агрудный карман летнего пальто жены.

***

   - Никуля, сто баксов у тебя есть с собой? Не хватает заплатить одному
другу.
   В этот день у них  было  утреннее  выступление.  Зал  уже  наполнялся
публикой, и Аркадия звали на разминку, а он  продолжал  крутиться  перед
Никой.
   - Привез, понимаешь. Свеженький, прямо  из  Тулы,  даже  в  заводском
масле, - проговорил Аркадий  негромко,  оглядываясь  на  всякий  случай,
чтобы не подслушал кто посторонний. - А я как  раз  сто  баксов  куда-то
дел.
   О полноценном карабине с оптическим прицелом он мечтал давно.  У  них
были две задрипанные мелкашки-тозовки, с которыми  они  часто  ходили  в
тир. Нике, словно пианисту, нельзя было терять твердость руки. Тем более
что в подновленном номере ей полагалось стрелять по двум десяткам мелких
шариков,  каждый  из  которых  после  гибели  мгновенно  превращался   в
многоцветный огненный круг.
   -  Аркуня,  может,  не  стоит,  опасно  все-таки  без  документов,  -
попробовала она в последний раз отговорить мужа.
   Ей-то этот карабин, конечно, ни к чему, но  Аркадий  обожал  подобные
шикарные игрушки. К тому же прицел был не .просто оптическим,  а  еще  с
каким-то лазерным инфракрасным наведением. Такие берут на  охоту  только
новые русские.
   - Да ты что? - Он даже замер от изумления. - Мы же договорились!
   Минут через пять он вернулся с картонной коробкой,  на  которой  было
написано "колготки детские".
   - Порядок! Я в твой старый скрипичный футляр переложу, ладно?
   Ей оставалось только согласно кивнуть.
   А на арене старый клоун Ефим Сергеевич вместе с сыном-напарником  уже
разогревали публику. Ника побежала переодеваться. Довольный Аркадий тоже
отправился делать короткую разминку. А потом объявили их номер.
   Все шло как  всегда.  С  высоты,  ослепленная  направленными  на  нее
лучами, Ника плохо видела публику. Да она и не пыталась ее разглядывать,
чтобы не терять тот кураж или, как теперь говорят, ту особую энергетику,
которую артист накапливает перед выходом и без которой невозможен  почти
ни один цирковой номер.
   В этот раз она выбрала менуэт Моцарта и повела его  в  своем  полете,
стоя на перекладине. Оркестр молчал, и  ее  одинокая  скрипка  заполняла
утонченной мелодией всю затаенную тишину зала. Заканчивался  уже  шестой
круг из десяти, и вдруг - она  даже,  скорее,  не  услышала,  а  ощутила
судорожный  треск  рвущихся  нитей  левого  каната,  который  держал  ее
перекладину.
   Мелодия сразу оборвалась, скрипка,  несколько  раз  перевернувшись  в
воздухе, полетела вниз, на сетку, смычок спланировал туда же, а сама она
сделала неловкое движение, стараясь хотя бы правой  рукой  уцепиться  за
канат,  потому  что  опора  из-под  ног  у  нее  уже  уходила.  Все  это
продолжалось меньше секунды, а дальше  рука  ее,  уже  ощущавшая  канат,
соскользнула, и Ника неловко полетела вниз.
   Внизу, как всегда,  была  натянута  страховочная  сетка.  Она  слегка
смягчала удар. Но только слегка.  Сколько  мировых  воздушных  гимнастов
погибло, неудачно упав на нее! Правда, без сетки их погибло бы вдесятеро
больше. И ее падение из-под купола, причем такое неловкое,  должно  было
кончиться верной смертью, или, по крайней мере, увечьем. Но Ника об этом
не думала. Она не думала ни о чем, просто не успела подумать. Но еще  на
мгновение  раньше,  Аркадий,   оттолкнувшись   от   своей   перекладины,
устремился ей навстречу, уже в полете ударил ее всем своим телом, больно
обхватил  и,  пролетая  мимо  другой,  пустующей   перекладины,   словно
обезьяна, сумел г за нее уцепиться свободной рукой.
   Задержавшая дыхание публика  хором  сделала  вздох,  оркестр  заиграл
марш, а их с Аркадием стали быстро опускать на сетку, потому  что  долго
продержаться они бы не смогли.
   Для   зрителей   все,   что   случилось,   было   просто    эффектной
неожиданностью.
   И уже через минуту зал дружно аплодировал. Но для Ники с Аркадием это
был смертельный номер, который только по счастливой случайности кончился
благополучно. И еще благодаря точному расчету и таланту Аркадия.
