого
перекрестка обогнал грузовик,  занял  место  впереди  него,  но  тут  же
неожиданно напоролся  на  красный  свет  и  резко  затормозил.  Так  как
тормозной путь грузовику был подрезан, случилось то, что и  должно  было
произойти в такой ситуации. Прохожие услышали  визг  или  даже,  скорее,
стон тормозов, а потом громкий чмокающий стук. Это грузовик, которому до
окончания торможения не хватило полуметра, ударил "шестерку", сминая  ее
бампер и проламывая задние фонари.
   Пожилой полноватый  водитель  грузовика  первым  обреченно  вышел  из
машины. В таких случаях комиссия ГИБДД всегда  считает  виноватой  сзади
идущую машину.
   Попробуй объясни про то, как тебя "подрезали". На  это  слышишь  один
ответ:
   "Дистанцию надо держать". А тут еще  он  полчаса  назад  сдуру  решил
подработать: увидел  на  тротуаре  рядом  с  новеньким  диваном  мужика,
делающего умоляющие знаки мчавшимся  мимо  автомобилям,  и  притормозил.
Вдвоем с мужиком они подняли диван в кузов, мужик сел  рядом  в  кабину.
Из-за  этого  дивана  пришлось  делать  немалый  крюк.  И  уж  в  районе
Каменноостровского проспекта и набережной Большой Невки  грузовик  никак
не  должен  был  оказаться,  потому  что  ждали  его  в  это  время   на
Васильевском  острове  у  проходной  завода  Севкабель.   Теперь   мужик
продолжал греть своим задом сиденье в кабине, а водитель, ощущая тоску в
душе, сделал шаг в сторону шестерочных "жигулей".
   И тут случилось невообразимое. Хозяин "шестерки" вместо  того,  чтобы
наброситься с  криками  на  водителя  грузовика,  поспешно  выскочил  из
машины, перебежал на правую сторону, вытащил с  пассажирского  места  за
руку девочку лет десяти-двенадцати и, не расцепляя рук, они  побежали  к
тротуару, а потом быстро-быстро скрылись во дворах между домами.
   "К телефон-автомату, что ли, бросились звонить? - подумал водитель. -
Надо хотя бы свидетелей записать, пока не разошлись".
   Но в это время  к  его  машине  уже  шел,  отчаянно  свистя,  молодой
сержант, который регулировал движение на Каменно-островском проспекте  у
въезда на мост.
   Место  было  напряженным,  и  пробка   на   набережной   образовалась
мгновенно. По лицу милиционера водитель пытался понять, видел ли он, как
"шестерка" "подрезала" его грузовик и сразу резко остановилась.
   - Документы! - коротко приказал сержант  и  спросил,  с  раздражением
кивнув на "шестерку":
   - А где этот, с дочкой? Куда они побежали?
   И водитель понял, что сержант видел все, поэтому можно  надеяться  на
справедливый протокол.
   - Я свидетелей перепишу?  -  спросил  он  сержанта,  и  тот  согласно
кивнул.
   Пока водитель уговаривал  стоящую  на  тротуаре  супружескую  пару  и
остриженного наголо  парня  записаться  в  свидетели,  подъехала  машина
ГИБДД. И теперь оставалось дождаться владельца "шестерки", чтобы  начать
оформление  протокола.  Сзади  уже  напирал,   нервно   сигналя,   поток
автомобилей, милицейские нервничали, но  владелец  со  своей  дочкой  не
появлялся.
   - Может, угонщик? - предположил старлей из группы ГИБДЦ.
   - С ребенком - какой угонщик, - ответил водитель.  Он  уже  объяснил,
как что было, и старлей явно был на его стороне.
   - Тогда пьяный. Испугался, что  на  экспертизу  повезем,  и  деру.  А
проветрится, вернется к машине и станет качать права.
   - Так они даже машину не заперли. Пьяный, он бы все равно  машину  не
бросил.
   - Не нравится мне это, - проговорил старлей. - Что там  у  них  может
быть в машине?..
   Старший лейтенант вспомнил, как их стращали на  утреннем  инструктаже
насчет  терактов  и  московский  полковник   дважды   предупредил,   что
террористы опять замыслили серию взрывов и надо быть особенно бдительным
к подозрительным машинам. Через час мимо по Каменностровскому  проспекту
проедет губернатор, за ним - представитель президента. Если, например, в
багажник этой задолбанной "шестерки" положить взрывчатку и поставить  на
радиоуправление, такой теракт можно устроить! И решил старший  лейтенант
в соответствии  с  утренним  инструктажем  вызвать  бригаду  саперов  со
служебной собакой, ибо, как и сам говорил, за перебдеть, чем недобдеть.
   Про водителя грузовика, который маялся поблизости, уже все забыли, и,
когда он сунулся со своим вопросом:
   - Так я поеду, ладно, а? Я же ничего не нарушил...
   От него отмахнулись:
   - Давай, катись. -  И  старлей,  секунду  подумав,  даже  вернул  ему
отобранные было права.
   Грузовик еще не успел отъехать, как примчалась машина с саперами.  Из
нее первым выскочила крупная женщина с фокстерьером. Они  обошли  вокруг
"шестерки",  потом  женщина  подняла   свою   собаку,   натасканную   на
взрывчатку, к запертому багажнику, песик стал  принюхиваться,  а  потом,
прямо на руках у женщину, задрал голову и протяжно завыл.
   - Взрывчатки  нет,  это  точно,  -  проговорила  женщина,  но  что-то
подозрительное в багажнике спрятано.
   - Вскрываем? - спросили саперы, стоявшие  рядом.  Водитель  грузовика
никогда не  видел,  как  ищут  взрывчатку  с  помощью  собаки,  и  решил
понаблюдать.