   Приблизительно такой номер в середине XX века демонстрировали великие
воздушные  гимнасты  братья  Кончелли.   Тот,   который   перелетает   с
перекладины на перекладину, успев исполнить  двойное,  а  то  и  тройное
сальто, называется вольтижером. А того, кто ловит,  называют  ловитором.
Один  из  братьев  Кончелли,  вольтижер,  изображал  неожиданный  обрыв,
падение, а второй - ловитор, каждый раз успевал его  поймать.  Пока  оба
однажды не разбились. Хотя и упали на сетку...
   Едва  Ника  с  Аркадием,  трижды  раскланявшись,  ушли  под   бешеные
аплодисменты с арены, как их обступили все, кто был свободен.
   - Какой ужас! Какой  ужас!  -  повторяла,  всхлипывая,  дрессировщица
кошек Леночка. - Я просто умерла, когда увидела, как ты падаешь!
   Ника стала с улыбкой объяснять, что она даже  испугаться  не  успела,
хотя :на самом деле теперь-то душа ее содрогалась от ужаса.
   Аркадий, который лично проверял снаряды  перед  каждым  выступлением,
был малоразговорчив.
   - Знать бы, какая падла нам позавидовала! - сказал он Нике, когда они
шли объясняться с директором. - За это просто убивают!
   Примерно то же он сказал и директору:
   - Вы же знаете, что сам собой нейлоновый канат  не  порвется.  А  вот
если его подрезать...
   Директор решил шума пока не поднимать, но тут  же  приказал  принести
оборванные концы.
   - Да вот же - ровная обрезка! - показал Аркадий.  -  Знать  бы,  кому
потребовалась ее жизнь.
   Ника уже это знала без всяких расследований. Ее  жизнь  потребовалась
вовсе не кому-то из цирковых, а той самой компании, от  которой  недавно
заявилась  журналистка.  Мадам  журналистка  -  вот   кто   объявил   ей
смертельную войну.
   "Значит, ты моей смерти захотела,  -  подумала  Ника.  -  Хорошо,  ты
получишь смерть. Только свою!"
   Тут-то она и вспомнила про покупку Аркадия.

***

   Охранное предприятие "Эгида+" Агния искала долго.  Обходила  двор  за
двором в районе Московского проспекта недалеко от парка Победы и все без
толку.
   Отчаявшись,  она  даже  чуть  не  повернула  назад,  но  тут  наконец
наткнулась на двухэтажный особнячок, мимо которого прошла уже  несколько
раз.
   За массивной стальной дверью начинался коридор, справа сидел  молодой
дежурный с рукой в гипсе, который сразу ее пропустил, едва она протянула
паспорт. Но  она  задержалась  и  по  журналистской  привычке  спросила,
подчеркивая уважение:
   - Это вас из ружья ранили?
   - Вообще-то из тэ-тэшника, -  смутился  дежурный.  -  Сам  виноват  -
нарвался.
   Слева располагался спортивный зал, и, проходя мимо  открытых  дверей,
Агния невольно в него заглянула. Там тренировались,  шумно  бросая  друг
друга на пол, молодые мужчины. Но что Агнию особенно удивило - занятия с
ними  вела  весьма  симпатичная  девушка.  Агния  даже  задержалась   на
мгновение,  чтобы  посмотреть,  как  девушка  проводит  бросок.  И   тот
широкоплечий светловолосый здоровяк, которого она швырнула на пол, вовсе
не поддавался ей  и  упал  непритворно.  Правда,  перевернувшись,  сразу
оказался на ногах.
   Превращаться в непрошеную  бесплатную  зрительницу  было  неловко,  и
Агния начала подниматься по удобной деревянной лестнице на второй этаж.
   Там было все, как в обычных современных офисах. Красотка, сидящая  за
компьютером, запах кофе, несколько дверей с табличками.
   -  Агния  Евгеньевна?  -  спросила  приветливо   красотка.   -   Осаф
Александрович ждет. Сюда, пожалуйста.
   Дубинина Агния не видела два года, но  с  тех  пор  он  не  изменился
ничуть.
   Усадив ее в кресло, он немедленно предложил кофе, а когда она вежливо
отказалась, сразу предложил:
   - Рассказывайте о своих приключениях.
   После мужа он был первым человеком, который  внимательно  ее  слушал.
Мало того, даже делал какие-то пометки на листке бумаги мелким ювелирным
почерком.
   Но когда она дошла до середины, неожиданно прервал:
   - Сейчас я приглашу несколько человек, и вы  повторите  все  сначала.
Так, как мне только что рассказали. Нам это очень важно.
   Он на минуту вышел и  привел  за  собой  широкоплечего  красавца  лет
сорока пяти в дымчатых очках  с  пшеничными  усами  и  даму  на  высоких
каблуках в изящном платье, подчеркивающем осиную талию.
   - Это мое руководство, Сергей Петрович, - отрекомендовал он красавца,
- а это Марина Викторовна, наша главная интеллектуальная поддержка.
   Агния растерянно привстала.
   - Агния Евгеньевна, моя знакомая,  театральный  критик.  Я  правильно
говорю?
   - спросил он. - Да, - смущенно выдавила Агния.
   -  Вокруг  Агнии  Евгеньевны  последнее  время  происходят   странные
истории.
   И Агния принялась рассказывать по второму разу.
   - Чеченец, - коротко произнесла дама с осиной талией,  когда  рассказ
дошел до "доброжелателя". - Наконец проявился.
   - Но не Брамс? Нет? - уточнил Дубинин.
   - То, что случилось в Париже...  Трудно  сказать.  Посмотреть  бы  их
газеты того времени...
   - Нет, звонок - это дело не Брамса, - уверенно проговорил красавец  с
пшеничными усами. - Станет он запугивать женщин.
   Агния слушала их реплики и мало что понимала. Это  почувствовали  все
и, словно сговорившись, повернулись к ней.
   - Что мы скажем Агнии Евгеньевне? - спросил Дубинин.
   - Прежде всего, спасибо за  информацию.  Может,  выделить  людей  для
охраны? - И красавец вопросительно посмотрел на Марину Викторовну.
   - Как вы себе  это  представляете?  Она  весь  день  перемещается  по
городу, а следом двое молчаливых кавалеров?
   - Может, девушек? Они у нас как раз засиделись...
   - Я думаю, прежде всего Агнии Евгеньевне следует успокоиться. Сегодня
и завтра на нее нападать явно не станут. - Марина Викторовна  произнесла
это так уверенно, что Агнии и в самом деле стало спокойнее. - От  угрозы
до нападения - дистанция  огромного  размера.  Но  я  бы  советовала  ей
незаметно исчезнуть. Как можно быстрее и недельки на  две.  Вот  с  этим
неплохо бы Агнии Евгеньевне помочь.
   - Нет, я никуда не могу уехать! - испугалась Агния,  представив,  как
ее увозят чуть ли не насильно. - Я должна закончить в  срок  книгу...  И
отдел в газете на  мне.  Не  могу  же  я  допустить,  чтобы  из-за  меня
пострадала культурная жизнь города!
   Красавец с пшеничными усами взглянул на Осафа Александровича и развел
руками.

***

   ... - Самофракийскую, пожалуйста! Ника?  Говорит  Агния  Самарина.  Я
должна  с  вами  увидеться.  Немедленно.  -  Голос  Агнии   звучал   так
решительно, что пожилой прохожий, тоже собравшийся  позвонить  по  этому
автомату, с любопытством на нее уставился.
   - Хорошо, - отозвалась артистка.  Было  похоже,  что  она  испугалась
этого внезапного звонка. - Приходите в цирк к двум часам. Я вас  встречу
у служебного входа.
   - И приду! - сказала Агния и, вешая трубку уличного автомата, победно
посмотрела на  прохожего,  стоявшего  поблизости:  вот,  мол,  как  надо
разговаривать с мафией!
   Она придет и скажет ей все, что думает по поводу идиотских  угроз.  А
также намекнет, что кое-где об этом уже известно. И теперь  в  интересах
этой самой Самофракийской, чтобы с ней, с Агнией, ничего не случалось.
   - Теперь они с меня пылинки будут сдувать! - повторяла  вслух  Агния,
несясь к метро.
   На площади перед  цирком  у  трамвайных  путей  Агния  наткнулась  на
собственного брата.
   - Ты никак в цирк собралась? - удивился он.
   - Да, собралась! - сказала она с вызовом.  -  Знаешь,  где  я  сейчас
была? У Осафа Александровича.
   До назначенного часа ей оставалось еще минут пять, и эти  минуты  она
могла с удовольствием потратить, чтобы сказать брату, что она  думает  о
нем и о его работе.
   - У Дубинина? - заинтересовался Дмитрий. - Как ты туда попала?
   - Позвонила и пришла. Это ты меня не  пожелал  выслушать.  А  им  моя
информация очень пригодилась. Они меня даже благодарили.
   - Чего-чего? - иронически переспросил Дмитрий.