   -  Уверены,  что  не  взорвемся?  -  переспросил  старший  лейтенант,
вызвавший саперов.
   Ему-то очень хотелось, чтобы саперы чего-то такое опасное обнаружили.
Он даже представил, как перед  строем  ему  объявляют  благодарность,  а
потом показывают по телевизионным новостям.
   - Собака - не  человек,  она  не  обманет,  -  сказал  весело  сапер,
специальным крючочком открыл багажник, заглянул во внутрь и отшатнулся.
   - Елы-палы! Там вроде бы это... мясо... человеческое!
   - Что за шутки дурацкие! - проговорил старший лейтенант и,  отстранив
сапера, заглянул в багажник "шестерки". Его стало выворачивать  тут  же,
прямо на проезжей части. Наконец,  отдышавшись  и  утеревшись  не  очень
свежим платком, он проговорил:
   - Че тут думать, следаков надо вызывать! Я не зря заподозрил!
   И в этот момент рядом  с  ними  затормозила  машина  с  телевизионной
бригадой новостей.
   Кадры были отсняты во всех ужасающих подробностях, водитель так и  не
успевшего отъехать грузовика в который раз вылез из кабины и с важностью
дал  показания.  Теперь  уже  получалось,  что  он  едва  ли  не  первым
заподозрил  неладное,   а   потому   принял   меры,   чтобы   остановить
подозрительную машину. Через  несколько  часов  все  это,  приправленное
лихими комментариями о преступной бездеятельности тех, кто  отвечает  за
порядок в городе и стране, превратилось в трехминутную страшилку и  было
показано сначала по телевизорам города, а потом всей страны.
   В результате с раннего утра по властной вертикали сверху  вниз  пошли
звонки, полетели факсы с распоряжениями и указаниями. Все они  требовали
немедленного отчета  о  проделанной  работе.  И  конечным  пунктом,  где
сосредотачивался весь этот руководящий гнев,  был  маленький  темноватый
кабинетик Дмитрия Евгеньевича Самарина, начальника следственного  отдела
прокуратуры Петроградского района. Ниже драить было  некого,  разве  что
собственное отражение в зеркале.
   А   мысли   о   том,   что   в   городе   действует   шайка   то   ли
маньяков-каннибалов, то ли сатанистов, и прежде  кучковались  в  усталой
голове Дмитрия. Но из подобных мыслей дела не раскрутишь.

НЕ ОБЩАЙТЕСЬ У ОБМЕННИКА С НЕЗНАКОМЫМИ ЛЮДЬМИ!

   Какой журналист не мечтает превратиться в писателя! Да это и  понятно
- статьи, репортажи живут лишь миг. А через  день  информационный  повод
сменяется новым, и автора старого текста не вспомнит никто.  Зато  книга
остается навсегда.
   Ее можно дарить поклонницам и  поклонникам,  предварительно  поставив
автограф. Ее хранят библиотеки, она значится в каталогах. Следовательно,
и фамилия автора остается в вечности. И, быть  может,  кто-то,  если  не
обыкновенный читатель, то студент, аспирант, через сто лет  откроет  эту
книгу и с трепетом станет ее изучать. И увлечется  так,  что  забудет  о
мелочах собственной жизни. Подобная мечта, иллюзия, даже скорее, живет в
душе многих журналистов, и Агния не была исключением. Но удача  выпадает
лишь некоторым и зачастую меняет всю их творческую жизнь.
   - Счастливая! Гонорар получишь, машину приобретешь, -  сказала  Агнии
одна из подруг-журналисток, услышав новость.
   - Как бы ты ни старалась, тебя все равно обманут, - ставили Агнию под
холодный душ более опытные коллеги перед ее поездкой в  Москву.  -  Твоя
главная забота - подписать в издательстве  такой  договор,  по  которому
обман будет минимальным.
   В Москву она давно уже не ездила и в железнодорожной кассе на  канале
Грибоедова сделала неприятное открытие: билет  в  купейный  вагон  стоил
почти в три раза дороже, чем в плацкартный.  Конечно,  здорово  было  бы
поехать для подписания договора на книгу в "СВ". Но ей хотелось вовсе  и
не шика, а просто человеческих  условий.  Все-таки  есть  разница  между
пассажиром,  который  спокойно  проспал  ночь  в  купе  с  элементарными
удобствами, и  тем,  кто  вскарабкивается  на  "верхнюю  боковую"  возле
туалета в общем вагоне, а утром  уносит  с  собой  это  самое  туалетное
амбрэ, которое на весь день въедается в одежду и волосы и  от  которого,
брезгливо принюхиваясь, шарахаются в троллейбусе случайные попутчики.
   И все же Агния решила сэкономить. Поэтому выбрала поезд,  уходящий  в
тридцать пять минут первого  и  почти  полностью  состоящий  из  дешевых
плацкартных вагонов. И то ли кассирша ее пожалела, то ли с билетами было
свободно, но ей досталась нижняя полка в середине вагона. Это  было  уже
везением. Правда, номер вагона был первым.
   - Придется брести до него вдоль всего состава, -  пожаловалась  Агния
мужу, разглядывая билет.
   - Зато в Москве тебя подвезут к самому вокзалу, - успокоил Глеб.
   Никакого багажа Агния с собой не везла. У нее была  вполне  приличная
небольшая сумка для  таких  поездок,  в  нее  поместились  косметичка  и
полиэтиленовая папка с ксероксами нескольких самых ее удачных  статей  -
вдруг в издательстве полюбопытствуют. Так, налегке, она и отправилась.
   Н