   - Да,  поблагодарили.  И  предложили  немедленно  исчезнуть.  На  две
недели.
   - Это еще зачем?
   Дмитрий смотрел на нее как на сумасшедшую.
   - Хотели меня спрятать, но я отказалась.
   - Слушай, сестренка, а ты - не того? Тебя, конечно, надо спрятать, но
в психбольницу. - И он поднял руку, чтобы покрутить у виска пальцем.
   Одновременно взгляд его скользнул по дому, стоявшему напротив цирка.
   Сколько себя Дмитрий помнил, на первом этаже этого  дома  всегда  был
продуктовый магазин. Но сейчас его внимание привлек не  первый  этаж,  а
верхний. Там из открытого окна высунулся типичный  оружейный  стйол,  да
еще с глушителем, и нацелился прямо на них.
   - Падай! - крикнул Дмитрий,  быстро  выбрасывая  вперед  руку,  чтобы
схватить Агнию за плечо и бросить  ее  на  землю.  Но  опоздал:  пуля  с
негромким присвистом пролетела мимо его подбородка  и  ударила  Агнию  в
грудь.

КИЛЛЕР И ДРУГИЕ

   Встав на колени перед неловко лежащей  Агнией,  Дмитрий  по  сотовому
набирал один номер за другим, вызывая "скорую помощь" и группы захвата.
   Скорее всего киллер стрелял в него, но пуля убила Агнию, а он не смог
ее уберечь. В летнем светлом пальто было пробито аккуратное отверстие со
слегка обуглившейся по краям тканью - прямо против сердца.
   Их объехало несколько машин, потом обступили люди.
   - Пьяная, что ли? - интересовалась какая-то тетка в сером  платке.  -
Совсем дошел народ! В светлой одежде на земле валяются.
   - Убили женщину, - объяснял мужчина, - вон из того окна. Сам видел!
   Дмитрий продолжал  безвольно  стоять  на  коленях  рядом  со  старшей
сестрой и лишь краем сознания думал о том, что надо следить за подъездом
- оттуда мог показаться киллер. И тогда Дмитрий бросится на него,  будет
рвать его зубами, душить, бить головой о каменную стену  дома.  Он  даже
попросил столпившихся:
   - Обзор мне не закрывайте, пожалуйста.
   И тот же свидетель-мужчина принялся раздвигать людей.
   К сестре Дмитрий  прикоснуться  боялся.  Одно  дело  изучать  правила
оказания первой помощи на занятиях, другое - смотреть на пулевое ранение
в области сердца здесь, посреди улицы. Да и сколько он  слышал  чудесных
историй, когда  пуля  застревала  в  сантиметре,  разделявшем  сердце  и
легкие. И человек оставался жить, если вовремя появлялся опытный хирург.
Или погибал из-за неграмотной помощи.
   Первой, подвывая, примчалась "скорая". Из  нее  вышел  врач,  за  ним
санитар с носилками.
   Тут же одна задругой  стали  подъезжать  машины  с  бойцами;  Дмитрий
увидел Дубинина и быстро поднялся ему навстречу.
   - Вон то окно, - показал он.
   Дубинин взглянул на Агнию, лежавшую на носилках, врач с санитаром как
раз поднесли ее к машине.
   - Боже мой! Ее?
   - Прямо в сердце, - подтвердил Дмитрий. Бойцы, громко топая,  вбегали
во все соседние подъезды. И вдруг  Агния  пошевелилась,  открыла  глаза,
села на носилках, оперевшись руками, и громко запротестовала:
   - Куда вы меня затащили?! Никуда я не поеду, слышите?
   - Вот так номер! - веселея, проговорил Дубинин.
   - Осторожно! - вскрикнул молодой  врач.  -  Это  может  быть  вызвано
шоком!
   Раненая, примите горизонтальное положение!
   Носилки с Агнией были задвинуты в машину. Врач,  расстегивая  на  ней
перепачканное  пальто,  нащупал  в  зоне  попадания  пули  металлическую
пластину и торжественно ее вынул. На  пластине  была  небольшая  круглая
вмятина.  Бесформенный  кусочек  свинца  Агния  достала  из  внутреннего
кармана сама.
   - Вот так номер! - повторил снова Дубинин. - Я бы сказал, цирк  возле
цирка.
   Но стрелявшего киллера задержать так и не удалось. Скорее  всего,  он
ушел по крышам домов. Лишь, как обычно в таких случаях, нашли  брошенный
карабин с оптическим прицелом. Те несколько  человек,  которые  пытались
выйти из подъезда, немедленно препровождались к Дубинину, и тот, отобрав
документы, объявлял им о задержании. Оцепление пропустило  лишь  девочку
лет десяти-двенадцати. Трясясь от: страха перед вооруженными  мужчинами,
она прижимала к груди скрипку в футляре.
   - Дяденьки, выведите меня, пожалуйста, у меня урок музыки! - твердила
она, всхлипывая.
   И Дмитрий, уже оправившийся от шока, сам перевел ее через улицу.
   Агнию к тому времени увезла-таки "скорая помощь". Врач дал ей  слово,
что после короткого обследования отпустит ее домой.
   На плошадке у служебного подъезда  молодая  помощница  дрессировщика,
пользуясь солнечной погодой, выгуливала двух маленьких медвежат.
   - Вам плохо, Ника? - спросила она, когда Ника, по-прежнему прижимая к
груди скрипичный футляр, попыталась  промчаться  мимо  них.  -  Еще  бы,
пережить такой ужас! Я бы до смерти потом от стресса лечилась.
   "Это она про выстрел?!" - подумала было Ника,  но  потом  сообразила,
что девушка комментирует ее падение  с  перекладины.  Едва  кивнув,  она
постаралась быстро проскочить мимо толстого охранника, но и он  тоже  ее
притормозил, с уважением кивнув на скрипичный футляр.
   - Тренироваться ходили?
   - Нет, почему?  -  проговорила  Ника  охрипшим  голосом,  но  тут  же
поправилась:
   - Репетировала.
   Время от времени она брала уроки у пенсионерки-скрипачки, и  в  цирке
об этом знали. Даже оплачивали половину стоимости занятий.
   Стараясь, чтобы ее видело как можно меньше людей, она понесла  футляр
с карабином по тесному длинному  коридору  туда,  где  у  них  хранились
снаряды.
   Главным для нее было  сейчас  поскорей  избавиться  от  нестрелявшего
оружия.
   То, что случилось полчаса назад, просто не должно было произойти.  Но
произошло.
   После звонка теперь уже убитой журналистки Ника решила,  что  настала
пора решительных действий, и,  схватив  карабин,  уложенный  Аркадием  в
скрипичный футляр, устроила засаду в доме  напротив  цирка,  Пока  время
приближалось к назначенному часу, она подогревала  в  себе  ненависть  к
той, которую собралась застрелить.
   - Значит, ты меня решила убить? -  тихонько  твердила  Ника,  как  бы
беседуя со своей жертвой. - Не получилось, тетенька! Теперь ты у меня на
мушке.
   Дом напротив готовили к капитальному ремонту, и половина жильцов была
из него уже выселена. Каждый раз, проходя мимо,  Ника  видела  раскрытую
форточку в окне наверху.  Окно  это,  как  оказалось,  было  на  верхней
лестничной площадке, перед чердачной дверью. Ника в этом удобном месте и
пристроилась. В своем выстреле она не сомневалась. Даже  из  незнакомого
карабина, который был ей к тому же не по размеру.
   Сомнения начались, когда она стала готовиться  к  выстрелу.  Приладив
прохладный ствол с тонким  слоем  ружейного  масла  на  слегка  черненом
металле  к   прикладу,   она   порепетировала   прицеливание   и   вдруг
почувствовала, что желание стрелять в живого человека исчезло абсолютно.
Но она все-таки пересилила себя, не ушла.
   Когда оставалось несколько минут до назначенного часа,  Ника  увидела
ту, которая назвалась Агнией Евгеньевной. Скорее всего настоящее  имя  у
нее было другим, но теперь это уже не имело никакого значения. Она шла к
цирку вместе с каким-то  мужиком,  что  слегка  осложняло  ситуацию.  Но
только слегка. Карабин был заряжен, Агния прицелилась... и  окончательно
поняла, что стрелять не будет. Ну не может она убивать человека,  и  все
тут! Даже если этот человек ходит в цирк с целью убить ее.
   И в этот момент сопровождавший журналистку мужик неожиданно и  как-то
странно  вытянул  руку,  а  журналистка   упала   на   асфальт,   словно
подстреленная. И по тому, что стало происходить дальше, Ника поняла, что
все именно так и случилось. То есть кто-то  другой  вместо  Ники  где-то
здесь же рядом в нее прицелился и нажал курок!
   От ужаса Нику стало рвать тут же, на площадке. Потом  она  дала  себе
команду собраться, быстро уложила карабин в скрипичный футляр и, увидев,
что  уже  подъехало  оцепление,  решила   сыграть   привычную   роль   -
девочку-отличницу.
   Кому и почему понадобилось стрелять в журналистку, она в те ми